5 часть
На следующий день небо было затянуто пепельными облаками. Дождь моросил лениво, будто город сам оплакивал то, что в нём происходило. Улицы были серыми, лица прохожих — пустыми. Город выдыхал тяжело.
Соник вышел из участка рано. Он не спал. Ночь провёл, сидя в кухне, глядя в стену и перебирая в голове каждую деталь. Он знал — убийца ждёт ответа. Ждёт реакции. И если её не будет — будет следующее тело.
Он шёл по тротуару, капли били по пальто, а в голове было гулко.
Когда он свернул за угол, его взгляд зацепился за стену. На кирпичах был выцарапан текст. Тонко, аккуратно. Словно ногтями.
> *"Ты видел, как я смотрел на тебя вчера.
Но опять отвернулся.
Мне больно, когда ты молчишь.
Но я всё равно прощаю тебя.
Я знаю — ты просто боишься.
Я оставил тебе подарок.
Он рядом.
С любовью,
Твой."*
Он перевёл взгляд вниз.
На земле, под стеной, в старой коробке — белый свёрток. На нём лежала чёрная лента, завязанная в бант.
Соник медленно опустился на колено. Люди проходили мимо. Никто не обращал внимания. Он открыл коробку.
Внутри — маленькая фотография. Его. Снята из окна. Он сидит у себя дома, чашка в руках, в халате. Взгляд устремлён в пол. Усталость на лице. Полное одиночество.
Под фотографией — другой предмет. Его зубная щётка. Пропавшая три дня назад. Он тогда подумал, что просто выкинул её по ошибке.
Он почувствовал, как по телу прошёл холод.
Он больше не просто цель. Он — центр чьего-то мира. Центр, вокруг которого кто-то строит храм. Храм из крови, боли и поклонения.
Соник поднялся. Ветер взвился, срывая капли дождя. Он снова остался один — среди людей, но один.
И где-то, в потоке серых лиц, кто-то смотрел на него. Без улыбки. Без слов. Но с обожанием, которое становилось всё опаснее.
Соник вернулся в участок насквозь мокрым. Не переодевшись, прошёл в свой кабинет, бросил коробку на стол. Дверь захлопнулась за ним резко — звук отдался в черепе, как выстрел. Он снял перчатки и долго смотрел на фотографию, лежащую под лампой.
Снимок был старый, но чёткий. Объектив стоял прямо напротив его окна, угол — идеальный. Рядом с окном нет зданий. Только крышa через дорогу. Значит, убийца стоял там. Наблюдал. Терпеливо.
Соник взял ручку. Начал выписывать всё, что знал. Убийца — мужчина. Психологически стабилен, педантичен. Одержим. Нежен в письмах, но жесток в действиях. Любовь его — не просьба. Это требование. Он не ищет ответа. Он добивается покорности.
Каждое убийство — кара за пренебрежение. Он не убивает просто так. Он наказывает. Демонстрирует: «Смотри, я ближе, чем ты думаешь».
Соник провёл пальцами по фотографии. Он сидел там, в тишине, не зная, что за ним следят. Что его дыхание — уже чья-то молитва.
На сердце стало тяжело. Не от страха — от усталости. От осознания, что он больше не принадлежит себе. Его одиночество, которое он берег, как святое, теперь стало сценой чужой драмы.
Он нажал на кнопку вызова.
— Принесите материалы по вчерашнему убийству. И запросите камеры с крыши дома напротив моего.
Голос был спокоен, но в нём дрожало напряжение. Он знал: если убийца был там, он оставил след. Хоть что-то. Пыль, тень, след обуви. Что угодно.
И пока кто-то обожествлял его — он собирался разрушить этот культ. Камень за камнем.
С любовью.
Только безответной.
Утро вползло в кабинет тусклым светом сквозь жалюзи. Соник проснулся резко, будто выдернули из сна за ворот. На щеке — след от сложенного рукава, пальцы вцепились в ручку, которую он всё ещё держал, как оружие.
В горле пересохло. Голова тяжёлая, будто ночь обрушилась на него весом кирпичей.
Он потянулся, разминая плечи, и только тогда увидел.
На столе стояла чашечка кофе. Пар ещё не поднимался, но она была тёплой. Только что поставленная. Он бы поклялся, что её не было, когда он засыпал. Рядом — сложенный вдвое лист бумаги, положенный с той же аккуратностью, с какой подают признание.
Соник замер. Сердце билось ровно, но внутри сжалось. Он медленно потянулся к записке, осторожно развернул.
> *"Ты такой милый, когда спишь.
Я смотрел, как ты дышишь,
и думал, как много ты держишь в себе.
Я хотел обнять тебя,
но ты бы опять убежал.
Я всё равно подожду.
Выпей кофе, ты ведь устал.
Я рядом.
Всегда."*
Подписи не было. Её никогда не было. Он просто знал — это от него.
Соник посмотрел на чашку. Керамика, снова не из его набора. Тёмно-синяя с золотым узором. Слишком красивая для простого напитка.
Он снова был в этом здании. В этом кабинете. Среди следователей, сотрудников, охраны. Он прошёл незамеченным. Бесшумно. Как тень. Как дыхание на стекле.
Соник поднялся. Подошёл к двери, запер её изнутри. Потом обернулся и снова уставился на чашку.
Её цвет теперь казался отталкивающе ярким. Он чувствовал — убийца не просто следит. Он входит в его мир. С каждым днём глубже.
Он не оставил капкан. Он оставил ласку.
И это пугало сильнее.
Соник нахмурился, глядя на чашку кофе. Всё было сделано так же, как и с чаем. Идеально выверенные пропорции, аромат — знакомый до отвращения, лёгкий цветочный оттенок, намёк на лимон. Словно ритуал повторялся вновь.
Он вспомнил, как накануне с гневом выбросил чашку с чаем, с такой силой швырнув её с балкона, что фарфор разлетелся на куски где-то внизу. Тогда он даже не посмотрел, куда попал.
Но теперь вспомнилось отчётливо: короткий звук — не просто удар, а сдавленный вскрик. Будто что-то тяжёлое упало на тело.
Соник медленно повернулся к окну. Подошёл, приподнял жалюзи. Его кабинет находился на втором этаже. Снизу была небольшая узкая улица, почти безлюдная по утрам. Камеры наблюдения висели на углах здания. Но он вспомнил — в том углу одна давно не работала.
Он прищурился. Там, на асфальте, до сих пор было видно еле заметное тёмное пятно. Рядом валялась белая перчатка. Кто-то был там. И кто-то получил удар.
Он быстро обернулся. Посмотрел на дверь. Снова на кофе.
Неужели… он сам его ранил? Своей яростью? Попал… в него?
Убийца был под окном. Ближе, чем когда-либо. И даже тогда — не ушёл. Не отступил. Он поднялся. Он взял чашку. И снова вошёл к нему.
Соник почувствовал, как в груди начало пульсировать. Всё становилось ещё страшнее. Потому что убийца был не просто одержим. Он был рядом, он страдал — и всё равно продолжал любить.
Чем сильнее Соник отталкивал — тем ближе тот приближался.
Словно боль только усиливала привязанность.
Он посмотрел на кофе. Потом на записку.
И с глухим стуком поставил чашку в раковину.
Осторожно. Без крика. Без истерик.
На этот раз — он не хотел, чтобы тот страдал.
Пока что.