Яма

Кровь медленно стекала по лицу, громко разбиваясь об металлический пол поезда. В воздухе стоял неприятный привкус железа, от которого рвотный позыв подступил к горлу, но девушка старалась подавить его, чтобы не наблевать перед семью мужчинами. Постаравшись переключиться на что-нибудь другое, лишь бы сменить пластинку в голове, девушка устремила взгляд на пейзаж, проносившийся мимо.

Палящее солнце, пробившиеся через открытую дверь вагона, нещадно резало глаза, наворачивая на них слезы, которые отражались в бездонно синих глазах, рассматривающих проносящиеся Дружелюбие.

Со стороны рабочих полян доносились смех и песни, которые хором запивали местные жители и от которых хотелось выть волком. Когда-то, будучи маленькой девочкой, она мечтала о такой жизни: в ярких нарядах, в дружелюбной атмосфере и с песнями, которые знаешь с рождения, ты будешь кружить в танце, весело заливаясь смехом, зная, что беды Чикаго коснутся тебя в последнюю очередь. Но отчаянное желание прожить жизнь не по графику посева, победило и девушка выбралась на свободу, отправившись в гущу смерти и насилия.

Но самое забавное, что позволь ей сейчас вернуться назад и изменить свое решение. Она бы этого не сделала. Она не создана для Бесстрашия, но и Дружелюбие – это не ее дом.

Глупая наивная девочка, возомнившая себя не весь, кем, желавшая помочь этому миру, разбилась об свои глупые мечты. Ей нигде не было места.

В вагоне стояла мертвая тишина, прерываемая лишь ударом капель крови об пол, отдающиеся эхом в ушных перепонках посильнее истощенного крика, к которому она привыкла за этот месяц и который казался обычным белым шумом. Крики ее теперь даже успокаивали. Они были напоминанием, что она жива. Хотя иногда ей хотелось обратного.

Сидящий в дальнем углу, куда солнце не могло добраться, мужчина поднялся на ноги и подхватив по дороге маленький металлический чемоданчик, присел напротив девушки, поправив ее короткую выбившуюся прядь волос за ухо, мягко улыбаясь. Разблокировав ключ-пароль на замке чемодана, он достал оттуда ватку и пару склянок с резким запахом, что желание вытошнить сегодняшний день, а лучше весь месяц, стало сильнее.

— Будет больно, — предупредил он, поднеся ватку со спиртом ко лбу, обрабатывая рану. От его слов на губах появилась легкая усмешка, намекающая на то, что «куда же больнее? Посмотри на нас: мы разбиты изнутри и ни одно лекарство в мире не затянет наши раны», но предательские слезы все равно потекли по щекам, смывая грязь. Мужчина ласково смахнул их, крепко сжимая тонкую руку Ами, которая как обычно даже не дернулась. Он видел в ее глазах лишь безразличие. Со стороны другого конца поезда послышали тихие всхлипы, вынуждая бесстрашного подняться на ноги.

— Ты справишься, — Ами знала, что это всего лишь ложь, заучанная до скрежета зубов и которая ей не поможет. Но в ответ лишь вежливо кивает. Мужчина уходит обратно в темный угол, где сидят две девушки, тесно прижимающиеся к друг другу и пытающиеся, закусив губу, утихомирить вырывающуюся на свободу истерику. Костлявые руки от недоедания, обхватили подошедшего мужчину, что принялся шептать им слова надежды, что все будет хорошо. «Очередная ложь» думала Ами, но размышлять над этим не стала. Ряд солдат, стоящих по бокам вагона, жалостно смотрел на эту картину, понимая, что выдержать такое и остаться в рассудке — очень тяжело. А кто им сказал, что у них получилось?

Первое что она увидела по приезду "домой" — это радостную улыбку дока, сквозь слезы, который сжал ее в своих объятиях, шепча, что он ни разу не усомнился, что она вернется. Но Ами было плевать. Ей не нужна была жалость или сочувствие. Глазами она искала лишь одного человека, рядом с котором она могла наконец ощутить, что она дома, что все позади, но его не было. Он не пришел. Он снова оставил ее одну.

