-5-
Чонгук в который раз ловит себя на мысли, что на самом деле работает не следователем, а плюшевой игрушкой. Такой, антистрессовой, которую можно обнять или погладить, потрепать или попинать, а плюсом ещё отправить за кофе или чем-нибудь вкусненьким. Симпатичная такая игрушка, трогательная от слова «трогать», если сопоставить все факты и связать их в единое целое. О любви хёнов к своей персоне Чонгук давно знал и если бы был хотя бы на пяток лет младше, то предположил бы, что его окружают латентные педофилы, ведь Хосок не раз замечал, что младшенький не выглядит на свой возраст, в повседневной одежде напоминая школьника.
Впрочем, сообщить об этом коллегам было смерти подобно, поэтому Чонгук всегда терпел, если кто-то проявлял по отношению к нему излишнюю любвеобильность, но в это утро точка кипения была достигнута. Хотя никто об этом так и не узнал, ведь на побагровевшего младшего внимания не обращали, а перепалка была столь оживлённой, что невозможно было и слова вставить. Под конец у Чонгука просто пропал запал, и он обмяк послушной тушкой в руках Юнги, который обнимал его со спины и одновременно им же закрывался от Сокджина, используя в качестве живого щита.
Перепалка продолжалась долго и вспыхнула в который раз из-за самодурства Юнги. Сокджин примчался в кабинет следственного отдела и с такой силой ударил ладонями по столу Намджуна, что треск послышался. Намджун же подскочил на месте, испугано смотря на Сокджина, который напоминал если не маньяка-потрошителя в перепачканном кровью халате, то неуравновешенного психопата точно.
- Забери его, - прошипел змеёй Ким, нависая всё сильнее над бледнеющим Намджуном. - Забери, или в следующий раз вам придётся расследовать исчезновение одного наглого, хамоватого, бессовестного, напыщенного, безответственного...
- ... гениального, оригинального и просто уникального Мин Юнги, - закончил за коллегу вплывший следом в кабинет Юнги.
- Что у вас опять произошло? - любопытствует с улыбкой Хосок, но под взглядом Сокджина тут же хмурится и делает вид, что полностью на его стороне, поддержит в любом случае и ни капельки ситуация его не веселит.
Хотя внутри Хосок уже смеялся громко и заливисто. О любви и ненависти этих двух ходили целые легенды. И недели не могло пройти, чтобы Сокджин и Юнги не поцапались, поставив весь участок на уши. Чаще всего чудил Юнги, из-за чего и срывался Сокджин. Их не уволили за порой совершенно дикие выходки только по той причине, что работу они свою выполняли качественно, в процессе взаимодействия отключая все эмоции и оставляя лишь ясный рассудок и быстро работающий мозг. Экспертиза, как и вскрытие тела с последующим его изучением, не должна допускать ошибок. Разумеется, это значило, что Юнги должен внимательно пялиться в микроскоп, а не фотографировать отрубленные головы, а Сокджин должен пялиться во вскрытую грудную клетку, а не носиться со скальпелем за Юнги.
- Он опять занимался какой-то хернёй! - ткнул пальцем в сторону флегматичного эксперта Сокджин. - Господи, я только закончил с телами, зашил всё, оформил красиво и убрал в морозилку, как этому придурку приспичило сделать какие-то идиотские фотографии. Разумеется, он там дел навёл, швы разошлись, а трупы-то сами знаете, в каком состоянии. Там всё загажено и измазано. Камера, вся заслонка ящика, пол. Так этот гад ещё и пытается мне втереть, что это не он, когда я его своими глазами там видел!
- Да, со зрением-то у тебя беда. Но тут уж ничего не попишешь. Возраст, все дела...
