Мессия

Жёлтая, тонкая, словно гвоздь свеча, потухнув, покатилась по полу, Ещё секунду назад она плотно занимала своё место в лунке канделябра, но теперь и он, утратив былой глянец, одиноко лежал под алтарём. Отец Савва, впопыхах случайно свалил его, пытаясь унести ноги как можно дальше. Животный страх в его глазах говорил о том, что даже человек, искренне верующий в волю Всевышнего может чувствовать себя оставленным в трудное, а порой даже опасное время. Убегая, он придерживал полы рясы в руках, произнося все приходящие на ум молитвы. Он был готов отдать всё, лишь бы остаться в живых, и потому, увидев в дверях Киру, он обрадовался ей, словно младенец, увидавший после долгой разлуки маму.

-Прошу! Спасите! Я всё скажу!

-Что вы скажете?

-Я каюсь! Прости меня, Господи! Каюсь!

-В том, что убили всех тех людей? – медленно, словно вкушая сладость победы, вопрошала Михайлова.

-Да. Это я.

-Чем вы убили Геннадия?

-Кирпичом! Я всё покажу! Прошу! Помогите. Прости меня о Всевышний.

Мужчина едав не упал на колени, крестясь так, как не крестятся пассажиры падающего самолёта.

-Хорошо, помогу, но вам придётся всё нам рассказать...

Ещё сутки назад Кира и предположить не могла, что всё сработает. Идея Лисового, как и сотни других его идей, как обычно показалась ему дикой. Но попытка – не пытка, и других вариантов не было, потому, она взяла на себя смелость согласиться, но при том условии, что вся ответственность за содеянное ляжет на плечи лейтенанта. К тому же, он-то согласился на её предложение задержать малолетних беспредельщиков, и потому, Кира ощущала себя в долгу перед коллегой.

Когда стало известно, что пирожки, предназначенные для Николая, всё-таки содержали примеси стрихнина, то помощник следователя подробно озвучил свой план.

Согласно ему, следователь Михайлова днём направилась к церкви, якобы чтоб сообщить отцу Савве по поводу Геннадия:

-Что вы говорите? Боже мой. – отец Савва трижды перекрестился.

-Да, кто бы мог подумать.

-Жаль убиенных им жертв. Да и самого его жаль. И для чего он это всё сделал?

-Кто знает. А самое главное, он в тот же день принёс еду для своего друга Николая. И сказал, что это вы передали.

-Что вы говорите?

-Да. Так эти пирожки отравленные оказались.

-Господи. И что? Николай их съел?

-Да, съел. Теперь у нас проверки по поводи гибели задержанного в камере.

-Какой ужас. Вот мерзавец. Ещё и так нагло врать.

-Вы не передавали ничего для Николая? – прямо спросила капитан, давая священнику последний шанс выкрутиться.

-Нет. Извините, для Николая я ничего не передавал. Я вообще даже не знал, что он у вас. – мастерски извивался собеседник.

-Понятно.

-А как погиб сам Геннадий?

-Подростки, похоже, развлекались и перегнули палку. – едва сдерживаясь, чтоб не изменить тон в сторону сарказма, сообщила она.

-Какой ужас.

-Справедливо? Не так ли? Как считаете? – из любопытства офицер стала провоцировать отца.

-Не суди, да не судим будешь. – сдержанно, и так лицемерно произнёс Сербинов.

-Да, вы правы. Что-нибудь ещё можете рассказать о Геннадии?

-Да, что рассказывать? Хороший он был человек, начитанный. Помогал нам часто. Жаль, что вот таким образом его сатана попутал.

-А с покойным Николаем вы не общались? – ей после этих слов хотелось три раза сплюнуть через левое плечё и постучать по дереву. Ведь называть живого человека покойным – не очень хорошая примета.

-Тоже хороший был человек, но далёк от Бога. Материалист. Но и за его душу я буду молиться.

-Хорошо, Владимир Федорович.

-Прошу, для вас я просто Владимир, ну или Савва.

-Хорошо, всего доброго.

