Идеальное убийство

Всего девяносто одна, надо убрать шестерых, то есть еще троих. Как будешь действовать? По-прежнему думать и планировать, вот как. Потому что тебе надо всех перехитрить. И жертв, и следователей. Ищеек все прибывает. Новые точки зрения, новые подходы. Они ищут тебя. И найдут, если смогут.
   Следователей провести трудно, а женщин — легко. План разрабатывался долго и тщательно и получился безупречным. Они открывают дверь, впускают тебя и подписывают себе приговор. Они так тупы, что заслуживают смерти. И это совсем не трудно.
   Еще три. И можно поставить точку.
 
   — Как это вы не знаете, отчего они умерли? — спросил Ричер.
   — Нет ни ран, ни ушибов. В легких — ни воды, ни краски. Значит, их не утопили.
   — Следы от уколов, синяки?
   — Ничего. Но не забывайте, они лежали в краске. Она довольно едкая. Можно допустить, что краска разъела кое-какие следы на коже.
   — Внутренние повреждения имеются?
   — Никаких. Гематом нет, внутренние органы в целости. Следов яда не обнаружено. Следов полового акта тоже.
   — Очень не похоже на военного. Застрелить, зарезать, задушить — да. Тонкие способы не в их духе.
   — Мы не знаем, что именно он с ними делал.
   — Но в его действиях не видно ярости, верно? Если убийца карает, то где гнев? Все выглядит слишком хладнокровно.
   — Меня это тоже беспокоит. Но взгляните на группу жертв. Что еще может служить мотивом? И если мы сходимся на мотиве, то кто, кроме разъяренного вояки, может быть преступником?
   Оба замолчали. Километр проносился за километром. Ламар зевнула, и Ричер внимательно посмотрел на нее:
   — Вы в порядке?
   — Да так, немного устала. Теперь вы за меня беспокоитесь?
   — Нет, за себя. Вы можете заснуть, и мы слетим в кювет.
   Она опять зевнула.
   — Такого никогда не случалось.
   Ричер пристально посмотрел на нее:
   — Я посплю часок. Постарайтесь меня не угробить.
 
   Проснувшись, он увидел, что Ламар окаменела от переутомления и смотрит перед собой красными немигающими глазами.
   — Надо остановиться позавтракать.
   — Хорошо, давайте остановимся.
   Они проехали еще полтора километра и остановились в зоне отдыха. Зона была точь-в-точь такой, как сотни других, что повидал Ричер, — скромные строения 50-х годов, приспособленные под экспресс-кафе.
   Они вылезли из машины, и, перед тем как встать в очередь за сандвичами, Ричер потянулся на промозглом воздухе, чтобы размять задубевшее тело.
   Пока очередь ползла, он решил взять сандвич с крабовым мясом, а не с сыром, прикинув, что тот подороже, а платить будет Ламар. Еще он взял большую чашку черного кофе, пончик и, пока она возилась с сумкой, нашел столик.
   Ламар подсела к нему, и Ричер поднял чашку кофе в шутливом тосте:
   — За предстоящие нам с вами веселые деньки.
   — Будем работать столько, сколько потребуется.
   Он отхлебнул кофе и подумал о временном промежутке.
   — Что означает трехнедельный цикл?
   — Точно не знаем. Возможно, он две недели работает, одну отдыхает. За эту неделю он их выслеживает, все подготавливает, а потом убивает. Какие военные имеют такой график?
   — Из регулярных? — Ричер глотнул кофе. — Может, войска специального назначения.
   Он подождал, наблюдая, клюнула ли она.
   — В спецназе владеют тонкими способами убийства, верно?
   — Бесшумными, нестандартными, без оружия, думаю, да. Насчет тонких — не знаю.
   — Так что скажете?
   — Скажу, что не представляю, кто, почему и как это делает.
   — Мы от вас хотим большего, Ричер. И вы знаете, что мы сделаем, если не получим своего.
