Сонни

— Впредь, будь осторожна, — говорит Кастилло, когда привозит меня к зданию аэропорта, — Никому не позволяй похищать тебя.

На его губах лёгкая улыбка, но беглый и равнодушный взгляд говорит о том, что улыбается он исключительно из вежливости.

Интересно, чувствует ли Сонни хотя бы каплю того, что ощущаю сейчас я? Имела ли эта ночь какое-то значение для него? Невозможно прочитать ответы на его каменном лице, не выражающем ни единой эмоции.

Впрочем, разве это так важно?

— Хорошо, — хмыкаю я, едва сдерживая внутри все те слова, которые хотела бы сказать, но никогда не произнесу.

Он бросает взгляд на часы и нервно барабанит пальцами по рулю, намекая на то, что я его задерживаю. Уже через полчаса, Ноа должен ждать меня на пирсе, а это значит — мне пора выбираться из машины, чтобы Сонни успел его встретить.

— Мы знаем друг друга всего три дня и две ночи, — говорю я.

Это происходит неожиданно даже для самой меня. Слова вылетают, словно сами по себе, не повинуясь моей воле.

— Да, — кротко отвечает он, — Но что с того?

— Кажется, что дольше.

Чёрт, почему мне так тяжело просто сделать это? Почему так сложно сказать ему «Прощай» и вернуться к нормальной, привычной жизни?

Он отворачивается к боковому стеклу, в противоположную от меня сторону, делая вид, что увлечённо наблюдает за водителем автобуса, протирающим фары.

Я и не надеялась на то, что наше расставание будет похоже на сцену из романтического фильма. Прекрасно знала — кроме этой единственной ночи, нас ничего не связывает, но всё равно ощущаю болезненную пустоту внутри себя, когда бросаю на Сонни последний взгляд.

— Помни, что ты обещал мне, — говорю я напоследок, — Ты не сделаешь ничего плохого Ноа.

— Я помню, — кивает головой и слегка поворачивается.

Сейчас, его глаза устремлены вдаль, туда, где дорога скрывается за поворотом. Видны лишь поднимающиеся и опускающиеся стрелки шлагбаумов на выезде с парковки. Там, за ними, будет продолжаться точно такая же жизнь, какая была прежде.

Я вернусь домой, но здесь ничего не поменяется.

Создаётся впечатление, что Сонни не хочет видеть меня — так старательно избегает зрительного контакта с того момента, как мы проснулись в одной постели.

При воспоминании о том, как он прижимался ко мне во сне, по телу пробегает дрожь.

— Пока, — тихо говорю я севшим голосом, и он молча кивает вместо ответа.

Так и не взглянув в мою сторону, Кастилло давит на газ сразу же, как я, шумно хлопнув дверцей, оказываюсь снаружи.

Его машина отдаляется, превращаясь в малюсенькую точку на горизонте, а я продолжаю стоять и смотреть ему вслед ещё несколько минут.

Мой вылет только через полтора часа, поэтому я не спешу. Медленно перебираю ногами, вслушиваясь в дребезжание колёсиков чемодана и шум двигателей взлетающих и садящихся самолётов.

Стеклянные двери терминала распахиваются перед моим лицом и выжидательно зависают, давая кондиционированному воздуху помещения выбираться наружу, будто спрашивая меня: «Ты войдёшь, или так и будешь стоять здесь, разинув рот?»

Может быть, остаться здесь?

Зачем я возвращаюсь? К кому?

Дома меня ожидает лишь пустая квартира и приложение для поиска новой работы. Последняя — единственное, на чём держалась моя одинокая жизнь, но я никогда не вернусь в офис к этим недоумкам. Если только для того, чтобы посмотреть на лицо Джона, когда я брошу в его голову степлер.

С исчезновением Сонни, ко мне приходит осознание того, что другого общения у меня нет. Он был моим единственным собеседником и занимал собой всё моё время. Всего три дня, но как сильно они повлияли на ход моих мыслей. Жизнь остаётся вроде бы прежней, но словно не наполнена ничем.

Всё возвращается на круги своя. Ничего не поменяется. Но я чувствую себя опустошённой.

— Перестань ныть, Серена! — твержу я сама себе, делая уверенный шаг вперёд.

Даже если я проживу ещё сто лет, в моей жизни больше не будет такого потрясающего секса. В голове мелькает образ Сонни, когда его глаза прикрыты от удовольствия, а голова немного запрокинута назад. Его тело, прикасающееся к моему, его прерывистое дыхание...

Разве это не то, чего я так отчаянно хотела — небольшое, но очень запоминающееся приключение?

