Глава 2
Стук в дверь вывел меня из размышлений.
— Кира.
Я спрыгнула с подоконника и приоткрыла дверь.
Илья стоял, опираясь о косяк.
— Я заказал еду на дом, пойдем поужинаем? — спросил он, слегка улыбнувшись.
Я всматривалась в его почти черные глаза и старалась разглядеть неприязнь к себе. Ведь по-любому он в какой-то степени меня недолюбливает. Хотя я не стремилась принимать участие в этом фиктивном браке, как и Илья... Но кто бы нас спрашивал? Люди готовы пойти на все ради денег, даже пожертвовать чувствами собственных детей.
— Кира. — Он провел ладонью перед моим лицом.
Я нервно сглотнула и кивнула:
— Да, пойдем. Я просто немножко задумалась.
Мы вошли на кухню. Пол покрывала черная плитка. Весь кухонный гарнитур был выполнен в черном и белом цветах. Посередине стояла барная стойка, а чуть дальше, у окна — белый диван и круглый черный столик.
Илья уже разложил еду, и я не спеша подошла и села на диван. Такой неловкости я не испытывала еще ни разу в жизни.
Я сидела рядом с человеком, о котором совсем ничего не знала, и безумно нервничала. Мне даже не о чем с ним поговорить. Господи, как можно выдержать такое напряжение три месяца?
— Кира, почему ты не ешь? — спросил он, кинув на меня мимолетный взгляд.
Сердце вырывалось из груди, черт, на что меня отец подписал?
Я взяла вилку, рука предательски дрожала, демонстрируя мою нервозность.
Илья уже устремил взгляд на меня, отложил вилку на стол.
Я слегка сдвинула брови.
— Что?
Он слегка усмехнулся и, откинувшись на спинку стула, продолжал смотреть на меня.
— Ты меня боишься?
Я еле-еле улыбнулась и покачала головой.
— Нет, я просто нервничаю. Чувствую себя неловко... В чужом доме, с малознакомым человеком. Для меня это непривычно и...
Илья приложил указательный палец к своим губам, давая понять, чтоб я не продолжала.
— Я тебя понял. И предлагаю познакомиться... Я Илья, мне двадцать пять лет. С сегодняшнего дня «женат», — последнее слово он произнес, усмехнувшись и изобразив пальцами кавычки. — Работаю в фирме отца заместителем начальника. Также занимаюсь своим небольшим бизнесом, содержу автосалон. Думаю, для начала достаточно... Расскажи теперь немного о себе.
Я нервно сглотнула и кивнула, ощущая себя будто на экзамене, и на одном духу ответила:
— Кира. Восемнадцать лет. Не работаю, учусь на финансиста.
Илья рассмеялся, слегка качая головой:
— Я себя чувствую надзирателем. Ты чего так волнуешься? Относись к этому проще. Я же тебя не обижаю и не собираюсь этого делать. Если ты думала, что я буду тебя склонять к супружеским обязанностям, оставь эту мысль. Я к тебе и пальцем не прикоснусь.
На моем лице дрогнула улыбка.
— Я знаю. Ведь у тебя же есть девушка.
Он кивнул и взял вилку.
— Даже если бы и не было. Кира, я не животное, которое бросается на все, что движется. — Он улыбнулся, опуская вилку в тарелку. — Теперь ешь, пожалуйста.
Мне стало совсем не по себе. Ведь я не это имела в виду. Может, я его обидела? Но я не стала перебивать ему аппетит и принялась за еду.
Когда ужин подошел к концу, я ушла в комнату и в полном одиночестве провела весь вечер. Отец даже не позвонил и не поинтересовался, как я, чем занимаюсь. Ни одного банального вопроса. Ему на меня плевать.
Мне стало грустно, по щекам потекли слезы. Я не нужна собственному отцу. Он хотел мальчика, а родилась я. И вот он наконец-то нашел, как можно меня применить с пользой.