Всё было в точности, как предвещал Лисовой. Ни о какой выпечке священнослужитель и слышать не слышал. А главное, версия о том, что Геннадия правда убили подростки – это вишенка на торт всего плана. Теперь-то совесть Владимира Фёдоровичf должна успокоиться, ведь он услышал всё, что хотел, и с тех пор немного подрастеряет бдительность. Здесь-то полицейские и приготовили подозреваемому сюрприз. Он далеко не дурак, и так просто себя не выдаст.

С наступлением темноты машина Михайловой подкатила к воротам церкви. Выключив фары и заглушив двигатель, капитан, вместе с Лисовым стали инструктировать сидящего на заднем сиденье Николая.

-Всё запомнил?

-Конечно, Кира Валентиновна. Я в институте когда учился...

-Ты ещё и в институте учился? – искренне удивился лейтенант.

-Миша! – упрекнула подчинённого в том, что перебивает.

Следователь достала из сумочки косметичку, которой, по правде говоря, пользуется меньше одного раза в месяц, и нанесла кисточкой на щёки Николая несколько слоёв пудры.

-Ну, как? – с неким удовольствием спросил мужчина.

-Как из музея восковых фигур.

-Вы ж не переусердствуйте, Кира Валентиновна. Он же должен его узнать. – сделал замечание Лисовой.

-Ну, с Богом. – промолвил Николай и перекрестился, глядя на подсвеченный образ Христа на стене.

Николай вышел из салона, и, оборачиваясь по сторонам побрёл к церкви. Его белый образ был виден издалека, потому остаться без внимания мужику было весьма трудно.

Взволнованно вздохнув, следователь устремила взгляд на отдаляющиеся светлое пятно: «Господи, как я только на это согласилась?»

Оставшийся после вечерней службы отец Савва как раз закончил раскладывать по полкам книги. У него выдался весьма тяжёлый день, потому, ему не терпелось поскорее добраться домой и лечь спать, чтоб проснуться завтра с чистой совестью и продолжить жить дальше. Неожиданно, посреди зала он увидел белую фигуру, которая не двигалась с места приковав свой взгляд к образу Иоанна Предтечи. Он не сразу узнал очертания лица гостя, однако, подойдя поближе, ужаснулся:

-Николай?

Фигура в белой простыне до пола, с бледным как смерть лицом с тёмными кругами вокруг глаз стояла неподвижно, но когда до неё оставалось около десяти шагов, человек резко повернул голову к священнику и сотворил злобную гримасу.

-Зачем ты убил меня? – громкий шёпот раздался на весь зал.

Николай не издавал голос, а лишь шептал, со всей силы выпуская из лёгких воздух.

Сказать, что Сербинов испугался – это не сказать ничего. Он тут же принялся читать молитву, закрыв глаза и набожно крестясь, после каждого предложения целуя серебряный крест, весящий на шее.

-Зачем ты убил меня?! – продолжал вопрошать Николай, протягивая к обидчику руки.

-Господи Иисусе Христе, сыне Божий... - продолжал тараторить священнослужитель, время от времени поглядывая на стоящий перед ним «призрак».

-Ты убил меня! – всё злобнее шептал Николай на Владимира Фёдоровича.

-Упокой душу усопшего раба своего... - принялся отпевать неупокоенную душу.

Внезапно, «приведение» стало делать шаги в сторону подозреваемого всё протягивая такие же бледные руки:

-Зачем ты убил меня?

Представитель духовенства взял схватился за кадило и плеснул несколько капель святой воды на жертву, продолжая приговаривать строку за строкой.

Благо, Кира это предусмотрела, потому нанесла Коле влагостойкий слой тонального крема, по цвету совпадающего с пудрой. К тому же, реакция актёра на такой жест была соответствующей – он зашипел и ускорил шаг, протягивая к отцу от природы тонкие длинные пальцы.

И тут нервы Саввы сдали. Развернувшись, он подобрал руками рясу и попросту стал убегать от гостя по залу. Николай, наблюдая за этим, мастерски сдерживался, чтоб не засмеяться, и продолжал говорить одну и ту же фразу: «Зачем ты убил меня?».

Опрокинув канделябр возле иконостаса, отец Савва уже во весь голос кричал молитвы, направляясь к выходу.

