Pov Rey
Рею нравилось заботиться о своей непоседливой младшей сестренке. Он чувствовал себя нужным. Чувствовал себя важным в ее хрупкой жизни. Он заботился о ней, как умел, как мог, в силу своего возраста. Старался показать, что она тоже важна для него.
Приносить ей сладкое пока она спит, будить по утрам, чтобы она не опоздала на завтрак, подставлять ей руку под голову, когда она неожиданно засыпает за столом.
Наблюдать за тем, как рисует, как ловко прыгает по веткам, как собирает цветы. Рею нравилось все это.
Смотря на ее очаровательное сонное личико, ты сам готов был уснуть.
Не имело значения, напряжен ты, раздражен или зол — вид Триши всегда действовал успокаивающе.
Та болезнь произошла по её же глупости, она уснула на снегу и провалялась несколько недель в медкабинете.
Он несколько раз приходил к ней, садился на кровать и гладил по безумно мягким волосам. Медведь, подаренный им, все ещё был с ней. Эта была единственная игрушка, которую его сестра признала. Рей не льстился, что она дорожит ею из-за него. Скорее уж её привлёк мрачный дизайн.
Она, наконец, очнулась и он поспешил уйти. Нужно было подумать о деактивации жучков. Самое неприятное, исследовать придётся на ком-то.
И так получилось, что Триша подходила лучше всего. Недавняя операция, заново вживленный жучок… Все подходило слишком идеально…
Видеть кровь на её лице, на рубашке, на своих руках — по настоящему страшно. Ещё страшнее видеть её спокойное лицо и вопросительный взгляд.
— Братик? — «…почему ты остановился? Уже все?».
Он не может!
Не может, а продолжает. В будущем это спасёт им жизни. Но… Это ведь больно…
<s><i>«Триша, почему ты не плачешь? Ты не должна позволять мне делать это.»</i></s>
Триша сама сумела скрыть изуродованное им ушко. Вскоре ожоги зажили, но Рей все ещё боится на него смотреть.
Когда начались экзамены, когда он подтвердил свою догадку о демонах, когда собственными глазами увидел все те ужасы, что происходили в благодатном доме, единственным верным успокоительным стала она. Триша давала иррациональное чувство безопасности и отгоняла вечный страх. Тогда Рей еще не думал о том, что ее могут отправить в «приемную семью». Он думал лишь о том, что было бы неплохо посиди с ним Триша подольше.
На удивление, она всегда пахла цветами и шоколадом. Ее волосы, ее руки, ее шея… Было ли дело в том, что она постоянно таскала с собой цветы? Она их так любила!
Он садил её рядом и долго-долго обнимал.
В том самом углу библиотеки, в котором она устроила себе тайное место, под каждым покрывалом, одеялом и подушкой прятались фантики, засушенные цветы и горстки леденцов. Сколько бы Рей не убирался там, ничего не менялось. Да он и не хотел, чтобы что-то менялось.
Триша была той еще непоседой, и все об этом знали.
Если уж что-то привлекало ее внимание, то остановить ее стремление к этому «что-то» было нереально. Она могла послушно покивать на выдвинутые тобой правила и условия, а затем с таким же честным и невинным видом пойти нарушать их. И не понимать потом, за что же её наказали.
Ее упорство было на одном уровне с упорством Эммы.
И Триша, и Эмма — обе были одинаково решительны и немного безумны, когда дело касалось тех вещей, которые были им важны.
Триша могла заснуть в абсолютно любом месте и никого это уже не смущало. Она засыпала в кустах, на деревьях, за столом во время трапезы, в траве на улице, в библиотеке… Где угодно и когда угодно.
Она любила читать, но еще больше любила слушать.
Рей не мог заставить ее учиться, Триша ненавидела это. Не мог, как Норман, пригрозить запретить сладкое, и не мог, как Эмма, интересно излагать учебный материал. Он мог лишь воспользоваться тем, что она всегда внимательно слушает, и по нескольку раз читать ей какой-нибудь учебник. Она никогда не перебивала, не мешала и не останавливала. Слушала, пока Рей сам не останавливался.
Триша редко задавала вопросы, но если и задавала, то Рей отвечал на них так подробно, как только мог. Он надеялся, что этого хватит, чтобы набрать средний балл.
Думать о том, что ее съедят было через чур больно. Но это же придавало решимости. Он стал до поздна сидеть в библиотеке над тем, как принудительно заставить её повысить интеллект.
Иногда Рей подумывал рассказать ей о тайне дома, но каждый раз одергивал себя. Он не знал, как эта новость повлияет на нее и сможет ли Триша притворяться обычной собой перед мамой. Да и не хотел, чтобы она знала об этом. Если она не поверит ему…
Когда наступил первый экзамен Триши, все были очень взволнованы. Да и она сама волнительно теребила прядь волос.
К счастью, волнение было лишним.
Он закончил на секунды раньше и обернулся к ней — проверить все ли хорошо.
Впервые он видел Тришу такой серьёзной.
Глаза, не скрытые длинной челкой, без привычной им пассивности, искрились превосходством и удовлетворением, а румянец на щеках делал её лицо более живым и ярким.
Она уже отложила сканер и сняла наушники.
Мама назвала результаты, и Рей сильно удивился.
Двести девяносто?
С таким стартом… Триша имеет все шансы прожить до двенадцати! А там… Там он что-нибудь придумает. Она обязательно сбежит, Рей придумает для этого хорошую ложь, главное, чтобы она не узнала…
Норман и Эмма приглядят за ней.
Он сделает все, чтобы они сбежали.