Глава 12
Фотография, которую Андрияненко наутро привезла в отдел, была удачной во всех отношениях. И благообразная улыбающаяся старушка на переднем плане во всей красе, и две большие иконы на стене позади нее тоже были видны довольно хорошо. Ира стояла рядом с Андрияненко у доски, на которой она укрепила фото, и рассматривала иконы.
– И как ты собираешься установить по фотографии ценность этих икон? – с сомнением спросила она.
– Есть одна мысль… – начала было Андрияненко, но тут, споткнувшись о порог, в дверь вошел Аверьянов.
Выглядел он возбужденно, но как-то отстраненно. Хотя, поздоровавшись, он сразу заговорил о делах:
– Извините, опоздал. Что у нас?
– Мажорка только что повесила нам на отдел глухаря, – хмыкнул со своего стола Федосеев, чистивший там пистолет.
– Пытаюсь помочь человеку, который едва не покончил с собой, – поправила Илью Андрияненко.
Аверьянов прошел к своему столу и стал перекладывать бумаги с места на место. Как казалось – бесцельно. Федосеев отложил пистолет и подошел к доске.
– А если это всего лишь цепочка совпадений? – скептически спросил он. – Бабка старая, диагноз – «на том свете заждались». Она могла и через месяц умереть, и сразу после подписания договора по ренте.
– Но ведь иконы пропали, – напомнила Лазутчикова, продолжая смотреть на фотографию.
– Может, это просто доски крашеные. Стоят сто рублей пара. А старуха их на помойку выбросила, или в соседнюю церковь отнесла, или продала возле метро.
– Если ты прав – с меня «поляна», договорились? – Андрияненко посмотрела на Илью.
– Отказываться не стану. Только насчет глухаря с Курмакаевым сама будешь объясняться.
Ира вернулась к своему столу, взяла тонкую папку и протянула Федосееву:
– Здесь копия договора на пожизненную ренту. Проверь, пожалуйста, саму контору – нет ли за ней чего.
Стас засуетился, явно привлекая к себе внимание Андрияненко, стал покашливать и многозначительно кивать на дверь. Лиза удивленно пожала плечами и, выждав паузу, вышла из кабинета следом. Стаса она догнала возле окна, где тот возбужденно топтался, не зная, куда деть руки. Он то складывал их на груди, то засовывал в карманы брюк.
– Ты чего? – спросила Андрияненко, с интересом наблюдая за Аверьяновым.
– Это же список «Форбса», фигура! – громко зашептал Стас, то и дело озираясь по сторонам и замолкая, когда мимо проходил кто-то из сотрудников. – Такие дела проворачивает! Кто он и кто я? Что я ему скажу, если он спросит, какие у меня виды на его дочь?
– Правду скажи, – усмехнулась Андрияненко.
– Да я сам еще не решил, какая она – правда! – снова начал расхаживать по коридору Стас.
– Тут уж я не виновата. Да стой ты, – попыталась Андрияненко поймать Стаса за рукав. – Я свою часть договора выполнила – с Ниной тебя познакомила. Она, как я понимаю, от тебя без ума.
– А я на ней боюсь жениться!
– Стас, – Андрияненко сделала серьезное лицо, – я на шутки и прибаутки сейчас не настроена. Хочешь – женись, не хочешь – не женись. Большой уже мальчик. Старше меня по званию.
– Да как ты не понимаешь, я с людьми такого калибра никогда в жизни не общался! Для меня потолок – полковник из управления!
– Стас, почему такая низкая самооценка? Ты полицейский. Представитель закона. Гордость нации.
– Думаешь, отец Нины тоже так считает? – с вызовом спросил Стас.
– Хм. – Андрияненко помолчала, потом ответила честно: – Нет.
– Ну вот, – сразу сник Стас, явно надеявшийся услышать иной ответ.
– Зато Нинель тебя любит. А для отца это важно.
Ира выглянула в коридор и удивленно посмотрела на своих подчиненных:
– Куда вы пропали? Что вы тут секретничаете? У Ильи интересные новости.
Федосеев стоял у принтера, когда они вошли. Он протянул Андрияненко распечатку:
– Контора оказалась мутная. Оказывается, ею уже занимались. Ты почитай, почитай.
Андрияненко взяла лист и присела на стул возле стола Лазутчиковой. Стас пристроился сбоку, заглядывая в текст через ее плечо.
– Борисова Аглая Михайловна, – читала Лиза, – семьдесят девять лет… договор заключен… скончалась… Та-ак, это, получается, через три месяца.
– Всего четыре мертвые старушки, включая нашу, – сказал Илья. – Все заключали договор с агентством «Дорогая моя Москва».