Собственно, после этого Чонгук и начал играть роль щита, за которым Юнги спрятался, выдернув его из-за стола. Хосок как никогда оперативно подорвался с места, хватая Сокджина со спины и не давая ему дотянуться до хрупкой бледной шейки Юнги. Мин же, когда осознал, что до него цепкие пальцы не дотянутся, ослаблено повис на Чонгуке, опуская подбородок ему на плечо и ероша другой рукой и без того как всегда лохматые волосы.
- Привет, Чонгук. Как у тебя дела?
Чонгук лишь тяжело вздохнул, глотая ядовитый ответ, и скосил глаза на хёна. В кабинете стало за несколько минут слишком шумно, потому что Сокджин продолжал ругаться и требовал Хосока убрать руки, пока Хосок смеялся и сжимал его в объятиях лишь крепче, а Намджун пытался утихомирить судмедэксперта. В итоге на шум заглянуло несколько знакомых из соседнего отдела, требующих подробностей, из-за чего понеслась вторая волна, которую Намджун просто не в силах был остановить, потому что Джин в кои-то веки был доведён до края.
- Было всё хорошо, хён, пока вы не устроили тут цирк. Ты зачем опять эти жуткие фотки делал?
Юнги улыбается, слыша плохо скрытое любопытство в чужом голосе, и пожимает плечами.
- Запугиваю одного надоедливого засранца.
- Отправляешь фотки и пишешь что-то из серии «и тебя ждёт подобное»?
- Типа того.
Чонгуку никогда не понять этого странного хёна, которому семью и детей давно пора иметь, а он всё подобными глупостями занимается. Но и не ему судить, ведь у всех восприятие мира своё, ни на что не похожее, да и сам Чонгук уже думал о том, что и его ждёт подобное будущее. Пустая квартира, где появляешься лишь для того, чтобы одежду сменить, редкие случайные связи и лишь работа, работа, работа.
- Глупостями занимаешься, хён. Я помню, в каком состоянии были трупы, особенно утопленница, и примерно представляю, что ты там натворил. По-хорошему тебе бы прибраться там и принести Джину-хёну его любимые пирожные в обед. Ты ведь, насколько я знаю, от вскрытия откосил, занимаясь только лишь экспертизой, пока хён копался в этих телах, которые и телами-то даже не назовёшь.
- А ты шаришь, мелкий.
Юнги улыбается, снова ерошит его волосы и отпускает наконец-то из захвата, направляя в сторону Сокджина и дёргая за рукав халата.
- Пошли уже, истеричка. Так и быть, я помогу тебе убраться.
- Нет, ты уберёшь всё сам!
- Вот ещё. Мне что, заняться больше нечем?
- Ах, ты...
Крики и недовольства вскоре стихли где-то вдали коридора за поворотом, ещё блуждая какое-то время по расположенным на этаже отделам. Когда шумная парочка удалилась, Хосок тут же вернулся к своим делам, а Намджун мученически вздохнул и с громким стуком упёрся лбом в столешницу.
- Гроб. Они вгонят меня в гроб.
- Скорее, друг друга, - подметил Хосок.
- Нет. Они доведут всех вокруг, а сами выживут, потому что энергетические вампиры. Немного пристукнутые на голову, - заметил Чонгук.
- Ты хотел сказать «долбанутые от всей души железным табуретом», наверное? - поднял голову Намджун, вскидывая бровь.
- Возможно, но я не могу позволить себе подобную дерзость ввиду возраста, - честно отвечает Чонгук и ловит чужую улыбку.
Намджун хочет ещё что-то сказать, но звонок телефона отвлекает его. Чонгук тут же возвращается к своим делам, обращая внимание на монитор. На самом деле он занят не тем, чем надо бы, но не может просто взять и забыть о том, о чём думал уже несколько дней.
