35.
Да, я снова видела во снах, её черные глаза. Я вновь схожу с ума.
______________________________
Ноябрь. Нью-Йорк. Пентхаус Висконтов.
Завтра праздник Дня Благодарения. И, хоть мы и не коренные жители Америке, мы решили отметить этот день, наравне со всеми. К тому же, нас пригласили в гости друзья Висконта, которыми он успел обзавестись, пока мы живем здесь. К слову, эти люди мне тоже не очень нравятся. Особенно, меня выворачивает от Кристиана. Старшего сына того самого друга. Он, почему-то вбил себе в голову, что я от него без ума. Хотя мы виделись с ним, всего раз пять. Да и, если бы не твердый тон моего отца, я бы с этим уродом никогда не встретилась. Но, прошлое не вернуть, поэтому завтра я снова буду слушать о том, какие у него достижения в футболе, сколько часов он провел в спорт зале и, как помог отцу, обезвредить очередных преступников. К слову, друг Рика, был комиссаром полиции Нью-Йорка. Имел серьезный связи в посольстве. В приемной мэра, он был как у себя дома. Вообщем, мужчина высоких стандартов. И, я была искренне удивлена, когда Рик рассказал мне о том, что Джастин - имя комиссара, знал о всех делах Висконта, которыми он промышлял в Манхеттене. Ну, а с другой стороны, мне было плевать. Главное, чтобы они не смели трогать Рика. Иначе же, меня не остановят даже мужчины с автоматами, на территории посольства и мэрии. Всех убью и устрою свой излюбленный фейерверк. Кстати, насчет этого. Дженна больше не появлялась у меня на глазах. Рик сообщил мне о том, что она так и не рассказала ничего отцу. При этом, сказала Рику, что я больная и у неё нет никакого желания, связываться с нашей чокнутой семейкой. Что ж, она оказывается очень умная девчонка. Только сам Эдуард, продолжал поддерживать контакт с моим отцом. Я следила за всем, максимально пристально. Мне нужен был компромат на всех, в том числе и на собственного отца. Конечно, делиться этим я не буду ни с кем, но козыри не помешают. Папа думает, что я успокоилась, а я просто начала действовать осторожно и тихо.
Наверно, я еще должна рассказать о Кире... Только вот, рассказывать нечего. После того, как я отправила ей то письмо, я больше никак не связывалась с ней. Хотя, узнала от доверенных людей с Москвы о том, что она ищет меня. Продолжает искать. Она открыла свой офис, вместе с друзьями и это, причиняет мне невыносимую боль. Меня тошнит от того, что она не бросила затею найти меня. Это её ошибка. По сути, я нахожусь у неё под носом, но я рада тому, что она никогда не догадается и не поймет, где я сейчас нахожусь. Это правильно. Так и должно быть. Мы встретились зря. Ничего быть не должно было. И плевать мне, что я до сих пор люблю её. Это скоро пройдет. Нужно совсем немного времени. Не знаю сколько. Если даже спустя год, она меня ищет, а я её просто тихо люблю. Ну, а сейчас не то чтобы грустно, не то чтобы мучаюсь. Но случилось бы все гораздо раньше. Тогда, когда я не влюбилась в неё. И сейчас, стоя в ванной комнате и смотря на свое отражение в зеркале, я вспоминаю первую букву её имени, цвет её глаз при свете дня. Я, наверно, полжизни бы выменяла, чтобы знать, где именно она ждет меня сейчас. Я не жалела ночами ни звезд, ни фитилей, но она видимо, невидимая...
Закрыв глаза и резко вдохнув, видения рассеялись. Я расчесала свои черные волосы, которые заметно выросли. Высушила их и собрала в высокий хвост. Но перед этим, накрутила кончики, придавая объем. Нанесла макияж, подчеркнув брови, глаза и губы. Уже после, я вышла с ванной и зашла в чертов гардероб. Надев черное кружевное белье, я достала черные не слишком зауженные брюки, черная водолазка, кеды с толстой белой подошвой. Надев все это, я надела украшения, нанесла свой любимый парфюм и пошла вниз. Перед этим, я взяла свой кожаный пиджак и черное пальто.
—Ты готова? – спросил меня Рик, как только я спустилась вниз.
—Да, – цокнула я. – До сих пор не понимаю, зачем на этой встрече, нужна я. Пап, я ведь совсем по другой части работаю. Кстати, да, убить случайно никого не надо?
—Мелисса, прекрати ерничать. – нахмурился отец. – Ты прекрасно знаешь, что сейчас ты не наемный убийца. Сейчас ты, моя дочь и, можно сказать, мое продолжение.
—Круто, – киваю я, потупив взгляд. – Ты умирать уже собрался? Если да, то перед смертью, будь добр, купи мне билеты в Косто-Рику. Я буду не прочь, погоревать на солнышке, в каком-нибудь домике.
