глава 7: нечего терять
«…лишь утратив всё до конца, мы обретаем свободу. но что, если уже нечего терять? можно ли обрести то, что уже потеряно?
ларри… ты ведь знаешь ответ, да?…»
***
1.
вечерело.
холод залазил сквозь трещины в окнах.
за ними увядали чьи-то цветы.
я вспомнил про ларри и выскочил из 504-ой. хотелось верить, что детектив всё ещё ждёт меня в дверях апартаментов. но даже за их пределами его не оказалось.
неужели всё напрасно?
нет.
вдалеке вспыхнула полицейская мигалка, и я бросился на дорогу. адреналин пронзал моё сердце сотнями игл. больше всего я боялся не успеть. опоздать.
машина резко остановилась, и мне навстречу вышел темнокожий мужчина. его усталые глаза скользнули по мне. надрывая горло, я прокричал:
— я знаю, кто это сделал!
полицейский вздохнул. казалось, он рассчитывал услышать что угодно — даже признание. пытаясь проявить терпение, он лишь заключил:
— ещё один?… тебя ларри подослал?
выходит, ларри уже говорил с ним.
но у него не было… этого…
не дав мне сказать ни слова, он продолжил:
— к сожалению, я не могу принимать слова подростка с судимостью за чистую монету. слушай, я ценю, что вы пытаетесь помочь, но если у вас нет доказательств, не стоит…
я не выдержал, достал из кармана окровавленного пурпурного пони и протянул ему. его удивлённые глаза вцепились в неё, и он прервал свои нравоучения. чувствовал, как плащ героя сам растёт из моей спины.
— посмотрим… это из квартиры чарли, верно? откуда она у тебя?
— я ходил и знакомился с соседями, ну, знаете, я только поселился здесь. и к чарли тоже заглянул. он показал мне свою коллекцию, но на одной из игрушек заметил кровь, — тут я остановился, думая, как объяснить ему, что я усыпил чарли и стащил поняшку. — вот… я решил, что это наверняка поможет расследованию, и… попросил её одолжить на время.
сомневаюсь, что толстяк позволил бы мне прикоснуться к его святыни, не то, что одолжить. но полицейский поверил, и этого было достаточно.
он постучал по лобовому стеклу, показывая напарнику мою находку. потом повернулся ко мне и с блестящей улыбкой заявил:
— так-так-так! юный детектив у нас берётся за дело! скоро меня так уволят — за меня всю работу делают, — он хрипло засмеялся. — неплохо, пацан, приму это к сведению.
и направился к машине. выхлопная труба окутала его белым дымом. опустив стекло, он лишь сказал напоследок:
— давай в следующий раз ты сначала обо всём сообщишь нам, а не будешь повергать себя опасности? договорились?
— надеюсь, следующего раза не будет, — многозначительно ответил я и удалился к дому. моя совесть была чиста.
2.
вскоре апартаменты эддисона снова окружили полицейские машины. улица гудела от грубых голосов, тяжёлых шагов и скрипов раций.
я вышел и глубоко вздохнул.
всё также пахло мокрым асфальтом, сырой землёй, но что-то необъяснимо новое стало уже родным. рядом стояла лиза, бледная, с потухшим взглядом.
мы молча смотрели на пятиэтажку под блеклым закатом нокфелла.
меня встретил счастливый детектив и похлопал по плечу.
— отличная работа, парень. можешь спать спокойно.
из "бобика" не умолкая продолжал кричать обезумевший чарли, умоляя выпустить его. бегающие щенячьи глаза столкнулись взглядом со мной и намертво вцепились.
— сал! я невиновен, клянусь! я думал, мы друзья!
но я не верил ему.
я знал, что в тот роковой момент над трупом миссис сандерсон стоял именно он. и я не испытывал к нему чувства жалости.
через минуту его увезли, и его любимая коллекция навсегда лишилась хозяина. сможет ли он перенести такую потерю? может быть. а вот она — точно нет.
дом избавился от одного убийцы.
но есть ли в его пустых коридорах, за его пластиковыми безликими дверями кто-то страшнее чарли? может ли он таиться, выжидать своего момента, и в один миг прервать сразу несколько жизней?
в толпе мигалок я заметил скорую. она стояла здесь с самого утра, но, почему-то, не привлекала моего внимания. убедившись, что поблизости никого не было, я решил заглянуть в окно фургона…
…в центре стояла тяжёлая ржавая койка. на ней разлагалось бездыханное тело, до головы укутанное белой простыней.
