в зале суда
Pov: Эд
— Твоё счастье, что Стасик передала мне рис, — ворчал я, накрывая крышкой кастрюлю с кипятком и пакетиком риса.
Я повернулся к моему нежданному гостю, который сидел на кухонному стуле, сложив руки на его спинке. Тц, и почему он не может нормально сидеть?
— Я благодарен тебе за всё, — как-то тихо, невнятно и хрипло сказал он в сторону. Он явно ощущал себя некомфортно.
— Что-что говоришь? — склонил голову я так, что одна моя прядь коснулась плеча. Хоть я прекрасно слышал.
— Окно закрой, говорю, — хмуро повернулся ко мне Херейд, — и так холодно.
— Тц, мерзлячка, — закатил глаза я, но всё же закрыл форточку. Немного стало тоскливо: там дождь, и я больше его не слышу. — Могу яйца тебе сварить.
— А их разве можно?
— Где твоя записка? — Выдохнул я, и Херейд мигом из кармана вытащил какой-то комочек. Я его расправил и нашёл глазами список разрешаемых продуктов. — Вот, заболевание: гастрит. Разрешено: овощи, чай, морепродукты, яйца и так далее, — громко прочитал я ему, поправив очки.
— Я даже не читал, сразу к тебе пошёл... — признался студент, забирая свою записку.
— Как это хоть было? — Сложил руки на груди я, облокачиваясь на кухонный стол.
— Из-за твоего вызова меня стали ещё в пути допрашивать. Я сказал, живот режет. Мне в клинике запихнули какой-то шнур, и-
— Это называется гастроскопия, — меня немного искривило в лице.
— Какой ты душный, — опустил веки парень. — Знаешь, пока я эту фигню глотал, я там чуть не помер. И когда она обратно ползёт по желудку и горлу... И врач говорит, вот, гастрит. Я так и обмер, знаешь... — посмотрел куда-то в пол телёнок, после чего прикусил уста. Видимо, пожалел, что рассказал. Так искренне. Мог, как обычно, нагрубить и отделаться одним словосочетанием.
— Без наркоза? — мои глаза расширились.
— Да! У меня нет лишних денег на наркоз! — Выплеснул весь затаившийся гнев Херейд. Только не понятно, на кого он так злился. На врачей, на терапию, на меня, или на себя?
— Ты же знаешь, что гастрит это первая стадия язвы? — Поднял бровь я.
— Замолчи, пожалуйста, — зажмурился Херейд. И тут мне стало его жаль. Конечно, он понимал, что теперь он просто обязан не просто питаться, а питаться правильно. Конечно, он понимал, что нехватка денег даже на еду ничем хорошим не закончиться. Конечно, он понимал, что курение только усугубит и так шаткое здоровье. Конечно, ему неудобно вот так сидеть у меня кухне и ждать рис с яйцами, ведь у него не осталось ничего: ни родителей, ни жилья, ни денег, ни телефона, ни своих вещей (потому что пришел он c единственной сумкой), ни-че-го. А что насчёт друзей?
После некоторого молчания, я всё же решился спросить. И вынул пакетик с рисом, забрасывая в единственную кастрюлю яйца.
— Кстати, почему ты пришёл именно ко мне? Ты не мог попросить помощи у своих соседей по комнате, у Стаси, у продавщицы табака, однокурсников? Ты же знаешь, где они, не так ли? — я украдкой глянул на него. Боже, он был разбит совсем.
— После анализов я не успел увидеться с моими соседями. Хозяева общаги даже не впустили меня, сказали, что им не нужны проблемы с подозреваемым. И выгнали. Это так глупо, — грустно улыбнулся Херейд. — С однокурсниками без телефона я связаться не могу, номера не помню. В институт идти боюсь, там этот Дед, и... И что если меня на месте пристрелят, как подозреваемого? — Резко поднял голову брюнет. — А Стасик и Соня... да я не знаю, почему. Ты ближе всех был, и как я оказался на улице... сразу подумал о тебе.
Я размешал масло в рисе, и повернулся к студенту.
— Ты не ходил к Стасе?
— Нет. Да и не нравится мне эта мадам...— обнял плечи Нугзар.
Я было открыл рот, но вдруг в дверь позвонили. Мы оба просмотрели на входную дверь, но из-за тёмного коридора её даже не было видно.
— Сиди здесь, — приказал я, отправляясь в коридор.
— Эд, стой! — Вскликнул вдруг Херейд, вскакивая и хватая меня за руку. Я вздрогнул, насколько она была холодная. Затем остановился, непонимающе глядя на брюнета. — Ты же никого не ждёшь, вдруг это Дед! Что если, он узнал, где я? Что если, ему нужен ты? — Бегали его глаза в панике, а он всё крепче сжимал моё запястье. А звонок повторялся, так часто, что вот-вот сломался бы. Меня раздражал этот звук.
