Эпилог
**Эпилог: Пять месяцев спустя, или Когда Криминал Уходит в Отпуск**
Кабинет полковника Кана по-прежнему пахло властью и старым деревом, но сегодня запах перебивало нечто новое – дорогая коробка кубинских сигар, лежащая на столе как мирная попытка примирения. Сам полковник смотрел в окно, но видел не город, а внутреннюю катастрофу.
**«Внуки»,** – пробормотал он, вращая в руках серебряную зажигалку. **«Я готовился к внукам. К строгим урокам, к тиру на заднем дворе, к… к продолжению рода. А что я получил?»**
Его взгляд упал на две фотографии, стоящие в тени:
1. **Банчан и Чанбин** на каком-то корпоративе (читай: сходке). Чанбин был в идеально сидящем костюме… и в *галстуке Банчана*. Полковник узнал тот узор. А взгляд Банчана, устремленный на Чанбина, был лишен привычной льдины – в нем читалось что-то устало-привычное, почти… нежное? **«Правая рука. Омега. Любовник? Боже…»** – Полковник сделал глоток воды, как будто пытался смыть горечь.
2. **Сынмин и Минхо.** Фото было сделано тайком Джисоном в парке. Минхо, обычно собранный до стерильности, дурачился, катая на плечах смеющуюся девочку лет десяти с двумя хвостиками. Сынмин, отвернувшись от ноутбука (который, казалось, был приклеен к его рукам навечно), смотрел на них с выражением, которое отец никогда не видел на его лице – беззащитной, чистой теплоты. **«И этот… коп. И девочка… из детдома. Сынмин – отец. Этот мир определенно сошел с ума».**
Полковник вздохнул так глубоко, что, казалось, вот-вот рухнет потолок. Мечты о маленьких солдатиках Канах таяли, как дым его сигары. Вместо них – геи, копы, усыновленные дети и… **абсолютный, беспросветный пиздец.**
**Тем временем, в "Кровавом Бархате" (туалет):**
**«Ты опять стащил мой последний суши-ролл!»** – Феликс прижал Хенджина к прохладной кафельной стене, но в его глазах сверкали не злость, а знакомый озорной огонек.
**«Зато я оставил тебе имбирь!»** – Хенджин ухмыльнулся, ловко избегая захвата. **«Считай это платой за то, что ты украл мое место в кино!»**
**«Я не крал! Я занял стратегически важную позицию для лучшего обзора… твоей реакции на ту сцену с поцелуем!»** – Феликс наклонился, их дыхание смешалось. **«Ты покраснел».**
**«Врёшь!»** – Хенджин фальшиво возмутился, но уже не сопротивлялся, когда Феликс сократил дистанцию до нуля. Их поцелуй в тесной кабинке был таким же страстным и нелепым, как и все в их жизни – с привкусом имбиря, ворованных роллов и полного отсутствия личного пространства. **«Все равно попкорн был мой…»** – пробормотал Хенджин, когда они наконец разъединились, губы запоминающе оцарапанные.
**Кабинет Банчана:**
**«Мой галстук, Чанбин.»** – Банчан не поднимал глаз с отчетов, голос был ровным, но в воздухе зависла знакомая опасность.
Чанбин, стоявший у окна в *том самом* галстуке с изысканным синим узором, замер. **«Я… отдам в химчистку. Он немного… запачкался».**
**«Он запачкался, когда ты вчера пытался разнять драку Феликса с тем идиотом из портовой банды. Кровь. Не твоя, к счастью.»** Банчан отложил папку. Поднял взгляд. **«Ты носишь его пятый день подряд. Как трофей? Или как… оберег?»**
Чанбин покраснел бы, если бы умел. Он лишь напрягся. **«Он… удобный».**
Банчан медленно поднялся, подошел. Его пальцы скользнули по шелку галстука на шее Чанбина. **«Не ври. Ты ужасно врешь.»** И прежде чем Чанбин успел что-то промычать, Банчан резко дернул его за галстук на себя и прижал свои губы к его. Это не был нежный поцелуй. Это был жест собственности, вызова и… странной, банчанской нежности. **«Мой галстук. Моя проблема. Моя. Понял?»** – прошипел он, отстраняясь. Чанбин, с разбитой губой и горящими глазами, лишь кивнул. **«Да, босс».**
**Квартира Минхо:**
Девочка с двумя хвостиками – **Лиа** – сосредоточенно размешивала ложкой тесто для кексов. Сынмин, в фартуке с надписью "Хакер №1", ловко ловил капающий шоколад. Минхо, протирая пыль с рамки с их первой "семейной" фотографией (парк, Лиа на плечах, смех), улыбался. Мир здесь пах ванилью и безопасностью.
**«Дядя Банчан сказал, что научит меня бить правильно!»** – объявила Лиа, размазывая муку по носу. **«Чтобы никто не обижал меня или пап!»**
Минхо и Сынмин переглянулись.
**«Дядя Банчан… большой специалист по ударам»,** – осторожно сказал Минхо.
**«И по шоколаду!»** – добавила Лиа, вытаскивая из кармана куртки золотистую обертку. **«Он дал целую коробку! Сказал, это за то, что я не испугалась его шрама».**
Сынмин фыркнул: **«Развратник. Балует ребенка».**
**«Как будто ты не купил ей тот планшет для рисования»,** – парировал Минхо, с любовью глядя на Лию. Эта хрупкая девочка из детдома стала их якорем в безумном море. Она научила Сынмина отрываться от экрана, а Минхо – смеяться громче.
**Тихий вечер. Квартира Джисона:**
На экране ноутбука горел документ Word. Заголовок: **"1947: Песни Соловья и Пули".** Чонин, краснея до корней волос, яростно стер его и написал: **"Просто черновик. Для себя".**
Джисон, обнимавший его сзади и читавший через плечо, засмеялся:
**«"Инспектор М" и "Дж Макаров" снова в деле? И "Соловей" явно списан с Хенджина, а этот "потерянный во времени певец" – ну вылитый Феликс!»**
Чонин застонал: **«Это просто… вымысел! Никаких параллелей!»**
**«Конечно, конечно,»** – Джисон поцеловал его в макушку. **«Просто гениальный писатель мой парень. Скромный гений. Пиши. Только… может, добавь больше романтики для "Инспектора М" и его таинственного информатора?»** Он подмигнул. Чонин покраснел еще сильнее, но улыбнулся. Его тайное счастье – писать фанфики о своих безумных друзьях, а Джисон был его первым и самым преданным фанатом.
**Наблюдая за Лией, которая засыпала на диване после кексов и дяди Банчанова шоколада, за Феликсом и Хенджином, спорящими из-за попкорна, за Чанбином, поправляющим "свой" галстук с тайной гордостью, Джисон вдруг рассмеялся:**
**«Знаешь, Чон? Иногда мне кажется, что вся наша жизнь… один большой, странный, местами криминальный, но чертовски увлекательный фанфик. И кто-то "там" явно обладает извращенным чувством юмора».**
И правда. От полковника, мечтающего о внуках в мире, где его сыновья влюблены в мужчин и копов, до мафиози, нянчащегося с усыновленной дочерью хакера и полицейского. От тайного фанфикописателя до путешествий во времени в комиксах. Это был не просто эпилог. Это была новая, безумная глава их жизни. И они, вопреки всему, были счастливы в этом своем фанфике.