20
— Когда директор Кан так смотрит, кто угодно испугается. У нее такой грозный вид?
— А ты умеешь по-милому подгадить человеку.
— Не стесняйтесь, садитесь, гид Пэк Ыйджин.
Пэк Ыйджин для начала низко поклонился в знак приветствия. Как только он опустился на диван напротив, взгляды директора и начальника центра одновременно устремились на него. Сидя рядом, они напоминали супружескую пару с большим стажем.
— ...Зачем вы меня позвали?
— Как прошел сегодняшний рабочий день? Обед был сытным? Может, выпьете чаю...
— Я попросила позвать вас, потому что мне нужно кое-что сказать, — прервала его директор Кан, в отличие от начальника центра, который начал с вежливых расспросов.
Она бросила слова прямо в лоб, так как по натуре не терпела проволочек.
Ыйджин знал с той самой минуты, как увидел директора Кан, что разговор зайдет об этом. Предсказуемый вопрос заставил Ыйджина потупить взгляд. Он устало вздохнул, поражаясь, насколько все идет по ожидаемому сценарию, и покорно ответил:
— Да. Мне предлагали уже много раз.
— Я так и знала. Я с самого начала чувствовала, что вы с командой «Дельта» отлично поладите.
— Видимо, до вас не дошло, что я отказался.
— ...
Ыйджин, до этого покачивавший носком своего ботинка, поднял голову. Его голубые глаза встретились с лицом директора Кан. Губы, покрытые яркой помадой, были искривлены в одну сторону в попытке сохранить улыбку.
Не могло быть, чтобы директор Кан не знала. Отчет наверняка давно лежал у нее на столе, да и слухи расползлись по всему центру. Скорее всего, она прекрасно знала, как его донимали последние несколько дней.
— Я знаю, что вы позвали меня, чтобы переубедить. Но я не собираюсь менять свое решение.
— Ну куда вы так торопитесь, выслушайте хотя бы условия.
— Какой смысл слушать, если я все равно откажусь? Ах, если пообещаете, что дадите мне уйти на покой через пару лет, я, так и быть, подумаю.
На лице директора Кан отразилось изумление от такого дерзкого предложения. В конце концов, самообладание, которое она с таким трудом поддерживала, рухнуло.
— На покой?! Да вы в своем уме? Думаете, это так просто?
— Что ж, значит, мы не договоримся.
— Вы действительно собираетесь прохлаждаться в отделе сопровождения?! Послушайте, Пэк Ыйджин. Вы что, хотите, чтобы все ваши способности сгнили впустую?
— А что, нельзя?
— Что?!
Даже оглушительный крик не заставил Пэк Ыйджина съежиться. Наоборот, он выпрямил спину и спокойно произнес:
— Только потому, что я был эспером, я должен делать то, что мне говорят, без права выбора? Разве того, что я живу как гид, уже недостаточно? И мои способности не гниют. Я и сейчас усердно выполняю свою роль в отделе сопровождения.
— Пэк Ыйджин! Хватит упрямиться. В такой ситуации нужно уметь идти на компромисс, а не пытаться жить только так, как хочется вам! Вы забыли, что это я приняла вас в Первый сектор? И так вы платите мне за мою доброту?!
— Я благодарен вам за то, что вы меня приняли, госпожа директор. Но раз уж вы так цените мнение эсперов, я бы хотел, чтобы вы уважали и мнение гидов.
— Боже мой, ты меня сейчас учить вздумал? Ох, в затылке стреляет. Хённам, дай-ка мне холодной воды.
Директор Кан схватилась за шею и сделала знак сидящему рядом Чан Хённаму. Но сколько бы она ни махала рукой, начальник центра продолжал сидеть молча.
— Ты что делаешь, я же просила воды!
— А если вдуматься, это уже перебор.
— О чем ты?
Чан Хённам, скрестив руки на груди, повернулся к директору Кан. Его обычно добродушное лицо в этот момент стало на удивление холодным.
— Ты же сейчас в грош не ставишь гидов, так? Эсперы для тебя — сокровище, а гидами можно вертеть как вздумается, да?
— Почему ты так все переворачиваешь? Когда я такое говорила?
— А что означают твои слова? Что? Прохлаждаться в отделе сопровождения? Гиды для тебя шутка, что ли?! Они вкалывают до седьмого пота, сопровождая вас, а ты, вместо благодарности, обращаешься с ними как с бездельниками?!
— Да что там говорить, работа в офисе — это легкотня!
— Ну конечно, сразу видно эспера. Только вы у нас молодцы. Подумаешь, какая честь — иметь сверхспособности. Без гидов вы все равно ни на что не способны.
— Ты все сказал?
— Нет, не все!
Директор и начальник центра, забыв о приличиях, яростно ругались. Казалось, они совершенно забыли о Пэк Ыйджине, сидящем прямо перед ними.
— ...
Слушая их громкую перепалку, Ыйджин тихонько прикрыл рот кулаком. С самого начала разговора у него тяжело сдавило грудь, и к горлу подступила тошнота. Он не решался уйти первым и лишь ждал, когда этот разговор поскорее закончится.
На сжатом кулаке выступил холодный пот.
––––––––––
— Ух, у-у-уэк!
Он склонился над белым унитазом и опорожнил желудок. Его рвало снова и снова, так что в конце выходила лишь горькая желчь.
Его руки, вцепившиеся в холодный фаянс, не разжимались. Тело снова содрогнулось, и он изверг кислую желудочную жидкость. Нащупав рукой кнопку слива, он нажал на неё. Весь в холодном поту, Ыйджин рухнул на пол ванной. Он не мог пошевелить и пальцем.
«Ах... лучше бы я прямо сейчас умер».
