Криминальная психология

 Криминальная психология. Глава 241

Автор: 长洱 / Чанъэр

Переводчик: Kinky || https://kinkytranslations.com/

* * *

Глава 241

Ван Чао расхаживал по химическому заводу «Гуанхуа».

Он не понимал, почему начальник отправил его сюда помогать младшему инженеру-химику. Несмотря на то, что он был явно моложе занятого работой инженера, он чувствовал, что мог бы быть полезнее на месте преступления.

Сяо Чжан был занят у газового хроматографа, окружённого множеством пробирок и различных сложных химических приборов, непонятных Ван Чао. Ван Чао тяжело вздохнул и отвёл взгляд. Внезапно Сяо Чжан прервал работу и посмотрел на него.

«Что случилось?» Товарищ Сяо Ван выпрямился и повернулся, чтобы спросить.

«Я...» Мистер Сяо Чжан замешкался, подбирая слова. Через некоторое время, словно приняв решение, господин Сяо Чжань молча подошёл к настольному компьютеру в другом конце лабораторного стола и начал медленно печатать на клавиатуре.

Он печатал невероятно медленно, и только тогда Ван Чао понял, что Сяо Чжань хотел, чтобы он поискал какую-то информацию.

— Подождите, подождите, почему бы вам не позволить мне сделать это? Если я здесь, вам не нужно делать это самому. Разве это не значит, что вы меня недооцениваете? Ван Чао быстро открыл свой ноутбук.

«Это лабораторный отчёт, в основном на английском, и я боюсь... боюсь, что вы...»

«Что вам нужно? Просто скажите мне!» — громко воскликнул Ван Чао. Он не был уверен, не слишком ли громко он крикнул, но в следующую секунду зазвонил его телефон, и, увидев имя Линь Чена на экране, он чуть не задрожал.

Ван Чао взволнованно ответил на звонок. Конечно, он знал о новостях, связанных с домом престарелых, и о несчастном случае. Он очень переживал за Линь Чэня, но чувство полной бесполезности сводило его с ума. Теперь, когда Линь Чэнь позвонил, у него наконец-то появилась возможность поговорить с ним. — А'Чэнь, что случилось? Ты в порядке? Мне приехать?

На другом конце провода раздался спокойный голос Линь Чэня. «Не волнуйся, я в порядке. Мне нужно, чтобы ты кое-что для меня сделал».

«Говори, говори!» Ван Чао держал телефон между плечом и щекой, жестом показывая господину Сяо Чжаню, чтобы тот сам поискал информацию. Затем он взял ручку и бумагу и добавил: «А Чэнь, можешь говорить».

«Во-первых, мне нужна карта маршрута от дома престарелых до места, где была брошена машина; во-вторых, мне нужна карта с указанием текущего местоположения полицейских блокпостов; в-третьих, мне нужно текущее местоположение Чэнь Цзяньго, учителя средней школы Шэнь Лянь, старого полицейского, который в то время принимал Шэнь Лянь вместе с Лао Бянем, средней школы Шэнь Лянь и... фармацевтической компании «Чжоужуй». В-четвёртых, пожалуйста, составьте список вышеперечисленных запросов на карте Хунцзина и отправьте его мне. В-пятых, есть ли у нас альтернативная сеть связи, которую нелегко отследить?

Ван Чао быстро записал информацию и внезапно кое-что понял. "А'Чен Геге, что ты планируешь делать?"

"Готовлю шахматную доску".

......

Как и Ван Чао, Ли Нуо также смутно понимал последние слова консультанта, но это не помешало ему выполнить приказ Линь Чэня.

Он ехал с наполовину открытым окном, а Линь Чэнь сидела рядом с ним. Они направлялись в небольшой полицейский участок, расположенный недалеко от дома престарелых. Ветер, дувший в открытое окно, создавал впечатление, что они просто неторопливо прогуливаются, а не занимаются чем-то важным для жизни и смерти.

Ладони Ли Нуо слегка вспотели, и после того, как Линь Чен закончил телефонный разговор, атмосфера в машине снова стала тяжелой. Был отчетливо слышен звук двигателя. У Ли Нуо было сильное чувство, что то, что Линь Чен собирался сделать, было чрезвычайно опасным, но он не мог заставить себя спросить. Он молчал и сосредоточился на вождении.

Вскоре они прибыли в полицейский участок.

От выхода из машины до входа в здание и включения компьютера это заняло не более трех-пяти минут; краткий момент, который можно было почти проигнорировать. Но в тот момент, когда Линь Чэнь открыл свое электронное письмо, на экране старого компьютера в полицейском участке появилась полная карта Хунцзина.

На сине-белой базовой карте желтой линией был обозначен маршрут движения Шэнь Ляня из города Хуншу в район Юйлинь. Кроме того, на карте было несколько цветных маркеров. Ли Нуо был поражен, что такие подробные разметки на карте можно было сделать за такое короткое время. Человек, который это сделал, был поистине ужасающим.

Ли Нуо смог узнать красные круглые указатели, большинство из которых обозначали перекрестки и блокпосты, установленные полицией.

Стоя рядом с Линь Чэнем, он наблюдал, как Линь Чэнь нажал на один из зелёных маркеров. Появилась заметка с чёткими указаниями на конкретных людей, места и краткие описания этих мест.

Ли Нуо понял, что Линь Чэнь искал информацию о рабочем месте Чэнь Цзяньго. Чэнь Цзяньго был охранником, работавшим в торговом центре «Хунцзин Хуэйхаоди». Согласно графику смен, он должен был быть на дежурстве в данный момент. Расстояние по прямой от брошенной машины до торгового центра «Хунцзин Хуэйхаоди» составляло около 5 километров.

Следуя за указаниями Линь Чена, Ли Нуо просматривал информацию по очереди. Каждый маркер представлял собой заранее установленную шахматную фигуру, стратегически расположенную на карте. И в этот момент он наконец понял, что Линь Чен имел в виду под «шахматной доской».

— Ты знаешь, куда она направляется?

— Не знаю.

"Тогда ... ты планируешь... возглавить... Шэнь Лянь?" Ли Нуо в шоке уставился на Линь Чэня.

Линь Чен, как будто закончив просматривать все маркеры, откинулся на спинку стула и заговорил спокойным тоном. "Мм, спасибо вам за напоминание ранее. Я хочу попробовать направить Шэнь Лянь в заранее определенное место.

"Что я говорил раньше?" Ли Нуо быстро махнул рукой. "Я просто сказал кое-что небрежно. Я действительно не разбираюсь в криминальной психологии".

"Это не требует слишком больших специальных знаний. Что более важно, так это анализ человеческой натуры. На самом деле все довольно просто. Вы напомнили мне, что у Шэнь Ляня было слишком много потенциальных целей для нападения, и инцидент произошел внезапно. У нее не было бы шанса определиться с окончательной целью. Следовательно, ее выбор имеет высокий уровень случайности. Поскольку он случайный, мы можем манипулировать ее выбором.

"Атака?" Ли Нуо сделал шаг назад, случайно наткнувшись на стол позади себя, что вызвало долгий и резкий звук, когда ножки стола заскрежетали по полу.

"Она убила всех в доме престарелых. С таким безумием, как она могла продолжать жить как одинокая личность?"

— Думаешь, она хочет убедиться, что у неё будет достаточно жертв, прежде чем она умрёт, и использовать больше людей в качестве щитов?

— инстинктивно спросил Ли Нуо, но в тот же момент зазвонил телефон Линь Чена.

В офисе было очень тихо, и Ли Нуо услышал резкий звук на другом конце провода.

— Чен-гэгэ, босс спросил, не собираешься ли ты заманить Шэнь Лянь в ловушку!

На лице Линь Чена появилось спокойное выражение понимания, когда он ответил человеку на другом конце провода. «М-м, таков план».

«Вы видели карту, которую я отправил? Она помогла? Вы просили меня отметить так много мест. Где именно мы планируем заманить Шэнь Ляня в ловушку? И новый защищённый канал связи будет быстро настроен. Что нам делать? Вы скажите мне, и господин Сяо Ван позаботится об этом за вас!»

В трубке раздались отрывистые слова, которые, конечно же, были вопросом, который Ли Нуо хотел задать.

«Да, я выбрал место».

Когда Линь Чэнь ответил на звонок, он подпер щёку рукой и слегка наклонил голову, глядя на определённое место на карте.

Ли Нуо проследил за взглядом Линь Чэня и снова посмотрел на него с недоверием.

......

«Это... «Консультант Линь, вы с ума сошли?»

В командном центре муниципального бюро раздался голос Ван Чао по громкой связи, и все, кто собрался вокруг квадратного стола, внимательно прислушались. Когда они услышали место, кто-то не удержался и вмешался.

Син Конглянь сидел на краю стола, задумчиво нахмурив брови, и не сразу ответил. Другой офицер заговорил, услышав комментарий. «Если мы действительно заманим Шэнь Ляня в это место, СМИ и общественность точно осудят нас!»

Син Конглянь молча слушал, словно не замечая вопросительных взглядов вокруг. Он повернул голову, и на экране позади него появилась карта Хунцзина, составленная в соответствии с требованиями Линь Чэня.

Он посмотрел на разноцветные маркеры на карте, представляя себе все «за» и «против», которые Лин Чен обдумывал в тот краткий миг. Несмотря на различные личные эмоции, в конце концов, всё, что он мог сделать, — это молча восхищаться; действительно, Лин Чен был достоин того, чтобы быть Лин Ченом.

В этот момент другой офицер осмелился сказать: «Независимо от результата, действия консультанта Линя, несомненно, повлияют на общественную безопасность. Другая сторона вполне способна устроить неприятности, и в конце концов они могут даже обвинить нас, полицию!»

Услышав это, Син Конглянь спокойно заговорил, задав встречный вопрос: «Значит, мы позволим Шэнь Ляню напасть на среднюю школу?» Он повернулся к первому офицеру, который выразил сомнения. «Почти две тысячи учителей и учеников».

Человек мгновенно потерял дар речи.

«Или в торговом центре Хунцзин Хуэйхаоди?» Син Конглянь посмотрел на второго человека. «Сегодня рабочий день, и в торговом центре относительно малолюдно. Но проблема в том, что мы знаем это, и Шэнь Лянь тоже прекрасно об этом осведомлена. Точно так же, если она появится в часы пик после работы, когда многолюдно, уровень опасности в торговом центре будет не меньше, чем в школе».

«А как насчёт Луюаньского сообщества? Мы не можем использовать это место?»

Ван Чао внезапно объяснил по громкой связи: «А Чэнь Гэгэ сказал, что там слишком большая территория, которую нужно контролировать». Это очень отдалённый и современный жилой район, и он вряд ли удовлетворит психологическое желание Шэнь Лянь причинить «огромный вред». Шансы, что она выберет это место, очень малы».

«Офисное здание не отдалённое, но там слишком много людей!»

«Намерение Линь Чэня на самом деле довольно простое. Он хочет выбрать место, где, как кажется, многолюдно и где можно привлечь внимание Шэнь Ляня, и в то же время, чтобы нам, полицейским, было удобно установить наблюдение и провести арест». Старый директор, который молча пил чай на заднем плане, внезапно заговорил. «Большое здание с одним входом и выходом, безусловно, предпочтительнее».

«Но неужели нет другого способа?» Независимо от того, где появится Шэнь Лянь, если план консультанта Линя будет раскрыт, это будет воспринято как признак некомпетентности полиции». — заговорила женщина-полицейский. — Более того, это действительно невыгодно для вашей команды, капитан Син. Это будет воспринято как... месть».

Женщина-полицейский сделала ударение на последнем слове, и Син Конглянь посмотрел на неё и кивнул, выражая благодарность за беспокойство. Затем он посмотрел на всех присутствующих и спокойно сказал: «Вы все должны понимать, что то, считаем ли мы себя компетентными или нет, — это оценка нас общественностью. Но зачастую нам нужно заботиться не о лицемерных похвалах или злобной критике, а о том, сделали ли мы всё возможное в каждом конкретном случае».

После того, как Син Конглянь закончил говорить, он встал со своего стула.

«Капитан Син!» Окружающие офицеры заговорили один за другим.

Однако Син Конглянь, казалось, не слышал их и решительно сказал: «Мобилизуйте все доступные полицейские силы в городе и разделите их на три группы: А, Б и В. Группа А сохранит свои первоначальные средства связи и будет следовать указаниям консультанта Линя; группы Б и В будут использовать более защищённые системы связи». Группа B будет отвечать за наблюдение в следующих местах, а группа C будет сопровождать меня в последнем возможном месте, где Шэнь Лянь может появиться для наблюдения».

Син Конглянь подробно изложил конкретные меры, и на какое-то время в кабинете воцарилась тишина.