Расследование растягивается на вторую неделю, но не продвинулось ни на шаг вперёд. Точнее, оно продвигается, но очень медленно. Личности девушек удалось восстановить. Даже той, что была сожжена. Хотя это всего лишь обобщающее слово. Ожоги второй и третей степени, девушка скончалась из-за болевого шока и разрыва сердца. Найдены родственники и знакомые, друзья, приятели, близкие и не очень подруги. Семьи были приглашены на какое-никакое из-за состояния тел опознание, личности были подтверждены. С наличием данных о телах сразу же нашлись и заявления, которые были поданы сразу же, как члены семьи заметили исчезновения. Все девушки исчезли чуть больше трёх недель, без малого месяц. Сокджин не смог определить точный день и время смерти, он не всевластен, но общий срок сообщил. Три с половиной недели назад. Почти месяц.
Чонгук удивлялся тому, сколько улик было найдено на местах преступлений, хотя прошло так много времени, а погода только и делала, что радовала обильными осадками. Вот только в общем и целом улики эти ничего не давали, как не давали ничего и показания родных. Заезженная пластинка о том, что каждая из пяти убитых была примерной любящей дочерью, верной и отзывчивой подругой, общительной и жизнерадостной сестрой или же самой лучшей в мире возлюбленной. Прямо-таки ангелы божьи, которые и мухи не обидят. Вот только вряд ли они были так невинны, если с ними расправились столь жестокими способами. Впрочем, нельзя исключать и того факта, что маньяк выбирал своих жертв рандомно. Собственно, это и ставило в тупик.
На что опираться, за что хвататься, где и кого искать, по каким приметам? Куча вопросов, а ответов - ноль. Единственное, что остаётся, это просматривать взломанные странички в социальных сетях, надеясь нарыть хотя бы переписку с каким-нибудь мутным типом и назначением встречи в заброшенном парке в полночь. Или тратить часы, дни и ночи на изучение записей камер, расположенных на шоссе, которое пролегает мимо всех мест преступлений, и надеяться найти кадр, где какой-нибудь мутный тип будет выволакивать из машины безвольное или сопротивляющееся тело. Собственно, этим был занят Хосок. Юнги всё ещё продолжал заниматься анализом всего, что было найдено на местах преступлений, пока Сокджин копался в анализах внутренних тканей и органов жертв, тоже пытаясь нарыть хоть что-то. Намджун тем временем общался со всеми и сразу, подолгу зависал перед картой пригорода, прослеживая одному ему видимые предполагаемые пути убийцы.
Чонгуку же было поручено порыться в сети, ведь если что-то туда попадает, то там и остаётся. Но Чонгук тратил время не на странички жертв, а, пользуясь чужим доверием, пытался раскопать хоть что-то об авторе сборников, в которых фигурировали найденные мёртвые девушки. В ту ночь после первой поездки на места преступлений, Чон всю ночь просидел над книгами и папкой с материалами, сравнивания, примеривая, дорисовывая и сопоставляя. Бликующий кулон в виде серебряной «N» раз за разом притягивал взгляд, подмигивая отражением света лампы, и Чонгуку хотелось верить, что это такой знак от звёзд. Мол, ты на правильном пути, парень, действуй.
Вот только Чонгук никому ничего так и не рассказал, а кулон всё ещё оставался у него, правда, теперь лежал в ящике рабочего стола. Заканчивая с официальными делами и поручениями, Чон как безумный раз за разом читал истории, которые, как ему казалось, имели прямое отношение к убитым. Вот только кроме зацепки с именем одной из девушек, которую в реальной жизни звали Ли Суён, и способов убийств не было ничего, что доказало бы связь между найденными трупами и книжным вымыслом. Но Чонгук просто не мог сдаться и всё бросить. Тем более, его очень насторожил тот факт, что об авторе ничего известно не было. В книге был указан какой-то нелепый псевдоним, а сам автор нигде не светился. В сети Чонгук не нашёл ничего стоящего, какие бы комбинации слов не вводил в поисковую строку. Единственное, что было настоящим, так это издательство, которое действительно существовало и выпускало самую разную литературу, начиная от набирающих популярность шедевров и заканчивая детскими сказками.
