Белый лотос

Вернон дошёл до невысокого жилого здания, выслеживая распространительницу наркотиков. Он не мог знать, квартира у неё тут, комната, снимает она или живёт с родственниками, владеет ли недвижимостью, но неизвестная вошла в подъезд и не выходила. Золотому хотелось обратно, продолжать знакомство и общение с Розэ, но бросить дело не позволял долг, святое почитание которого глубоко внедрили в его сознание. Требовалось тогда заменить себя кем-то на посту, чтобы уйти, потому что упускать преступника или подозреваемого в преступлениях – это тоже преступление, как минимум преступная халатность. Вернон написал в чат. Отозвался Джело, болтавшийся неподалёку, в Мапо, но пока он добирался, прошло около получаса. Описав подробно ту, которую преследовал, Вернон перекинул Джело на телефон размытую фотографию, которую сделал немного со спины и с боку:
- Разборчиво хоть немного? – уточнил он у товарища. Совсем близко он подходить не мог, поэтому снимок не отличался чёткостью и хорошим ракурсом.
- Пойдёт, - махнул рукой парень, - ко мне Уджин обещал попозже подойти, если вдруг выйдет две девушки, мы пойдём за обеими.
- Отлично!
Перепоручив дежурный пост другим, Вернон бегом добрался обратно. Внесшись в кафе, он увидел, что за столиком сидят только Джису и Чимин. Отдыхиваясь, разочарованный, он подошёл к ним.
- А где Розэ?
- Ушла минут десять назад, - пожала плечами девушка.
- В какую сторону? – мигом оказался Вернон на низком старте. – Куда она пошла? Я догоню!
- Не догонишь.
- Успокойся, сядь, - потянул его Чимин на стул, и юноша поддался.
- Я же... it's not fair!*
- Ты её обидел, - подлила масла в огонь Джису.
- Я извинюсь! – Вернон достал телефон Чимина и принялся дозваниваться до Розэ, но трубку никто не брал. Безнадёжно слушая гудки, он посмотрел на оставшуюся студентку: - Она не берёт...
- Я бы на её месте тоже не взяла.
- Но я же не специально! А если бы во время свидания у неё дома pipe burst**... или умерла бабушка? Я бы не обиделся, что она ушла, всё бы понял.
- У тебя умерла бабушка? – с сочувствием подалась вперёд Джису.
- Нет, - сник Вернон, - но дела разные бывают!
- Попробуй позвонить ей завтра, она остынет немного, - посоветовал Чимин и обратился к девушке: - Скажи Розэ, чтобы не обижалась, а то этот бедняга спать не сможет.
- Да ладно вам, - улыбнулась Джису, - мужчины говорят это образно. У меня старший брат такой, как ругался со своей девушкой, сразу: «Я из-за неё не усну!», а через пять минут храпит, посвистывая, как суслик.
- Я, кстати, даже не храплю! – похвастался Вернон. – Это Розэ тоже передай.
- А про образность соглашусь, - стал подниматься Чимин, расплатившись по счёту за всех, - в каком бы я ни бывал душевном смятении, не припомню, чтобы это лишило меня сна.
- Вот! А девушки, когда страдают в сердце, действительно не спят, - сказала Джису, вставая, - и неизвестно, как скоро сегодня уснёт от обиды Розэ. Проводите меня до такси?
- Конечно.
- А давай пешком проводим? Заодно я узнаю, где вы живёте, - предложил Вернон, не стыдясь и не скрывая своих корыстных планов.
- Нет, я сегодня дома у родителей ночую, так что мне не туда, извини, - улыбнулась она американцу, - ничего бы не вышло в любом случае.
- У меня с Розэ?! – в негодовании восстал Вернон.
- Нет, я про узнать адрес, провожая, - посмеялась Джису, - про вас с Розэ ничего сказать не могу. Хотя, мне кажется, она была серьёзно настроена не заводить отношений до окончания университета.
- Понял? Сматывай удочки, - Чимин пропустил девушку вперёд, открыв перед ней дверь, и пошёл рядом с парнем.
Они посадили её в машину и отправили домой, после чего сами побрели по ночным улицам Сеула. Спать им ещё не хотелось, поэтому они сделали крюк, возвратившись к Джело и поинтересовавшись, не появлялась ли та девица? Но всё было тихо и, видимо, до следующего дня, ночью, она выходить «на охоту» уже не собиралась. Придя в «Пятницу», Вернон в одиночестве завалился на кровать. Не включая свет, он лежал и думал о Розанне, не в силах понять, что его больше гложет, симпатия по отношению к ней и желание провести с ней время или совесть, укоряющая за некрасиво прерванные посиделки? Чимин был прав, он только начинает узнавать, что такое долг золотого и судьба воина, где всегда что-то приключается, меняется, происходит. Он не может ввязываться в романы с кем бы то ни было, но и не извиниться перед девушкой нельзя. Надо исправить оплошность, и тогда уже расходиться, извиниться за беспокойство и больше ни с кем не знакомиться. Разве не предоставляет бордель возможность обходиться без серьёзных отношений? Вернону хотелось пойти к Чимину и затребовать объяснений, как же так их в Логе учат верности и постоянству, а по факту потом это не работает? Или работает, но не у всех? А у кого работает? В общем-то, наверное, дело в том, что следовало приноровиться и обрести опыт, а потом уже соваться, куда хочется. Мастер Ли всегда говорил, что одна единственная любовь в жизни золотого приветствуется и поощряется, человек, способный на постоянные и не проходящие чувства лишь доказывает, что он благороден и постоянен во всём, ему больше доверия. Об этом же и говорит Чимин, что сначала надо убедиться, какова твоя привязанность, только ли это похоть или что-то глубже. Да, но если убедишься, что всё поверхностно, а девушка за это время привяжется? Трудно, запутано, ответственно. Задумываясь надо многими вещами, парень так и лежал, пока не уснул.