– И кому же принадлежит это сердобольное агентство? – спросила Ира.
– Господа Винокуров и Кислицын. Но на четырех умерших старушек – шесть вполне довольных клиентов. И это по-прежнему может быть совпадением. Старшей из четырех – девяносто шесть. И проверка ничего не дала, все смерти наступили в результате естественных причин.
– Ну, с чего начнем? – спросила Ира.
– С одного благообразного старичка, – предложила Андрияненко.
***
Моисей Борисович Шерман был одним из немногих истинных знатоков старинного искусства иконописи. Существовали, конечно, целые школы, дающие миру экспертов, художников иконографики, но антиквар Шерман имел буквально энциклопедические познания в этой области. К нему редко обращались за советами и консультациями, потому что Моисей Борисович не любил заниматься ерундой. А серьезные работы были все известны, описаны и аккуратно лежали в хранилищах или выставлялись в музеях. Покупалось и продавалось нечто стоящее довольно редко.
Звонок застал антиквара за просмотром каталога. Шерман расположился в кресле в бархатном халате с большой лупой. Подняв голову и оторвавшись от созерцания великолепия старины, он проворчал нечто не очень лестное в адрес гостей, которые приходят без предупреждения, и нехотя поднялся.
– Здравствуйте, Моисей Борисович! – широко улыбнулась Андрияненко. – Как здоровье?
– Не дождутся, Лизочка! – пожимая ей руку, ответил старик.
Заперев дверь на все замки и цепочку, Моисей Борисович пригласил гостью в комнату.
– Что-то угодно продать, купить, поискать? И да, приношу соболезнования по поводу батюшки. Раньше не имел возможности тебя видеть.
Снова водрузив свое старческое тело в кресло, он сложил сухие руки на колене и вопросительно стал смотреть на Андрияненко.
– Спасибо, Моисей Борисович. – Лиза достала фотографию и протянула антиквару: – Поискать надо. Вот, посмотрите, тут на заднем плане иконы. Что можете про них сказать?
Шерман снова вооружился лупой и принялся рассматривать фотографию. Потом придвинул к себе настольную лампу. Лиза уселась в кресло напротив и стала терпеливо ждать.
– Мнэ-э… Любопытно, любопытно. Это, похоже, Прокопий Чирин, пятнадцатый век, надо же. А это, осмелюсь предположить, кто-то из жалованных иконописцев Оружейной палаты.
– Дорогие вещи? Я в иконах ничего не смыслю.
– Дорогие, Лизочка. Очень дорогие. Если это подлинники, разумеется.
– Моисей Борисович, – Андрияненко перешла на вкрадчивый тон и наклонилась вперед, – вы знаете все – и черный рынок, и белый. Поспрашивайте. Никто эти иконы не продает?
– Ну что ты, Лизочка, – всплеснул руками старик. – Ну какой черный рынок? Я обычно стараюсь не связываться, я человек аккуратный.
– А коллекция монет Павлова? – спросила Андрияненко с улыбкой. – Аккуратный вы мой человек?
Шерман хмыкнул и помрачнел, припоминая то, о чем ему говорила Андрияненко-младшая.
– А история с дуэльными пистолетами? А максимиллиановские доспехи? Давайте не будем врать за черный рынок, Моисей Борисович. Я же навела кое-какие справки перед тем, как сюда пришла, поверьте.
Шерман поднял лупу и посмотрел через нее на Андрияненко. Потом он сокрушенно покрутил головой, поднялся и прошел к серванту.
– Лизочка, так ты где сейчас работаешь, дорогая? – спросил антиквар, наливая две рюмки коньяка.
– В полиции.
– Стало быть, не врали мне, – покачал Шерман седой головой. – Интересная у тебя получается карьера.
– Сама в шоке, – поддакнула Андрияненко, поднялась из кресла и подошла к старику. – Ну, так как, Моисей Борисович? Поспрашиваете?
– Ну как я могу тебе отказать? Вот через мою доброту все мои беды и неприятности, – ответил антиквар и протянула Андрияненко рюмку.
– Спасибо. – Лиза отрицательно покачала головой. – Может, и я вам пригожусь. В рамках действующего законодательства, разумеется.
Лиза направилась в сторону двери, а старый еврей принялся выливать в графин из рюмок коньяк.
***
Андрияненко вошла в кабинет, когда там, кроме Лазутчиковой, никого не было. Ира тут же положила на стол бумаги, которые разбирала, и строго потребовала:
– Объясни мне, что происходит, Лиза?