—Иисусе, Мелисса, ты невыносима. – фыркает он, потирая переносицу. – Ты нужна на встрече и давай на этом закончим. Мы там не в игрушки играем, а пытаемся наладить поставку оружия, которой, если ты не забыла, мы занимаемся последние десять месяцев.
—Как такое забудешь, – язвительным тоном, парировала я. – Но, убить кого-то, я бы не отказалась. Серьезно, пап, у меня ломка уже. Хочу вышибить кому-то мозги. Найди мне работу.
—Выйди на улицы Манхеттена и стреляй на здоровье, сколько влезет. – со смешком сказал Виктор, попивая свой кофе.
—Слушай, хорошая идея. – щелкнув пальцами, улыбаюсь я, наблюдая за тем, как багровеет лицо моего отца. – Пожалуй, после Дня Благодарения, я этим и займусь.
—Сука, – ударяя по столу, рявкает Рик. – Еще одно слово и я начну стрелять по вам. Как мне надоела эта богадельня. Если все поели, пошли на выход, не бесите меня лучше.
—Какой у нас босс злой, – ехидничала я, убегая к выходу. – Нужно запастись успокоительным, а то нервы у тебя ни к черту.
—Мелисса, – смеется Паша. – Ты когда-то напросишься. У него уже глаз от тебя дергается.
—Подумаешь, – махнув рукой, усмехнулась я. – Это еще цветочки, дальше будет еще веселее. Вот завтра, я планирую оторваться.
—Лис, – пихая меня в бок, ржет Яр. – Он тебя закопает сразу же. Или же, обкидает тебя индейкой с пюре.
—Фу, – скривилась я, заходя в лифт. – Я потом его грязью обкидаю. Ну, а повеселиться я все равно хочу. Просто представьте, как у моего папочки, взорвется задница, когда я выкину какой-нибудь фокус.
—В таком случае, – послышался грубый голос отца, за моей спиной. – Я первым же рейсом, отправлю тебя в такую задницу мира, из которой ты не сможешь выбраться. Поэтому, моя дорогая дочь, только попробуй, выкинуть какой-нибудь фокус, тебе не поздоровиться. Это, блять, всех касается. – Висконт смерил всех взглядом. – Если кто-то из вас, будет потакать её бредням, прибью, к чертовой матери. Мне эта вся клоунада не нужна.
—Пап, хватит угрожать понапрасну. – закинув руку на плечо Яра, нагло усмехаюсь я. – Ты меня слишком сильно любишь, чтобы наказывать.
—Лис, нас он не любит на столько сильно, как тебя. – прошептал Давид, на что получил злой взгляд Рика.
—Повторяю: Он любит меня, если я скажу, он никого не тронет. – я улыбнулась и подмигнула Рику. – Не сможет огорчить свою маленькую и миленькую дочь.
—Я тебя просто выпорю и дело с концом. – пожав плечами, пугающе спокойно ответил он.
—Ауч, – язвила я. – Бедная моя попочка, жаль ее так. Но, веселье важнее.
Лифт остановился и мы вышли с него, подходя к нашим машинам. Прежде, чем сесть, Виктор и Давид проверили все машины, а уже после, дали команду садиться.
—Мальчики, – с улыбкой как у Чеширского кота, крикнула я. – Давайте повеселимся.
—Блять, села в машину, черт тебя дери. – орет Рик, запихивая меня в тачку.
От его действий, я начала громко смеяться, поднимая настроения всем. И, даже своему вечно хмурому папочке.
И, в таком приподнятом настроении, мы поехали на окраину Манхеттена, на встречу с какими-то головорезами. И, скажу так, я скучаю по обычной Московской жизни. Мне хочется взять в руки винтовку и просто выполнять заказы, при этом жить в Москве. Здесь, в Нью-Йорке, совсем другие правила жизни. И, половина людей, с которыми мы знакомились, называют нас русской Мафией, хотя это ни черта не так. Но, не буду скрывать, что мне это даже нравиться. Сейчас же, пока мы ехали, я взяла свой блокнот, который не брала в руки почти год и решила накидать пару веселых строк. Правда, я тщательно избегала читать тот стих, который написала в день побега с Москвы...
Я, как кошка, в мир ступаю,
Хвост трубой, глаза горят,
В мыслях пакости мелькают,
И от смеха все дрожат.
Папа строго губы жмет,
Грозно пальцем мне грозит:
«Дочь, еще один твой трюк -
И билет тебе в забыть!»
А мне только веселее,
Хохот рвется на свободу,
Даже если сердце ноет,
И в душе штормит погодой.
Пусть там холод, пусть там страх,
Я же в бой иду с улыбкой,
И сквозь боль, и на слезах -
Вечной буду озорницей.