В конце кто-то вдруг поднял руку и спросил: «Капитан Син, всё, что вы сказали, хорошо, но как консультант Линь может гарантировать, что Шэнь Лянь действительно пойдёт туда?»

Криминальная психология. Глава 242

Автор: 长洱 / Чанъэр

Переводчик: Kinky || https://kinkytranslations.com/

* * *

Глава 242

Полицейский участок города Хуншу. Линь Чэнь тоже услышал, как Ли Нуо задал тот же вопрос.

"Я не могу гарантировать". Ответил Линь Чен.

Полицейский, стоявший перед ним, был поражен. "Это не... Это не..."

"Азартная игра, верно?" Линь Чен встал, отодвинул стул, взял телефон и спокойно сказал: "Это азартная игра".

Закончив говорить, он снова вышел. Ли Нуо взял ключи от машины и быстро догнал его, как будто хотел что-то сказать, но обнаружил, что потерял дар речи.

......

Почти в каждом крупном городе есть Чжуншань-роуд, как и в каждом городе есть такие достопримечательности, как Жэньминь-роуд и район Барабанной башни.

Но Чжуншань-роуд в Хунцзине была особенной. Она была центральным проспектом Хунцзина с юга на север. Если вы хотите въехать в город из пригородного района Хуншу или добраться от мэрии до торгового центра Хуэйхаоди, вы можете проехать здесь.

Был будний день, немного за полдень, и машин на дороге было немного.

Водитель автобуса № 18 зевнул и остановился на автобусной остановке. Несколько пассажиров сели в автобус спереди.

Водитель заранее получил уведомление от полиции, поэтому, когда пассажиры сели в автобус, он внимательно оглядел их, чтобы убедиться, что среди них нет предполагаемого преступника, о котором ходили слухи.

Однако в автобус, направлявшийся на север по Чжуншань-роуд, садилось очень мало пассажиров. Кроме двух мальчиков в наушниках, там была только пожилая женщина с ограниченными возможностями передвижения. Пожилая женщина держала в руках пакет из супермаркета «Бай Фу», и, похоже, в супермаркете проходила какая-то акция, поэтому она отчаянно пыталась что-то купить даже в такую жаркую погоду.

Водитель повернул голову, и, когда на светофоре загорелся красный, мимо пронеслась колонна полицейских на мотоциклах.

Он снова зевнул, нажал на кнопку запуска двигателя и завёл машину.

......

Сотрудник дорожной полиции Сяо Линь только что припарковал свой мотоцикл у придорожного киоска, когда автобус номер 18, ехавший в противоположном направлении, начал движение.

Как раз в этот момент «Сантана» проезжала по перекрёстку с юга на север. Случилось так, что зелёный свет сменился красным, а короткий жёлтый свет горел ещё несколько секунд. Мотоцикл пересёк немоторизованную полосу с востока на запад по диагонали.

Солнечный свет слепил, а горячий воздух искажал очертания асфальтовой дороги, из-за чего у водителя «Сантаны» раскраснелось лицо и был пьяный вид. Он мгновенно очнулся, но было уже слишком поздно. Казалось, что-то пронеслось по огромному зеркалу мира, и звук тормозов пронзил небо, разрывая барабанные перепонки.

По сравнению со звуком торможения звук столкновения был едва слышен.

Когда Сяо Линь пришёл в себя, красные и синие осколки мотоцикла и фары «Сантаны» уже валялись на земле. Раненого человека отбросило более чем на 10 метров, и эти разноцветные осколки мерцали на земле, создавая шокирующее зрелище.

Владелец "Сантаны", весь в крови, был без сознания на водительском сиденье. Сяо Линь выругался: "Черт возьми, водить машину в нетрезвом виде в такое время - значит напрашиваться на смерть!" Он побежал туда, докладывая в наушник, и запросил скорую помощь.

На мгновение остановившийся четырехполосный перекресток возобновил работу, и пешеходы бросали обеспокоенные взгляды на аварию. Автобус объехал завалы и проехал до следующей остановки.

Травмы пострадавшего оказались серьёзнее, чем ожидалось. Кровь вытекала из тела пострадавшего, как будто ничего не стоило, заливая серое дорожное покрытие.

В этот момент Сяо Линь услышал вопрос по рации. Он нажал на наушник и ответил: «Докладываю, на перекрёстке проспекта Хэпин и дороги Лихэ произошло ДТП. Состояние пострадавшего критическое».

Однако инструкции, которые он услышал в наушнике, удивили его. Сяо Линь на мгновение опешил и недоверчиво спросил: «Почему мы должны разбираться с аварией так медленно? Это вызовет пробку на этом перекрёстке, и близлежащие дороги, скорее всего, будут перегружены!»

«Доставьте пострадавшего в больницу как можно скорее. Что касается задач, то— Почему ты задаёшь так много вопросов? — голос заместителя командира эскадрона на другом конце наушника стал громче.

Сяо Линь хотел спросить ещё, но голос командира эскадрона внезапно понизился и стал хриплым. — Организуйте блокпосты и поймайте беглеца.

Сердце Сяо Линя ёкнуло, и он быстро ответил: «Да, понял!»

......

Ли Чжипэн и Сяо Линь оба принадлежали к бригаде дорожной полиции округа Хэпин, но они получили противоположные задания.

В настоящее время Ли Чжипэн мчался с максимальной скоростью 80 километров в час по надземной дороге в сторону пересечения с проспектом Аннинг, чтобы обеспечить подкрепление. Однако его целью было регулировать движение у входа, который непосредственно вел к Экспериментальной начальной школе, гарантируя, что она не будет перегружена.

За окном мелькали высокие здания. Протяжный вой сирены эхом разносился по округе, пока машины на дороге разъезжались в стороны, позволяя полицейскому автомобилю проехать по расчищенному пути.

Небо было ярко-голубым, кондиционер работал на полную мощность, но внутреннее беспокойство и тревога Ли Чжипэна нарастали.

Автомагнитола передавала различные двусмысленные распоряжения из управления дорожной полиции. Некоторым патрульным было приказано не выдавать штрафы в определенном районе, в то время как другие дежурные были уведомлены о переназначениях, и все погрузилось в полный хаос.

Он уже собирался нажать кнопку связи и что-то сказать своему коллеге на другом конце провода, когда внезапно вспомнил инструкции, полученные ранее. Ему было строго запрещено сообщать коллеге о своем местонахождении через радиооборудование.

Он быстро убрал руку с рации, чувствуя себя ещё более расстроенным. Если бы он уже не подтвердил подлинность информации у своего начальства, то усомнился бы в том, что это какой-то новый план по нарушению нормального порядка во всём городе.

Что, чёрт возьми, происходит? Это всего лишь поимка беглянки.

Ли Чжипэн подумал про себя.

......

Действия Линь Чена вызвали огромный переполох не только на главных дорогах, но и в муниципальном транспортном бюро.

Центральное кондиционирование воздуха казалось бесполезным, поскольку в ранее спокойном и упорядоченном зале царил полный хаос. Сотрудники повсюду обходили офисные столы и стулья.

Стрекотали принтеры, раздавались неумолчные шаги и непрерывные телефонные звонки. Звонки с запросами из внутренних и внешних служб продолжали поступать до такой степени, что у сотрудников, отвечавших на звонки, не было времени даже сделать глоток воды.

Объем дорожного движения, ситуации с нарушениями, дорожные условия и дислокация полиции — вся информация была представлена в различных формах на больших экранах.

Чжуншань-роуд, Хэпин-авеню, эстакада Нанхуан — двухмерные данные, трёхмерная смоделированная графика и полные записи с камер наблюдения постоянно обновлялись.

В нижнем углу экрана была полная карта Хунцзина. Многочисленные цветные метки на карте ослепляли и постоянно обновлялись.

Сотрудники транспортного бюро едва могли понять символы на экране. Они знали только, что мужчина, сидящий перед экраном монитора, сеял хаос по всему залу.

Что приводило его в еще большее бешенство, так это то, что вдохновитель всего этого хаоса спокойно сидел перед огромным экраном мониторинга, как будто ничего не произошло.

В левом ухе у мужчины был наушник, а одним пальцем он держал микрофон на шнуре наушников, по-видимому, разговаривая с кем-то. Однако оставшееся незанятым ухо, казалось, вообще не служило никакой цели.

У Ли Нуо возникло ощущение, что слуховая система Линь Чэня, возможно, имеет какую-то особую конструкцию, которая может блокировать любой шум.

Например, непрекращающийся голос заместителя командира в командном центре позади них сводил его с ума, но этот голос просто не доходил до ушей мистера Консультанта.

Заместитель командира кричал им: «У нас у всех есть график дежурств. Если мы направим столько полицейских на Южную дорогу Чжуншань, что будет в других местах? Это полный хаос!»

Линь Чэнь оставался невозмутимым, говоря в микрофон: «Да, направьте половину полицейских сил из бригады Люсин в районе Юйлинь, чтобы установить блокпосты возле площади Хэшэн... Мм, держитесь на определённом расстоянии от Хуэйхаоди... Да».

— Это не сработает! — снова взревел заместитель командира, сильно ударив Ли Нуо по плечу и забрызгав его лицо слюной. — Ты явно нарушаешь нормальный порядок в городе!

Ли Нуо вытер лицо и в этот момент почувствовал, как Линь Чэнь толкает его в спину. Ли Нуо посмотрел вниз, быстро зачеркнул неправильно записанную деталь и переписал то, что велел ему записать Линь Чэнь.

Эта деталь была подобна искре, которая подожгла петарду, и заместитель командира мгновенно взорвался, крикнув в спину Линь Чэню: «Прекратите, все вы!»

Голос был таким громким, как взрыв бомбы, и все внезапно замолчали.

Из-за тишины голос Линь Чэня в такой торжественной обстановке звучал особенно чётко.

«Да, каждое транспортное средство должно остановиться для проверки», — сказал Линь Чэнь, чётко выговаривая каждое слово.

Лицо заместителя командира не могло быть хуже. Казалось, Линь Чен что-то почувствовал, поскольку, закончив это предложение, он, наконец, медленно достал наушник и передал его.

"Я только что объяснил вам. Это делается для задержания подозреваемого", - сказал Линь Чен.

"В качестве платы за причинение неудобств жизни граждан?" спросил заместитель командира.

Ли Нуо взял наушник, переданный ему Линь Ченом, потрясенный и неспособный говорить. Линь Чэнь поднял глаза и сделал ему знак, чтобы он быстро вставил наушник в свое ухо. Он услышал голос солнечного подростка, который слышал раньше. Он вспомнил, что Линь Чэнь называл его Ван Чао. Линь Чен указал на наушник и сказал ему: "Отвечай на все, что он спросит".

"Ли Нуо, верно? Подразделение дорожной полиции Ли Цзыюаня отправилось в путь?" - Что случилось? - спокойно спросил Ван Чао в наушник, по-видимому, не обращая внимания на то, что Линь Чен передал гарнитуру.

Ли Нуо огляделся, наконец, найдя информацию на большом экране.

"Они уже отправились в путь", - ответил он.

Казалось, что со стороны Ли Нуо всё шло гладко. Линь Чэнь повернулся и посмотрел на лидера, который достиг пика накала эмоций, и спокойно сказал: «Это необходимо. Подозреваемая чрезвычайно опасна. Доказательства показывают, что подозреваемая прошла профессиональную подготовку по противодействию слежке, что затрудняет нашу задачу по её поимке с помощью обычной слежки. Мы можем только рисковать».

— Даже если она опасна, она всего лишь женщина. Ты поднимаешь такой шум, чтобы устроить шоу для публики? Тебе не кажется, что это преувеличение? — снова спросил заместитель.

— Этот... Этот наркотик настоящий? Он действительно вызывает помутнение рассудка?

— раздался из угла осторожный женский голос. На этот раз Линь Чэнь не ответил.

Ли Нуо напряжённо слушал, вспоминая ужасную и кровавую сцену, свидетелем которой он стал в доме престарелых. Он почувствовал, как по его телу пробежал холодок, и уже собирался заговорить от имени Линь Чена, когда услышал в наушнике резкий звук, как будто что-то положили на стол.

«Какая морока», — услышал Ли Нуо бормотание Ван Чао, а затем в наушнике застучала клавиатура.

Ли Нуо крепче прижал наушник, желая отчётливо услышать, что говорит Ван Чао. Внезапно крик из коридора заставил его резко поднять голову.

В какой-то момент часть записи с камеры наблюдения на экране почернела, как мёртвый пиксель на огромном белом холсте.

Затем он понял, что она не совсем чёрная; это был фрагмент записи с камеры наблюдения той ночи.

Кадры были сняты на оживлённом ночном рынке неподалёку от нового района. Под ночным небом люди смешались, смеясь и болтая, в воздухе витал запах солнечного света. Внезапный поворот событий произошёл в следующую секунду без какого-либо предупреждения. Посетители на кадрах безжалостно дрались друг с другом, нанося жестокие удары самыми беспощадными способами.