— Иди, пожалуйста, на кухню. Давай так, — аккуратно вырвал свою руку я, — если это Дед, я запираю, и мы звоним полиции. Он должен использовать яд, а не оружие, забыл? А если и пырнёт, то только меня, если выстрелит, соседи услышат.
— А если с глушителем?
— Я тебя уверяю, с его-то пенсией на глушитель не хватит, — успокаивал парня я, хоть это всё вздор.
— Пенсией!? Он в универе моём преподаёт! — Крикнул Херейд. А звонки всё надрывались.
— Пока мы с тобой трещим, он уже запускает яд по вентиляции, — напугал Херейда я, а сам пошёл к двери. Я попытался что-то разглядеть в разбитом глазке, но там всё плыло. Тогда я взялся за ручку двери, поворачиваясь к Нугзару.
— Иди на кухню.
Когда его шаги заглохли, я открыл дверь. Там была взволнованная высокая девушка с красными волосами. Дочь погибшей Алёны, или Анна.
— Александр! — всхлипнула она.
— Добрый вечер, Анна, — поправил очки я. — Держу в курсе, я не люблю такие поздние визиты, и задерживаться не намерен.
— Простите, рабочая смена только-только закончилась, — как-то жестикулировала и сглатывала ком в горле девушка. Она явно была на нервах. — Я.. Вы слышали, что произошло с Натальей?
— Да, и меня считают подозреваемым. Завтра всё решится.
— А.. А Вы не знаете, что произошло с... С Нугзаром? — Переступила с нога на ногу девушка. — Говорят, пытались отравить его, а не...Наташу.
— Что значит "пытались"? — Поднял бровь я. — Его и отравили, — холодно сказал я.— Как почти и его подругу.
— Он всё же выпил тот кофе?.. — Подняла пустые глаза Анна. — Боже... Боже, я засужу этого.. Эту тварь! Гниду! Боже... Кто это? Александр, кто это!? Вы же знаете, уверена, что знаете! — Мне не нравилось, как кричит девушка.
— Анна, я же уже сказал. Завтра всё решится, — натянуто улыбнулся я. — Спите спокойно, и всё с вашей дев- подругой будет хорошо, — вовремя прикусил язык я.
— Александр, погодите. Херейд точно умер? — тихо спросила судья. — Говорят, его тело не могут найти. Вы уверены?
— Я уверен, Анна. Я лично отвозил этого парня в морг, — выдавал красноречивую ложь я.
— Мне очень жаль. Кем? Кем вы всё же были? Что означал тот поцелуй у участка? — Вдруг моё сердце дрогнуло, а кровь закипела. Внизу живота что-то тянуло.
— Нас не было, чтобы мы мы кем-то были, — просто ответил я и собирался закрыть дверь.
— Спасибо, до свиданья, — кивнула девушка, и развернулась. Она пришла узнать про пропажу Херейда.
Когда я запер дверь и повернулся, чуть не врезался в Херейда, который сверлил меня взглядом.
— Я всё слышал.
Его голос был настолько холодным, что я невольно дрогнул. Во мне текло что-то вязкое, что-то странное. Наше молчание длилось недолго.
— Аня! — вдруг крикнул студент, рванув к двери. Я тут же схватил его за плечи, не давая прохода.
— Т-с-с, — прошипел я, приложив палец к его устам. Они тоже были холодные. Парня нужно было согреть. — Телёнок, тише. Так надо.
— Надо!? — Вскрикивал Херейд. Я пытался оправдать такие волны эмоций. Он на нервах, вокруг него чертовщина, неизвестный город, страх, поэтому он так кричит. Так напуган.
— Да как тебе объяснить, — выдохнул я. — Если -
— Мне не надо "если"! Это ужасно! Ужасно! Что значит "отравился"?! Что значит "умер"?! Я живой, чёрт возьми, живой! Во мне ещё бьётся эта ненавистная жизнь, во мне ещё течёт кровь, я ещё дышу, — задыхался в собственных словах парень.
— Успокойся, — вдруг прижал я его к стенке в и так узком коридоре. Тот ударился о неё, и поднял на меня глаза. Он больше не эгоистичный мальчишка, он настоящий выброшенный на берег телёнок кита. — Слышишь меня? Успокойся. Хватит. Всё. Для того, чтобы поймать убийцу на крючок, нужно, чтобы все поверили в твою смерть.
— Так это Дед! — Жалобно простонал Херейд.
— Нет. Поверь мне, это не Дед.