   — Если она пострадает, вы же знаете, что я с вами сделаю?
   Ламар улыбнулась:
   — Угрожаете мне, Ричер? Федеральному агенту? Теперь вы и впрямь шьете себе дело.
   Он осушил чашку и промолчал.
   — Делайте, что положено, и все будет в порядке.
   — Я буду посредником, но вы должны сказать, что именно от меня требуется.
   — Первым делом проверьте спецназ.
   Ричер сжал зубы, пряча улыбку.
 
   До «бьюика» они дошли молча.
   — Расскажите о своей сестре, — попросил Ричер в машине.
   — Она мне сводная сестра.
   — Не важно. Расскажите.
   — Богатая девушка, которой хотелось приключений.
   — И она пошла в армию?
   — Она поверила рекламе. Видели такую в журналах? Все выглядит маняще и круто. Она думала, что в армии только и делают, что спускаются на веревках со скал с ножами в зубах.
   — А оказалось иначе?
   — Ее определили в транспортный батальон водителем грузовика.
   — Если она богатая, то почему не уволилась?
   — Не из такого она теста. Она добивалась перевода. Пять раз ходила к одному подонку полковнику на собеседование. Он намекнул, что если она разденется, то это может помочь.
   — И?..
   — Она сгубила ему карьеру. После этого ее перевели, куда она хотела. В пехотную часть непосредственной поддержки. Но ведь знаете, как обычно рассуждают? Нет дыма без огня. Решили, что она с ним трахалась. Его уволили. В конце концов она не выдержала сплетен и тоже уволилась.
   — Вы с ней близки?
   — Не очень. Не так, как мне, возможно, хотелось бы.
   — Вы ее любите?
   Ламар скорчила гримасу.
   — Она на самом деле замечательный человек. Но я в свое время наломала дров. Я была молодой, папа умер, мы бедствовали. Богатый мужчина влюбился в маму и удочерил меня. Я решила, что любить сестру не обязана, ведь она мне всего лишь сводная. А когда умерла мама, я почувствовала себя одинокой и потерянной. Так что теперь для меня сводная сестра — просто одна из хороших знакомых, что-то вроде близкой приятельницы. Думаю, она чувствует ко мне то же самое. Но мы отлично ладим.

— Если она богата, значит, богаты и вы?
   — Богаче, чем вы считаете. Отчим поступает с нами по-справедливому, хотя я ему не родная дочь, а она — родная.
   — Вам повезло.
   Ламар помолчала, потом добавила:
   — Скоро мы станем еще богаче. К несчастью, он серьезно болен. Два года боролся с раком, но сейчас умирает. Нам достанется большое наследство.
   — Мне жаль, что он болен.
   — Мне тоже. Это так тяжело, — сказала Ламар.
   Они замолчали. Под шорох шин убегали назад километры.
   — Вы предупредили сестру? — спросил Ричер.
   — Сводную сестру.
   — Почему вы это подчеркиваете?
   — Потому что Блейк отстранит меня, если решит, что меня это слишком трогает. А я хочу заниматься этим делом.
   Она немного помолчала и продолжила:
   — Семья — щепетильный вопрос для меня. Когда умерла мама, они могли порвать со мной отношения, но не порвали. Они всегда были со мной щедрыми и очень справедливыми, мне стыдно за то, что сначала я называла себя Золушкой.
   — Вы ее предупредили? — еще раз спросил Ричер.
   Ламар покосилась на него:
   — Конечно, предупредила. Велела никого не впускать.
   — Она серьезно к этому отнеслась?
   — Уж я постаралась.
   — Отлично. Теперь можно беспокоиться только о восьмидесяти семи.
 
   Миновав Нью-Джерси, они проехали сто тридцать километров по Мэриленду, обогнули округ Колумбия, въехали в Виргинию и еще шестьдесят километров добирались до Квонтико.