Робкая женщина-полицейский в зале уже прикрыла глаза. Хотя это был немой чёрно-белый фильм, крики и кровь на кадрах казались такими реальными, что вот-вот должны были выплеснуться за пределы экрана.

«Инцидент с шашлычной на ночном рынке!» Ли Нуо сразу понял, о чём были эти кадры.

Он уже видел их раньше, и теперь, когда они снова заиграли, у него по спине пробежал холодок. Несмотря на то, что он находился в оживлённом и шумном полицейском участке, в тот момент ему показалось, что он погрузился в холодную воду.

Воспроизведение на большом экране быстро остановилось, и в зале воцарилась гробовая тишина.

Первым отреагировал Линь Чэнь. Ли Нуо услышал, как он сказал: «Сосредоточьтесь на своих задачах, я разберусь здесь».

Ли Нуо не понимал, о чём говорит Линь Чэнь, но вдруг услышал в наушнике голос Ван Чао: «Понял!»

Только тогда Ли Нуо осознал, что Линь Чэнь говорил не с ним, а наставлял Ван Чао. Ли Нуо крепче сжал наушник и машинально спросил: «Это ты сделал?»

«О, это пустяки», — скромно ответил Ван Чао на другом конце.

Хотя голос в наушнике звучал очень спокойно, присутствующие были явно напуганы этим коротким видео.

Заместитель командира, который некоторое время назад оказывал сопротивление Линь Чэню, успокоился. Его лицо побледнело, когда он спросил: "Действительно ли смертоносность лекарств, которыми владеет Шэнь Лянь, настолько велика?... Их все еще можно считать наркотиками?"

Линь Чен окинул взглядом лица в зале и, наконец, кивнул.

В последовавшие за этим короткие секунды в зале снова воцарилась тишина, и было слышно, как падает булавка.

Ли Нуо глубоко вздохнул и услышал, как заместитель командира наконец пришёл в себя и сказал всем в зале: «На что вы смотрите? Разойдитесь и вернитесь на свои места!»

После этого звука в зале снова стало оживленно. Офицеры, отвечающие на телефонные звонки, продолжали это делать, а офицеры, ответственные за передачу инструкций Линь Чэня, продолжали передавать приказы. Все вернулось в то же хаотичное состояние, что и раньше, но Ли Нуо почувствовал, что что-то изменилось.

Пауза быстро прошла, и Линь Чен откинулся на спинку стула. Ли Нуо взглянул на него и увидел серьезное выражение лица консультанта, гадая, о чем он думает.

Он мог только успокоить его, сказав: «На самом деле, у других подразделений нет никаких пугающих намерений. Просто объясни им всё ясно, когда встретишься с ними, и они будут сотрудничать».

Взгляд Линь Чена последовал за ним, и выражение его лица было нечитаемым. Это определённо не имело ничего общего со словом «расслабиться».

"Что случилось?" Ли Нуо немного занервничал. "Я что-то не так сказал?"

"Некоторые вещи не подходят в качестве примеров для пояснения", - неопределенно ответил Линь Чен.

"Почему?" В ответ спросил Ли Нуо.

"Потому что страх, хотя и может заставить людей повиноваться, также является самым опасным вирусом".

Пока они не столкнулись с более поздними событиями, Ли Нуо не понимал смысла двусмысленных слов Линь Чэня.

Всё, что он знал, — это то, что, когда они вышли из зала наблюдения, Линь Чэнь изменил и перестроил дорожное движение в городе, превратив его в неясное и двусмысленное состояние.

Но если бы вы могли встать на возвышенности в городе или объединить данные о дорожном движении в городе, как молодой человек на другом конце провода, вы бы обнаружили, что перед преступником целенаправленно и методично открывался чёткий путь.

Криминальная психология. Глава 243

Автор: 长洱 / Чанъэр

Переводчик: Кинки || https://kinkytranslations.com/

* * *

Глава 243

Шэнь Пин только что закончил трансляцию программы. Он держал в руках микрофон телеканала и вытирал пот со лба, оглядываясь по сторонам. В этот момент он был взволнован, но в то же время немного раздражен.

Ему очень нравилась нынешняя грандиозная сцена — в конце концов, плотность толпы свидетельствовала о взрывном характере новостей. Однако было бы ещё лучше, если бы вокруг не было мигающих огней и он мог бы сам написать заголовок.

На большом экране напротив, показывающем международный торговый центр «Аньшэн», минутная стрелка прошла половину пути, и Шэнь Пин забеспокоился ещё сильнее. Повернув голову, он увидел в углу площади магазинчик, полный хитрых репортёров, которые наслаждались прохладным ветерком от кондиционера. Ещё больше его раздражал лысый репортёр с конкурирующего телеканала, который держал в руках микрофон и брал интервью у сотрудницы магазина.

Шэнь Пин втайне винил себя за то, что не был достаточно сообразительным, и ещё больше разозлился. Он в отчаянии достал телефон. В группе WeChat его команды кто-то публиковал эмодзи, что разозлило его ещё больше. Он нажал кнопку на микрофоне и закричал: «Дайте мне какие-нибудь новости, любые новости! Хоть что-нибудь!»

В тот момент, когда он отпустил кнопку, на дороге перед площадью раздался неожиданный визг тормозов.

Шэнь Пин вздрогнул, быстро убрал телефон и почувствовал приближение атмосферы, характерной для громких новостей. Он отчаянно привстал на цыпочки, но вся небольшая площадь перед небоскрёбом была заполнена журналистами и зеваками, и всё, что он мог видеть, — это мелькающие головы.

Шэнь Пин огляделся: окружающая толпа теснилась к дороге, откуда доносился звук торможения. Он принял смелое решение, развернулся и побежал прочь от толпы, взбегая по ступенькам у входа в офисное здание. Десятки компаний, в том числе «Чжоуруй Фармасьютикал», занимали весь небоскрёб, и люди постоянно входили и выходили через вход, почти не оставляя места для прохода.

Однако, когда Шэнь Пин снова обернулся, чтобы посмотреть, что стало причиной переполоха, он почувствовал себя так, будто стал свидетелем сцены из полицейского боевика.

Пять абсолютно чёрных внедорожников выстроились в ряд на дороге; их корпуса холодно блестели в лучах солнца. Позади них стояли полицейские машины из Управления по борьбе с наркотиками, Бюро по надзору за безопасностью и других ведомств, а за ними — служебные автомобили с логотипом Бюро по охране окружающей среды. Одному Богу известно, почему они тоже присоединились к веселью.

После того, как они выстроились в ряд, дверь водительской кабины первого абсолютно чёрного внедорожника резко распахнулась, и на землю ступила пара чёрных кожаных ботинок.

Брюки были безупречно прямыми снизу доверху, перчатки такими белыми, что отражали свет, а на униформе не было ни единой морщинки. Поднимаясь еще выше, на погоне сияла серебряная звезда, а лицо посетителя было почти полностью скрыто черными как смоль солнцезащитными очками. На этом лице не отражалось никаких эмоций; по плотно сжатым тонким губам чувствовались только напряжение и серьезность.

Шэнь Пин сделал глубокий вдох, желая, чтобы фотограф поскорее запечатлел эту сцену, но обнаружил, что их с другим человеком уже разогнала толпа.

Когда человек вышел из машины, хлопнув дверью, все следовавшие за ним автомобили, казалось, получили инструкции. Двери десятков служебных машин распахнулись настежь, и десятки чиновников в форме из разных ведомств один за другим вышли из машин. Некоторые из них несли портфели, некоторые начали прогонять журналистов, а другие развернули плакаты прямо у входа в офисное здание...

Вспышки снова замелькали, наполняя маленькую площадь волнением. Какой журналист не обрадовался бы такой грандиозной сцене?

Шэнь Пин снова вытер пот с лица, стиснул зубы и приготовился найти своего чёртова оператора. Но в этот самый момент он краем глаза заметил, как кто-то вышел из здания «Чжоужуй». Это был явно начальник отдела безопасности «Чжоужуй Фармасьютикал».

Охранник был одет в костюм, и мышцы на его теле выпирали. Такую фигуру было бы глупо прятать под костюмом. В то же время чиновники на площади расчищали путь. Полицейский, который, очевидно, был командиром этой операции, медленно поднимался по ступенькам и остановился перед охранником. Угол обзора был идеальным, и Шэнь Пин не мог не достать свой телефон и не начать запись. В эпоху новых медиа все свежие, взрывные и своевременные новости будут приняты, и никто не будет слишком заботиться о качестве.

К удивлению Шэнь Пина, первым заговорил капитан службы безопасности «Чжоуруй Фармасьютикал».

«Это частная территория. Неудобно приглашать полицию внутрь», — сказал влиятельный охранник с крайне высокомерным видом.

После этого Шэнь Пин услышал насмешку.

Это был искренний, насмешливый смех.

Хуан Цзэ не сказал ни слова, не снял ни солнцезащитных очков, ни перчаток. Как будто человек, стоявший перед ним, не имел права разговаривать с ним лицом к лицу. Он поднял правую руку и сделал простой жест, и кто-то позади него протянул ему лист белой бумаги, который развернулся с шелестом.

С точки зрения Шэнь Пина, было совершенно ясно, что это был ордер на обыск, выданный судом, с ярко-красной печатью. После того как «Чжоужуй Фармасьютикал» выступила против полиции, полиция ответила ударом на удар, причём сделала это с такой помпой и пренебрежением к общественному мнению! Это определённо была громкая новость! Кровь Шэнь Пина закипела.

В этот момент телефон Шэнь Пина завибрировал. Он опустил голову и увидел на экране ответ: [Босс, мой друг из Бюро дорожного движения сказал, что всё не так просто. Похоже, полиция что-то замышляет...]

...

«Полиция сошла с ума? Как они смеют так высокомерно вести себя по отношению к нашей компании!»

В кабинете вице-председателя компании Zhourui Pharmaceuticals, расположенном на самом высоком этаже. Разъярённый мужчина с силой ударил рукой по столу из красного дерева, стоявшему перед ним, и менеджеры переглянулись, думая, что это полиция, государственная власть, и они могут делать всё, что угодно, не перегибая палку. Но, столкнувшись лицом к лицу со своим непосредственным начальником, они могли лишь вторить его возмущению.

«Как дела в финансовом отделе?»

«Приехала аудиторская группа и проводит расследование». Финансовый директор доложил.

Вице-председатель снова хлопнул по столу, отчего хрустальная ваза на нём сильно задрожала. «Я спрашиваю о счетах! Будут ли выявлены какие-либо проблемы?»

Финансовый директор съёжился и сказал: «Это... это не должно...»

Это заявление, казалось, немного успокоило вице-председателя, и он немного расслабился, бормоча: «Проверка лекарств, надзор за безопасностью, аудит, здравоохранение... все, кто мог прийти, пришли». Он ухмыльнулся. «Интересно, а пожарная служба тоже придёт проверять, соответствуют ли наши пожарные сооружения требованиям?»

В этот момент начальник отдела логистики в углу молча поднял руку. «Председатель... Председатель... Пожарная служба — прибыла».

......

Внезапное появление Хуан Цзэ шокировало не только журналистов на месте событий и высшее руководство Zhourui Pharmaceutical, но и людей, которые наблюдали за происходящим по разным каналам.

«Босс, вы действительно позволили Хуан Цзэ затмить вас в такой удачный момент. Я даже не знаю, что сказать!»

Ван Чао сидел в лаборатории перед тремя компьютерами. На одном из них была показана запись с камер наблюдения перед зданием Чжоруй, застывшая в тот момент, когда Хуан Цзе сделал приглашающий жест. Ракурс был не особенно удачным, но качество изображения было достаточным.

Товарищ Сяо Ван не наблюдал за наблюдениями с видом человека, смотрящего мыльную оперу; вместо этого он бросил быстрый взгляд в разгар своей напряженной работы, чтобы убедиться, что данные были точными, затем продолжил сосредотачиваться на своих задачах.

На экране компьютера прямо перед ним отображалась карта дорожного движения всего города Хунцзин. Сине-белый фон был густо покрыт красными и зелёными линиями, похожими на кровеносные сосуды. Это была основная работа, которая уже была выполнена, так что ему нужно было лишь бегло взглянуть на неё. На самом деле он выполнял задание, которое ему дал человек на другом конце провода.

— Что насчёт структурной схемы здания? Она подтверждена?

Голос мужчины был очень холодным.

Ван Чао вздрогнул и перестал мечтать, быстро осмотрев трёхмерную модель здания перед собой и сравнив её с реальными фотографиями. Наконец, он быстро сопоставил два набора документов и нажал клавишу «Ввод».

......

В тусклом свете подземной парковки одно красочное изображение сменяло другое. Тихие отсеки были наполнены лишь слабым звуком электронных устройств, а в воздухе стоял тяжелый запах дыма.

