Тайные истины.

Я вцепилась в пистолет мертвой хваткой, прожигая Эдварда взглядом, выражающего массу эмоций. Направила дуло прямо на него. В этот миг все вокруг приглушилось, реальность будто бы исказилась. Руки затряслись настолько, что я едва ли удерживала пистолет. Все то, что Эдвард рассказал мне-не укладывалось в голове. Я перестала различать правду и ложь, даже с уст самого любимого мне человека. Мне казалось, что он манипулирует мной даже сейчас.

Однако я ощущала полную власть над Эдвардом, его жизнь зависела лишь от меня в этот момент. Я буквально не узнавала себя и свои мысли, словно во мне поселилась вторая личность, которую я, на самом деле, боялась больше всего на свете. Мне нравилось, что он одержим своей любовью ко мне настолько, что не сможет жить без моего прощения. Или же он вновь вынуждает меня поверить в то, чего нет. Я пыталась, не могла дать точный ответ самой себе.

-Очередная твоя манипуляция? Думаешь, я не выстрелю?! Поверю тебе?!

-Я не прошу тебя верить мне, Ирэн. Я прошу тебя поверить самой себе. В то, что веришь ты!

-Знаешь...я ни во что и ни в кого не верю теперь. Минут пять назад я утверждала и кричала, что не смогу тебя убить. Однако сейчас понимаю, что я способна на это.—Тихо произнесла я, приставив указательный палец на курок и непрерывно наблюдая за эмоциями Эдварда.

Во взгляде синих глаз отражался страх и вместе с тем-некое смирение. И меня осенило, что Эдвард но коем образом не манипулирует мной. Он действительно в страхе и даже замешательстве от того, нажму ли я на курок. Он и правда не знает, какое решение я приму. Я вновь вспомнила его приступы и с какой болью он произносил настоящее имя моей потери. Обрывки фраз, которые, вероятнее всего, он говорил ей перед тем, как выстрелить в нее. Ярость, печаль и обида затуманили мой разум, изменили самого Эдварда в моем сознании.

-Почему ты не рассказал раньше?—Хрипло поинтересовалась я, продолжая удерживать пистолет в руках.

-Потому-что сначала я помнил о том, что мы с Томасом поклялись унести эту тайну в могилу. Также морально было непросто. А после я полюбил тебя настолько, что боялся потерять.

-И почему же рассказал тогда?

-Понял, что ты должна знать правду. Вне зависимости: разлюбишь ты меня, или нет. Убьешь ли ты меня, или нет. Это неважно. Важно то, что я не хочу, чтобы ты продолжала жить в мучительных догадках и таинстве.

Дыхание затаилось, сердце словно останавливалось. Из трясущихся рук выпал пистолет, а перед глазами была пелена. Я окончательно осознала, что Эдвард убил мою мать не по своей воле. Он не лжет мне, говоря искренне. Я бросилась к нему в объятия, дабы найти утешение и вымолвить негласное извинение. Его крепкие руки на моей спине создавали некий купол защиты и поддержки, я уткнулась носом в его широкую грудь. Понимала, что информация настолько шокировала меня, что не оставила место логике и рациональности.

-Прости меня...—Прошептала я, захлебываясь в слезах.

-Не надо, не извиняйся.—Тихо заявил он, медленно перебирая волосы на моей голове.-Это последнее, что ты должна делать.

-Я могла убить тебя...нет...не могла! Я бы не выстрелила...

-Тише-тише...ты не должна что-то объяснять и как либо оправдываться.—Ответил Эдвард, перебив меня.

Я была настолько обессилена, что не могла произнести ни единого слова. Дядя взял меня за руку и повел к автомобилю, перед этим подняв пистолет с земли. Он усадил меня на сидение, после чего сам сел за руль. Все внутри меня сжималось, тело будто горело от напряжения и нервов.
Когда мы подъехали к дому, то дядя что-то говорил мне, однако я не слышала его. Мысли и осознание всего сказанного вновь поглотили меня, накрыли мраком.
Эдвард довел меня до кровати, помогая прилечь. Он снял с меня обувь и кожаную куртку, укрыв одеялом. Я уткнулась в подушку, проливая горькие слезы. Голова кружилась, в горле пересохло. Я не заметила, как уснула. Однако переодически просыпалась, вздрагивая и бурча что-то невнятное. Ни о чем не думала, не могла. В душе зияла некая черная дыра, поглощающая в себя все живое.
Но я знала, что темнота вновь наполнится светом, пускай и не быстро. Ведь со мной был и будет мой Эдвард, которого я безумно люблю. Он и был моим светом. Одна лишь мысль, что я действительно бы нажала на курок-вызывала сотню мурашек. Словно окатывала ледяной водой, пробирающей до костей. Я не представляла, какой тогда была бы моя жизнь. Возможно, жизни бы не было. Было бы лишь существование.