- Так, у меня голова уже не варит. Парни, я на обед, - заявляет Хосок, поднимаясь из-за стола. - Кто со мной?
- Хён, иди, - кивает Чонгук Намджуну, который окинул его вопросительным взглядом. - Пообедаете, а после я схожу. Тем более, как раз время будет, в которое Юнги-хён и Сокджин-хён обедать ходят, а мне надо кое-что у них уточнить.
- Ну ладно. Следи за телефонами, кролик, и не пялься на голых девчонок в интернете, делом занимайся, - напутствует Хосок и выходит следом за Намджуном.
«Да уж попялился уже, спасибо. Они мне разве что в кошмарах теперь не являются», - вспоминает тела в морге Чонгук и морщится, хватая телефонную трубку.
Телефон издательства указан на сайте, и Чонгук решает идти ва-банк. Либо он ничего нового не узнает и успокоится, либо выйдет на след убийцы. А может быть писатель и окажется психопатом, который сначала убивает, а после описывает это в своих жутких историях, на которых ещё и денег срубает. Чонгук видел статистику произведений на сайте. Пусть читаемая им серия книг и не блистает в тройке лучших, но, что удивительно, она входит в топ быстро скупаемых книг, занимая там сорок седьмую строку.
Гудки в телефоне раздражают противным звучанием, а перед глазами вдруг вырисовывается странный парень из книжного магазина, обвинивший Чонгука чуть ли не во всех грехах человечества.
«Что ж, не один я такой латентный психопат, если верить рейтингу продаж», - думает Чонгук и кривит губы.
- Добрый день. Издательство «M», чем могу быть полезна? - раздаётся наконец-то женский голос по ту сторону телефона.
- Здравствуйте. Подскажите, с кем я могу пообщаться по поводу выпускаемых вашим издательством книг?
- Вас интересует что-то конкретное?
- Да. «Кровавая симфония».
***
Дрожащие пальцы совсем не слушаются, баночка с таблетками выпадает из рук, рассыпая содержимое по всей кухне и закатываясь куда-то под батарею. Шипя ругательства, Тэхён опускается на колени и принимается собирать белые капсулы. У него и раньше были проблемы с нервами, но в последнее время ситуация достигла критической точки. Успокоительное давно не помогает, лишь вызывает сонливость и повышенную чувствительность, отчего внутри дерёт раздражение. Снова в голове стоят шум и гам, словно целый оркестр струнных решил проверить, как будет звучать их диссонанс. Но голова болит не столько от бьющих по ударным тяжёлых мрачных мыслей, сколько от недосыпа. Когда в последний раз Тэхён высыпался? Сколько дней он не может надолго закрыть глаза, потому что внутренняя тревога не позволяет даже сидеть долго на одном месте?
В глаза словно песка насыпали, и хочется закрыть их хотя бы ненадолго, но Тэхён упрямо садится перед телевизором каждый раз, когда крутят новости. Остальное время он проводит стоя у окна и ожидая, что в любой момент из-за углового дома покажется полицейская машина с мигающей сиреной, которая затормозит перед подъездом его дома. Ему страшно, снова страшно, и он раз за разом прерывает своё наблюдение, хватаясь то за тряпку, чтобы в очередной раз вытереть полки, на которых ещё никогда так чисто не было, то за пылесос, чтобы в который раз пройтись по коврам.
Идеальный порядок - вот, что царит в доме. И Тэхён бы хотел, чтобы подобная чистота была и у него в голове, но там внутренний маленький мальчик бегает по запертой комнате, пачкая пол слезами и кровью с отбитых коленей, оставляет отпечатки грязных ладошек, перепачканных землёй на стенах. Тэхён ничего не может поделать с этим мальчиком, но зато может навести порядок в доме. Он собирает весь хлам и выбрасывает, следом собирает в мешки поношенную одежду, в которой так часто бывал там, где кроме него больше никого никогда не должно быть, и наконец-то находит силы избавиться от любимых, но протекающих кроссовок. Всё, что имеет какое-то отношение к его кровавым историям, отправляется в мусорный бак или корзину рабочего стола компьютера, программа на котором стирает данные безвозвратно.