Теперь Чимин разбудил Вернона. Не из вредности – ему было незнакомо данное чувство – а ради дисциплины, чтобы младший не привыкал спать, сколько хочется, потягиваться и отдыхать, как на курорте. На собственном опыте, на своих ощущениях, Чимин убеждался, что аскетизм полезен для умения радоваться и быть счастливым. Чем больше бывало ограничений, чем дольше приходилось где-то решать задачи, попадая под перестрелки, дерясь, сражаясь, тем сильнее после накатывало чувство восторга, блаженства и удовлетворения от самой обычной чашки чая в тишине какого-нибудь кафе на набережной реки Хан. Бывало, сидишь за столиком, смотришь на просыпающийся город и потягивающееся солнце, прорезающее небо между высотками слепящим первым лучом, и млеешь, полчаса назад стряхнувший с себя пыль и пески индо-пакистанских границ. Или идёшь с Хоупом, перекинув рюкзаки за спину, вернувшийся из Венесуэлы, из знойных и влажных лесов, где помимо стреляющих бандитов норовит укусить какая-нибудь ядовитая гадость, и знаешь, что сейчас примешь душ и упадёшь на чистую, не сырую от вездесущей влаги постель, а благоухающую, и шаркаешь неспешно подошвами кроссовок по ровному и чистому асфальту тротуара, не вынуждаемый бежать, прятаться и укрывать голову. Вот оно – счастье! Вернону, конечно, пока счастьем кажется после Лога эта беготня, но лет через пять он переосмыслит многое.
- Поднимайся, пошли, кофе попьём, - растолкал Чимин подопечного, и тот сел. – Ты, конечно, везунчик, надо ж было вчера так удачно в туалет сходить, что нашёл одну из нужных персон.
- I'm golden, so I have struck gold***, - пробормотал он, протирая глаза. Ему в руки влетела футболка. Он бодрее распахнул веки и принялся одеваться.
- Химчан пробил обнаруженную тобой девицу, идентифицировав по внешности и местам обитания, - Чимин сунул ему телефон с фотографиями, скаченными из социальных сетей, это действительно были снимки той, которую вчера он провожал незаметно из кафе. – Кое-что начинает сходиться. Её зовут Хан Сохи, она как-то раз уже попадалась с наркотиками, но сумела уйти от ответственности. Почему? Как ты думаешь? У неё высокопоставленные родители, а дедушка когда-то был верховным судьёй, правда, теперь в отставке. Но самое интересное, - Чимин поднял указательный палец, удерживая интригу. Вернон с любопытством приподнял брови. – Она приходится какой-то там родственницей Кан Ханылю. Кажется, троюродной сестрой. Соответственно, она родственница депутата Национального собрания, кто ж такую просто так возьмёт и посадит?
- Да, не похоже на случайное совпадение... - согласился парень.
- Точно не оно.
- И что мы с ней будем делать?
- Пока – ничего. Не забываем, что Хоуп на мушке у Белого лотоса, и если мы спалимся, что продолжаем под них копать, то неизвестно, чем это кончится. Мы должны следить за ней дальше, во-первых, чтобы собрать компромат, возможно, через неё его получится найти и на Ханыля. Во-вторых, нужно узнать, где она берёт наркотики. Вряд ли же она добровольно проводит нас к месту, где их добывает? Значит, будем отслеживать каждый её шаг.
- А Мингю не хочет расколоть её своим любимым способом?
- Он в чате написал уже, что она вообще не в его вкусе, поэтому он пас, - засмеялся Чимин, - может, ты хочешь?
Вернон пролистал три снимка, на которых были изображения ничем не выделяющейся, безликой девушки. Всё как и положено в Корее, какую он успел узнать: прямые тёмные волосы, выпучивание глаз для фото, чтоб выглядеть милее, пальцы галочкой у подбородка. Типичная и незапоминающаяся. Такую он вчера и видел. На одной фотографии она делала что-то вроде «эгьё»****. Выросшему и повзрослевшему в Адской кухне, ему казалось смешным и убогим подобное местное кривляние. Он сморщил нос, возвращая телефон Чимину:
- I don't like her too*****.
- Кореянки не нравятся? А как же Чонён? Я думал, что ты был на неё запавший.
- Чонён – спортивная и боевая, классная, - пожал плечами американец, - она как наши девчонки, без этой... как её... на вашем матерном? Припизди девчачьей, вот! А эта вобла какая-то, там сексуальности, как зубов у курицы. И, кстати, - он поднялся, натянув джинсы, - у Розэ вроде есть какие-то азиатские корни. Я у неё уточню. Дай телефон.
- Ничего себе ты быстр в сменах тем. Всё не успокоишься?
- Я должен извиниться, - Вернон с лёгкой завистью указал на кожаные штаны, в которых стоял Чимин, - если я ещё не в них, это не значит, что у меня уже не бьётся в груди благородное и золотое сердце.
- Держи, поэт, - протянул старший ему трубку.
- Спасибо.

