Глава 9
Когда Андрияненко и Аверьянов вернулись в отдел, то увидели там эксперта Илью, который сидел возле стола Лазутчиковой и что-то энергично рассказывал. Федосеев слушал со своего рабочего места, заложив руки за голову и покачиваясь на двух ножках стула.
– По трупу новости? – оживился Стас.
– И не только, – ответила Ира. – Я запросила материалы по отравлению Геращенко, и оказалось, Илья им тоже занимается. Повторите, пожалуйста, – попросила она эксперта.
– Да с удовольствием, – кивнул Илья. – Отпечатки на стакане с чаем, которым был отравлен Геращенко, принадлежат Пронину Виктору Фомичу. Ныне покойному.
– Ух ты! – Стас и Андрияненко переглянулись. – То есть… он вначале должника траванул? А потом уже его кто-то?
– Это не все, – покачала головой Ира. – Федор Геращенко две недели назад застраховал свою жизнь.
– То есть получается, – заговорил Федосеев, – этот Геращенко убил Пронина, отрезал руку, оставил на стакане его отпечатки, траванулся…
– Отрезал – это возможно, – предупреждающе поднял руку эксперт, – а вот убил – м-м-м?..
– И кто тогда убил?
– А я не знаю. Но, судя по повреждениям черепа Пронина, он получил удар стальной двутавровой балкой.
– Человек ее поднять может? – тут же спросила Андрияненко.
– Вес балки – сто килограмм минимум.
– Я вчера вечером директрисе «Гиацинта» позвонил, – вдруг сказал Илья, – уже после того, как мы с ней пообщались. Так, специфику работы уточнял. Ну и, кроме всего прочего, она упомянула, что Пронин недавно участок под строительства приобрел. Адрес у меня есть.
***
Дом был готов наполовину. Три этажа возведены, рабочие заканчивали крышу, а по всей площадке были разбросаны остатки материалов. У забора громоздились разобранные строительные леса со щитами деревянного настила. Прораб, невысокий мужчина в запачканной спецовке, угрюмо ходил за полицейскими и все не мог понять, что их привело на стройку и чего ему лично от этого ждать.
– Неплохо живут коллекторы, – усмехнулся Федосеев.
– Но недолго, – добавила Андрияненко. – Хотя не на всех же падают балки.
Они остановились возле валявшихся досок, среди которых лежала двутавровая балка. Ира присела на корточки и показала пальцем на поверхность балки.
– Смотрите, тут, кажется, кровь. – она повернулась к прорабу и спросила: – Эта балка тут давно лежит?
– Она под перекрытие шла, вот тут леса стояли, – показал прораб в сторону стены дома, – но завалились – от ветра, что ли…
– А хозяин давно приходил? – снова спросила Ира.
– Да уж пару дней не был. Но он здесь и так не частый гость. Занят постоянно.
– А как же он за вами присматривает?
– Элементарно, – за прораба ответила Лиза и показала на стену дома, где виднелась камера.
– Ну да, тут везде камеры, – мрачно ответил прораб. – Не доверяет нам, видите ли… А записи на первом этаже, в запертой комнате.
– А ключи есть?
***
На мониторе все выглядело немного сбоку и сверху, но различить лица и действия людей было можно. Сначала в кадре мелькали прораб, рабочие, потом все ушли. Видимо, это был конец рабочего дня. Потом со стороны ворот появились Геращенко и Пронин. Звука по-прежнему не было, и о чем они разговаривали, можно было только догадываться. Вот Пронину надоело слушать Геращенко, он стал активно отмахиваться руками и повернулся, чтобы уйти. Геращенко заступил ему дорогу, принялся уговаривать. Пронин разозлился, схватил Геращенко за грудь и оттолкнул от себя. И теперь было отчетливо видно, как во время падения Геращенко задел еще не до конца закрепленные строительные леса.
Леса упали, посыпались вниз щитовые настилы, соскользнула двутавровая балка. Даже Ира, привычная, казалось бы, к таким вещам, и та поморщилась. Илья положил ей на локоть свою руку. Геращенко стоял на четвереньках и ошалело смотрел на тело Пронина. Вот он бросился к нему, принялся тормошить, попытался прощупать пульс на руке, потом на шее. Потом Геращенко сел, обхватив колени, и уставился на неподвижное тело коллектора.
– Вот, смотрите. – при повторном просмотре Ира чуть притормозила запись. – Вот он, момент принятия решения.
Вот Геращенко придумал, как быть, решил, что надо использовать этот дурацкий случай и вытащить свою семью из финансовой пропасти. Вот он потащил тело, вот он вернулся с топором… Что мы имеем: несчастный случай на глазах у Геращенко. Жизнь он уже застраховал. И тут появился план.
– Отрубил руку, оставил на стакане отпечатки, – добавил Федосеев.
– Ну, то есть инсценировка? Зачем? – пожал плечами Аверьянов.
– Ради страховки, – подсказала Андрияненко. – Потому что иначе он просто самоубийца, в таких случаях страховку не выплачивают.
– Любой эксперт определит, что руку оттяпали после смерти.
– Геращенко не криминалист, – сказала Ира. – Ему могло показаться, что все выглядит правдоподобно.
– Слушайте, – недовольно заявила Андрияненко и демонстративно потянулась. – Может, у него и спросим? Или настоящим полицейским надо все по два круга обсудить?