Син Конглиан сидел в командной машине, молча проводя пальцем по экрану. Рядом с ним стояла половина высокопоставленных членов оперативной группы, которые спокойно ждали.

Плоские, трёхмерные, чёрно-белые, цветные... бесчисленные линии переплетались друг с другом, постепенно формируя полную трёхмерную модель всего здания.

Штаб-квартира Чжоужуя представляла собой небоскрёб, в котором располагались торговый центр и офисное здание. Он занимал площадь около 10 000 квадратных метров, общая площадь застройки составляла 180 000 квадратных метров, высота конструкции — около 188 метров, а общая высота — 282 метра, 43 этажа. Компания Zhourui Pharmaceutical занимала этажи с 20-го по 43-й, а этажи ниже 20-го сдавались в аренду под офисные помещения.

Из переговорного устройства доносился хаотичный шум — шаги, крики. Син Конглянь почти мог представить, какой переполох устроил Хуан Цзэ прямо у него над головой.

«Капитан Син, все внутри».

Заместитель командира группы приложил наушник к уху и доложил ему.

Син Конглянь кивнул и передал планшет. Трёхмерная модель здания Чжоужуй всё ещё вращалась.

Человек на другой стороне взглянул на неё и сказал: «Этажи слишком высокие. Нам сложно установить видеонаблюдение на каждой лестничной площадке».

«Нам это не нужно», — просто ответил Син Конглянь.

Заместитель руководителя группы на мгновение заколебался. "Но если мы не будем охранять ключевые входы и выходы, нам будет трудно следить за передвижениями каждого человека внутри здания".

Син Конглянь ответил не сразу. Он просто откинулся на спинку стула с сигаретой в руке и безразличным выражением лица.

"Должны ли мы по-прежнему распределять персонал по всем ключевым входам и выходам из здания?" — сказал заместитель командира группы, указывая на несколько запасных выходов на первом этаже здания, и добавил: — Нам также нужно следить за входами и выходами с парковки.

— Я столкнулся с Шэнь Лянем.

— наконец заговорил Син Конглянь. Он посмотрел на каждого в машине и решил, что его голос будет передан всем оперативникам по средствам радиосвязи. После нескольких секунд молчания он спокойно сказал: «Но я не смог её задержать, и во время операции погиб офицер».

Заместитель командира группы окликнул его: «Капитан», а затем замялся, собираясь сказать что-то утешительное, но почувствовал, что это неуместно.

«Я говорю вам всем это, чтобы вы поняли. Во-первых, Шэнь Лянь — отчаявшаяся преступница. Если вы столкнётесь с ней, никогда не относитесь к этому легкомысленно. Лучше перестраховаться. Во-вторых, то, что я планирую дальше, может показаться вам очень рискованным, но, пожалуйста, доверьтесь моему решению».

После того, как он закончил говорить, в канале связи на несколько секунд воцарилась тишина.

Затем в наушниках раздались повторяющиеся голоса: «Понял».

Затем Син Конглянь выпрямился и серьёзно сказал: «Мой план состоит в том, что ни один сотрудник не будет приписан к входам и выходам всего здания. Наблюдение не будет вестись. Все сотрудники будут охранять одно конкретное место...»

Его мозолистые пальцы обвели круг на карте.

......

Шэнь Пин коснулся своего телефона, пытаясь выдать себя за сотрудника другой компании, чтобы войти в здание.

К его удивлению, проходившие мимо полицейские не обратили на него внимания, отнесясь как к обычному сотруднику и не остановив его.

Шэнь Пин снова открыл свой телефон и, найдя тихий уголок в мужском туалете, присел на корточки, чтобы просмотреть информацию о дорожном движении, отправленную его подчинёнными.

Честно говоря, он не был экспертом в вопросах дорожного движения. Даже после стольких лет, проведённых в Хунцзине, он иногда полагался на навигатор во время поездок. Но даже он, глядя на карту в реальном времени, понял, насколько странным стало дорожное движение в Хунцзине.

На нескольких участках дороги полиция установила временные заграждения, требуя от всех проезжающих останавливаться для проверки. В результате движение вокруг было совсем неспокойным. Шэнь Пин молча наблюдал за этими ключевыми областями, и у него возникло ощущение, что там может быть что-то не так. Казалось, что полиция вела наблюдение или организовывала что-то в этих областях. Они рассматривались как зоны высокоприоритетного мониторинга, как будто вот-вот должно было произойти что-то серьезное.

Шен Пин пожалел, что не получил дорожную карту раньше. Если бы он это сделал, возможно, он смог бы выбрать другое место и попытать счастья, чтобы получить большую эксклюзивную сенсацию. Но теперь, когда Шэнь Пин огляделся, несмотря ни на что, это место было заполнено полицейскими. Неужели беглец действительно придет сюда и попадет в их ловушку?

......

"Почему?"

Сидя в мчащейся машине, Ли Нуо задал Линь Чэню этот вопрос.

Радио в машине передавало новости о полицейском рейде в «Чжоужуй Фармасьютикал», и по тону ведущего было понятно, что он надеется на столкновение полиции и гиганта «Чжоужуй Фармасьютикал». Ли Нуо почувствовал раздражение и убавил громкость, глядя на Линь Чена.

Линь Чен откашлялся, и вид у него был не слишком довольный. — Шэнь Лянь — сумасшедший. Как можно поймать сумасшедшего?

— Я не знаю! Ли Нуо резко повернул руль, чтобы избежать столкновения с машиной, которая агрессивно пыталась вклиниться в поток из-за хаоса на дорогах в городе.

«Всё просто. Ты должен быть безумнее её».

Думая о том, через что он прошёл вместе с Линь Чэнь, Ли Нуо не удержался и воскликнул: «Мы и так достаточно безумны!» Он махнул рукой в сторону перегруженного эстакады, где у всех машин мигали красные стоп-сигналы, явно застрявших в пробке. «Весь город стоит в пробках только для того, чтобы заманить Шэнь Лянь в ловушку».

«Этого недостаточно, — сказал Линь Чэнь. — Мы используем полицейскую систему связи, чтобы Шэнь Лянь думала, что наши наблюдательные пункты находятся за пределами «Чжоужуй Фармасьютикал». Мы используем пробки, чтобы создать для неё благоприятные условия. Но этого недостаточно, потому что самое важное — это сама ловушка».

«Но если у нас не будет наблюдения или контроля на входах и выходах, что, если Шэнь Лянь успешно проникнет в здание?»

«Даже если Шэнь Лянь прибудет в «Чжоужуй Фармасьютикал» согласно нашему плану, любая деталь может заставить её изменить свои планы, например, правительственный чиновник, который, кажется, перекрывает «Чжоужуй Фармасьютикал», но внимательно наблюдает за проходящими мимо пешеходами. Что, если она откроет лекарство прямо там, и мы не сможем остановить её вовремя? Что тогда?» — возразил Линь Чэнь.

Ли Нуо мгновенно растерялся и не знал, что ответить. Словно в подтверждение слов Линь Чена, радио в машине начало хаотично вещать в прямом эфире.

По радио можно было почувствовать, какая ужасающая толпа собралась внутри и снаружи здания. Ведущий быстро заговорил: «По словам нашего репортёра на месте событий, полиция изъяла большое количество электронных устройств, связанных с Zhourui Pharmaceutical, и из здания вывозят много материалов. На месте происшествия царит хаос».

Ли Нуо внезапно очнулся. «С одной стороны, мы используем следователей, участвовавших в задержании Шэнь Лянь, чтобы проникнуть в здание, но с другой стороны, мы также используем их в качестве приманки, чтобы выманить Шэнь Лянь. Но... но... что, если мы не сможем контролировать Шэнь Лянь и она добьётся успеха? Что будет со всеми людьми в здании?»

«Этого не случится».

«Что ты имеешь в виду под «этого не случится»?»

"У нее ничего не получится".

"Почему?" С тревогой спросил Ли Нуо. "Вы слишком уверены в себе. В операции по оперативному аресту слишком много неконтролируемых факторов".

"Я знаю..." Линь Чен прервал Ли Нуо и посмотрел в окно на здание, которое приближалось к ним. "Но я верю в него".

Линь Чен говорил спокойно.

......

Сюй Ань не был тем человеком, которому доверял Линь Чэнь, но прямо сейчас «тот человек» поручил ему важное задание.

Он был снайпером, но в этот момент стал членом команды по управлению зданием, медленно и незаметно пробираясь на верхние этажи фармацевтической компании «Чжоужуй».

Благодаря суматохе, вызванной инспектором Хуаном, вся их команда не встретила никаких препятствий, когда они разошлись и направились наверх. Они выглядели точно так же, как обычные сотрудники компании, занятые на своих должностях, поддерживая порядок среди хаоса во всем здании.

Ледяные двери лифта со свистом открылись, открывая холодный коридор. Это был центральный центр Zhourui Pharmaceutical.

Обычно такой персонал, как он, не смог бы подняться на лифте в это место, но в этом было преимущество современного, интеллектуального здания. Он прошел мимо камеры наблюдения, кивнув человеку, наблюдавшему за ней, и камера ответила легким движением вверх-вниз.

Ань Сюй спокойно прошел, открыв две двери, просканировав свой отпечаток пальца, а затем вошел в помещение, совершенно отличное от красиво оформленного здания.

Это помещение было незаконченным, с необработанной конструкцией из стали и бетона, все еще открытой.

В этот момент он услышал впереди тихий разговор.

Ан Сюй мгновенно остановился и быстро спрятался за стеной.

Он глубоко вздохнул, и представшая перед ним сцена заставила его сердце бесконтрольно забиться. В зоне, отведенной для него Син Конгляном, двое уборщиков непринужденно болтали. Вокруг них были плотно навалены пластиковые бутылки.

О чем не сообщалось ни на одном из снимков с камер наблюдения, так это о том, что критическая зона, где он должен был застрелить Шен Лиана, была обработана уборщиками как место хранения пустых бутылок из-под воды.

Ань Сюй сделал шаг назад, возвращаясь в пустой коридор, и доложил Син Конгляню по рации: «Капитан Син, это Фокс. В зоне цели возникла проблема... Нам следует сменить позицию снайпера?»

Он вкратце описал то, что только что увидел, и на другом конце рации послышался напряжённый обмен вопросами и ответами.

Наконец, в рации прозвучала чёткая команда.

Но этот голос заставил Ань Сюй нахмуриться.

«Капитан Син... Расстояние от здания Цзинь Суй до указанного места назначения превышает 1000 метров, и очень трудно рассчитать скорость ветра на такой большой высоте».

Человек на другом конце провода сказал ещё пару слов.

— Хорошо, я понимаю, но... Поразмыслив немного, Ань Сюй решил дать прямой ответ: «При моих способностях я не могу гарантировать выполнение этой снайперской миссии. Я прошу рассмотреть возможность замены снайпера».

В наушнике послышался лёгкий шум, а затем последовал уверенный ответ.

Ань Сюй внезапно поднял взгляд, но в конце концов смог лишь спокойно ответить: «Понял».

Вот что он сказал.

......

Некоторое время спустя, на том же этаже.

«Инспектор Хуан... Сотрудники группы по проверке лекарств вошли в лаборатории «Чжоужуй Фармасьютикал».»

Хуан Цзэ сидел в кабинете председателя «Чжоужуй Фармасьютикал», скрестив ноги, и в его наушнике звучали доклады подчинённых.

«Как обстоят дела?» — спросил Хуан Цзэ.

«Следователи беспрепятственно вошли в помещение, не встретив никаких препятствий», — ответил подчинённый.

«Племянник». Мужчина средних лет, сидевший напротив, заговорил.

Хуан Цзэ старался сохранять самообладание, но в присутствии этого человека он не мог не проклинать Син Цунляня и всю его семью про себя. Да, действительно. После того, как он очень дружелюбно спросил, чем он может помочь Син Цунляню, тот безжалостно отправил его во главе команды расследовать секреты фармацевтической компании «Чжоужуй».

«Племянник, разве не слишком жестоко с твоей стороны не проявлять милосердия?» Так сказал вице-председатель «Чжоуруй Фармасьютикал», если быть точным, тесть дальнего родственника.

Лицо мужчины средних лет было искажено фальшивой улыбкой и искренними угрозами, и Хуан Цзэ снова устал от запутанной сети союзов между большими семьями.

«Когда это я проявлял милосердие?» — возразил Хуан Цзэ.

После этих слов на площади раздался далёкий звон.

Динь... Дин...

Хуан Цзэ внезапно вздрогнул, подумав, что это иллюзия. Хотя звук был слабым, а звукоизоляция в здании была не слишком плохой, Хуан Цзэ не мог не почувствовать, что каждый отдалённый звон пронзает его сердце.

Дин... Дин...