Они вышли из номера, чтобы спуститься вниз. Вернон набрал Розанну и опять стал слушать гудки. Они звучали долго, но он не сдавался и, в конце концов, холодный и не радостный голос произнёс:
- Алло? – По интонации было ясно, что она догадывается, кто звонит.
- Привет, ты, конечно, поняла, что это я... - начал парень.
- Конечно.
- Извини за вчера.
- Хорошо.
Вернон приободрился. Так она не обижается?
- Значит, ты не сердишься? И мы можем увидеться?
- Я не сержусь, но увидеться мы не можем.
- Почему?!
- У меня много дел. Мне некогда.
- Неужели не найдётся хотя бы полчасика?
- У тебя же вчера не нашлось.
- Ты всё-таки сердишься, - вздохнул Вернон. Он не чувствовал неловкости, говоря при Чимине, потому что говорил на английском, и тот не понимал больше половины.
- Нет, просто не хочу тратить своё время.
- Слушай, я не даю свой номер, потому что у меня его нет. Так вышло, не удивляйся. Я сейчас без телефона, я ничего не могу с этим поделать. Но я хочу встретиться и извиниться.
- В ближайшее время я очень занята.
- Не вредничай, дай мне шанс доказать, что я не обормот.
- Зачем тебе это? Если ты надеешься, что это к чему-то приведёт, то нет – ничего не будет. – И хотя ему неприятно отдалось в душе это заключение, он превозмог себя и сказал:
- Просто не люблю, когда обо мне плохо думают.
- Ну... хорошо. В среду у меня пары заканчиваются в четыре. Можешь встретить меня у входа в университет. Если тебя там не будет в четыре – больше не звони, пожалуйста, а то мне придётся сменить номер.
- Я буду! – обрадовано воскликнул Вернон и, попрощавшись, с улыбкой до ушей, вернул Чимину мобильник.

До среды хватало чем заняться. Иногда Вернон подменял на посту незаметных преследователей Хан Сохи других парней, иногда они с Чимином продолжали заглядывать в какие-нибудь заведения и следить за порядком. Помимо этого нельзя было терять сноровку и прекращать занятия боевыми искусствами, поэтому полдня проводилось в спортивном зале. После того, как стали известны случаи обпаивания девушек неподалёку от университета Ихва, да и распространение наркотиков шло в том районе, парни вспомнили о запросе Тэхёном информации о неком Со Джисопе, преподавателе в этом университете. Химчану на него накопать ничего не удалось. Нужны были дополнительные меры по добыче сведений и наблюдениям. Золотые приходили к выводу, что Белый лотос очень предусмотрительно избегает каких-либо электронных и виртуальных контактов, так что хакеры и взломщики тут не помощники. И когда наступила среда, Вернон был настроен поузнавать у Розэ не только что-нибудь о ней, но и о студенческих слухах и мнениях о преподавателях.