   Когда Ламар свернула с автострады на безымянную, вьющуюся через лес дорогу, Ричер сосредоточился и принялся запоминать ориентиры. Он никогда не был в Квонтико. Машина свернула за поворот, лес кончился, и они оказались у караульной будки с окном из пуленепробиваемого стекла. К ним шагнул вооруженный охранник. За ним в отдалении виднелось скопление длинных невысоких домов, и среди них пара высоток, окруженных безукоризненными газонами. Если не считать ограждения из колючей проволоки и вооруженной охраны, все тут напоминало территорию университета.
   Ламар опустила стекло и начала рыться в сумочке в поисках удостоверения. Охранник, разумеется, знал, кто она, но правила есть правила. Он кивнул, как только Ламар вытащила руку из сумки. Затем перевел взгляд на Ричера.
   — У вас должна быть на него бирка.
   — Да, мистер Блейк об этом позаботился.
   Охранник нырнул в будку и вышел с ламинированной биркой на цепочке. Он протянул ее в окно, и Ламар передала бирку Ричеру. На ней были его имя и старая армейская фотография. Бирку пересекала бледная буква «П».
   — «П» означает посетитель, — объяснила Ламар. — Ни в коем случае не снимайте бирку, а то вас застрелят. Я не шучу.
   Охранник поднял шлагбаум. Ламар закрыла окно и проехала на стоянку перед самым большим зданием.
   — Что теперь?
   — Теперь за работу.
   Ричер надел бирку на шею, открыл дверцу и вышел. Стеклянная парадная дверь распахнулась, и к ним шагнул Поултон.
   — Я провожу вас в вашу комнату, чтобы вы смогли разложить вещи, — произнес он.
   — У меня нет вещей, — сказал Ричер.
   Поултон растерялся.
   — Все же я провожу.
   Они поднялись на третий этаж и очутились в тихом коридоре. Поултон подошел к самой обычной двери и открыл ее. За ней оказался типовой номер мотеля. Ванная — направо, стенной шкаф — налево, кровать, стол и пара стульев, ненавязчивая цветовая гамма.
   Поултон остался в коридоре.
   — Будьте готовы к десяти.
   Дверь тихо закрылась. Ручка внутри отсутствовала. Из окна виднелся лес, но рама была приварена. На ночном столике стоял телефон. Ричер поднял трубку, набрал девятку и услышал гудок. Он позвонил Джоди в офис, подождал восемнадцать гудков и позвонил ей домой. Включился автоответчик. Он попробовал позвонить на мобильный — тот был отключен.
   Ричер повесил пальто в шкаф, отцепил зубную щетку, поставил ее в стакан на полочке в ванной и ополоснул лицо. Затем сел на край кровати и принялся ждать.
 
   Через восемь минут Ричер услышал, как в замке поворачивается ключ, и поднял глаза, ожидая увидеть Поултона. Но в дверях стояла девушка. Светлые волосы собраны в хвостик, загорелое открытое лицо, белые зубы, ясные голубые глаза. На ней были подогнанный по фигуре мужской костюм, белая рубашка и галстук. Высокая, с длинными руками и ногами, она смотрелись великолепно.
   — Привет, — улыбнулась она Ричеру.
   Он промолчал. Девушка помрачнела.
   — Хотите получить ответы на ЧЗВ прямо сейчас?
   — Что это такое?
   — ЧЗВ — часто задаваемые вопросы.
   — Какие именно?
   — Ну, знаете, их обычно задают новоприбывшие мужчины. Это очень, очень утомительно. — Она скорчила смиренную мину. — Меня зовут Лайза Харпер. Да, мне на самом деле двадцать девять лет. Я из Аспена, штат Колорадо. Да, мой рост на самом деле сто восемьдесят пять сантиметров с половиной. И Квонтико я уже два года. Да, я встречаюсь с мужчинами. Нет, я так одеваюсь, потому что мне это нравится. Нет, сейчас у меня никого нет, и нет, я не хочу поужинать с вами сегодня вечером.