Это был звонок, возвещающий об окончании рабочего дня, и он казался предвестником чего-то другого.

Он неосознанно посмотрел в окно, полностью отключившись от непрекращающегося голоса человека, которого едва ли можно было назвать его дядей.

Сидя на своём месте, он опустил голову и увидел через дорогу международный торговый центр «Аньшэн». Несколько месяцев назад в этом торговом центре произошёл серьёзный инцидент с общественной безопасностью, и, по иронии судьбы, именно Линь Чэнь спас его в тот раз, а затем Син Конглянь велел ему убираться. Но теперь Хуан Цзэ сказал себе, что сейчас не лучшее время для воспоминаний о прошлом.

Динь... Динь...

Но чем больше он думал об этом, тем более странными становились воспоминания. Он увидел, как ожил музыкальный фонтан на площади напротив торгового центра. Он вдруг вспомнил семейное собрание, на котором, кажется, он предложил, чтобы во всех торговых центрах семьи были знаменитые музыкальные фонтаны. Он не знал, почему в то время он так поступил, возможно, из художественных соображений или потому, что в молодости у него были проблемы с психикой.

Но когда Хуан Цзэ увидел, как фонтан на площади выбрасывает вверх и вниз струи чистой и прозрачной воды, выражение его лица стало серьёзным, и его охватило дурное предчувствие.

Потому что инструменты, игравшие для музыкального фонтана на площади, принадлежали Иоганну Штраусу-младшему1, а произведение называлось «Голубой Дунай»2. И ни одно музыкальное произведение Иоганна Штрауса-младшего не звучало ни внутри, ни снаружи международного торгового центра Ansheng, потому что он ненавидел липкие венские вальсы.

1 Был австрийским композитором лёгкой музыки, особенно танцевальной, и оперетт, а также скрипачом. Он написал более 500 вальсов, полек, кадрилей и других танцевальных произведений, а также несколько оперетт и балет. При жизни он был известен как «Король вальсов» и во многом способствовал популярности вальса в Вене в XIX веке.

2Вальс австрийского композитора Иоганна Штрауса II, написанный в 1866 году. Это одно из самых популярных музыкальных произведений в классическом репертуаре.

Хуан Цзэ встал и медленно подошел к окну от пола до потолка. Его рука непроизвольно легонько постучала по поручню перед окном, когда музыкальный фонтан под солнечным светом разбрызгал в воздух водяную струю.

В то же время пара белых парусиновых туфель с серыми следами ступила на последнюю ступеньку перед зданием фармацевтической компании Чжоруй.

Хуан Цзэ огляделся вокруг и увидел ничтожество человечества у себя под ногами, похожего на муравьев.

В это мгновение разнообразные выражения на всей площади превратились в чистые, ровные линии. Выражения глаз и губ сливались в круглые формы разного размера, отчего мир казался очень необычным, но грани были исключительно яркими и заостренными.

Музыка вальса была легкой и жизнерадостной, как будто танцевала в радостном ритме. Сотрудники, вовремя закончившие работу, вышли из лифта и радостно устремились навстречу огромному миру за пределами здания.

Взгляд Хуан Цзэ скользил по головам маленьких фигурок на площади.

Уборщики выгружали различный мусор из мусорных баков, сортируя пластиковые бутылки и картон вместе. Уборщики в масках выезжали на мусоровозах с подземной парковки. Секретарши на высоких каблуках продолжали сновать взад-вперед между внутренней и внешней частями здания, держа в руках документы.

Некоторые люди отвечали на телефонные звонки на площади, другие болтали с друзьями поблизости, а кто-то в гневе швырнул то, что держал в руках, на землю, вымещая свой гнев на правительственных чиновниках, стоявших перед ними.

Но внутри здания ещё больше людей были заняты своими делами, вынужденно оставаясь на своих постах.

Хуан Цзэ сделал глубокий вдох, прижал наушник и произнёс самые пугающие слова для всех на канале.

«Она здесь».

......

Ань Сюй стоял в опускающемся лифте, и эти слова передались ему через наушник.

Его сердце дрогнуло, и, оглядевшись, он почувствовал, как в вестибюле воцарилась тишина.

Лифт, в котором он стоял, был полностью прозрачным, быстро спускался, и он осматривал этажи сверху донизу.

В его глазах все изображения сливались в самые спокойные и ясные линии и данные.

Насколько хватало глаз, повсюду были бесчисленные офисы и сотрудники компаний, которые ещё не ушли с работы. На верхних этажах все государственные служащие, проверяющие «Чжоужуй Фармасьютикал», были заняты. На нижних этажах компаний ситуация была разной: кто-то смотрел на часы, кто-то выключал свет и уходил, а кто-то, казалось, всё ещё был погружён в работу...

При взгляде на людей, проходящих мимо окон от пола до потолка в компаниях с разными логотипами, у кого-то перехватывало дыхание. Но Ань Сюй был уверен, что среди всех людей, которых он видел, не было Шэнь Лянь.

Цифры на ЖК-дисплее в лифте, показывающие этаж, продолжали уменьшаться. Ань Сюй выровнял дыхание. Внезапно лифт остановился, и снова раздался сигнал, когда двери открылись.

В лифт вошла ещё одна волна девушек в ярких юбках. Девушки лучезарно улыбались, словно вернулась весна и лёд растаял. Они стояли перед ним, и он уловил запах их духов.

Стеклянные двери снова закрылись, и индикатор этажа продолжал опускаться.

Одна из девушек в лифте тихо воскликнула.

Мужчины-сотрудники в лифте повернули головы и с улыбками на лицах посмотрели на небо.

Ань Сюй тоже проследил за их взглядом и сквозь прозрачный лифт и стеклянную перегородку увидел здание, где он сказал Син Конгляню, что не сможет выполнить там снайперскую миссию.

Вдалеке закат пылал, словно огонь, над их головами.

В тот момент, когда пути спускающегося лифта пересеклись с путями поднимающегося лифта, в поле его зрения промелькнула пара черных туфель на высоких каблуках.

'Надеюсь, все пройдет хорошо", - про себя подумал Ань Сюй.

......

Лифт непрерывно останавливался, а затем запускался снова. После многочисленных звуков лифт, наконец, остановился на первом этаже.

Одетый в форму администрации здания, Ань Сюй вышел вслед за девушками из лифта.

Когда они выходили из лифта, он почувствовал, как кто-то прошёл мимо него, и невольно остановился.

Хотя он изо всех сил старался не оборачиваться, он не мог не опустить голову и неохотно оглянуться.

Он увидел пару белых парусиновых туфель, и владелец этих туфель, следуя за разными видами кожаной обуви, спокойно вошёл в лифт.

Двери лифта закрылись, и он поехал вверх.

Ань Сюй сделал несколько шагов вперёд и, оказавшись на безопасном расстоянии, не удержался и обернулся.

В поднимающемся лифте, из которого он только что вышел, консультант полиции опустил голову. Его лицо было безмятежным, когда он протиснулся сквозь толпу разных людей и кивнул ему.

......

Ань Сюй вышел из здания, следуя предыдущим инструкциям Син Конгляня. Он сел на вторую скамейку с левой стороны площади.

В наушнике он слышал тихое дыхание всей оперативной группы. Никто не распределял задачи и не докладывал позиции. Казалось, он наступил в самый тихий момент радиомолчания.

Он глубоко вдохнул свежий воздух снаружи здания, и на канале связи воцарилась тишина. Однако у него было ощущение побега и вознесения к небесам.

Он открутил крышку с минеральной водой, которую держал в руке, сделал глоток и тут услышал звук снова открывающихся дверей лифта.

Кто-то выходил из лифта, медленно двигаясь по тихому коридору.

Идущий человек был консультантом, который прошел мимо него ранее.

Ань Сюй молча сосчитал шаги, которые он слышал в наушнике, подсчитывая количество шагов, чтобы определить приблизительное местоположение человека в здании. Но это спокойствие длилось очень короткое мгновение. Под аккомпанемент легкой музыки он вдруг услышал, как кто-то на общем канале команды только что ответил на телефонный звонок.

Прежде чем кто-либо успел отругать человека, посмевшего ответить на звонок во время операции, по всему каналу раздался очень встревоженный женский голос. Голос женщины дрогнул, звуча несколько мягко, но в то же время наполненный подавленной печалью.

"Чэньчэнь, Лао Су.... Он только что попал в больницу, и его состояние не очень хорошее. Что вдруг произошло?

Ань Сюй затаил дыхание, и на канале воцарилась тишина. Голос женщины, казалось, погрузился в полную темноту, не вызывая никаких волнений.

Ан Сюй неожиданно почувствовал комок в горле и не мог подобрать слов, потому что внезапно понял, кто ответил на звонок.

На канале по-прежнему никто не разговаривал, только раздался тихий щелчок, словно камешек упал в тёмный мир, бесшумно завершив вызов.

Криминальная психология, глава 244

Автор: 长洱 / Чанъэр

Переводчик: Кинки || https://kinkytranslations.com/

* * *

Глава 244

Чёрные туфли на высоких каблуках вышли из лифта в ярко освещённый коридор.

Яркая напольная плитка, яркий закат, яркий стеклянный потолок.

Вальс на площади достиг такой громкости, что было трудно разобрать мелодию. Однако из-за игривого ветерка приторная мелодия стала ещё слаще, навевая воспоминания о сиропе на детских губах, о цветущей сакуре, падающей с ветвей весной, и об изящных изгибах женских ног.

Их встреча казалась обычной, без какого-либо напряжения в воздухе.

Линь Чэнь стоял, засунув руки в карманы, на углу. Кто-то случайно проходил мимо и остановился как вкопанный.

" Мисс Шэнь Лянь, здравствуйте, " спокойно сказал Линь Чэнь.

Между ними было более двадцати плиток. У женщины, стоявшей напротив него, было безмятежное выражение лица. Когда она увидела его, на ее лице не было ни улыбки, ни гнева; она казалась призраком.

Однако в тот момент Лин Чен остро осознала, что она не принадлежит к этому цивилизованному обществу. Она была гибридом, созданным злом и отвращением, без оглядки на человеческую жизнь.

Но Линь Чен также понимал, что нынешнее отношение Шэнь Лянь было только ее собственным, и это не повлияло на стабильность нацеленной на нее снайперской винтовки. Это дало ему время тщательно оценить своего противника.

У Шэнь Лянь была светлая кожа, слегка широко посаженные глаза и изящно изогнутые брови, которые излучали нежность и едва уловимое чувство. На ней было черное платье, а ее иссиня-черные волосы легким каскадом ниспадали на плечи. Ее рука, украшенная черными кожаными перчатками, слегка придерживала черную сумку, а острые кончики черных туфель на высоких каблуках плотно прижимались к линии, разделяющей плитки пола. Несмотря на то, что она была в бегах, она казалась невозмутимой, как будто присутствовала на банкете, а не собиралась убивать. Конечно, для кого-то вроде Шэнь Лянь убийство было более волнующим занятием, чем посещение банкета.

Шэнь Лянь хранила молчание. Ее взгляд был нежным, пушистые ресницы трепетали, словно пронзая его насквозь и целясь в пустоту позади него. Конечно, то, что было позади него, было не пустотой, а дверью.

В следующее мгновение Шэнь Лянь продолжил двигаться вперед. Кончики ее высоких каблуков слегка коснулись земли, за ними последовала изящная посадка, грациозная, как у лебедя. Только смерть могла заставить ее остановиться.

В этот момент красный огонёк прорезал воздух и пронзил грудь Шэнь Лянь.

Шэнь Лянь медленно опустила голову, и её шаги на мгновение замерли.

Линь Чэнь понял, что между ним и Шэнь Лянь всё ещё 12 плиток.

Канал связи был заполнен настойчивыми вопросами, а приближающиеся шаги становились всё более частыми. Элитным бойцам, вышедшим из-за угла, потребовалось бы меньше 10 секунд, чтобы успешно схватить или убить Шэнь Лянь. Все пройдет гладко и просто, и они скоро смогут отправиться домой.

Шэнь Лянь подняла свою сумку, слегка положив руку на застежку. Это было едва уловимое движение, которое обычно указывало на то, что она собиралась выхватить оружие.

Несмотря на то, что победа была уже близка, Линь Чэнь внезапно обратил внимание на одежду Шэнь Лянь и почувствовал холодок.

Ему показалось, что он видит шахматную партию в самый напряжённый момент, когда решающая чёрная фигура вот-вот займёт её позицию.

Он резко поднял руку.

В этот момент время остановилось.

......

На высоте более 400 метров ветер был непредсказуемым.

Син Конглянь сидел на корточках за импровизированным столом, и из-за простого жеста Линь Чена его наушник наполнился потоком напряжённых вопросов.

«Что делает Линь Чэнь? Почему он вдруг прекратил операцию?» — воскликнул Хуан Цзэ.