Он пришёл не то что вовремя, а заранее, и топтался минут двадцать, боясь упустить девушку. Не спутал ли вход? А день? А час? Но Розанна всё же появилась, делая вид, что не сразу его заметила, и ему полегчало. Он протянул цветы, которые купил ей.
- Ты же хотел только извиниться, - из последних сил держа злую мину сказала Розэ. Огорчение с субботы давно прошло, и Вернон был безумно милым, однако ей не хотелось казаться той, которой можно вертеть, как угодно, пренебрегая, а потом продолжая вести себя, как ни в чём не бывало. «С мужчинами надо сразу ставить всё по местам» - подумала она.
- Я и извиняюсь, - улыбаясь, вручил парень ей букет, и они пошагали в сторону от университета.
- Это подкат, - возразила Розэ.
- Ну... может быть. Не знаю. Я хотел только извиниться, правда. Но ты мне нравишься, поэтому я не могу остановиться, чтобы не делать каких-то шагов сверх этого.
Розанна поглядела на него с удивлением.
- Вернон, ты что, действительно говоришь вообще всё, что думаешь?
- Иначе получится, что я веду себя нечестно и коварно, разве нет?
- Да, но... но все же себя так ведут, - неуверенно и неловко хохотнула девушка, не до конца веря в то, что Вернон не делает вид искренности. «Так же не бывает» - подумалось ей.
- И ты?
- И я, - не смогла она отрицать это, подвергнувшись влиянию прямоты американца. – В смысле, если говорить всё, как есть, получится ведь... обидно, или неприлично, или... да кому это понравится, когда тебе говорят всё в лицо?
- Мне, - кивнул Вернон. – Если я тебе симпатичен, и ты бы мне об этом прямо сказала, мне бы понравилось.
- А если не симпатичен? Разве приятно об этом слышать?
- Нет, но тогда всё сразу встаёт на свои места и никто не тратит лишнего времени, - он остановился на углу перед пешеходным переходом, взмахнув руками. – Почему девушка может скрывать, что ей не нравится парень? Только если хочет использовать его, водить за нос, чтобы он ухаживал, тратил на неё деньги, а она будет загадочно молчать, пока всё равно рано или поздно не пошлёт его. Нет, так нельзя делать, это плохо.
- Хорошо, допустим. – Они перешли дорогу, и теперь остановилась Розэ. – Но если я прямо скажу, что ты мне нравишься, то ты вообще перестанешь что-либо делать. В этом же суть! Когда мужчина понял, что получил взаимную симпатию, он перестаёт красиво ухаживать. Вообще как-либо ухаживать.
Вернон не стал оспаривать это, задумавшись. Почесав затылок, он выдал, в конце концов:
- Не знаю, возможно, ты права. Мне не приходилось бывать в отношениях. А как ты хочешь, чтобы за тобой ухаживали?
- Я просто привела пример!
- Нет, не просто, не ври, - расплылся он, и чуть не пихнул её локтем в бок, но вовремя опомнился. Это девушка. Так нельзя, он уже не в Логе с друзьями.
- Так что там у тебя с телефоном? – сменила она тему беседы. – Почему у тебя его нет?
- Это... ну... как бы сказать-то...
- Ты только что ратовал за прямоту и откровенность. И что же? – повела она бровью.
- Да, я помню, я просто пытаюсь правильно сформулировать... Я в основном живу в полевых условиях. И у меня до тебя не было знакомых, которым надо было бы звонить. Мне телефон был просто не нужен.
- Что ещё за полевые условия? – усомнилась Розэ, хмурясь.
- Ну это когда живёшь, как в поле...
- Я понимаю, что это значит, но для чего ты это делаешь? Это... какая-то работа?
- Да, вроде того. Ну, знаешь, отшельничество, топография, геодезия, армия, шахты... вот что-то такое.
- Ты сейчас перечислил рандомно всё, что пришло в голову? Это никак не связано!