обезображенное лицо немолодой женщины, застывшее в гримасе боли и предсмертной агонии. её череп был проломлен. скальп был снят. из-за окровавленных зелёных волос виднелся серый… скользкий… мозг.
это то, что осталось от…
миссис…
сандерсон…
***
— подобное зрелище ужаснёт любого. что уж говорить о подростке, — перебивая меня, пробормотал сквозь усы доктор откин. впрочем, я уже закончил. — в пятнадцать лет стать свидетелем двух чудовищных сцен… это должно было оставить свой отпечаток.
мне показалось, что в его вечно спокойном лице промелькнуло нечто тревожное. то, что он услышал, повергло его в ужас, тогда как для меня это было всего лишь частью жизни. реальность давно смешалась с воспоминаниями и снами. моё существование заключалось в пустом саморазрушении и ненависти.
я ненавидел уют его кабинета, презирал аромат какого-то обычного, но такого леденящего душу домашнего чая. он стал для меня тем человеком, кому я уже не мог доверять. таким же, как все остальные.
сделав глоток остывшего чая, он продолжил:
— а ещё спустя годы были найдены новые улики. было доказано, что чарли обвинён ложно. невиновный человек, столько лет просидевший за решёткой… что ты чувствуешь, когда думаешь об этом?
— я не верю, что это был не он, — холодно ответил я. пальцы сжали фарфоровую чашку слишком сильно. на её глянце приступили свежие шрамы. безысходность сдавливала грудь.
— угу… ты уже говорил — доктор устремил свой изучающий, пронзающий насквозь взгляд сначала на чашку, затем на меня. — а что насчёт ларри?
— а что с ним? — я почувствовал, как в горле застрял ком. будто незаживающая рана кровоточила вновь и вновь. после стольких лет… всегда. — как я и говорил, мы дружили, пока учились в школе.
— а после?
— перестали общаться. потеряли связь после выпускного. даже не знаю, где он сейчас.
горячая слеза скатилась по моему изуродованному лицу. любое упоминание о нём наводило меланхолию и апатию. я знал, где сейчас ларри… но от этого не становилось легче.
меня часто спрашивают, знаю ли я ларри джонсона? когда во рту ствол пистолета, речь сводится к мычанию. на секунду я забываю про ларри, всю эту затею с чарли и думаю, насколько грязен этот мир.
но когда я нахожусь под прицелами камер, отвечаю: он — это воплощение всего того, чем я хотел быть. давно известно: мы причиняем боль тем, кого любим.
но часто бывает и наоборот.
— тебя беспокоят разговоры о нём?
— я просто не понимаю, зачем спрашивать одно и то же из раза в раз. мне казалось, вы должны помочь мне? — сорвалось с моих искусанных губ. вся боль, моё одиночество и страдания выплеснулись в один крик.
крик о помощи.
— я понимаю твои чувства, сал. правда. и я хочу помочь тебе, но вижу, что что-то не даёт тебе двигаться дальше. я не смогу помочь тебе, если ты будешь не до конца откровенен со мной. понимаешь, к чему я клоню?
я молчал.
— к сожалению, на сегодня наше время истекло, — сменив свой тон, заключил он.
— подождите!… — неожиданно для самого себя воскликнул я, — я… ларри…
мысли переплетались. слова спутывались в узел, в одну узкую петлю, сдавливающую мою шею. сколько ещё не сказано. последний луч надежды отдалялся всё дальше и дальше. счастливая жизнь представлялась чем-то невозможным.
— прости, здесь строго следят за графиком. пожалуйста, прибереги мысли для следующей встречи. она будет последней перед твоим судом. позволь мне помочь.
я принял свою участь безмолвно.
к чему сопротивляться?
в кабинет ворвалась полиция, доктор встал, кивнул им и пожал мою дрожащую руку. мгновеньем позже её сковали наручники, и меня повели под конвоем в одиночную камеру. на прощание он сказал то, что навсегда осталось в моей памяти.
— я не думаю, что ты убийца, сал.
— похоже, только вы так и думаете, —недоверчиво ответил я, смотря на него исподлобья.
до казни осталось…
3 дня.
***
прокрастинация — 26.06
deftones — sextape
steve gabry — calm
steve gabry — memories and dreams