   Она опять улыбнулась Ричеру, и он улыбнулся в ответ:
   — А как насчет завтра?
   — Запомните, я агент ФБР при исполнении обязанностей.
   — И в чем они заключаются?
   — Наблюдать за вами. Вам присвоен статус незнакомца — может, друга, а может, врага. Обычно так бывает с представителями организованной преступности, когда по договоренности обвиняемый, скажем, сдает своих боссов.
   — Я не связан с организованной преступностью.
   — В нашем досье говорится, что это не исключено.
   — Тогда ваше досье — чушь собачья.
   Лайза кивнула:
   — Я проверила Петросьяна. Он сириец, поэтому его конкуренты — китайцы, которые никогда никого, кроме китайцев, не нанимают. Невероятно, чтобы они использовали вас — чистокровного белого американца.
   — Другим вы на это указывали?
   — Уверена, они и так знают. Просто пытаются заставить вас принимать угрозу всерьез.
   — А стоит?
   — Да, стоит. Вы должны хорошенько подумать о Джоди.
   — Джоди фигурирует в досье?
   — Там все фигурирует.
   Лайза распахнула дверь, и они прошли к лифту. В кабинке было пять кнопок на пять подземных этажей. Она нажала на нижнюю. С глухим стуком лифт остановился, дверь отъехала, и Ричер увидел серый коридор.
   — Мы называем этот этаж бункером. Раньше здесь было атомное убежище, а теперь — отдел поведенческих наук, — разъяснила Харпер.
   Она подвела Ричера к двери по левой стороне коридора, остановилась и постучала.
   — Буду ждать снаружи, — сказала она, открывая дверь.
   Ричер вошел. В маленьком неубранном кабинете сидел за столом Нелсон Блейк. Повсюду валялись бумаги.
   — Через две минуты — оперативное совещание, — сказал он. — Ознакомьтесь с правилами. Харпер будет при вас все время. Что бы вы ни делали, куда бы ни отправились — она будет за вами наблюдать. Но не заблуждайтесь — вы по-прежнему состоите при Ламар. Насчет Харпер не питайте надежд. С виду она милашка, но начнете к ней приставать — стерва, каких свет не видывал. Ясно?
   — Ясно.
   Блейк порылся в стопке бумаг на столе и, вытащив большой коричневый конверт, протянул Ричеру:
   — С приветом от Козо.
   Ричер взял конверт. В нем лежало восемь фотографий с мест преступлений. Изуродованные трупы с недостающими частями тела.
   — Дело рук Петросьяна, — пояснил Блейк. — Жены, сестры и дочери людей, которые ему насолили.
   — А где Джоди?
   — Откуда мне знать? Мы за ней не следим. Петросьян ее сам найдет, если понадобится. Мы не собираемся сдавать ему Джоди. Ведь это было бы незаконно, верно?
   — Как и свернуть вам шею.
   Блейк покачал головой:
   — Перестаньте угрожать, ладно? Насчет вас, Ричер, я не беспокоюсь. Глубоко в душе вы — хороший человек. Вы мне поможете, а потом — забудете обо мне.
   Ричер улыбнулся:
   — А я-то думал, ваши психологи и впрямь проницательны.
 
   Оперативное совещание состоялось этажом выше, в длинной комнате с низким потолком. Там стоял длинный стол, окруженный дешевыми стульями, к стене была приставлена большая классная доска.
   Харпер подвела Ричера к самому дальнему от доски стулу и села перед ним. Поултон и Ламар вошли вместе и принесли новые досье. Блейк дождался, когда за ними закроется дверь, и перевернул доску.
   Верхнюю четверть в правом углу занимала карта США, усеянная флажками. Ричер догадался, что их девяносто девять. Большинство были красными, а три — черными. Слева против карты висела цветная фотография. Женщина на ней щурилась на солнце и улыбалась. Лет двадцать, хорошенькая — круглое счастливое лицо в обрамлении каштановых локонов.