— Откуда тебе знать! Ты так же в опасности! Эд, погоди... — его глаза вспыхнули. — Люди умирают вокруг тебя. И мы с тобой знакомы. Выходит... кто-то пытался добраться до меня, но пострадала Натаха... И как моя смерть поможет?!
— Успокойся.
— Я не могу!
После вскрика парня, я незамедлительно прижался своими устами к его. Очень плотно, чтобы больше ни один возглас, ни одна капля воздуха не прошла, таким образом слегка посасывая холодные уста. Тот не вырывался, лишь разрешал прислоняться плотнее. Это длилось недолго. Когда я услышал, лёгкое постанывание, разорвал поцелуй и мигом спустился к голой шее. Тот часто дышал, но подставил её удобнее. Я чувствовал его пульс, не отставая от кожи.
— Эд, Эд... Я понял, я... Всё-всё, хор... хорошо. Всё, молчу. Эд.. — на выдохах выстанывал парень. — Остановись, прошу, — шёпотом молил он.
— Я тебя тоже просил успокоиться, телёнок, — ответил я ему горячим шёпотом прямиком в шею, проводясь пальцем по другой её стороне. Когда я снова впился, он слегка прогнулся, таким образом плотнее прижимаясь ко мне. Я даже ощутил какой-то выступ внизу.
И это меня смутило.
Я немедленно отстранился. Затем обвёл его взглядом с ног до головы, тот лишь похлопал глазами. Я старался не пялиться на его ширинку, но это даже и не нужно было. Там и так всё видно. Я кашлянул в кулак, собираясь идти на кухню.
— Надеюсь, ты понимаешь, что когда я прошу успокоиться, нужно делать именно это.
— Я не понимаю, зачем ты это делаешь, — пробурчал Херейд.
Я оставил его без ответа, вытаскивая кипящие яйца. Тот снова сел на стул, а я достал белую чашку.
— Чай, кофе?
— По-моему, ты что-то забыл. Я про третий вариант, — с улыбкой захлопал глазами Херейд. — Чай. Лимон есть?
— Тебе нельзя.
— Ну блин. А сахар?
— Мы разве с тобой подружились?
— Ты мгновение назад не мог отсосаться от моей шеи, — хмуро проговорил Херейд. Я немного рассмеялся. Нет, мне не было смешно, мне не было весело. Тихий смех был защитной реакцией, как у многих слёзы.
Я собрал ему ужин и вытирал руки полотенцем.
— Всё готово. Рис в миске, яйца в кастрюле, чай на столе. Соль и перец в конце стола. Сахар даже не ищи, — сказал я, и ушёл с кухни. Я краем глаза заметил немой вопрос на лице Херейда, типа "бросаешь меня"? Оставить одного в отчаянье - тоже сладкая месть. Я удивлялся самому себе, насколько я жестокий. Даже противно было. Я заметил, что Херейд даже дернулся, чтобы остановить меня, но передумал.
Время близилось к полуночи. Это слишком поздно для меня, а завтра на работу. Да и менты с камерами эти ещё завтра. Я спрятал роман Достоевского на одну из полочек, расправил своё тяжелое одеяло, потревожив Марти. Он сонно зевнул и поплёлся в свою клетку. Нужно было умыться.
Когда я закончил водные процедуры, уже готовился ко сну. В комнату вошёл Херейд, которого я услышал, ища пульт от подсветки.
— Всё там убрал за собой?
— Да. Спасибо, — тихо проговорил он. И явно хотел сказать что-то ещё. — Я... могу остаться у тебя на ночлег? — На одном дыхании, скороговоркой проговорил он, заливаясь краской.
— Да, — просто ответил я, пожав плечами. — Располагайся в ванне.
— Ага, спасибо, — он закатил глаза.
— Или ложись на футон, — указал я на лежанку напротив приставки. — С рыбками спать будешь.
Он сказал ни слова, и просто снял свою толстовку. Я же расправил одеяло и снял очки.
— Одеяла для тебя нет. Укрывайся толстовкой, — сказал я и выключил подсветку. Дом погрузился во мрак, только из ночных окон был какой-то просвет.
Пришлось подняться раньше обычного, чтобы приготовить этому полуфабрикату завтрак. Самому мне приносила сырники или кашу в контейнере Стасик в кофейню. Пока все автоматы включались, а первые посетители ожидались, я весьма себе успевал позавтракать.
Когда я встал, краем глаза глянул на Нугзара. Он был отвёрнут к аквариуму, и тихонько сопел под своей серой толстовки. Ох уж эти оверсайз.
На работе, ближе к 8 утра, к нам пришли менты. Вместе с Дедом. Тот рассказал, во сколько приходил, и Сергей со своим коллегой стал рыться по камерам. Когда стало ясно, что записи не было, лицо Деда искривилось в панике. Стася же лишь с сожалением смотрела на пожилого, а я оставался холоден. Мне было вообще не до преступления, меня волновало, что будет делать Херейд, когда проснётся. Он даже мне позвонить не сможет. Камышников почесал молодой подбородок, и выпрямился.