Желать смерти из-за простого несварения — это, конечно, слишком, но ему было действительно очень плохо. И гиды, и эсперы — все это ему осточертело, а от физической боли становилось только тяжелее. Все это просто надоело до тошноты.
Пустое общежитие сегодня казалось особенно тихим. Лишь изредка доносился звук воды, бегущей по трубам. В безмолвной ванной комнате было слышно только прерывистое дыхание Пэк Ыйджина.
Он с трудом поднял ослабевшую руку и вытер влажные глаза. Кожа вокруг них горела — кажется, поднимался жар. Сглатывая слезы, подступавшие к горлу, он прижал тыльную сторону ладони к глазам, чтобы остудить их. Он и сам не понимал, отчего ему так горько.
— Ыйджин, у тебя все еще жар?
— ...Да.
— Вечно у тебя так, когда понервничаешь. Совсем слабак.
Его брат, Ыйчан, протянул руку. Несмотря на ворчливый тон, его рука, коснувшаяся лба, была нежной. Мама, сидевшая на переднем сиденье, повернулась, с тревогой глядя на сына на заднем сиденье.
— Сам же хотел в школу-интернат, а теперь, когда понял, что будешь жить без нас, забеспокоился? Пэк Ыйджин, боишься, что не сможешь уснуть по ночам?
— Да не поэтому! Мам! Скажи брату, чтобы в следующий раз он сидел впереди!
— Ох, вы уже взрослые, а ведете себя как дети. Ыйчан-сынок, что-то пробка слишком большая. Мы так на церемонию поступления опоздаем.
— И правда. Здесь обычно не бывает таких заторов. Может, впереди что-то случилось?
Дорога в Сеул по какой-то причине была сильно загружена. Отец высунул голову из окна машины. Вдалеке виднелись люди со светящимися жезлами, направлявшие машины в объезд.
— Похоже, там впереди что-то произошло.
— О, точно. Это же эсперы? Боже правый! Кажется, открылась аномалия!
— Папа, мы можем развернуться?
Почувствовав неладное, Ыйджин тоже высунулся из окна. Из-за скопления машин впереди было плохо видно, но то, что там что-то случилось, было несомненно.
К счастью, машины медленно, но двигались. Они то ехали, то останавливались, пытаясь втиснуться в одну выделенную полосу. Ыйджина начало укачивать, и он крепко сжал рубашку своей школьной формы.
— Ты в порядке?
— Меня тошнит.
— Дай руку.
Сидевший рядом Ыйчан взял руку брата и начал аккуратно надавливать на его побелевшую ладонь. Удивительно, но тошнота и вправду немного отступила.
— Этому в медицинском учат?
— Нет, это просто народное средство. Запомни на будущее, пригодится. Чтобы потом в одиночку не мучился.
Когда он кивнул, большая ладонь взъерошила его волосы. Ыйджин с отвращением оттолкнул руку. В машине раздался веселый смех. И в этот момент.
Земля изогнулась, словно ириска.
— А-а-а-а!
— Что такое! Что происходит!
Машину подбросило, и все вскрикнули от ужаса. Невероятно, но асфальтовая дорога пошла волнами, как море.
— Дорогой!
— Все пристегните ремни!
— Ыйчан! Ыйджин!
С грохотом послышалось, как машины впереди сметает одна за другой. Пока Ыйджин сидел, оцепенев от страха, его брат Ыйчан притянул ремень безопасности и пристегнул его. Затем он обхватил голову Ыйджина своими руками. Стук его бешено колотящегося сердца заполнил уши.
На их машину рухнул перевернувшийся тонный грузовик. Их автомобиль, покатившись, врезался в следующий, а тот — в другой. В этих волнах машины были беспомощны, как щепки.
Это был ад.
— ...па, ма...ма.
Капающая кровь собиралась лужицей на потолке машины. Ыйджин крепко держал руку мертвого брата и искал глазами родителей. Перевернутая машина смялась, как бумажный лист. Передние сиденья, где сидели его родители, уже невозможно было различить.
Пэк Ыйджин, повисший вниз головой на ремне безопасности, тоже был в плохом состоянии. Его новая школьная форма была пробита в районе живота и пропиталась кровью. Он впервые осознал, что в его теле может быть так много крови.
— Здесь выживший!
— Несите носилки, живо!
Покореженную дверь машины оторвали, и послышались голоса людей. Даже когда все перед глазами начало расплываться, Ыйджин не мог отпустить запястье брата. Перед тем как потерять сознание, он смутно расслышал громкий крик:
— Директор Нам! Подойдите сюда!
Среди обломков аварии школьник в форме сиял ярким светом. Медленно, но его раны, словно по волшебству, затягивались. Это было раннее и одновременно запоздалое пробуждение эспера-целителя.
–––––––
Слеза скатилась по переносице. Очнувшись ото сна, Пэк Ыйджин, пошатываясь, сел.
— Ха-а, какой только сон не приснится.
Он удивлялся, почему чувствует себя таким разбитым, но потом вспомнил: скоро была годовщина смерти его семьи. Прошло уже десять лет, но каждый год в это время Ыйджин обязательно заболевал. В этом году он был так занят, что думал, будто забудет, но тело безошибочно напомнило о страшных воспоминаниях.
Прислонившись к стене, Ыйджин вздохнул и провел рукой по мокрому от слез лицу. Одна щека, которой он долго лежал на холодном полу ванной, совсем остыла.
«Но жар, кажется, немного спал», — подумал он, проверяя температуру, коснувшись затекшей шеи и лба.
— ...
Ыйджин сжал и разжал левую руку. Он посмотрел на побелевшую от плохого кровообращения ладонь и начал ее растирать. Он надавил на точку, которую когда-то показал ему брат. Это все еще помогало.