- Упорядочить по алфавиту?
- Ох, Вернон! – устало выдохнула Розэ и зашагала вперёд деловым шагом. Он поспешил за ней. – То ты предельно искренний, то начинаешь нести какую-то чушь. Попахивает безумием.
- Нет, за это ручаюсь, у меня с головой всё в порядке. Розэ, слушай, - он остановил её, слегка коснувшись локтя, как бы прося притормозить. – Давай пока просто общаться, и если всё получится серьёзнее, я тебе всё нормально объясню и расскажу, а пока обойдёмся без рассказов о себе и изливания души. Какая разница, что у меня или тебя было неделю назад, месяц или в прошлом году, нам по двадцать лет, очевидно же, что мы не отмотали по сроку в Гуантанамо******, не бросили мужа или жену с тремя детьми и не лечились от многолетнего алкоголизма. Всё остальное, наверное, не так уж и меняет дело?
- Не знаю... - придерживая букет у груди, Розэ пожала плечами, поглядывая по сторонам, будто боялась долго смотреть на Вернона. Ей не хотелось в него влюбляться, совершенно не хотелось. Обесцвеченная прядка длинных волос приподнялась на ветру и полезла ей в лицо. Она откинула её через плечо. Стоявшему напротив парню это показалось очень красивым, и он на миг забылся, растеряв слова. Он мог бы чуть подвинуться, чтобы загородить падающее в глаза Розэ солнце, но она так беззащитно на нём щурилась, что не хотелось портить представшей картины. – Может, я бы хотела, чтобы и моё прошлое было важным для того, с кем я буду общаться? Чтобы человек лучше меня понимал, зная, что у меня было... поэтому и мне важно твоё прошлое. Как можно понять кого-то, не зная, что он пережил и какой у него опыт?
- Ты права, - сдался Вернон, - но я всё-таки попрошу снова. Давай пока что не будем говорить обо мне? Пока что. Взамен давай... давай... я буду выполнять любые твои просьбы делами! Я буду делать всё, что ты скажешь, только ничего не спрашивай.
- Всё-всё-всё? – заинтригованная, игриво уточнила Розэ.
- Всё-всё-всё.
- И уберёшься у нас в комнате?
- Пошли... - уже зашагал было Вернон, но она поймала его за рукав.
- Стой, я пошутила! – она засмеялась. – У нас нет бардака. Но я подумаю, нужно ли мне что-нибудь.
- Постирать, погладить, приготовить, помыть, передвинуть – я всё могу.
- А если я какую-нибудь глупость попрошу совершить?
- Ты думаешь, я никогда не совершал глупостей?
- Пройтись голым по улице?
- Да я-то сделаю, только меня полиция заберёт...
- Прыгнуть с моста в реку?
- Я-то прыгну, но полиция заберёт, - снова подчеркнул Вернон. Розэ хмыкнула с затаённым коварством:
- Да, обойдёмся без глупостей, пожалуй, я подумаю о максимальной от тебя пользе.
- Очень обидно будет, если ты ничего не придумаешь, и я окажусь бесполезным.
Розэ как-то растеряно огляделась и, посомневавшись, всё-таки пошла дальше:
- Я не хотела показывать, где мы живём, но тут осталось буквально два поворота. Пошли, проводишь до двери.
- Только до двери... - начал машинально Вернон, но поймав сразу же строгий взгляд девушки, включил обратную скорость: - Не-не, я ничего такого, это я так... пошлый американский юмор. Ужасный. Неуместно вставил. Прости. – Они проделали оставшийся отрезок пути и встали у подъезда. – А почему ты поступила именно в женский университет Ихва?
- Чтобы быть подальше от парней, - засмеялась Розэ.
- Чем мы тебя так достали?
- Ну, для этого нужно знать моё прошлое. Но мы же о нём не говорим, – подмигнула она и взошла на лестницу, - пока, Вернон, спасибо за цветы и до встречи!