Здесь-то, на пороге его – испуганного, с дрожащими, едва не плачущими глазами и встретила Кира, к которой он чуть не бросился в объятия...

-Только спасите меня от него. – мужчина тыкал пальцем в зал – в ту сторону, где секунду назад стоял белый образ.

-От кого спасти? Здесь никого нет. – Николай, как и было договорено, после появления Михайловой скрылся из виду.

Следователи решили, что не стоит господину Сербинову знать об их розыгрыше до тех пор, пока он абсолютно всё не расскажет. В конце концов, актёрское мастерство их нового друга можно было использовать ещё несколько раз в случае, если тот вдруг откажется давать показания.

В кабинете мужчина во всём сознался, изложив все подробности. Сперва он и правда как следует обработал Геннадия, внушив ему, что тот избранный. Оказывается, до ухода в монастырь святой отец был весьма хорошим психологом в центре оказания помощи алко- и наркозависимым и больным игроманией. Рассказывая подолгу «Голему» о его священной миссии, Савва делал акцент на его внутреннем эго, внушая ему, будто тот выше всех остальных. В итоге, он добился безукоризненного подчинения Гены, мотивируя это тем, что они творят священную Богоугодную миссию. Пирог священник изготовил сам, после чего добавил в него яд, велев отнести его жертвам. После этого, Гена и правда вернулся в церковь, где провёл со священником всю ночь и даже переночевал в храме. На утро, Владимир сказал подопечному пойти к месту и проверить, всё ли сделано как надо, но там Геннадий, помимо полицейских, обнаружил пьяного в рельсу Николая. Это весьма озадачило убийцу и он попытался оттащить его подальше, вот только этим он привлёк внимание патрульного полицейского, ну, а дальше известно, что было.

Мужчину в чёрном плаще и шляпе Гена придумал на ходу, попросту вспомнив собирательный образ индивида, пытающегося скрыть личность. Боясь, что Колян расскажет полицейским правду – он всячески пытался помешать им забрать его в райотдел, потому был готов едва ли не костями лечь, чтоб только «оборотни в погонах» оставили бедолагу в покое.

Но когда ничего не вышло – он тут же отправился к куратору в церковь и рассказал о проблеме с вероятным свидетелем. Решать данную неприятность нужно было как можно быстрее, и потому, священник раздобыл несколько пирожков, которые также обильно «приправил» уже проверенным стрихнином.

Отправив Геннадия в полицию передать для Николая яства, он забыл снарядить подчинённого легендой, где его святейшество никоим образом не фигурировало бы, потому тот и проговорился, что мол, пирожки передал священник.

К слову, отец Савва и так намеревался после всего избавиться от «Мессии», но как узнал, что тот указал на него, то понял, что самое время обрубить концы, и пришёл за Геннадием на стройку. Его жертва, между прочим, оказалась весьма живучей. С проломленным черепом он успел добежать до пустыря, однако обильная кровопотеря и несколько выстрелов из пневматики всё-таки повалили его, словно загнанного зверя. Уже лежачее тело Сербинов со всех сторон бил ногами, надеясь оставить как можно больше ссадин, напоминающих следы избиения толпой. К тому же, для убедительности, произвёл ещё пару выстрелов в него...

Допрос шёл до самого утра. Задержанный, рассказывая о своих делах, будто бы гордился содеянным, словно на самом деле воображая себя Мессией, творящим волю Божью на Земле.

-Ну, вот, скажите честно. Вам теперь легче?

Мужчина помолчал, опустив глаза в пол. Нет, ему небыло стыдно за содеянное. Он на самом деле считал, что поступил правильно. Ведьон уверен, что если невозможно искоренить пороки, приводящие к бедам - похоть,овладевшую теми, кто так поступил с его дочерью, лень, доведшую тех людей дотакого образа жизни, алкоголизм, наркоманию, на результат которых оннасмотрелся, работая в социальном центре – то действеннее истреблять тех, когоэти пороки поглотили. При том, делать это как можно показательнее, чтоб другие100 раз подумали, прежде чем отдаться искушению. Он верил, что наказание загрехи должно быть на этом свете, а не на том. И таким образом на Земле грехисчезнет. Но ему искренне жаль, что он так мало успел исправить в этомнеидеальном мире.