Чисто и проветрено, холодно и пусто. Одиноко. Тэхён рассматривает квартиру и видит вместо неё всё тот же ледяной куб, только теперь стены и пол его отшлифованы до блеска, грани искрятся и сверкают, избавившись от намёрзшего снега. Вот только этот снег хоть как-то защищал от колючих игл, впивающихся под кожу, а теперь защиты нет, и холод почти достаёт до самого сердца, заставляя раз за разом прикладывать ладонь к груди.
А вдруг не бьётся?
Лишь когда в гости по расписанию приезжает Бэкхён, Тэхён чувствует, что живёт. Брат приносит с собой тепло и свет, позволяет согреться ненадолго, насладиться общением. В этот раз Тэхён себе не отказывает, не запирается изнутри и не играет. Впервые он не просто улыбается и слушает, а задаёт вопросы, интересуется, любопытствует. Он расспрашивает брата о работе и семье, просит передавать приветы любимым племянникам и отдаёт заготовленный яркий пакет, набитый ирисками, прося передать шалопаям и извиниться, что дядя Тэхён снова не навестил их на выходных. Бэкхён сетует на то, что у них жопки слипнутся, и Тэхён улыбается впервые за долгое время искренне, потому что знает, что половина пакета до детей не доберётся, ведь брат так любит сладкие тянучки.
- Знаешь, мама на тебя здорово обиделась, - замечает Бэкхён, по-детски оттягивая чужую впалую щёку. - Она уже забыла, как ты выглядишь. Тебе не совестно? Пора бы уже родителей-то навестить.
- Я навещу, - кивает головой Тэхён. - Обязательно навещу.
И по лицу Бэкхёна видно, что не верит, но Тэхён навещает. Не сразу, конечно. Пару дней он тратит на то, чтобы привести себя в порядок. Идёт в парикмахерскую, где отрезают лишнее и укорачивают чёлку, срезая её чуть на бок, чтобы даже если отрастёт, то не лезла в глаза. После поход по торговому центру, из которого Тэхён выходит совершенно другим человеком, попутно выкидывая старые вещи в ближайший мусорный контейнер. Новые вещи были одеты сразу в одной из примерочных, тёплые ярко-красные конверсы зашнурованы туго, на лице новая маска с забавной мордочкой малой панды вместо той, что настолько пропиталась запахом гари и палёного пластика, что стирать было бесполезно. Купленный по дороге букет пионов, большая коробка любимых маминых конфет, бутыль коньяка для отца в честь выхода на пенсию.
- Тэхён? Тэхён, сынок!
Мама плакала и обнимала очень долго, так крепко, что трещали рёбра. Сетовала на то, каким стал худым, на то, что щёки впали, а об скулы можно резаться. Вдыхая аромат любимых цветов, улыбалась сквозь слёзы и сновала по кухне, чтобы достать давно пылящуюся где-то в тумбах вазу. Раньше эта ваза всегда красовалась в центре стола со свежими цветами, ведь Тэхён, зная о любви матери к цветам, постоянно дарил ей букеты, а теперь пылится за дверцами. Отец был рад видеть сына даже больше матери, ведь переживал за младшего всегда чуть больше, чем за старшего из двух братьев. Они долго сидели в гостиной и говорили обо всём и ни о чём, пока мать не позвала к столу. Аромат домашней еды и цветов, маминого крема для рук и одеколона отца. Тэхён давил в себе проснувшуюся сентиментальность, не желая уподобляться матери и пускать слёзы, которые комом встали где-то в горле и уходить не собирались.