 ***

Тэхён не испытывал никаких трудностей с новой работой водителем у Сухёка. Он привозил его в офис, в течение дня катал на встречи, совещания, инспекторские посещения производств. Иногда Сухёк оставался на месте, а бумаги требовалось отвезти, и тогда Тэхён возил его секретаря или заместителя. Если никаких поездок не было, то он отдыхал в специальной комнате для служащих и персонала, находившейся прямо над корпоративным гаражом. Поэтому бывало, что часа два-три можно было поспать, посмотреть телевизор, почитать или, если успеешь, отлучиться по своим делам. Ви снова заезжал к госпоже Чон, делая вид, что проезжал мимо и вспомнил случайно; она точно так же сделала вид, что случайно забыла о записной книжке, которую обещала найти. Становилось ясно, что если настаивать дальше, всё начнёт выглядеть подозрительным, и Тэхён временно поумерил свой пыл следопыта. Он вернулся к изучению разнообразных философских и религиозных трактатов, тщетно пытаясь найти что-то про «десять», какую-то разгадку, оставленную дедушкой. Вечерами, перед сном, они с Сухёком вспоминали давние времена, счастливые дни беззаботной юности. Ви надеялся, окунувшись в ностальгию, вспомнить что-то важное, но ничего не шло на ум. Наверное, он был слишком занят тем, чтобы не думать о Серине и его страшном преступлении. Да, теперь он золотой, но... но он убил ни в чём не повинных людей! Он был бездушным убийцей. Перестал ли он таковым быть? Меняются люди или нет? Истинна ли была теория Шихёка о людях лотоса или нет? Не хотелось гадать, должны ли нести наказание золотые за свои ошибки. Пока Тэхён был погружен в мир золотых и смотрел их глазами, он был уверен в том, что они справедливые каратели и, пожалуй, как золотой Серин и не совершал таких злодеяний. Однако существует и иной ракурс обзора, другое мировоззрение. Но перечёркивают ли нынешние заслуги прежние грехи? Нет, на Серине нет вины, ведь приказ отдавал Тэян. Но разве нельзя было отказаться выполнять его? «В любом случае, важнее, кто был заказчиком, - рассуждал Ви, - когда я найду его, то с Белым лотосом всё станет намного понятнее». С другой стороны, страшно было рано или поздно узнать, что за грязными и жестокими убийствами стоял Бан Шихёк.
Даже в выходной день у Сухёка бывали встречи. Тэхён привёз его в загородный гольф-клуб, при котором находился ресторан. Там была назначена какая-то встреча, Ви наблюдал за всем, но не вникал, пока того не требовали какие-либо обстоятельства.
У зеркально-стеклянного здания клуба, расположившегося на огороженной территории с прудом, прохаживались деловые дяди в костюмах, некоторые ходили переодевшимися в удобную для гольфа одежду. Но Сухёк приехал не играть, а переговорить с кем-то. Тэхён не открывал ему по-лакейски дверцу авто, если никто не смотрел, поэтому друг вышел сам. Ви тоже вышел из-за руля и, найдя глазами знак места для курения, отошёл. Закурив, он как всегда задумался о своём, когда на стоянку въехала не менее дорогая машина, на какой ездил Сухёк. Тоже чёрная и затонированная, она медленно пристроилась возле оставленного Тэхёном авто. Водитель остался на месте, но с переднего пассажирского вышел человек, которого все золотые знали по фотографии – это был Ким Убин, помощник Кан Ханыля, поиздевавшийся над Хоупом и так и не снизошедший до встречи с ним. Убин подошёл к задней дверце и, распахнув её, выпустил наружу и самого Ханыля, плавно начавшего поправлять костюм. Тэхён продолжал стоять в стороне и наблюдать, зная, что ничего не может сделать, кроме как смотреть и следить. Это охраняемая и закрытая территория, золотые сюда прорвутся только штурмом, да и чего бы ради? Просто поговорить с этими людьми? Что они могут сказать? Ви читал в чате, что парни нарвались на дальнюю родственницу депутатского сыночка, которая распространяла наркотики. Становилось очевидно, что руководит всеми этими процессами он, прикрываясь деньгами и связями семьи.
Сигарета Тэхёна тлела, когда Сухёк, направлявшийся в здание клуба, тоже заметил прибывших и остановился, чтобы подождать их. Ви отсюда было не слышно, о чём они заговорили, здороваясь, но он отчётливо видел, как Ханыль и Сухёк улыбнулись друг другу, пожимая ладони. Жест вежливости? Как давно они знакомы? И как близко? И для разговоров с кем Сухёк приехал сюда? Внутрь клуба Тэхён войти не мог, а прямо спросить друга по возвращению – тем более, ведь только золотые, кажется, попытались объявить охоту на Ханыля, и если он, Ви, будет интересоваться тем, то моментально станет ясно, что двенадцать лет спустя он появился в доме дедушки не просто так. Сигарета была докурена, а идей, вывести на чистую воду суть отношений Сухёка и Ханыля, так и не появилось.

Примечания:

*это не справедливо

**трубу прорвало

*** я золотой, поэтому мне повезло («strike gold» - ударить по золоту, «напасть на золотую жилу» значит в английском неожиданное везение и успех)

****в Корее изображение милашества, корчанье перед камерой и публикой в надежде на то, что это выглядит очаровательно

*****мне такое не нравится тоже

******Гуантанамо – знаменитая американская тюрьма