Почти дохожу до стойки регистрации, когда женский голос, вещающий из репродуктора говорит что-то на испанском. Машинально поднимаю голову, всматриваясь в табло вылета.

— Рейс 9803 авиакомпании Райанэйр, следующий по маршруту...

Когда диктор переводит сказанное на английский, я разочаровано опускаюсь в ближайшее кресло — так и есть, задерживается именно мой вылет.

Оглядываюсь по сторонам — крошечный аэропорт Жироны не самое удобное место, чтобы провести здесь пару-тройку часов и разочарованно вздыхаю.

Прикрываю глаза, в надежде вздремнуть, но рядом устраивается многодетная семья. Дети, галдящие рядом убивают всю надежду на отдых. Бросаю на них грозный взгляд и тут же раскаиваюсь в этом — они абсолютно ни при чём. В моей злости эта шумная семья не виновата. Не виноваты ни они, ни задержанный самолёт, ни, чёрт возьми, Сонни. В том, что я распадаюсь на части, при мысли о том, что больше не увижу его никогда — виновата лишь я. Лишь моя вина в том, что я позволяю себе быть такой размазнёй.

Посылаю малышу извиняющуюся улыбку и снова всматриваюсь в огромный экран, висящий над залом, будто мой испепеляющий взгляд сможет что-то поменять.

За последние три часа, я успеваю изучить каждый уголок аэропорта, выпить кофе в каждой кофейне, съесть несколько шоколадных маффинов и прикупить кучу ненужного барахла, пытаясь ускорить медленно тянущееся время. Несколько раз выхожу на улицу, рассматривая подъезжающие автомобили и автобусы, высаживающие людей, но стрелки часов будто замораживаются в пространстве. Такое чувство, что время вообще остановилось. Поэтому, когда табло экрана показывает точное время вылета, я радостно вскакиваю с опостылевшего металлического кресла и собираюсь пройти в зону посадки.

— Сеньорита? — боковым зрением вижу мужскую руку, тянущуюся ко мне.

Поворачиваю голову и хватаюсь за сумку, вцепившись в неё пальцами.

— Да? — заинтересовано выгибаю бровь.

Рядом со мной трое мужчин. Двое в полицейской форме и один — в штатском. Кобура на поясе брюк говорит о его профессии. Обычного человека с оружием в терминал не пропустят.

Кажется, весь зал уставился на нас в ожидании продолжения, а мои соседи, схватив чемоданы и испуганно озираясь по сторонам, отходят на несколько метров.

— Сеньорита, — повторяет мужчина с кобурой, — Не могли бы вы пройти с нами?

— В чём дело? — ледяной страх сковывает тело.

Но я боюсь не за себя. Полиция не может предъявить мне абсолютно ничего.

Но вдруг, они схватили Сонни?

— Всё в порядке, не волнуйтесь, — улыбается полицейский в форме, — Всего лишь пара вопросов. Касаемо вашего заявления.

— Какого заявления? — не понимаю я.

— По поводу кражи сумочки и телефона, — объясняет он, — Кажется, мы нашли тех, кто мог принимать участие в этом.

— Мой самолёт, — отвечаю я, покосившись на экран и стараюсь сохранять спокойствие, — Скоро начнётся посадка, так что...

— Вам следует пройти с нами, — с нажимом говорит он, — Ваша сумка нашлась, и мы всего лишь хотим убедиться в том, что она ваша.

— Если не сделаем это сейчас, — второй громко зевает прежде чем продолжить, — Боюсь, вы никогда больше не увидите свои вещи.

Его голос звучит так беззаботно и лениво. По всему видно, всем им чудовищно неприятно заниматься такой ерундой, как поиск женских сумочек.

— Всего лишь пять минут, — улыбается третий, — Если не хотите, можете подписать вот тут...

Он протягивает мне листок бумаги, на котором напечатан текст. Само собой, в нём нет ни одного слова на знакомом мне языке.

— Вы отказываетесь от опознания? Помните, что было внутри?

— Да, помню, — я киваю головой и мысленно рассчитываю время, оставшееся до окончания посадки.

— Пять минут, — тот что с кобурой, растягивается в дружелюбной улыбке, — Максимум — десять. И пара вопросов. Хорошо?

— Хорошо, — соглашаюсь я, схватившись за ручку чемодана.

— Я помогу, — мужчина мягко выхватывает его у меня из рук и указывает на выход.

— Куда мы идём? — спрашиваю я, когда мы поворачиваем в сторону небольшой парковки.

— Участок, — расслабленно отвечает один из них, и машет рукой в сторону металлической двери.

«Это не похоже на участок» — последняя мысль, перед тем, как я ощущаю резкий химический запах у своего носа и теряю сознание.