– А что происходит? – удивилась Андрияненко, вешая пальто. – Я съездила к знакомому антиквару, уточнила насчет икон.
– Девушка, которую убили на стоянке возле твоей гостиницы, работала помощницей Игнатьева! – резко бросила Ира. – А еще сразу после твоего выхода из СИЗО убили адвоката. Эта дурацкая шутка с гранатой. Теперь убийство помощницы Игнатьева. Думаешь, я не понимаю, что это все взаимосвязано? Что вокруг тебя происходит, Лиз?
– Я готова ко всему. Тротил, перекрестный огонь, душитель в подворотне. – тут Андрияненко сделала паузу и добавила: – Если ты, конечно, всегда будешь так за меня волноваться!
– Перестань паясничать! – ударила кулаком по столу Лазутчикова.
Андрияненко подошла к Ире и наклонилась к ней через стол.
– Как сказал наш мудрый Илья – это совпадение. В России в прошлом году тринадцать тысяч человек убито, по статистике МВД. – Андрияненко посмотрела в усталые глаза Иры и продолжила говорить с нежными нотками: – Но ты же все понимаешь. Я не могу отступить. Даже если ты меня об этом попросишь.
– Ты уже пыталась один раз отомстить, – мрачно напомнила Ира.
– И буду пытаться еще. И лучше всего тебе в мою месть не встревать. Пожалуйста, живи своей жизнью, а я буду жить своей. – она говорила, а сама наклонялась все ниже и ниже к лицу Иры.
– А если я… – прошептала Ира, – если я…
– Не сможешь?
Ира вдруг отшатнулась и влепила Андрияненко звонкую пощечину. Лиза выпрямилась, потирая щеку:
– Черт… Больно же!
Ира сидела, испепеляя Андрияненко взглядом. И только теперь она поняла, что в кабинете стоит Федосеев.
– Мажорка? – с подозрением спросил он.
– Я, кажется, машину запереть забыла, – ответила Андрияненко и вышла из кабинета.
Бешено сверкнув глазами, Федосеев ринулся следом за ней. Он догнал Лизу уже на улице, на ступенях.
– Стоять! – рыкнул Федосеев, но Андрияненко шла к машине, никак на него не реагируя. – Это что такое было сейчас? – снова стал допытываться Илья. – Между тобой и Ирой?
Андрияненко молча взялась за ручку двери своей машины, но Илья рывком развернул ее к себе:
– Я с тобой разговариваю!
В кармане Андрияненко зазвонил телефон. Глядя на Федосеева, она вытащила трубку.
– Слушаю вас, Моисей Борисович.
– Со мной говори! – прорычал Илья, рванув Андрияненко за грудки.
– Нет, нет, – пытаясь чуть освободить шею, говорила в трубку Андрияненко. – Это просто один из задержанных быкует. Вы говорите, я вас слушаю.
– Мажорка! Ты меня вынуждаешь! – Федосеев так тряхнула Лизу, что у той чуть не лязгнули зубы.
– Конечно, удобно. Удобней все равно не будет! – пытаясь открыть машину и протиснуться на сиденье, объявила Андрияненко.
Но Илья отодрала ее от машины и отшвырнула в сторону.
– Конечно, у нас с вами приватное общение, – умудрилась не выронить телефон Андрияненко, – не для протокола, можете не переживать!
Вышедший из себя и потерявший контроль Илья с силой ударил Лизу в живот, Андрияненко согнулась пополам и стала хватать воздух ртом.
Подполковник Курмакаев, услышав, как на парковке возле отделения сработала автомобильная сигнализация, поднял голову, потом посмотрел в окно. Зрелище распластанного на капоте чужой машины Андрияненко и почти лежащего на ней Федосеева с занесенной для удара рукой повергло Андрея Васильевича в бешенство.
– Твою же ж мать!
Курмакаев выбежал на улицу в одной рубашке в тот момент, когда Андрияненко снова оказалась на земле. Но, не выпустив из руки трубку, она продолжала говорить с антикваром:
– Моисей Борисович, а кто продает… эти иконы?
Лиза все же умудрилась пару раз ударить Федосеева, и та сползла с него на снег, прижимая руку к животу.
– Прекратить! Сейчас же! – заорал Курмакаев. – Бар-раны! А вы чего повыскакивали? – рыкнул он на других сотрудников у входа. – Погоны жмут? По местам все! Время пошло! Так. Я даже не буду выяснять, что это было. Но это в последний раз. Запомните. Оба. И ты, Лазутчикова, запомни.
________________________________
ТГ - 🦈💜Lazutchenkoo/фанфики💜🦈
TikTok&Instagram - liza.irafan
Всех люблю💜