   — Дамы и господа, это Лоррейн Стенли, недавно убитая в Сан-Диего, штат Калифорния, — объявил Блейк.
   Под этой фотографией висели другие снимки того же формата. Место преступления. Общий вид маленького бунгало в испанском стиле. Крупные планы коридора, гостиной, спальни и ванной. Справа — душевая кабина, слева — ванна, полная зеленой краски.
   — Три дня назад Лоррейн Стенли была жива, — сообщил Блейк. — Сосед видел, как утром она выкатила на обочину мусорный бак. После этого никто ничего не видел. Вчера ее обнаружила уборщица.
   — Время смерти установлено? — спросила Ламар.
   — Приблизительно. В течение второго дня. Способ убийства идентичен двум первым.
   Ричер сосредоточенно разглядывал снимок длинного и узкого коридора. Он вел мимо гостиной к спальням. На стене слева на уровне пояса висела узкая полка с карликовыми кактусами. На правой стене полок было больше, они висели на разной высоте и были заставлены маленькими китайскими безделушками.
   — Ладно, — сказал Ричер. — Она открывает дверь, убийца тащит ее по коридору в ванную, потом проносит туда же сто литров краски и при этом ничего не сбивает с полок. Где же насилие, где ярость?
   — Он никого не тащил, — возразил Блейк. — Медэкспертиза показывает, что к женщинам вообще не прикасались. Насилия не было.
   — И вас это устраивает? Соответствует психологическому портрету? Разъяренный солдафон алчет возмездия, но действует тихо и аккуратно?
   — Он убивает их, Ричер. По-моему, это достаточно свирепо.
   — А краска? Как он проносит ее в дом? — продолжил Ричер. — Нам нужно сходить в магазин и посмотреть, как выглядят сто литров. Преступник должен оставлять у дома машину или грузовик — не меньше чем на двадцать-тридцать минут. Как же получается, что никто ничего не видел?
   — Не знаем, — ответил Блейк.
   — Как он убивает женщин, не оставляя никаких следов?
   — Не знаем.
   — Очень многого вы не знаете.
   Блейк скривился:
   — Верно, умник. Но мы над этим работаем. У нас есть восемнадцать дней до следующего убийства, и я уверен, что с таким гениальным помощником, как вы, нам больше и не понадобится.
   — Предположим, преступник нарушит график, — сказал Ричер.
   Блейк посмотрел на Ламар:

   — Джулия?
   — Я придерживаюсь психологического портрета. Сейчас меня интересует спецназ. У них каждая третья неделя — выходная. Отправлю Ричера разведать, что и как.
   Блейк приободрился:
   — Отлично. Куда?
   — Преступления не привязаны к одному месту, — заметил Ричер. — Этот тип может служить в любой точке Соединенных Штатов. Поэтому лучше всего начать с Форт-Дикса. Я там знаю одного человека, полковника Джона Трента. Если кто и возьмется мне помочь, так это он.
   — Хорошо, — сказал Блейк. — Мы позвоним полковнику Тренту и все устроим.
   — Проследите, чтобы мое имя повторяли часто и внятно, иначе он не проявит особого интереса.
 
   Возможно, пришло время прибегнуть к уловке. Сократить интервал. Или вообще отказаться от первоначального плана. Это бы их озадачило.
   Продемонстрировать ярость? Ведь убийцей движет ярость и чувство попранной справедливости. Немного насилия сделало бы следующее убийство поинтересней.
   Так на чем остановимся? Сократим интервал? Или добавим драматизма? Или на том и другом? Думай, думай, думай.
 
   В начале седьмого Харпер вывела Ричера на первый этаж, а оттуда — на холодный воздух. По дорожке они подошли к соседнему зданию.
   — Здесь кафетерий, — открывая стеклянную дверь, сказала Харпер.
   Из конца длинного коридора доносился звон посуды. Несло тушеными овощами — специфический запах столовой.