Заместитель командира группы сказал: «Син Конглянь, ты уверен в этом?»

Сильный ветер хлестнул его по лицу, как ножом, но Син Конглянь не убрал палец со спускового крючка. В прицел он видел только фигуру Шэнь Ляня, но прекрасно понимал, что в километре от него перед Шэнь Лянем стоит кто-то другой.

Син Конглянь слегка наклонил голову и произнёс четыре слова по каналу связи:

«Сохраняйте спокойствие. Не паникуйте».

......

Время длилось всего несколько коротких секунд.

То, как Шэнь Лянь положила руку на застёжку, было невероятно изящным, но в голове Линь Чена пронеслось множество мыслей.

Сегодня Шэнь Лянь выглядела прекрасно. Психологически неуравновешенная женщина, которая хотела красиво умереть в свои последние мгновения — в этом нет ничего плохого.

Но платье, которое она надела, было слишком заметным.

Слишком заметное платье указывало на то, что Шэнь Лянь не боялась, что её раскроют. Конечно, она держала лекарство уверенно и без страха, и это тоже не было проблемой.

Однако проблема заключалась в том, что всего мгновение назад, в тот момент, когда она знала, что снайперская винтовка направлена на нее, Шэнь Лянь действовала без колебаний.

Она даже хотела открыть сумку, сделав опасное движение, при виде которого любой бы без колебаний застрелил ее.

Это указывало на то, что Шэнь Лянь искала смерти.

Шэнь Лянь хотел умереть от рук полиции. Почему?

Линь Чэнь понял, что не знает ответа. По его спине пробежал холодок.

......

Шэнь Лянь остановился.

Она слегка наклонила голову, но брызг крови не было, как она ожидала. Она все еще могла видеть все своими глазами, что указывало на то, что она не была ранена в голову и все еще была жива.

Ее рука лежала на застежке сумки, и боковым зрением она увидела отражение ствола пистолета позади себя. Она снова подняла голову, наконец, сфокусировав взгляд на человеке перед ней.

Надо сказать, что сегодня солнечный свет был как раз таким, каким нужно, отбрасывая спокойное и естественное сияние на молодое лицо, озаренное вечерним солнцем и излучающее жизненную силу.

Это был Линь Чэнь, и не будет преувеличением сказать, что его имя было хорошо известно и звучало повсюду.

Шэнь Лянь слегка прищурилась и не смогла удержаться от глубокого вдоха.

На самом деле, после того, как Лин Чен так много размышляла, теперь настала её очередь о многом подумать. В конце концов, она лишь кивнула ему в знак согласия.

«Каково это — быть живым?»

Внезапно она услышала, как он задал этот вопрос.

Шэнь Лянь вспомнила, как кто-то однажды сказал, что Лин Чэнь всегда задаёт такие вопросы, на которые действительно хочется ответить. Даже если ты зашьёшь себе рот иголкой и будешь избегать зрительного контакта с ним, он всё равно сможет догадаться о чём-то, и защититься от него будет невероятно сложно. Он был по-настоящему раздражающим.

Поэтому практически золотым правилом было ничего не говорить Лин Чэню.

Шэнь Лянь продолжила идти вперёд, сделав два шага, и расстояние между ней и Лин Чэнем сократилось до 10 плиток.

......

Син Конглиан оставался неподвижным, как будто он вернулся на мгновение в тропический лес Дана.

В своем воображении он мог живо вспомнить сцену, когда его сердце бешено заколотилось, когда он увидел Линь Чэня в оптический прицел. Но теперь его сердцебиение больше не было учащенным, а скорее спокойным.

" Ван Чао, " прошептал Син Конглиан.

Каналы связи, переплетённые, как паутина, мгновенно наполнились тревожными и беспомощными голосами подростков. «Босс, в третьем кафетерии Университета Юнчуань бунт. Говорят, что студенты подрались из-за очереди, и ситуация на месте довольно серьёзная. Мистер Су в это время обедал в кафетерии!»

У Син Конгляня перехватило дыхание, но он ничего не сказал. Коммуникационные каналы мгновенно ожили.

Те, кто мог говорить, теперь обладали властью действовать.

«Шэнь Лянь здесь. Почему в Юнчуане бунт?» — спросил кто-то в канале.

«Неужели лекарства Чжоужуя действуют не только на людей среднего и пожилого возраста? Что происходит?» У Шэнь Ляня есть сообщник, и в университете Юнчуань есть ещё отравленные?»

«Подождите, давайте сначала проясним. Действительно ли беспорядки в университете Юнчуань связаны с Шэнь Лянем?»

Вопросы продолжали сыпаться, создавая шумную и хаотичную атмосферу. Син Конглянь прекрасно знал, что эти голоса дойдут до ушей Линь Чена, и всё давление ляжет непосредственно на его плечи.

Расстояние между Шэнь Лянем и Линь Чэнем сокращалось.

Кто-то еще заговорил, сказав: "Капитан, расстояние между Шэнь Лянь и консультантом Линь слишком велико. Консультант Линь может быть в опасности".

Хуан Цзе крикнул: "Син Конглянь!"

......

Конечно, Линь Чен мог слышать эти голоса в канале.

Он слышал подсознательные вопросы многих людей, предупреждения о его безопасности и даже нервозность в голосе Хуан Цзэ, когда тот назвал имя Син Конгляня.

Но в конце концов эти голоса перестали иметь значение, потому что Син Конглянь сказал два слова: «Доверься мне».

Хотя напряжение сейчас было невыносимым, а женщина перед ним была похожа на головоломку, и времени на то, чтобы её разгадать, было невероятно мало, Линь Чэнь внезапно почувствовал себя расслабленным и спокойным из-за этих двух слов Син Конгляня.

Одна его рука была в кармане, а другая застыла в воздухе, не опускаясь. Он молчал, ожидая, что скажет Шэнь Лянь.

Наконец Шэнь Лянь остановилась в пяти шагах от него и заговорила.

— Консультант Линь, что вы здесь делаете? Её тон отличался от того, что представлял себе Линь Чэнь. Он был на удивление... очень прямолинейным.

— Я жду вас, — ответил Линь Чэнь.

— Почему вы ждёте меня? — спросила Шэнь Лянь в ответ.

— Я хочу задать вам вопрос.

"Вы посмотрели слишком много фильмов?" Шэнь Лянь с любопытством спросил. "Все ли злодеи должны откровенно выражать свои мысли и чувства перед смертью? Почему я должен отвечать на ваш вопрос?"

Однако Линь Чена не разозлили откровенные слова Шэнь Лянь. Он слегка покачал головой и сказал ей: "На самом деле, это нормальное психологическое явление. Людям всегда нравится выпендриваться, особенно той стороне, у которой есть преимущество. В конце концов, они не могут не похвастаться перед своими противниками. В конце концов, время на исходе».

Услышав это, Шэнь Лянь посмотрела на красную точку на своей груди, затем повернулась и посмотрела на направленные на неё пистолеты. Она сказала: «Итак, консультант Линь, чем вы хотите похвастаться?»

Линь Чэнь снова покачал головой. «Сейчас преимущество явно на твоей стороне». Я стою здесь только для того, чтобы послушать, что ты говоришь.

Голос Линь Чэня был спокойным и нежным, и Шэнь Лянь внезапно улыбнулся. В этот момент она была похожа на крупье, который наконец раскрыл свою выигрышную комбинацию в азартной игре, ошеломляюще ослепительная.

Слегка наклонив голову, Шэнь Лянь огляделась по сторонам, как будто случайно заметила скамейку у окна от пола до потолка.

Она сказала: "Я думаю, у тебя плохие манеры. Почему бы тебе не пригласить меня присесть?"

Линь Чен кивнул. "Я прошу прощения за свою грубость".

Он закончил говорить и сделал приглашающий жест, слегка поклонившись и указав на деревянную скамью, на которую Шэнь Лянь смотрел ранее.

Вечерний солнечный свет заливал ярким сиянием деревянное кресло, рядом с которым стоял цветок в горшке, напоминая людям о многих словах, связанных с пламенем.

Шэнь Лянь медленно подошла, села на край скамьи и элегантно положила сумочку рядом с собой. Затем она похлопала по свободному месту рядом с собой.

Это означало: «Иди сюда и сядь со мной».

В наушнике Линь Чена, как и ожидалось, раздались голоса, призывающие к осторожности, а некоторые предлагали придержать Шэнь Лянь. Следующие члены команды могли бы за считанные секунды обыскать сумочку Шэнь Лянь и обезвредить её. Все это они приготовили заранее.

Линь Чен взглянул на спину женщины на скамейке, почти незаметно вздохнул, а затем подошел и послушно сел.

"Разве они не раздражают?" Шэнь Лянь указал на устройство в своем ухе и прямо спросил.

"Они могут раздражать", - ответил Линь Чен.

"Тогда сними это".

Глядя на блестящие чёрные волосы Шэнь Лянь, Линь Чэнь серьёзно сказал: «Даже если я сниму его, они всё равно услышат. Под стулом, на котором ты сидишь, тоже есть жучки, так что, если мы хотим сохранить наш разговор в тайне, нам придётся потрудиться».

«Почему ты такой беспокойный?» — сказала Шэнь Лянь. «Если они услышат, то услышат. Это не страшно».

Линь Чэнь больше ничего не сказал. Словно офицер, сдающий оружие преступнику, он достал прозрачный и крошечный наушник и положил его на деревянную доску между ними.

Шэнь Лиан даже не взглянула на него. В следующий миг она быстрыми и решительными движениями открыла сумочку, словно воин, обнажающий меч. Звук эхом разнёсся по тихому коридору.

Шэнь Лиан неожиданно взглянула на вооружённый отряд спецназа в дальнем конце коридора, а затем посмотрела на свою грудь. Она была ещё жива.

Все эти действия были зафиксированы Лин Ченом. В открытом пакете виднелась щель, и он заглянул внутрь, увидев пузырьки, от которых исходил холодный свет. Хотя он уже не слышал никаких звуков из канала, он был уверен, что Син Конглянь, должно быть, приказывает всем отделам сохранять спокойствие.

"В чем дело, мисс Шэнь?" Линь Чен спросил с беспокойством.

Шэнь Лянь смахнула несуществующую пыль со своей груди и сказала: "Консультант Линь, вы ставите себя в пассивное положение. Теперь, когда я знаю, что ты не убьешь меня, я могу ворваться в эту дверь и убить всех в этом здании! Шэнь Лянь повысила голос, ее брови гневно нахмурились, и она казалась чрезвычайно свирепой.

Линь Чэнь не отвечал, ровно дыша и сохраняя спокойный взгляд, когда смотрел в глаза Шэнь Лянь.

В следующий момент Шэнь Лянь расхохоталась, дико, безумно, сотрясая небеса, излучая ощущение необузданной свободы, как настоящая сумасшедшая.

Шэнь Лянь смеялась долго, во время чего дважды сильно хлопнула Линь Чэня по спине. Смеясь, она крикнула: «Ха-ха, ты великолепен! Ты мне очень нравишься!» Когда кто-то вроде Шэнь Лянь говорит, что ей кто-то нравится, это определённо не к добру. Тем временем женщина вытащила из открытой сумки дюжину пузырьков и с громким стуком поставила их на скамейку. Она весело сказала: «Давай я угощу тебя выпивкой!»

.....

Это были крошечные иглы в прозрачных пузырьках, в каждом из которых было около 10 мл.

В больнице, когда делали укол, медсестра брала один флакон, отламывала тонкую стеклянную пробку, набирала жидкость одноразовым шприцем, смешивала её с порошкообразным лекарством, а затем вводила пациенту. Примерно так это и происходило.

Под вечерним солнцем жидкость в маленьких флаконах мерцала золотистым оттенком. В окуляре Син Конгляня жидкость в этих двенадцати флаконах излучала смертоносный блеск.

Шэнь Лянь взяла один пузырёк, прижала большой палец к узкому горлышку и с характерным звуком ловко вскрыла его.

Сердце Син Конгляня бешено заколотилось, когда он увидел, как Шэнь Лянь протягивает пузырёк Лин Чену.

Хотя Лин Чен снял наушник, он всё равно отчётливо слышал его спокойный и ясный голос.

Лин Чен спросил: «Это мне? Что это?»

«Глюкоза», — в голосе Шэнь Лянь слышалась нотка нежности.

Все знали, что убийца не мог носить с собой глюкозу. В наушнике Син Конгляня снова зазвучали встревоженные голоса.

В своём нынешнем положении он мог бы просто нажать на спусковой крючок, но в этот момент он увидел, как Лин Чэнь поднял голову и намеренно пристально посмотрел в его сторону.

Мягкий, но ласковый взгляд Лин Чэня заставил Син Цунляня напрячься, как никогда раньше.