— Посадим обоих, — спокойно сказал он. На лице Деда отобразился ужас, Стасик уронила чашку, а у меня закричала кровь под кожей. Даже коллега Сергея удивился.
Это не входило в мои планы.
— Сегодня состоится суд. Может быть, вы успеете найти адвокатов. Или кто-то сейчас сознается? — Поднял бровь мент.
— Да! Да! Вы! Эй, вы! Сознайтесь! Преступники! Пожалейте деда! — Закричал химик, и мы со Стасиком поморщились.
— Ровно в десять состоится суд. Кто не придёт - будет арестован моментально без права слова. Всего хорошего, — объявил Сергей.
Я смотрел в след уходящим полицейским и Деду. Ком встал в горле. Мне срочно нужен был адвокат, но где я его найду? В мою пользу играл только один плюс: нет мотива для убийства Херейда. Всё остальное указывало на меня. Как этот кретин только мог взять кофе из чужих рук?... И вдруг меня осенило. Пазл сложился.
— Стась, признайся, это ты взяла мой стаканчик? — Спросил я, не поворачиваясь к официантке.
— Какой стаканчик? — Склонила голову она.
— Тот, который, пропал. Большой и белый, а внутри лежало несколько тысяч. Там ещё чёрным маркером было подписано "Телёнку", — пояснил я, а лицо девушки побледнело.
— По-моему я видела его в мусорке, — потрепала подол костюма лгунья. Её спасла толпа подростков, которые прошли за столик. Улыбчивая блондинка пошла их обслуживать.
Я вздохнул, и принялся молоть зёрна. Всё сходилось. Я забыл ключ от шкафчика и убежал в наркоклинику к Вите. В тот же день я встретился с Херейдом на эскалаторе. А Стасик взяла мой ключ, залезла в шкафчик, пока никого нет, и нашла мои накопления для Нугзара. Тот самый стаканчик с надписью "Телёнку" и наличкой. Она приготовила отравленный кофе, и какое совпадение, передала его заходившему Деду. Заодно подставила его. Чтобы Херейд точно поверил, что это якобы я передал кофе, она взяла именно подписанный стаканчик. Но она не учла трёх моментов:
Могут арестовать меня, а я её возлюбленный.
Херейд не пьёт кофе, кроме эспрессо.
И Херейд жив.
Благодаря этим оплошностям, мне остаётся только не сесть в тюрьму и разговорить Стасика на камеру. Я уверен, она стоит и за смертями других. По двум причинам: все они отравлены стрихнином, как и кофе Херейда, и все они были моими возлюбленными. Ревность.
— Всем стать! Студ начался! — Стала стучать по столу красноволосая судья. Зал затих и поднялся, а у меня по виску скользнула капля холодного пота. Дед тоже был на нервах.
Уже 10 часов. Суд. Напротив нас с Дедом стоял полицейский отряд, а по середине Ашан.
— Итак, Господин Камышников, Вы подали заявление на тюремное заключение Константина и Александра, — объявила Анна, хоть в голосе её слышалась капля тревоги. Она знает, в чём дело. — Поясните, в чём они провинились?
— Пожалуйста. В Петербурге произошло за эту осень четыре убийства одним и тем же способом. По следам, их отравили напитком, который приготовил Александр. В первых двух смертях его удалось оправдать, но в последних- нет. Чёткий мотив не ясен, но сюда же попадает ещё один подозреваемый: Константин. К первому и последнему убийству был мотив, и оправдать не удалось. Но к ещё двум убийствам мотива мы не нашли. Одни из наших свидетелей предположили, что Константин с кем-то в сговоре, и под все критерии подходит Александр,— пояснил Сергей, а по залу пошёл шёпот обсуждений. Мне стало жутко не комфортно.
— Константин, есть, что сказать в свою защиту? — Повернула голову к нам Ашан. Но Дед лишь помялся, не в силах совладать собой. Все обвинения были весьма весомые. — Александр?
Вдруг мурашки пошли по коже. Я впервые ничего не продумал. Вдруг меня стала душить паника, которая мешала оправдать себя.
Но произошло чудо.
Тяжелые двери суда распахнулись, и на пороге появилась знакомая фигура. Это была Стасик в деловом костюме, а вместе с ней девушка повыше с длиной косичкой. Она зашла с гордостью, привлекая все внимание.
— Вашу честь, прошу учесть! — Громко заявила она, и Стасик прошла за ней с дьявольской улыбкой. — Я адвокат Александра Перца.