   — Угощайтесь, — пригласила Харпер. — Платит Бюро.
   Ричер встал в очередь на раздачу. Когда подошла его очередь, жизнерадостный испанец выдал ему филе-миньон. Другой раздатчик положил овощи. Налив себе кофе, Ричер огляделся в поисках стола.
   Харпер подвела его к свободному столу, поставила поднос, сняла пиджак и повесила на спинку стула. На ней оказалась тонкая хлопчатобумажная блузка, под которой ничего не было. Она закатала рукава до локтей, обнажив гладкие загорелые руки.
   — Красивый загар, — отметил Ричер.
   Харпер вздохнула:
   — Да, я вся загорелая, но нет, демонстрировать не собираюсь.
   Ричер улыбнулся:
   — Я ведь так, разговор поддержать.
   — Хотите поговорить — поговорим о деле.
   — Я о нем не много знаю. А вы?
   — Я знаю одно — эти женщины, выступив против домогательств, проявили настоящую храбрость.
   — Вы говорите так, словно сами через это прошли.
   — Я говорю как трусиха. Жалоб я не подавала. Пока.
   — Вас домогаются?
   — Шутите? — Она покраснела. — Я могу сказать это и не показаться самовлюбленной?
   Ричер ухмыльнулся:
   — В вашем случае, думаю, можете.
   — Это просто разговоры, знаете, всякие провокационные вопросики, намеки. Никто не говорит, что я должна с ним переспать, если хочу получить повышение и вообще. Но все равно действует на нервы. Поэтому я стала так одеваться. Пытаюсь подчеркнуть, что я такая же, как они.
   Ричер помолчал и снова улыбнулся:
   — В моей комнате есть скрытая видеокамера?
   — С чего вы решили?
   — Просто интересно, не запасной ли это план. На случай, если с Петросьяном не выгорит. Блейк приставил вас наблюдать за мной, чтобы вы смогли со мной сблизиться. Таким образом он получит другой способ выкручивать мне руки. Например, видеокассету с милой интимной сценой с нашим участием, которую сможет послать Джоди.
   Харпер вспыхнула:
   — Я бы никогда на такое не пошла.
   — Но он просил вас, верно?
   Долгое время она молчала. Ричер прихлебывал кофе.
   — Он прямо-таки провоцировал меня на попытку, — продолжал Ричер. — Сказал, что, если за вами приударить, вы ведете себя, как стерва, каких свет не видывал. Но я не клюнул, я не дурак.
   Она посмотрела на него и улыбнулась:
   — Значит, можем расслабиться? Поставить на этом точку?
   — Конечно. Чем тут люди занимаются по вечерам?
   — Большинство расходится по домам. Но не вы. Вы идете к себе в комнату. Приказ Блейка.
   — Сейчас мы выполняем его приказы?
   Она рассмеялась:
   — Некоторые.
 
   Ричер спал плохо и проснулся еще до шести утра. Набрал домашний номер Джоди. Сработал автоответчик. В офисе никто по ответил. Мобильник был отключен.
   Он принял душ, оделся и стал ждать.
   Через сорок пять минут в дверь вежливо постучали, потом открыли. На пороге стояла улыбающаяся Лайза Харпер.
   Она надела другой костюм — угольно-серый. Под ним была белая блузка с темно-красным галстуком — ни дать ни взять пародия на неофициальную фэбээровскую униформу. Очень длинные распущенные волосы падали ей на плечи.
   — Нам нужно идти. Встреча за завтраком, — сообщила она.
   Они спустились в холл и задержались у выхода. Шел сильный дождь. Харпер припустила по дорожке, Ричер за ней. Она и на бегу отлично смотрелась.
   Ламар, Блейк и Поултон ждали их в кафетерии за столиком у окна, заняв три стула из пяти. В центре столика стоял кофейник. Харпер села, Ричер устроился рядом.
   — Вчера вечером мы позвонили в Форт-Дикс, — сказал Блейк. — Поговорили с полковником Трентом. Он готов посвятить вам весь нынешний день.
