Глава вторая
— Ты! Ты думаешь, ты можешь что-то изменить? — заорал Арчи. Дыхательные процедуры не помогли. Он всё ещё не может управлять своими эмоциями. Пора бы сменить психотерапевта, Арчи.
Эти слова так и просились вырваться наружу, но разум не давал воли гордости. Этот человек запросто убьет меня, если захочет. А сейчас он действительно хочет этого. Что именно останавливает его? Вот, что я хочу понять на протяжении моего пребывания здесь. У него было достаточно причин убить меня. Достаточно поводов, средств и способов, чтобы убить меня, но он не делает этого. Почему?
— Тебе не нужно выяснить это. Не нужно... — прошептала однажды Нина, когда я высказала ей эту мысль. Она плохо говорила на английском, а ещё этот сильный акцент... Но важно то, что я понимала, что она говорит.
Это было как раз в ту ночь, когда я только попала сюда. Я сразу назвала это место адом. Но в тот момент я ещё не знала, что пережитое мной было ещё маленькой неприятностью по сравнению с тем, что ждало меня дальше.
— Я даже не знаю, чего я хочу больше. Чтобы он сразу убил меня или же пережить всё это...
— Не нужно отчаиваться. Нельзя. Нужно ждать. А потом после ждать что-то будет произойти. И тогда мы будем понять это... Ты меня понимаешь?
Я внимательно взглянула на девушку, а затем постаралась улыбнуться.
— Понимаю. Не переживай. Мы обязательно выберемся отсюда...
Я бросила взгляд на охранника. Тот по-прежнему внимательно смотрел на нас, преграждая собой скрипучую дверь, испачканную чем-то.
Вдруг я заметила бледное лицо, наблюдающее за нами за стеклом.
Одна из стен была застеклена почти полностью. Отсюда за девушками следил охранник, а иногда и Арчи по ночам. Но сегодня «телохранитель» размером со шкаф решил остаться у двери, по случаю моего прибытия. Какая честь...
Я внимательно взглянула в лицо за стеклом. Мужчина с холодной улыбкой наблюдал за мной. Арчи Саливан... Я не знаю, кто ты. Не знаю, зачем ты делаешь всё это. Но точно знаю, что рано или поздно ты окажешься за решеткой.
Своей костлявой рукой он поправил волосы, припорошенные сединой. Ледяные глаза всё ещё изучали меня. Мне так хотелось встать и ударить по стеклу кулаком, если бы только от этого был хоть какой-нибудь толк... Но стекло и так было исцарапано, испачкано чем-то, а в некоторых местах даже заляпано кровью. У кого-то до моего прихода уже сдавали нервы. Уверена, это не закончилось ничем хорошим для девушки.
— Когда мы с тобой только встретились... В первый раз... Тогда ты говорила мне, что ты знаешь что-то... Помнишь? Что-то, что происходит. Так ты знаешь?
***
Снова удар, который заставил меня прийти в себя и вскрикнуть от неожиданной боли, которая разлилась по всему моему телу. Затем новый удар, уже в живот. И снова, и снова... Казалось, этому не будет конца. Я пыталась сдерживать крик, но не могла. Когда же я хотела закусить свою руку, чтобы сдерживать себя, то поняла, что мое тело уже не слушается меня. Все вокруг куда-то пропало, все звуки растворились. Всё, что я понимала, так это то, что мне очень и очень больно. И я не могу остановить это... Вдруг раздался крик. Может быть, это мой голос, который я уже просто не узнаю? Нет, что-то другое, совершенно незнакомое...
Поток ударов вдруг прекратился. Я всё ещё лежала на холодном полу, скрючившись. Боль во всем теле не позволяла мне пошевелиться. Она шумела у меня в ушах, стучала в висках, не давая понять, что происходит. Перед глазами всё плыло, но затем чей-то голос раздался снова.
— Хватит! Остановитесь! Я прошу! — рыдала девушка. Её голос смутно напомнил мне голос Нины. Я попыталась сосредоточиться. — Пожалуйста... Перестаньте... — всхлипывала она. Нина. Это правда она! Что она делает?