Из приличий похлопав дока по спине, равнодушно слушая его облегченные вздохи, девушка словно робот проследовала за ним в медицинский корпус. Ее последняя ниточка жизни была жестоко разорвана пополам.

Ами шагала по общему коридору, сопровождаемая конвоем охраны, доком, в своем разорванном платье, которое открывало обзор на ее огромные синяки, босиком, и ежилась не от холода, а от взглядом бесстрашные, которые взирали на нее сочувствием, с жалостью, даже не смея предположить что она пережила.

Также Ами замечала, как док нервно покусывает губу, косясь в ее сторону, но упорно молчит, боясь спугнуть ее своими вопросами. И девушка была ему за это благодарна.

Зайдя в такой родной кабинет и присев на кушетку, она неосознанно прижала ноги к груди, стараясь стать еще незаметнее. Положив лоб на колени, девушка прикрыла глаза, но сразу же заново стала погружаться в ту яму, из которой ее забрали только физически. "Бойцы никогда не возвращаются целыми. У них могут быть на месте ноги, руки, но в душе будет сиять дыра, которая не зарастет никогда".

Джейми сел напротив нее, вынуждая ее сделать вид, что все в порядке, лишь бы к ней не приставали. Лишь бы ее просто оставили в покое. Но когда он приступил к зашиванию раны на лбу, полностью уйдя в работу, девушка позволила себе на пару секунд представить, что все хорошо.

— Хей, ты чего? — начав терять сознание и заваливаться на бок, напугав этим дока, Ами почувствовала легкие шлепки по своим щекам. Приведя ее в чувства, док вручил ей в руки бутылку с виски, приказав пить, пока он не закончит. Посмотрев на свои трясущиеся руки и сделав глоток, не обращая внимание на новую волну тошноты, она решила оглядеть кабинет дока, в котором провела уйму времени до происшествия, но в нем практически ничего не изменилось: все те же белые стены, большой черный стол, полностью заваленный бумагами, стеклянный шкаф с медикаментами, жесткая кушетка, на которой она сейчас развалилась и огромное окно с видом на поля. – Ну все, скоро будешь как новенькая, - улыбаясь, сказал док, отъезжая на стуле на пару метров назад и критически ее осматривая на явные повреждения. – Скажи, у тебя что-нибудь болит? Могу я как-то тебе помочь? – вроде такой стандартный вопрос, но в данный момент он казался таким неуместным, что док нервно сглотнул, ожидая любую реакцию.

- У меня сломан мизинец на левой ноге и указательный на правой, - хриплым от долгого молчания голосом сказала Ами, смотря на свои сломанные пальцы.

- И ты шла босиком все это время? – ужаснулся док, а затем быстро стал выкладывать на столик все для оказания помощи.

- Я привыкла к боли, - просто ответила Ами, пожимая плечами.

— Ты поедешь сегодня в Эрудицию, — произнес Джейми, когда закончил бинтовать пальцы, и опустив трясущиеся руку и вернулся к уборке медицинского инвентаря. Он не хотел смотреть на девушку с сожалением, страхом или с жалостью, зная, что это последнее, что ей сейчас нужно, но его распирало желание помочь ей. — Я смог осмотреть лишь поверхностные раны и синяки, и кое-как зафиксировать твои пальцы подручными вещами, так что пусть тебя на всякий случай просканируют полностью и окажут помощью нормальным оборудованием, — благодарно кивнув головой напоследок, она, похрамывая, все-таки вышла из душного кабинета.

Холодные струи нещадно били по покалеченному телу, задевая открытые раны и гематомы, отчего слабые стоны вырывались из рта девушки, но она даже получала от них какое-то удовольствие. Они напоминали ей, что она все еще жива.

Выйдя из общей душевой, завязав большое полотенце, прикрывавшее полностью тело, которое скрывало от нее все увечья, она принялась одеваться, так и не скинув его, не желая смотреть на то, что с ней стало.