То был долгий, очень долгий вечер, наполненный светом, теплом и яркими воспоминаниями. И так не хотелось уходить домой, туда, где тьма вновь поглотит без остатка, но выбора не было. Прощаясь, Тэхён слишком долго держал мать в объятиях, слишком сильно сжимал руку отца. Они спросили в сотый и последний раз, всё ли в порядке, и Тэхён улыбнулся широко, кивая. А после вышел на улицу и побрёл в сторону метро, чувствуя, как внутри всё покрывается коркой льда, в которой смешались страх, смирение и осознание того, что если чему-то суждено случиться, этого не избежать.
И Тэхён не избежит смерти.
***
Ничего.
Это слово уже порядком успело надоесть, выбесить, прижиться и вновь надоесть и выбесить. Вторая неделя заканчивается, а по делу так ничего нового и не появилось. Все анализы были завершены, результаты экспертизы заверены подписями и печатями, прикреплены к материалам дела. Тела по истечению срока были выданы семьям погибших, дабы быть оплаканными и похороненными. Семьи эти были все опрошены по второму кругу, по этому кругу были ещё раз опрошены и многочисленные друзья, подруги. Чонгук перерыл все социальные сети, но не нашёл ничего интересного. Глупая болтовня, множество ванильных статусов и глупых картинок с чем-то ярким или, наоборот, с чем-то мрачным и депрессивным. Фотографии с семьёй и подругами, фотографии самих жертв, среди которых многочисленные селфи с разной степенью вытянутых губ.
Бесполезно потраченное время.
У Хосока тоже ничего. Все записи просмотрены, но ничего подозрительного. Никаких тормозящих джипов или развалюх, никаких подозрительных лиц, отлучающихся в лес, никаких парочек, скрывающихся в чаще вместе. Все машины, которые камеры зафиксировали сворачивающими в лес, были найдены, владельцы опрошены. Большинство имеют дома в посёлках, пути до которого сокращают через лес. Кто-то ехал навестить семью, кто-то - на встречу с друзьями, один из опрашиваемых, краснея и заикаясь, признался в свидании с любовницей, которая живёт в своём загородном доме. Обычные люди, направляющиеся по своим делам и не имеющие никакого отношения к найденным трупам.
Даже Намджун сник. Он до последнего цеплялся за девушку, которая погибла в огне. Изначально и Чонгук возлагал надежды именно на неё, потому что найдена она была рядом с санаторием. Хотелось верить, что она окажется дочкой какой-нибудь фифы, которая захотела посорить деньгами за грязевые ванны, или молоденькой женой очередного папика, которая приехала посорить деньгами сама, но нет. Девушка была из обычной среднестатистической семьи, которая, к тому же, находилась в Сувоне. Девушка приехала покорять большой город, давняя мечта. Съёмная чистенькая однушка, несколько подруг, общение с которыми брало начало в интернете, Чонгук видел историю, но ничего более.
Тупик.
Нет ничего хуже, когда какой-то случай возникает впервые, и нет никакого примера, чтобы узнать, как решить проблему. Нет ничего хуже убийцы, который выбирает своих жертв рандомно. Кто-то во имя добра убивает освободившихся преступников, во имя нравственности - проституток, кто-то охотится за школьницами, но таких можно поймать, достаточно подключить мозгоправов и быть чуточку внимательнее. Вот только невозможно поймать человека, который идёт в магазин за хлебом, а в следующий момент что-то щёлкает у него в голове, он выхватывает нож, хватает одиноко бредущую впереди девушку и затаскивает в подворотню, перерезает нежное горло, а после оставляет тело и продолжает свой путь, словно ничего не произошло. И как найти убийцу, если девушки даже не похожи друг на друга? Они не знакомы, не учились когда-то давно вместе, имеют разные интересы и материальное положение, среду общения и характеры. Они никогда не пересекались в повседневной жизни, и нет ни одной ниточки, которая могла бы связать их кроме возраста и пола, но и это ничего не даёт. Отпечатки, улики, следы крови, борьбы, даже найденный рядом с телом первой девушки брошенный складной нож. Множество следов и улик, но они не дают ничего.