   — Дня должно хватить.
   Ламар кивнула:
   — Хорошо. Вы ведь знаете, что ищете? Сосредоточьтесь на датах. Найдите людей, чьи свободные недели приходятся на дни убийств. Я думаю, что преступник убивает в конце недели, поскольку ему надо вернуться на базу и отсидеться.
   Ричер пожал плечами:
   — Если ориентироваться только на даты, может получиться список на тысячу имен.
   — Так сузьте круг. Пусть Трент сопоставит данные о женщинах. Найдите кого-нибудь, кто служил с одной из них.
   Ричер улыбнулся:
   — Какие проницательные мыслители за этим столом.
   — У вас, умник, есть идеи получше? — спросил Блейк.
   — Я знаю, что делать.
   — Что ж, только помните, что поставлено на кон. Жизни многих женщин, вашей в том числе.
 
   Водитель из ведомственного автопарка подогнал машину к дверям и, не заглушив двигатель, вышел. Харпер убедилась, что Ричер сел в машину, и заняла водительское сиденье. Они устремились на север и через пятьдесят минут въехали в ворота авиабазы ВВС Эндрюс.
   — Нам предоставили самолет ФБР, — сообщила она.
   После двух проверок личности Ричер и Харпер подъехали к трапу «лира» без опознавательной эмблемы. Оставив машину на бетонированной площадке, они поднялись в самолет. Не успели они пристегнуть ремни, как «лир» начал выруливать.
   — До Дикса примерно полчаса лета, — сказала Харпер.
   — До Макгуайра, — поправил ее Ричер. — Дикс — база морской пехоты. Мы же сядем на авиабазе Макгуайр.
   Харпер встревожилась:
   — Мне сказали, что мы летим в Дикс.
   — Это одно и то же место, просто называется по-разному.
   Она скорчила гримаску:
   — Чудно. Не понимаю я военных.
   — Не расстраивайтесь, мы вас тоже не понимаем.
   Через полчаса «лир» коснулся земли и вырулил в дальний угол бетонированной площадки. Под дождем к ним несся зеленый «шевроле». Когда спустили трап, водитель — лейтенант морской пехоты — уже ждал их внизу.
   — Майор Ричер? — спросил он.
   Ричер кивнул.
   — А это агент ФБР Харпер.
   Лейтенант ее проигнорировал.
   — Полковник ждет, сэр, — сообщил он.
   — Так поехали. Зачем заставлять полковника ждать?
   Из Макгуайра они въехали в Дикс и остановились в полутора километрах от взлетно-посадочной полосы у кирпичных административных зданий.
   Ричер вылез, и Харпер проследовала за ним в просторную приемную, заставленную металлическими столами и шкафами с картотекой. За столами работало трое сержантов. Один из них нажал кнопку интеркома:
   — Майор Ричер прибыл, сэр.
   Через секунду отворилась дверь, и к ним вышел высокий мужчина с короткими, поседевшими на висках волосами.
   — Привет, Ричер, — поздоровался Джон Трент.
   Ричер кивнул. Второй половиной своей карьеры Трент был обязан Ричеру, который десять лет назад исключил из официального отчета один пункт. Трент предполагал, что этот пункт туда вписан и делу будет дан ход. Он пришел к Ричеру не за тем, чтобы просить опустить этот пункт, не совать взятку, но объяснить, как он совершил ошибку и что в ней не было ни злого умысла, ни мошенничества. Он ушел, ничего не попросив, и стал ждать увольнения. Увольнения не последовало. Отчет опубликовали, но пресловутый пункт в нем отсутствовал. Трент не знал, что Ричер его никогда и не вписывал. Десять лет они не общались, пока накануне утром Ричер не позвонил ему из квартиры Джоди.
   — Привет, полковник. Это агент ФБР Харпер.
   Трент улыбнулся и пожал Харпер руку.