Штаны свисали с бедер, поэтому пришлось посильнее затянуть ремень, чтобы они не сваливались во время ходьбы, следом последовала кофта, что стала ей больше на размера три. По ту сторону двери послышались шаги и громкие голоса, отчего девушка подскочила и замерла, готовая к тому, что это за ней вернулись. Она была сломлена и физически, и морально, больше не зная кто она и кому принадлежит.

Когда голоса стихли, слезы принялись скатываться по щекам и ее настигло ощущение беспомощности, которое завладело грудной клеткой, прекратив подачу кислорода и заставив девушку судорожно хватать воздух ртом. Спустя пару секунду все прошло, оставив после себя усталость и желание уснуть прямо на полу. Скатившись по кафельной стене вниз, бывшая дружелюбная стала глубоко дышать, мечта о том, чтобы ее мучения быстрее закончились.

Взгляд то и дело возвращался к затянувшемуся шраму на запястье, как напоминание, что ей был дан очередной раз начать жизнь заново, так пусть она возьмет себя в руки и воспользуется им.

Посильнее закусив губу, раздирая ее в клочья, она медленно поднялась на ноги и подошла к запотевшему зеркалу. Протерев его рукавом кофты, девушка взглянула на свое исхудавшее лицо, на котором отчетливо виднелся фингал под глазом и гематома на скуле, зашитый порез на лбу, сломанный нос. Ей честно старались не портить лицо, так как она привлекала только этим, но иногда мучители выходили за установленные правила. Осторожно проведя пальцами по повреждениям, вытирая слезы, она со всей силы ударила по отражению. На пол посыпались осколки, сопровождаемые кровью и глухим молчанием. Упав на колени и обхватив себя руками, пытаясь защититься, скрыться от не видимой опасности, которая была только в ее голове, она стала кричать.

Он обнаружил ее лежащей на полу, испачканной в собственной крови. Услышав крик, который, кажется, разбудил всю фракцию, он направился в сторону его источника, чтобы хорошенько отыграться над кричащим. Настроение с утра не задалось, точнее оно и не улучшалось последний месяц, поэтому найти новое мясо для битья было труднее, ведь каждый знал, что лучше избегать его. Зайдя в общую душевую, мужчина на секунду замер в дверях, увидев бледное и исхудавшее лицо, но такое родное. Чертыхнувшись, когда струйка крови начала расползаться по полу, он подошел к ней. Подняв девушку на руки, отметив, что ее вес практически не ощущается, он понес ее к доку.

Ами сидела в неудобном кресле, следя за ходящим из стороны в сторону Джейми. Когда же другой молодой доктор выглянул из-за двери и пригласил их в кабинет, выводя попутно одну из пациенток, что с настороженностью осмотрела пустой коридор и села в такое же неудобное кресло, продолжая смотреть куда-то в пол, Ами смахнула слезы. Док сразу же подошел к бывшей дружелюбной и накинул на ее острые плечи свой пиджак, пытаясь унять ее дрожь. Больше не смотря на тело, что когда-то принадлежало ее лучшей подруги, Ами вошла в просторный кабинет. Внутри было две комнаты, разделенные прозрачным стеклом. Первая комната представляла из себя кабинет врача, где были развешаны множество грамот и фотографий.

— Присаживайся, — показывая рукой на стул, мягко улыбнулся доктор. Дождавшись, когда она сядет, он подал ей стакан с водой и сел напротив. Взяв в руки планшет, Джонатан, чье имя было написано на бейджике, уставился на нее. — Как ты себя чувствуешь? — расслаблено, откинувшись на спинку кресла, мужчина внимательно изучал ее, терпеливо дожидаясь ответа. Он старался создать дружелюбную атмосферу, представляя, что перед ним дикая кошка, которая несколько недель подвергалась пыткам, издевательствам. Хотя в реальности так и было.

Сделав глоток воды, она перестала осматривать кабинет и переключила все внимание на доктора:

— Что вы видите? — вопрос на вопрос. Голос был севшим, но доктор понял ее.

— Я вижу измученную, но сильную девушку, которая пытается ухватиться за частички своего избитого разума и выжить. — повисло молчание. Ами криво ухмыльнулась, дрожащей рукой вернув стакан на стол.