Я открыла глаза и вскрикнула, тревога вцепилась в меня острыми когтями, стоило мне проснуться. Рядом Эдварда не было, время показывало шесть часов вечера. Я проспала практически сутки, что было вполне ожидаемо и не удивило меня.
Я медленно встала с кровати и взглянула на себя в зеркало: опухшие глаза, запутанные волосы и отекшее лицо. Однако мой внешний вид ни коем образом не волновал меня, было всё равно.
Набравшись сил я решила хотя бы переодеться. Натянула синие джинсы и белую майку, завязав волосы в небрежный хвостик. Вышла на улицу, вдыхая прохладный воздух полной грудью. Мне было холодно, однако и это не сильно волновало меня. Ведь внутри была лишь пустота.

Я побрела дальше, не разбирая дорогие. Схватилась за плечи, тем самым стараясь согреться.
Вышла за ворота дома, затем незаметно для самой себя оказалась на оживленной улице. Люди оглядывались на меня, во взгляде читались разные эмоции: сожаление, непонимание, пренебрежение и безразличие. Однако мне не было дела, я продолжала идти и трястись от холода. Внезапно телефон зазвонил, я неохотно достала его из кармана джинс и увидела надпись «Хромой». Нажала на зеленую кнопку не сразу, потому что я меньше всего сейчас хотела разговаривать с кем-то.

-Что?—Сухо спросила я, остановившись посреди улицы.

-Привет. Что случилось? У тебя голос такой...

-Ещё раз спрошу. Что?—Вновь поинтересовалась я, перебив Теодора.

-Ладно...понял. Эдвард не выходит на связь долгое время, он с тобой сейчас?

-Нет.—Ответила я и сбросила трубку, отключив звук.

Я зашла в ближайшее кафе и купила горячее кофе, уже не хотелось находиться в месте, где много людей. Было некомфортно. На ватных ногах я направилась домой, попивая эспрессо. Напиток согревал меня, однако большие глотки обжигали горло. Я понимала, что после всего, что я узнала-мне стоит пойти к психологу и возможно даже к психиатру. Знала, что не смогу высказать отцу все то, о чем я думаю. Потому-что тот обозлится на дядю так, что страшно даже представить. И конечно, молчание будет убивать меня с каждым днём. Я буду не в силах общаться с папой, как прежде. Делать вид, что ничего не знаю. Это свалилось дополнительным грузом на мои плечи.
Меня радовало лишь то, что приходило некое осознание и голос в мыслях тихо твердил; я справлюсь. Хотелось в это верить. Время не лечит, лишь притупляет боль и дарит некое смирение.

Наконец я зашла домой и вдруг увидела Эдварда, лежащего на кровати на спине. Сначала я подумала, что он уснул, однако увидела широко распахнутые глаза. Подошла чуть ближе, не понимая, что происходит. Его взгляд был пустым, а рот приоткрыт. Дядя не двигался и не реагировал на меня. В панике я схватила его за руку, большой палец прижала к запястью. Сердце билось медленным ритмом. Это не было похоже на приступы, которые случались у него всегда.
И до меня дошло: наступил кататонический ступор, о котором мне поведывал мистер Грин, когда я впервые приехала в психиатрическую больницу с дядей. Я выпала из этого мира, не осознавая происходящее. Мыслей не было, лишь страх и отчаяние. Непроизвольно я упала на колени, но даже не ощутила боли. Дыхание перехватило, сердце забилось бешено и казалось, что вот-вот выпрыгнет из груди.

-Эдвард...—Прошептала я, едва ли не задыхаясь. Тот смотрел в потолок и я не знала, слышит ли он меня, заметил ли мое присутствие.-Это я-Ирэн. Я пришла, я здесь! Я с тобой, Эдвард!

Я кричала его имя столько раз, что сбилась со счета. Все внутри сжалось и словно воспламенялось в душераздирающей боли. Я принялась судорожно трясти его, обхватывая его  лицо и непрерывно шепча его имя. Я встала на ноги и склонилась над ним так, чтобы он меня видел. Однако взгляд синих глаза был по прежнему стеклянным и пустым, не выражающим никаких эмоций.

-Очнись! Ну очнись!—Истошно кричала я, захлебываясь слезами и продолжая трясти его, немного приподнимая.-Это я! Очнись! Я умоляю тебя...очнись! Скажи что нибудь! Это я! Я с тобой рядом! Ну очнись же!

Я вновь упала на пол, ноги стали ватными, как и все тело. Потеряла дар речи, пытаясь что-то сказать, однако из моих уст вырвались лишь крики и хрипения. Я вспомнила его слова «когда случится, то просто держи меня за руку». Кислорода не хватало, в моей голове звучал его голос и я будто сошла с ума. Молилась, чтобы это было лишь самым ужасающим сном. Молилась, чтобы я проснулась и все было хорошо, чтобы он был вменяем. Но только сейчас я действительно осознала и приняла, что происходящее-реальность. Я схватила его за руку, потянув к своим покусанным губам.