Он наблюдал, как Лин Чэнь без колебаний взял пузырёк и собирался сделать глоток. Однако Шэнь Лянь прервал его и спросил: «Ты когда-нибудь играл в русскую рулетку?»

Линь Чэнь на мгновение замолчал и ответил: «Нет».

«Это игра не на жизнь, а на смерть. Каждый человек направляет пистолет себе в голову, и внутри только одна пуля. Тот, в кого выстрелят, умрёт». Шэнь Лянь указала на двенадцать пузырьков между ней и Линь Чэнем и сказала: «Здесь двенадцать пузырьков, но только в одном из них зелье, которое может превратить человека в зверя».

Голос Шэнь Лянь заставил всех слушателей на канале невольно затаить дыхание.

Затем раздался голос Линь Чэня.

Он сказал: «Хорошо».

«Линь Чэнь, ты что, с ума сошёл? Тебе больше не дорога собственная жизнь!»

Хуан Цзэ вышел из кабинета и выпалил это.

Однако, как только эти слова были произнесены, канал связи замолчал, и в следующую секунду пришло сожаление.

В этот момент заговорил Ван Чао. «Лао Хуан, мы все беспокоимся о безопасности А Чэнь Гэгэ. Сейчас не время упрямиться». Голос молодого человека звучал очень нервно, а Ван Чао было нелегко заставить нервничать. «В городе Мэйчуань, который находится очень близко к Юнчуаню... Там... очень страшно...»

Весь канал связи погрузился в полную тишину, как будто это была беззвучная вселенная.

Хуан Цзэ сжал кулак, позволяя себе медленно прийти в себя после того, как его окатили холодной водой. Он наконец понял, почему Линь Чэнь должен был согласиться на Шэнь Лянь. Эта женщина казалась безоружной и не представляла никакой угрозы, но в её руках было самое важное и смертоносное — жизни многих обычных людей.

Среди этих людей оказался и учитель Линь Чэня.

Услышав, что Линь Чэнь быстро согласился, Шэнь Лянь кивнула. Она небрежно достала пузырёк, отломила горлышко, прижала большой и указательный пальцы, слегка держа пузырёк, и сказала: «Выпьем?»

«Выпьем».

Под вечерним солнцем два тонких пузырька соприкоснулись, издав тихий звук «дзинь».

......

«Почему ты такой послушный?»

Несмотря на то, что он знал, что это может быть опасное вещество, Лин Чэнь без колебаний проглотил зелье, чего Шэнь Лянь не могла понять.

«Потому что у меня есть учитель». Лин Чэнь слегка наклонил голову и посмотрел на Шэнь Лянь.

Кстати, глаза Лин Чэня не были особенно привлекательными, но его зрачки были очень тёмными. В этот момент Шэнь Лянь необъяснимым образом почувствовала холодок, как будто все её мысли были прочитаны.

Однако Линь Чэнь быстро отвёл взгляд, посмотрел в далёкое небо и сказал: «Мои родители умерли, и у меня нет старших родственников. Но в этом нет ничего трагичного; это просто обычная смерть от болезни. Мой учитель, который также был моим наставником в университете, — человек, которого можно назвать чрезмерно сочувствующим. Возможно, потому, что он сам не наслаждался радостями отцовства и материнства, он относится к каждому студенту как к собственному ребёнку».

— Почему я должен слушать, как ты об этом говоришь? — спросил Шэнь Лянь.

"Потому что мое время, возможно, на исходе", - ответил Линь Чэнь. В разгар разговора он небрежно достал еще один флакон из оставшихся десяти, слегка постучал им по пустому флакону в руке Шэнь Ляня и быстро выпил жидкость одним глотком. Это заставило пальцы Шэнь Лянь непроизвольно дернуться, но она быстро подавила это.

Линь Чэнь, казалось, не обратил на это внимания и продолжил: "Вот такой мой учитель, а его жена еще более ужасающая. Она самая нежная женщина, которую я когда-либо видел в своей жизни, все еще очень молодая в свои шестьдесят с чем-то, и она любит все розовое. Ей нравится готовить, работать в саду, заботиться о слабых и наблюдать, как мы читаем и проводим собрания в ее кабинете, где она готовит чай и радуется, когда мы хвалим ее за изобретательность ".

"Это звучит пугающе", - сказала Шэнь Лянь, когда она, наконец, достала флакон, сломала горлышко и выпила жидкость одним глотком.

Затем Линь Чэнь спокойно взял в руки маленький пузырёк, но не сразу откупорил его.

«Что случилось?»

«Теперь мой учитель лежит на больничной койке, и его судьба неизвестна из-за ваших лекарств. До того, как я встретил вас, его жена плакала и спрашивала меня, что происходит, — Линь Чэнь опустил голову и самодовольно усмехнулся. — Я думал, что знаю, что происходит, но теперь... «Я не знаю».

«Чего ты хочешь?» — спросил Шэнь Лянь.

— Ответь мне на один вопрос, и я продолжу играть в твою игру, — Линь Чэнь не стал дожидаться её согласия и сразу перешёл к делу. — Есть ли противоядие от разработанного тобой препарата?

Шэнь Лянь не ожидала, что Линь Чэнь будет таким прямолинейным. — Ты долго говорил о преамбуле, но в итоге спрашиваешь об этом? Шэнь Лянь рассмеялась. — Ты же знаешь, что я не отвечу.

Линь Чэнь улыбнулся и многозначительно посмотрел на неё. Он разломил стеклянную ножку и поднял чашку. «Спасибо, я уже знаю ответ».

Уверенная улыбка Линь Чэня лишила Шэнь Лянь дара речи. Она вдруг почувствовала, что сесть и поговорить с Линь Чэнем было ошибкой.

В следующий момент Линь Чэнь неожиданно достал сразу два новых флакона, безрассудно разломил горлышки и собрался выпить их залпом.

Шэнь Лянь сердито посмотрела на него и тоже достала два флакона. — Почему ты такой жадный?

В одно мгновение в коробке осталось всего три флакона.

......

Сердце Ван Чао бешено колотилось перед экраном наблюдения. Изначально было двенадцать флаконов, но к тому времени, как он это понял, осталось только три.

Похоже, что А'Чэнь Гэгэ и Шэнь Лянь не сошли с ума, а значит, ядовитый флакон, о котором говорила Шэнь Лянь, должен быть среди последних трёх.

Он тяжело дышал и не мог вымолвить ни слова, кроме «Что нам делать?» или «Босс, спаси А-Чэнь-гэгэ».

Он обернулся и увидел, что химик в лаборатории смотрит на экран, а затем погружается в какие-то расчёты.

«Почему ты совсем не нервничаешь?» — спросил Ван Чао.

«У тебя есть медицинские записи Шэнь Ляня?» В этот момент господин Сяо Чжань внезапно поднял голову и спросил его.

......

У окна от пола до потолка Линь Чэнь открыл сразу два флакона, как щедрый выпивоха, и решительно допил оба флакона за один раз.

Два стеклянных флакона с громким стуком упали на мраморный пол и разбились вдребезги.

Не переставая говорить, он потянулся за другим флаконом, лежавшим на стуле, но Шэнь Лянь больше не могла сдерживаться и отшлёпала его по руке.

Линь Чэнь посмотрел на Шэнь Лянь и спросил: «Что? Что-то не так?»

«Ты что, не понимаешь, что сначала дамы? Ты что, хочешь умереть первым?» — выпалила Шэнь Лянь.

Линь Чэнь нахмурился и посмотрел на пузырёк с жидкостью рядом с собой, как будто на свою возлюбленную. Он спросил: «Разве ты не говорила, что одна из них вызовет безумие?»

— Ты напрашиваешься на смерть, — сказала Шэнь Лянь.

Лин Чэнь не стал вдаваться в подробности, а вместо этого сделал вежливый жест.

Шэнь Лянь достала два флакона, но сказала Лин Чэню: «Ты только что взял на один меньше. Это для справедливости. Последний флакон твой».

......

Действия Шэнь Лянь были предельно ясны. Это было равносильно тому, чтобы сказать, что последний пузырёк был ядом, а все её разговоры о том, что это похожее на нейротоксин вещество, были полной ложью. Это был смертельный яд, и он должен был его выпить.

На большой высоте в ушах Син Конгляня снова зазвучал голос, призывающий его выстрелить. Голос принадлежал Хуан Цзэ.

«Почему ты не действуешь, Син Конглянь?»

«Просто подожди ещё немного». Сказав это, он вытянул руку, убавил громкость в наушнике и продолжил спокойно наблюдать за происходящим вдалеке.

......

Шэнь Лянь открыла предпоследний флакон и выпила все на одном дыхании.

"Вы задали мне вопрос ранее, и у меня тоже есть вопрос. Мне было любопытно, и если вы ответите честно, то сможете воспользоваться одним из флаконов, которые у вас в руке, и обменять его на другой ", - сказал Шэнь Лянь.

"Для меня это слишком дешево", - сказал Линь Чэнь.

Шэнь Лянь, казалось, не хотела с ним спорить и прямо спросила: «Полицейские, которые были у моего дома той ночью, они действительно пришли, чтобы арестовать меня?»

«Да, — медленно добавил Линь Чэнь, — ваша компания, вероятно, узнала, что мы вас нашли, и поэтому они сопоставили факты и обнаружили вас. До этого вы прекрасно скрывались».

Шэнь Лянь быстро допила содержимое пузырька и усмехнулась: «И в чём же мои недостатки?»

Заходящее солнце вдалеке напоминало кровь, когда Линь Чэнь произнёс: «Дуань Ваньшань».

Шэнь Лянь внезапно повысила голос. «Он вернулся?»

Линь Чэнь резко замолчал, взял со скамейки последний пузырёк и не ответил.

Шэнь Лянь внезапно прикусила губу. Услышав это имя, она погрузилась в глубокие раздумья. «Нет, это невозможно. Он не может вернуться. Прошло слишком мало времени, и ты не могла связаться с ним так быстро за такой короткий срок. Так почему же ты смогла быстро исключить Дуань Ваньшаня из числа подозреваемых в убийстве?!»

Из всех каналов связи и со всей территории Китая только три человека знали ответ.

Линь Чэнь задумался.

Син Конглянь молчал.

Даже Ван Чао, казалось, что-то предчувствовал, и его нервы были так напряжены, что он даже не мог дышать.

В этот момент все наконец услышали ответ Линь Чэня. Он сказал: «Потому что он мой друг».

Шэнь Лянь с силой разбила пузырёк, явно озадаченная этим ответом. Она сердито возразила: «И что с того?»

«Я хорошо разбираюсь в людях и всегда верил своим друзьям. Поэтому он не стал бы убивать Тан Кана из-за академического спора».

Наступила короткая пауза, длившаяся две-три секунды.

Внезапно Шэнь Лянь разразилась безумным смехом, который эхом разносился в воздухе, пока она не смогла даже выпрямиться. «Ха-ха-ха, что ты только что сказал?»

Шэнь Лянь нашла слова Линь Чэнь чрезвычайно забавными. Она не могла поверить, что оказалась в такой ситуации. И всё из-за того, что кто-то был другом Дуань Ваньшаня и очень в него верил?

......

Смех Шэнь Лянь не принёс облегчения полицейским внутри и снаружи здания. Её пронзительный и решительный голос был наполнен убийственным намерением.

В этот момент по каналу внезапно раздался голос, заглушивший смех Шэнь Лянь.

В какой-то момент Сяо Чжань взял наушник Ван Чао и крикнул в микрофон: «Шэнь Лянь пытается покончить с собой! Мы не можем позволить ей выпить последний пузырёк!»

Однако в каналах связи, естественно, была задержка, не говоря уже о промежутке между мыслями человека и отдачей приказов.

На кадрах Шэнь Лянь уже поднесла крошечный пузырёк к губам, её бледное и тонкое запястье сияло, как нефрит. В её глазах читались гнев и облегчение.

Но все полицейские, услышавшие эти слова, на мгновение оцепенели.

Даже если бы Син Конглянь отдал приказ прямо сейчас, он не смог бы остановить её вовремя.У Линь Чена не было наушника, поэтому они не могли передать ему сообщение за такое короткое время. Казалось, что всё было слишком поздно.

Внезапно снизу появилась рука и быстро схватила Шэнь Лянь за запястье.

Шэнь Лянь вздрогнула и через две секунды поняла, что её запястье крепко держат. Рука была светлой и симметричной, с мозолями между костяшками пальцев, которые указывали на то, что человек много писал, и делали её крепкой и сильной.

Последний пузырёк в руке Линь Чена в какой-то момент упал на пол, и жидкость, смешанная с осколками стекла, растеклась по мраморному полу.

«А-Чен, братишка!» Ван Чао не смог сдержать крик при виде руки, которая внезапно остановила Шэнь Ляня.

Голос молодого человека заполнил канал и вернул всех в чувство.