Сейчас я чувствовала себя запуганным котенком, который спрятался под кровать и боится выйти за пределы этого пространства.
Но я понимала, что не смогу уснуть, пока не приму душ. Волосы от лака были дубовыми и липкими. Если я сегодня не помою голову, наутро волосы спутаются и клочки придется выдирать расческой.
Надо как-то побороть это тревожное чувство, переступить через свою стеснительность.
Я поднялась с кровати и медленно выползла из комнаты. И тут в моей голове появился вопрос: «Где здесь находится ванная? »
Так не хотелось тревожить Илью, но другого выхода у меня не было. Черт возьми, надо взять себя в руки!
— Илья, — произнесла я, находясь в темном коридоре. Сердце барабанило от безумного волнения, и я вновь его позвала: — Илья.
Он вышел из первой комнаты, а чувство неловкости меня никак не отпускало.
Я, не подходя к нему, спросила, где находится ванная, и он меня любезно проводил.
«Почему я чувствую себя так глупо? »
— Полотенца в тумбочке. Воду как включать, думаю, ты знаешь, — сказал он, усмехнувшись.
Я кивнула и растерянно посмотрела на него.
А он лишь улыбался и заглядывал мне в глаза.
— Ты так на меня смотришь, будто я самый ужасный человек на земле.
Я сразу же покачала головой и уткнулась взглядом в пол.
— Ты лучший из тех, с кем мне приходилось жить, — прошептала я, подходя к тумбочке.
— Ты говоришь о своем отце?
Я приоткрыла дверцу тумбочки и, кинув взгляд на Илью, слегка кивнула.
— Он тебя обижал? — спросил Илья, опершись плечом о косяк.
Я нервно сглотнула. Об этом я не хочу говорить ни с кем. От того, как отец меня лупил за любую мелочь, просто бросает в жар.
Я по сей день помню… Мне было тогда шесть лет. Я цветными карандашами нарисовала для отца картинку. Изобразила нас вдвоем, мы стояли на лужайке, светило солнце, и в облачке было написано: «Я люблю тебя, папочка». Но моя ошибка заключалась в том, что рисунок я сделала на важном документе. В тот день отец так сильно отлупил меня ремнем, что на пояснице у меня остался небольшой шрам. Помню, как первые дни простыня прилипала к спине от запекшейся крови, а я тогда научилась спать на животе и без одеяла.
Такую боль, какую причинил мне отец, я не испытывала ни разу в жизни. И она была даже не физической, а душевной... Я ведь рисовала эту картинку не просто так. Мной руководили чувства... А он просто разорвал рисунок и выкинул в мусор. Потом достал ремень из брюк и так сильно отлупил, что больше теплых чувств к отцу у меня не осталось. Я с тех пор и не пыталась добиться от него нежности... Это был самый ужасный мой кошмар, и он преследует меня по сей день. И я стараюсь сделать все, лишь бы он меня не бил... Но он продолжает лупить меня за малейшие проступки.
Я вскинула голову: нельзя показывать свои чувства и слезы! Это только моя боль.
И, собравшись с мыслями, вновь посмотрела на Илью.
— Все в порядке, просто я была непослушным ребенком. И только к восемнадцатилетию осознала свои ошибки.
Илья внимательно всматривался в мои глаза.
— Что он с тобой сделал? Ты ведь мужского пола боишься как огня. Судя по твоему поведению... Кира, ты даже не пытаешься со мной общаться, заперлась в комнате. Ведь любая другая девушка расспрашивала бы о фикции... Но ты молчишь. Неужели ты думаешь, что я смогу тебя обидеть за неправильное слово или вопрос?
Да, в какой-то степени он был прав. Ведь последние вопросы отцу я задавала в шесть лет... Но теперь я понимала, что сильному полу нельзя перечить и докучать ненужными вопросами.