-Я...я держу тебя за руку. Как ты и просил меня, помнишь?—Тихо произнесла я, подползая чуть ближе к кровати. Я оставляла легкие поцелуи на его длинных пальцах, а все вокруг кружилось, пространство словно сузилось.

Я продолжала рыдать и молила его о том, чтобы он очнулся. Не знала, сколько минут прошло. Не знала, сколько раз я повторила «я рядом», «держу тебя за руку», «умоляю, очнись». Глаза застелила белая пелена, я стиснула зубы до скрипа, от которого по телу пронеслось тысячу мурашек.
Я кое как встала с пола, а затем легла рядом с ним. Обняла его так крепко, как могла. Прижалась к его широкой груди, слезы градом стекали по моему лицу. Эдвард же по прежнему смотрел исключительно в потолок, взгляд столь родных и любимых мною синих глаз был словно мертвым. В моем сердце будто прожгли широкую дыру, это была невыносимая боль, которую я испытывала лишь один раз в своей жизни: когда узнала, что мама умерла.

-Пожалуйста...очнись, приди в себя. Я умоляю...прошу же тебя...очнись...—Бурчала я, уткнувшись носом в его грудь. Я снова истошно закричала, ногтями впиваясь в его кожу на лице. Думала, если он ощутит боль, то придет в себя. По прежнему надеялась и верила в это.

Моя надежда и вера рухнули вместе с этим чёртовым миром. Я встала с кровати и подошла к барной стойке, на которой лежал нож. Дрожащими руками взяла его и медленно вернулась к кровати, снова падая на колени.
В голове опять прозвучал его голос, снова прежде сказанные им слова «врага убить-легко, а любимого-трудно. Надо сильно любить». И только сейчас я поняла смысл этих слов, осознала в полной мере, во всех красках. Содрогнулась от понимания того, что всё повторяется. Что теперь именно я на месте Эдварда, а он на месте моей матери. Оказавшись в этой ситуации поняла, насколько тяжело ему было убить свою любимую-Лауру, наплевав на свои чувства.
Я понимала, что вся его жизнь так и пройдёт: лежа на кровати, он будет не в силах что либо сказать и сделать. Это не жизнь. Несмотря на мою безграничную любовь и привязанность, я готова была отпустить Эдварда ради него самого же. Готова была прекратить те страдания, которые его ожидают. И знала, что он хочет этого. Была готова отставить свои чувства на второе место и сделать так, как хотел бы он. Сделать так, как нужно именно ему. Как бы больно мне не было.

-Я тебя люблю...—Прохрипела я, зажмурившись и дрожащими руками вонзив нож прямо в его сердце.

Эдвард слегка дернулся, не издав ни единого звука. Теперь его взгляд был обращен на меня. Голос осип, я не могла закричать, лишь издавала жалкие писки. Я не могла поверить, что сделала это. Теперь же в моей душе образовалась бесконечная черная дыра, которая никогда не наполнится прежним светом и любовью. Ведь в моей жизни больше не будет моего Эдварда. Я не буду слышать его голос, смех. Никогда больше не буду ощущать его объятий, не смогу поцеловать и поговорить с ним. Не будет возможности элементарно взглянуть ему в глаза. Все внутри будто перевернулось. Мой мир перевернулся. Пришло горькое осознание: никто и ничто не заглушит боль всей моей потери. Эдвард был моей самой большой любовью, моим исцелением и смыслом. Он изменил меня, всю мою жизнь. Многому научил.

Я продолжала держаться за нож и наблюдала, как его серая рубашка быстро окрашивается в красный цвет.
Я не хотела жить, ведь потеряла сначала маму, а сейчас и мужчину, которого любила и люблю до безумия. Не могла больше жить в боли и страданиях. Я встала на ноги и взяла другой нож, прислонила холодное лезвие к своему запястью. Все внутри меня меня умерло, осталась лишь физическая оболочка. Мой мир потерял краски жизни, ничего не имело смысла. Я надавила лезвием на мягкую кожу, издав тихий хрип от жгучей боли. Однако я остановилась, вспомнив папу. Пришло понимание: он не сможет без меня, ведь любит больше всех на свете. Нож непроизвольно выпал из рук. Я осознала, что буду и должна жить ради него.

Я перевела взгляд на Эдварда и не знала, что мне делать. Кому звонить и что говорить. Ничего не знала и не могла думать. Лишь прислонилась спиной к стене, закрыв лицо руками. Слезы вновь обрушились на меня беспощадной волной, неистовым пламенем.