Над комнатой тут же нависла ужасающая тишина. Я чувствовала, как она давит на меня, заставляя сжаться всех присутствующих ещё сильнее.
— Маленькая защитница? — почти прошептал Арчи. — Ты подала голос? Решила защитить свою подружку? — он сделал паузу, но затем прогремел — Когда же ты уже поймешь, что здесь ни у кого нет и никогда не будет друзей?!
Я видела, как он замахнулся своей рукой на Нину. Слышала, как она в ужасе испустила вопль: «Нет!». Но когда я уже была готова услышать звонкий шлепок или гулкий удар, а затем повалившееся на пол тело девушки, ничего этого не случилось. В комнате раздался ясный мужской голос.
— Вам звонят, — невозмутимо пробасил охранник, который уже давно привык к подобным сценам.
— Скажи, что я занят, — рявкнул Арчи, тяжело дыша.
— Звонок от мистера Гримссона. Судя по всему, новый важный клиент. Вы уверены, что хотите, чтобы я это передал?
Арчи сжал кулаки, на секунду задержал дыхание, а затем быстро выдохнул и стремительно покинул комнату. Как только за ним захлопнулась дверь, девушки облегченно выдохнули. Некоторые из них тревожно поглядывали на меня, некоторые, наоборот, старались смотреть куда угодно, только не в мою сторону. Все направились к старому потрепанному дивану и бездумно уставились в выключенный телевизор, будто зомби.
Ко мне подбежала Нина, упав на колени. Она лепетала что-то непонятное, то ли на корявом английском, то ли на украинском, я не могла разобрать ни того, ни другого. Девушка помогла мне сесть, но всё тело ломилось от пронзающей боли. Я прислонилась спиной к холодной стене и провела рукой по лицу. Оно было мокрым. Поверить не могу, что я плакала...
Как только я отняла руки от лица, ужаснулась ещё больше. Это кровь, а не слезы... О салфетках никто не беспокоился, пришлось протереть лицо своей же майкой. Нина продолжала говорить мне что-то, но я не понимала, даже пытаясь вникнуть в содержание слов.
— Я... Не понимаю тебя... — прохрипела я не своим голосом. Нина тут же замолчала, внимательно глядя на меня. В её глазах застыли слезы, которые в любую секунду были готовы побежать по щекам.
— Я просто сказала... Мне страшно... — дрожащим и срывающимся голосом проговорила девушка и тут же закрыла лицо руками.
В горле появился ком, мешающий мне сказать хоть слово. Я хотела успокоить Нину, хотела сделать хоть что-то, но не могла даже обнять её — любое движение вызывало страшную боль. В этот момент я почувствовала себя такой бесполезной, беззащитной и ничтожной, что к глазам подкатили слезы. Как бы мне хотелось свернуться калачиком где-нибудь в углу и заплакать. Плакать всю ночь до самого утра, чтобы слез уже не осталось. Как бы мне хотелось хоть на некоторое время стать такой слабой, чтобы люди перестали надеяться на меня, ждать чего-то, что мне на самом деле не по силам. Я ведь такой же обычный человек, не супергерой. У меня тоже есть чувства, есть слабости и вещи, которые я просто не могу осилить...
Помню, как в детстве я мечтала быть очень сильной, чтобы защищать себя и то, что люблю. Я думала, что из меня получился бы блестящий рыцарь. Служила бы своему вассалу, верила бы в правду меча, в долг, в честь. Мечтала быть важной, значимой, особенной, душевной. Мечтала строить приюты для животных. Хотела стать этологом. Мечтала почему-то почти всегда о грустном. И все в тех мечтах просвечивалось через какую-то призму боли и страдания. То я замерзаю в снегах, но глубоко верю во что-то, то сражаюсь с неведомыми врагами во имя чего-то маленького, но важного...
Я хочу теперь быть слабой. Простой, самой обыкновенной. Но мои мечты отчего-то сбываются без остановки...