***
Жену Геращенко, Ольгу, они нашли в больнице у мужа. Выглядела женщина плохо, намного старше своих лет. И самое главное, у нее были абсолютно потухшие глаза. После взаимных представлений Лазутчикова предложила поговорить откровенно, пока Илья отвлекал троих детей играми в другом конце больничного коридора.
– Как вы оказались должны банку?
– Два года назад мы оба остались без работы. Федя все время искал, но в итоге… заложили квартиру в «Главстройбанке». А потом… Ваня… это младший… У него врожденный порок сердца. Врачи говорили, что с возрастом станет лучше, но стало хуже. И, кроме операции, выхода не было. А это дорого.
Ира кивала. Она видела, насколько женщине тяжело говорить, но не прерывала ее.
– Но вы же понимаете, в такие моменты никто не считает денег. И после… Когда Ваню спасли, стало ясно, что мы просто не в состоянии выплачивать так же, как выплачивали.
Ольга расплакалась, и Ира взяла женщину за руку, а Стас сбегал к кулеру и принес стакан воды.
– Продолжайте. Прошу вас.
– Так вот. Мы пошли в банк просить пересмотреть график платежей, – продолжила свой рассказ Ольга. – Может, увеличить срок кредита.
– Но Жуков не согласился, – вставила Андрияненко.
– Хуже. Он передал долг коллекторам. Нам звонили, угрожали. Пару недель назад коллектор подстерег детей у дома. И сказал им: если не убедите родителей выплатить долг, дома у вас не будет. Не представляете, что с ними потом было. Они две ночи не спали. Подумайте только, как такое сказать детям!
Андрияненко увидела врача и мгновенно перехватила его в коридоре. Ира видела, как Лиза старается что-то ему объяснить. Врач сначала упирался, потом все же кивнул и ушел.
– Геращенко очнулся, – поймав взгляд Иры, одними губами произнесла Лиза и показала в сторону палаты: – У нас пять минут.
Выглядел он плохо. Крепкий зрелый мужчина сейчас лежал бледный, с запавшими щеками и темными кругами вокруг глаз. На Андрияненко он не смотрел.
– У вас есть семья, девушка? – вдруг спросил Геращенко.
– Уже нет, – ответила Андрияненко.
Геращенко посмотрел на Лизу, но комментировать не стал. Он снова отвел взгляд, еще немного полежал молча, потом снова заговорил:
– Я должен был спасти Олю. Детей…
– Федор Анатольевич, мотивы я понимаю. И предлагаю вам честный обмен. Если скажете правду, я вам помогу.
– Какую правду? – снова посмотрел на полицейского Геращенко.
– Я намекну. Несчастный случай с Прониным произошел позавчера. А вот жизнь вы застраховали две недели назад.
– И?
– Обмен. – Андрияненко подвинул стул ближе к изголовью кровати Геращенко. – Ключевое слово – «честный».
– Ладно, – решился мужчина. – Я собирался сам его убить. Но не смог. Вместо этого снова стал просить, умолять, унижаться, он разозлился, потом…
– Да-да, что потом – мы в курсе. На стройке стояла камера.
Геращенко так резко повернул к нему голову, что Андрияненко стала опасаться за его шейные позвонки.
– Светит вам, Федор Федорович, статья 244-я УК РФ. Надругательство над телами умерших. В вашем случае, думаю, обойдутся штрафом.
Лиза встала, и в этот момент в палату буквально ворвались дети, а следом вошла и Ольга. Андрияненко посмотрела на семью и тихо вышла из палаты.
***
У Жукова было очень неприятное лицо. Полный, с вывернутыми влажными губами, он выглядел каким-то неопрятным, хотя на нем был дорогой костюм и свежая белая рубашка.
– Добрый вечер. Садитесь, – предложил он, показав рукой на кресло напротив его стола. – Вы, насколько я понял, дочь Андрияненко? Владимира Яковлевича?
– Да. Совершенно верно, – кивнула Лиза.
– Ясно. И что вы хотели?
– Хочу вас попросить о личном одолжении, – спокойно заговорила Андрияненко, – сделать отсрочку по выплате кредита для некоего Геращенко. У него семейные обстоятельства.
– Геращенко, Геращенко… – наморщил лоб Жуков. – Помню. Приходил ко мне такой, было дело. Ничего сделать не могу – долг продан коллекторам.
– Перестаньте, – махнула Андрияненко рукой. – Коллекторскому агентству «Гиацинт», которое вам же и принадлежит.
– Я не понимаю, о чем вообще речь, – после довольно длинной паузы сказал Жуков.
– Я даю вам шанс поступить по совести, – вглядываясь в лицо управляющего, сказала Лиза.
– У себя в банке, – самодовольно заявил Жуков, – я сам буду решать, как поступать. А ты – пошла вон.
– Хорошо. – Андрияненко поднялась на ноги. – Только вы забыли, что это не ваш банк. А вашего тестя.
– Чего? – скривил рот Жуков.
– Он только что получил от меня одно видео. И я думаю, вы больше тут не работаете.
Жуков застыл, не зная, что сказать и как отреагировать. А Андрияненко повернула свой телефон экраном к нему. Хорошо стал слышен голос Лизы:
– Малыш, поиграем?
Было интересно смотреть, как полные плечи Жукова стали медленно опускаться. Самодовольный и наглый человек вдруг сник...
________________________________
ТГ - 🦈💜Lazutchenkoo/фанфики💜🦈
TikTok&Instagram - liza.irafan
Всех люблю💜