Но если я сейчас начну говорить Илье о своих чувствах к отцу, боюсь, это скоро всплывет. И тогда мне влетит так, что я месяцами не выберусь из больницы.
Я посмотрела на парня и, расплывшись в искусственной улыбке, проговорила:
— Ты не прав. Я просто очень стеснительная...
Илья отвел взгляд, покачал головой.
— Ладно, принимай душ... Но знай: я никогда тебя не обижу ни физически, ни словесно. Мы с тобой в одной лодке. И только доверие друг к другу может нам облегчить все то время, которое мы будем проводить вместе. — С этими словами он вышел из ванной комнаты, плотно закрыв дверь.
А я села на пол и запустила пальцы в волосы. Мне так хотелось поделиться хоть с кем-то своей болью... Но я продолжала молчать. Всем плевать! Это только мои проблемы, зачем загружать посторонних людей своей болью? Такое никому не нужно, и никто не постарается меня понять. Люди — эгоисты. Они лишь кивают, но на самом деле даже не стараются проникнуться твоей проблемой.
Я приняла душ, кое-как удалось вымыть волосы. Вытерла капли воды с тела, надела футболку и покинула ванную.
Голос Ильи привлек мое внимание, и я тихими шажками подкралась к двери его комнаты.
— Не волнуйся, она совсем дикая, мы с ней даже не общаемся... — Наступило долгое молчание, после он заговорил: — Прекрати ревновать! Сейчас, подожди, мне отец звонит... Да, пап... Ты шутишь? Это фикция! Какой медовый месяц?.. Я понял, хорошо.
В его комнате что-то упало. Я резко отскочила от двери и тихонько поспешила к себе.
С тумбочки схватила расческу и принялась распутывать мокрые волосы.
В дверь постучали, и она слегка приоткрылась.
— Кира, я зайду?
Я кивнула, откладывая расческу на край стола.
— Завтра в восемь вечера мы с тобой летим на Фиджи. — Илья нервно улыбнулся, сложив руки на груди. — Это что-то вроде медового месяца, но не волнуйся, поездка займет лишь четыре дня.
Я видела в его глазах раздражение, но он старался говорить спокойно и дружелюбно.
Я лишь кивнула.
Илья сделал два шага и оказался совсем рядом со мной. Обхватил руками мое лицо и всмотрелся в глаза.
Я нервно сглотнула, сердце бешено барабанило... страх и неловкость смешались во мне.
— Да что с тобой? Ты вообще живая? Почему ты ни на что не реагируешь?
Я отстранилась от него, подошла к окну.
— Что ты от меня хочешь? Чтоб я устраивала истерики, ворчала, кричала? — спросила я тихо, наблюдая, как снежинки медленно падают на ветки деревьев.
Почувствовала, как Илья подошел ко мне со спины, и кинула на него взгляд. Он стоял, засунув руки в карманы, и смотрел в окно, скорее всего, собирался с мыслями. После чего посмотрел на меня.
— Хоть что-то, Кира. Нам с тобой жить вместе три месяца. Давай попробуем общаться? Мы с тобой в одинаковом положении... — Он запустил пальцы в волосы, отходя от меня. — Извини, я просто не пойму, что ты чувствуешь. Просто скажи, если тебе неприятно мое общество, тогда я пойму твое поведение и больше не буду стараться тебя разговорить.
Я оперлась спиной на подоконник и покачала головой.
— Дай мне время немножко к тебе привыкнуть... Сейчас я напугана, поскольку для меня большой стресс — находиться не дома с малознакомым человеком. Я чувствую себя неуютно. А по поводу поездки… честно сказать, мне плевать. Я не собираюсь устраивать бунт и веду себя строго по условиям контракта, чтобы «убедить людей, что брак настоящий»... Это ведь было логично, что медовый месяц неизбежен. — Я перевела дыхание, отвела взгляд к окну. — И я понимаю, что тебя мучает совесть из-за девушки... Ты не хочешь ее лишний раз нервировать. Но на это всем плевать! Ты знал, на что шел, когда подписал контракт, — заключила я, обернувшись к нему.