Пусто.
Когда Чонгук почувствовал всеобщее мрачное настроение и проникся атмосферой уныния, он всё равно в глубине души не отчаивался, потому что знал о своём маленьком расследовании. Вот только и оно зашло в тупик. Чонгук смог дозвониться до редактора, только толку от этого не было никакого, автора тот в лицо никогда не видел. Когда-то в самом начале они общались по телефону, но после автор просто начал писать ему в почте, прикрепляя туда же все файлы. Почта, данные которой мужчина соблаговолил найти и сообщить, принадлежала какой-то девчонке из Пусана. До взлома. После неизвестный изменил пароль, удалил всех добавленных людей и чужие письма, стёр всю информацию, оставляя лишь имя и фамилию этой девочки.
Зная о том, что поступает не по совести, Чонгук добрался до отдела по работе с электроникой и попросил умных парней вскрыть почту. В ней не обнаружилось ничего. Ни единого письма с файлами или обращением к редактору. Совершенно чистая, дата последнего захода месячной давности. Последний момент немного напряг, потому что если верить Сокджину, девушки были убиты чуть ли не в один и тот же день как раз примерно месяц назад. Тогда же, по словам редактора, он получил последнюю «рукопись» от автора, которая как раз только что была выпущена в свет.
Чонгук не сообщил о том, что он из полиции, наврал с три короба про литературную критику и ещё какой-то бред. Якобы зацепили истории, хотелось бы пообщаться с автором по поводу его произведений. Редактор лишь поугукал и сообщил, что насладиться новой книгой «критик» может в любой момент, стоит только дойти до книжного магазина, и попросил так же оставить свои данные, чтобы в случае, если автор «Кровавой симфонии» позвонит или напишет, передать ему контакты и попросить связаться. Чонгук здесь лукавить не стал, назвался своим именем и фамилией, предоставил номер мобильного телефона. Будет проще, если позвонят сразу ему. Можно будет тут же назначить встречу и, в случае чего, отследить, откуда шёл звонок, а так же найти информацию о владельце номера.
И надо бы обо всём рассказать Намджуну или поделиться своими соображениями с Хосоком, но Чонгук не решается. Что у него есть? Похожие книжные истории, безликий автор и стащенный кулон, по поводу которого всё ещё ноет совесть. Вот если бы удалось встретиться с автором, узнать, что он за человек, почему пишет подобную кровавую жуть, то был бы совершенно другой разговор. В СМИ уже просочилась информация о маньяке и убийствах. Если автор цикла не чурается телевизора, то он уже в курсе того, что творится, и понимает, как похожи произошедшие убийства на его истории. Он ведь должен что-то предпринять, верно? Должен нервничать или даже бояться, возможно, даже прийти в полицию, чтобы заявить своё искреннее громогласное «это не я!». Но откуда Чонгуку знать?
Автор «Кровавой симфонии» - невидимка.
Никто не видел его лица, редактор даже не помнит, как звучит чужой голос. Ни имени, ни фамилии, ни пола. Чонгук думает о том, что убийца - мужчина, но это стереотипы. Жертвы - молоденькие девушки, разумеется, первая мысль о том, что посягнул на них мужчина, но мало ли случаев, когда завистливые женщины проявляли жестокость? Чонгук помнит громкое дело о том, как одна полоумная спятившая после аварии бывшая модель слонялась вечерами по паркам и соляной кислотой обливала девушек направо и налево лишь потому, что она, такая вся изуродованная, не могла видеть красивых женских лиц.
- Господа, неприятно это говорить, но мы в тупике, - выдыхает тяжко Намджун, наконец-то отрывая взгляд от карты и разворачиваясь лицом к подчинённым.
Хосок хмурится и выдыхает шумно, потирая ноющие глаза. Чонгук пустым взглядом смотрит в окно. На улице снова дождь.
to be continued...