   — Рада с вами познакомиться, полковник. Заранее благодарю за сотрудничество, — сказала она.
   Тент снова улыбнулся:
   — Сделаю, что смогу, но наше сотрудничество будет ограниченным. Мы будем изучать личные дела. Тут затронуты вопросы национальной и военной безопасности. Поэтому вам придется подождать в приемной. Вас это устраивает?
   Было очевидно, что Харпер это не устраивало.
   — Мне положено наблюдать за ним.
   — Понимаю. Но вы будете у двери моего кабинета, а она только одна. Сержант выделит вам стол.
   Сержант подвел Харпер к свободному столу, откуда была прекрасно видна дверь в кабинет. Харпер неохотно села.
   — Здесь вам будет удобно, — сказал Трент. — Работа может занять у нас какое-то время. Дело весьма непростое. Уверен, вы и сами знаете, что такое работа с документами.
   Проводив Ричера в просторный кабинет, Трент закрыл дверь. Ричер сел за стол и откинулся на спинку кресла.
   — Дадим ей пару минут, — предложил он.
   Трент кивнул:
   — Читайте, напустите на себя деловой вид.
   Он передал ему выцветшую зеленую папку из высокой кипы. Ричер открыл папку, а Трент прошел к двери и широко ее распахнул.
   — Мисс Харпер, распорядиться, чтобы вам принесли кофе?
   Ричер бросил взгляд через плечо — Харпер впилась в него взглядом, от которого не ускользнули ни стол, ни кожаные кресла, ни кипа досье.
   — Пока не нужно, — откликнулась она.
   — Хорошо. Если что понадобится, попросите сержанта, — сказал Трент.
   Он закрыл дверь, подошел к окну. Ричер снял бирку со своим именем и встал. Трент поднял шпингалет и открыл окно.
   — Вы дали нам мало времени, — шепнул он, — но мы сделали, что могли.
   — Они сразу купились, — ответил Ричер тоже шепотом.
   Трент выглянул из окна, посмотрел в обе стороны и сказал:
   — О’кей, отчаливайте. Удачи, друг мой.
   — Мне нужна пушка, — прошептал Ричер.
   Трент решительно помотал головой:
   — Нет, этого я не могу.
   — Придется. Мне очень нужно.
   Трент помолчал, затем произнес:
   — Хорошо, пушка будет. Но незаряженная.
   Он вытянул ящик письменного стола и вынул «Беретту М-9», Такую же, какую носили ребята Петросьяна, только на этой, заметил Ричер, серийный номер был на месте. Трент извлек обойму и один за другим вылущил патроны большим пальцем назад в ящик. Вставил пустую обойму в пистолет и отдал его Ричеру.
   — Поосторожней, — напутствовал он шепотом.
   Ричер сел на подоконник, перебросил ноги наружу и спрыгнул на землю. Он оказался в узком проулке. Лейтенант ждал его в десяти метрах в «шеви» с включенным мотором. Ричер метнулся к машине, и та сорвалась с места, не успел он захлопнуть дверцу. На полтора километра до базы Макгуайр им понадобилось чуть больше минуты. Автомобиль вылетел на бетонированную площадку и подкатил прямо к вертолету морской пехоты. Люк в брюхе вертолета был открыт, лопасти винта вращались.
  — Спасибо, — произнес Ричер, вылезая из машины.
   Он вбежал по лесенке во мрак, дверца люка с шумом захлопнулась за ним. Вертолет взмыл в небо, две пары рук подхватили Ричера и толкнули в кресло. Он застегнул ремни, ему сунули в руки головной телефон, раздался треск двусторонней связи.
   — Направляемся на вертодром береговой охраны в Бруклине, — сообщил пилот.
   Ричер нажал кнопку микрофона большим пальцем:
   — Меня устраивает. Спасибо, ребята.
   — Полковник, верно, вам многим обязан, — сказал пилот.
   — Да нет, просто я ему симпатичен.