Илья стоял довольный, расплывшись в улыбке. И такой реакции, честно сказать, я совсем не ожидала. Я приподняла бровь в недоумении.
— Наконец-то ты приоткрыла завесу своих чувств. Думаю, мы с тобой подружимся, — сказал он, усмехнувшись. — Я пойду, спокойной ночи. — Он вышел и закрыл плотно за собой дверь.
А я продолжала стоять на месте и смотрела на запертую дверь. И на моем лице постепенно расплывалась улыбка. У меня впервые появится друг! Я ведь общалась исключительно с девочками. Мальчиков игнорировала... у них на уме только одно. А теперь у меня будет друг! Которому нужна от меня не интимная близость, а общение.
***
В восемь утра водитель отца привез мои вещи.
Я наконец-то оделась и теперь чувствовала себя куда комфортнее, чем в футболке Ильи.
Он еще спал, а я тихонько прошла на кухню и заглянула в холодильник. Он был полностью забит едой. Похоже, к нему приходит кухарка, для чего ему еще столько продуктов. Сомневаюсь, что Илья сам себе готовит.
Сама же я это делать очень люблю. Но отец говорит, что вся моя стряпня ужасна. И готовить должен низший сорт людей, а моя задача — только есть.
Но когда отец уезжает по работе на несколько дней, я отказываюсь от услуг кухарки и готовлю сама. Может, и правда моя стряпня невкусная? Но мне нравится.
И решила, пока Илья спит, сделать на завтрак банановые панкейки. Их я научилась готовить, когда с подружкой неделю жила в Америке. Там проходило много мастер-классов для начинающих, и я просто не могла это пропустить. Подружка, конечно, моего восторга не разделяла и ходила по магазинам, скупая все, что попадалось на глаза.
Я полазила по шкафчикам и нашла все, что нужно для приготовления. Мое настроение резко взлетело вверх, и, окрыленная, я принялась за готовку.
Спустя полчаса панкейки аккуратно лежали в тарелке и по кухне разносился аппетитный запах.
Я сняла фартук и убрала обратно в шкаф. Распустила волосы, и они обрушились на мои плечи.
Подошла к столу и, взяв чайник, принялась наполнять его водой, после поставила кипятиться. С сушилки для посуды сняла две чашки. В одну положила чайный пакетик... а в другую просто уставилась. Я даже не знаю, что обычно пьет по утрам мой муж. Чай или кофе? С сахаром или без? Или совсем ничего?
— Кофе без сахара, — услышала я позади себя голос и от испуга уронила ложку на пол.
Я резким движением наклонилась за ложкой, затем сполоснула ее водой. И, собравшись с мыслями, посмотрела на Илью.
Он стоял в одних шортах, с растрепанными волосами, и мой взгляд сразу упал на его шикарное тело. Накачанные руки, шея, грудь, пресс. Я будто видела каждый мускул на его теле.
Мне стало так неловко. Черт, я же на него уставилась. Теперь он подумает, что я совсем не знаю приличий и меня никто не воспитывал. Хотя на самом деле правила этикета у меня отскакивали от зубов и я всегда этих правил придерживалась.
Я нервно сглотнула и тихо произнесла, чувствуя, что мое сердце сейчас выпрыгнет из груди:
— Доброе утро. Я приготовила панкейки. Садись, будем завтракать.
Он слегка вскинул бровь.
По моей коже пробежал холодок. Черт, я же здесь никто. Он, наверное, недоволен тем, что я тут хозяйничаю. Надо было спросить разрешения. Мое сердце от страха застучало еще сильнее. А если он, как мой отец, не поддерживает, когда жены, девушки готовят?
Я сбивчиво протараторила:
— Извини. Мне стоило спросить у тебя разрешения. Черт! Я неправильно себя повела. Извини...
Илья прошел к барной стойке, сел, положив локти на стол, и продолжил всматриваться в меня.
— Ты вся дрожишь... Кира, почему ты меня боишься? — спросил он, тихо качая головой. — Я удивился, что ты умеешь готовить. Просто не ожидал такого ответа. Понимаешь? Мне очень приятно, что ты заморочилась и приготовила... Я думал, ты заказала еду... — Он улыбнулся, опер голову на руку. — Для меня еще ни одна девушка не готовила. Это необычно и очень приятно.
Я чувствовала, как облегчение расходится по всему телу. И на моем лице появилась легкая улыбка.
— Если ты не против, можно я всегда буду готовить?
Илья усмехнулся и вышел из-за барной стойки, приблизился.
— В этом доме ты считаешься хозяйкой. Пожалуйста, не спрашивай разрешения, а делай как тебе хочется. Хорошо? — Он взял меня за руку и с улыбкой на лице посмотрел в глаза.
Я опустила взгляд на наши руки и, слегка кивнув, прошептала:
— Спасибо тебе.
— Кира. — Илья приподнял мой подбородок указательным пальцем и всмотрелся в глаза. — Я тебя не обижу, обещаю. Перестань меня бояться. — Он слегка наклонил голову набок.
Я нерешительно кивнула и снова расплылась в улыбке.
— Вот и отлично, а теперь удиви меня своими кулинарными навыками, — усмехнулся он и вернулся к барной стойке.
Я взяла с сушилки тарелку. В ящике нашла вилку, нож и лопатку. Расставила предметы на стойке и лопаткой поддела панкейк, кладя его на тарелку, которую поставила перед Ильей.
Он отрезал кусочек, наколол на вилку и поднес ко рту.
Я прищурилась и прикусила нижнюю губу, наблюдая, как муж пережевывает кусочек.
— Очень вкусно... это восхитительно, — сказал он, улыбаясь.
Я недоверчиво приподняла бровь.
— Правда?
Он довольно кивнул и отрезал еще кусочек.
— Отец говорил, что это ужасно...
Илья рассмеялся и покачал головой.
— Ты уверена, что он ел? Это же превосходно. — Он протянул ко мне руку. — Подойди ближе.
Я послушно подошла, и он поднес к моим губам вилку, на которую был наколот кусочек.
— Сама попробуй, — сказал он, все так же лучезарно улыбаясь.
Я уже хотела отойти от мужа, но его рука резко легла на мою талию, и он притянул меня ближе к себе.
От такого жеста я немного занервничала и старалась смотреть прямо перед собой, а не на его накачанную грудь.
— Давай, Кирюш, открой ротик, — прошептал он, как маленькой девочке.
Я усмехнулась и выполнила его просьбу. И, ощутив вкус панкейка, пришла в восторг. Господи, я так переживала, что он внутри будет сырой. Но, к счастью, мои опасения были ни к чему. Панкейк получился точно как у того повара, который давал мастер-класс.
Я посмотрела в темно-карие глаза и расплылась в довольной улыбке.
— Да это же шедевр!
Илья рассмеялся и убрал от меня руки.
— Я тебе об этом и говорю.
Я усмехнулась и пошла взять для себя посуду.
Мы позавтракали, и я отправилась в свою комнату собирать вещи, готовиться к четырехдневному отпуску.
Надеюсь, за это время я смогу подружиться со своим «мужем».
И я так рада, что все черты, которые есть в моем отце, в Илье напрочь отсутствуют. И мне становится страшно от мысли, что, когда пройдет три месяца, я совсем не захочу возвращаться к этому деспоту. Он ведь не снимет мне квартиру, не разрешит жить отдельно... Я ведь поначалу боялась оставаться с чужим человеком. Но теперь, когда немного его узнала, поняла, что мне просто выпал шанс отдохнуть от отца, а после мой личный ад вновь вернется ко мне.