Только тогда они поняли, что даже в критический момент Син Конглянь не нажал на спусковой крючок.

......

Взгляд Шэнь Лянь слегка опустился и упал на лицо человека, и она наконец поняла, кто остановил её в последний момент.

Кто же ещё это мог быть? В этот критический момент только Линь Чэнь смог вовремя среагировать.

Ресницы Линь Чена были длинными и слегка подрагивали на закате. Затем его брови слегка приподнялись, когда он посмотрел на неё.

В этот момент Линь Чен напоминал старшекурсника в белой рубашке, который больше всего привлекал студенток — чистый и опрятный, но в определённые моменты заставляющий сердце биться чаще.

Шэнь Лянь долго смотрела на Линь Чена. Она впервые внимательно наблюдала за ним.

— Почему? — спросил Шэнь Лянь.

— Потому что я не верю, что ты позволишь себе стать безумным маньяком. Так что, если бы ты не был уверен, в каком из этих двенадцати флаконов яд, я бы не стал играть с тобой в эту игру, — решительно сказал Лин Чэнь, как и тогда, когда сказал: «Я верю, что мой друг не стал бы убивать».

Это заставило Шэнь Ляня холодно рассмеяться. — Но как это связано с тем, что ты сейчас портишь мне игру?

— Потому что ты с самого начала меня обманывал, — сказал Лин Чен. — Раз ты меня обманывал, я могу только выдвигать гипотезы, чтобы понять, с какой целью ты проделал весь этот путь, чтобы сыграть со мной в эту игру. Кстати, намерения, скрывающиеся за сложными действиями, часто очень просты. Лин Чен сделал паузу и продолжил: — В колледже мы изучали формирование понятий и умозаключений на занятиях по психологии. Случилось так, что это был очень холодный день, поэтому мы все учились в доме моего учителя и очень хорошо усвоили материал».

Линь Чэнь пристально посмотрел на Шэнь Лянь, которая почувствовала, что её тайные мысли снова раскрыты, и это вызвало у неё неописуемый дискомфорт.

Но Линь Чэнь не дал ей возможности заговорить. Он медленно начал: «Когда мы выпили первые два флакона, я взял на себя инициативу и наугад выбрал третий. В тот момент у тебя возникло желание остановить меня, но ты сдержалась. Видишь ли, инстинктивные реакции всегда быстрее мыслей». Линь Чэнь продолжил: «Если один из двенадцати флаконов отравлен, ты должна сделать так, чтобы я выпил яд. Но я не следовал правилам игры, в которой ты выбираешь одного, а я выбираю одного, чтобы выпить. Моё предположение нарушило ход твоей игры. Поэтому, исходя из этого анализа, «гипотеза первая: почему ты хотела остановить меня в тот момент?» Ты ведь не могла искренне переживать, что я выпью яд, верно?»

Шэнь Лянь поджала губы и отказалась отвечать.

«На самом деле, в процессе рассуждения всегда требуются два фактора: «потому что» и «следовательно». Из-за гипотезы номер один мне нужно заново проанализировать истинную цель этой игры, что приводит к производной гипотезе номер два. На самом деле, это очень простой вопрос, как у двух трёхлетних детей, которые едят конфеты. Всего есть двенадцать конфет, одна из которых со вкусом молока, а остальные безвкусные. Чем больше конфет я съем, тем выше шанс получить конфету со вкусом молока, а вы бы остановили меня, потому что чем больше я съем, тем меньше шансов у вас получить конфету со вкусом молока. Та же логика применима и к флаконам. Итак, ответом на гипотезу номер два является "количество", " сказал Линь Чен Шен Лянь. "Кстати, изначально у меня не было таких медицинских знаний, но я чуть не умер от десенсибилизации к пенициллину, что заставило меня осознать важность дозировки".

......

Голос Линь Чена передавался через наушник, лежащий на скамейке, медленно достигая ушей Син Конгляна. В оптический прицел лицо Линь Чена было отчетливо видно. Когда он кого-то злил, у Линь Чэня всегда был вид спокойной уверенности, как будто у него на руках были все выигрышные карты.

Голос мистера Сяо Чжаня снова стал слабым: «Я... я не знал, что консультант Лин уже догадалась... Я... я слишком много вмешался».

«Что, чёрт возьми, происходит с Шэнь Лянь?» Ван Чао, казалось, с силой тряс химика.

«Шэнь Лянь... в её медицинской карте записано, что у Шэнь Лянь сильная гиперкалиемия*, но у неё также может быть аллергия на некоторые препараты с калием». В любом случае, я подозреваю, что в этих шприцах концентрированные добавки с калием. Когда Шэнь Лянь достигнет определённой концентрации, приняв это лекарство, у неё может мгновенно остановиться сердце, — объяснил Сяо Чжань.

*Медицинская проблема, при которой в крови содержится слишком много калия. Его избыток может быть опасен и вызывать серьёзные проблемы с сердцем.

Но Син Конглянь едва слышал эти голоса. Когда он услышал, как Линь Чэнь говорит о смерти, его воспоминания не вернулись к сцене, когда Линь Чэнь лежал на больничной койке. В тот момент он нашел это чрезвычайно забавным, осознав, что Линь Чэнь собирался сделать, и это наполнило его неконтролируемым гневом.

......

Как будто кто-то внезапно пронзил ее мысли, Шэнь Лянь внезапно захотела отдернуть запястье, но Линь Чэнь решительно остановил ее движение.

«Начиная с третьего раунда, я сначала выпил пятый пузырёк, затем шестой и седьмой. По сравнению с этим, количество пузырьков, которые ты мог выпить, уменьшилось. И действительно, ты сильно нервничал, но даже не замечал этого. Ты был сосредоточен только на том, чтобы выпить больше пузырьков, чем я, или хотя бы столько же, поэтому ты выпил восьмой и девятый пузырьки сразу. Меня заинтересовало то, что тебя волновало, что я выпил на один пузырёк больше, чем ты. Итак, в итоге я выпил пять флаконов, а ты — шесть, что явно подтверждает мою вторую гипотезу. Тебя волнует дозировка, — объяснил Лин Чен.

Наконец, взгляд Шэнь Лянь наполнился убийственным намерением, и она посмотрела на Лин Чена с сильной ненавистью. — Консультант Лин, ты действительно умён. Тебе весело меня разыгрывать?

— Извини, но я тебя не разыгрываю. В основном это из-за того, что ты настороженно относишься ко мне и отказываешься быть со мной откровенной, поэтому я могу только выдвигать гипотезы, чтобы понять твои мысли, — искренне сказал Лин Чен.

— Какие мысли?

— Я уже говорил это раньше. Я хочу знать, почему ты предложил мне сыграть в эту игру и как я могу заставить тебя отказаться от идеи самоубийства с помощью этой игры, — сказал Линь Чэнь. — Ты полон решимости умереть, и сегодня ты должен умереть. Но почему ты выбрал такой сложный способ самоубийства? Я подумал об этом, и, вероятно, это потому, что у тебя остались нерешённые проблемы перед смертью. Однако ты слишком много притворяешься, чтобы скрыть свои внутренние терзания. Вот почему я ускорил приём лекарств, желая услышать твои последние мысли перед смертью».

......

Хуан Цзэ стоял в углу рядом с Линь Чэнем и внезапно почувствовал себя очень неуютно. «Линь Чэнь... Это очень опасно. Син Конглянь, если понадобится, будь готов застрелить Шэнь Ляня. Мы можем найти другой способ».

«Извини, Линь Чэнь не позволит мне это сделать».Ин Конглиан заговорил. «Это шахматная партия. Только что пришёл отчёт о расследовании на месте в доме престарелых. У жертв были разные повреждения на шее, указывающие на то, что у Шэнь Лянь было по меньшей мере два или три сообщника. Более того, все ключевые сотрудники дома престарелых пропали. Доказательства показывают, что Шэнь Лянь, обладая лишь своей личной силой, не могла одновременно отравить несколько мест. Она всего лишь пешка, которую поставили перед нами, чтобы заставить нас совершить ошибку».

«Ошибки? Вы предлагаете, чтобы полиция убила Шэнь Ляня?» — спросил Хуан Цзэ.

«Иначе зачем бы Линь Чену спрашивать Шэнь Ляня о противоядии в такой критический момент? Если такие противоядия существуют, то что, если Шэнь Лянь — единственный человек в мире, который знает формулу противоядия?»

Хуан Цзэ вздрогнул. — Разве мы не можем взять Шэнь Лянь живой, связать ей руки и ноги и изолировать от любых опасных предметов? Короче говоря, сохранить ей жизнь?

— Во-первых, инспектор Хуан, ваше предложение незаконно. Во-вторых, такая, как Шэнь Лянь, если она хочет умереть, то, конечно, будет готова и сможет умереть.

"Так как же, черт возьми, Линь Чен планирует сохранить жизнь этому ключевому человеку?" Хуан Цзе громко спросил. "Это Дуань Ваньшань? Может ли Линь Чэнь заставить Дуань Ваньшаня вернуться в страну и заставить Шэнь Лянь немного подождать?"

Слова Хуан Цзэ опечалили Син Конгляна, его пальцы крепко сжали спусковой крючок.

Точно так же, как и Линь Чен, как только они поняли одержимость Шэнь Ляня, осталось только глубокое отчаяние.

Судьба действительно была жестока.

......

Однако на самом деле Линь Чэнь не отчаивался. Он сказал Шэнь Ляню: «Я думал о том, сможет ли Лао Дуань задержать тебя на какое-то время, но раз ты уже готов умереть, то он тебе не очень-то и нужен».

«Итак, консультант Линь, я действительно не привязан к этому гнилому миру. Пожалуйста, перестаньте меня блокировать, хорошо?» — протянул Шэнь Лянь скучающим тоном. — Ты не думаешь, что я прикушу себе язык и покончу с собой прямо у тебя на глазах?

— У меня есть предложение, — внезапно перебил её Линь Чэнь.

— Любое предложение для меня бессмысленно...

— У тебя всё ещё есть то лекарство, которое сводит людей с ума и превращает их в безумцев. Используй его на мне и посмотри, как я буду с этим жить. Как тебе такое? — спросил Линь Чэнь.

Криминальная психология, глава 245

Автор: 长洱 / Чанъэр

Переводчик: Kinky || https://kinkytranslations.com/

* * *

Глава 245

Голос Линь Чэня эхом отозвался в ушах Хуан Цзэ, вызвав у него кратковременное ощущение звона в ушах. Он даже заподозрил, что у него слуховые галлюцинации или какое-то психическое расстройство.

Линь Чэнь действительно осмелился сделать такое предложение, чтобы оставить Шэнь Лянь в живых?

Множество мыслей пронеслось в голове Хуан Цзэ. Ему хотелось кричать и проклинать Линь Чэня через наушник.

Но он знал, что человек, сидящий на скамейке у окна, не прислушается ни к одному из его мнений. Даже если бы он закричал, не было никакой гарантии, что Линь Чен и Шэнь Лянь услышат его.

Канал снова наполнился шумными и хаотичными отговаривающими голосами, но в следующий момент нежный голос Шэнь Лянь перекрыл все.

Женщина была равнодушна и даже без колебаний сказала: «Зачем мне смотреть, как ты превращаешься в сумасшедшего? Какая мне от этого польза?»

На канале мгновенно воцарилась тишина, и все впервые почувствовали облегчение из-за слов Шэнь Лянь.

Однако «какая польза» явно отличалась от формулировки «никакой пользы».

«Ты всю жизнь изучал психотропные препараты. Неужели ты не хочешь увидеть, каким монстром я становлюсь, когда у меня случается приступ?»

Линь Чэнь разрушил их чувство облегчения очень лаконичными словами.

Голос Линь Чэня был мягким, с нотками очарования. Он медленно обхватил рукой крепко сжатый в ладони Шэнь Лянь пузырёк и, глядя ей в глаза, продолжил: «Ты всё это время ждала, терпеливо скрываясь, не сдаваясь до последнего момента. Почему ты сдаёшься так быстро сейчас?»

«Сдаюсь в чём?» — возразила Шэнь Лянь. — Жизнь не имеет для меня смысла.

— Неужели? Линь Чэнь посмотрел на Шэнь Лянь. — Тогда почему ты не умерла после того, как тебя чуть не изнасиловал Чэнь Цзяньго, почему ты не умерла после смерти старого нищего, почему ты не умерла после того, как тебя прогнал Дуань Ваньшань? Почему ты должна умереть сейчас? Линь Чэнь медленно вытащил тонкую трубку из руки Шэнь Лянь. Это было очень решительно. «Не говори таких вещей, как будто жизнь для тебя ничего не значит. Ты психопат. У тебя нет такого сильного чувства жертвенности. Личные интересы для тебя превыше всего. Тебе лучше самому следить за всем. Ты действительно уверен, что после твоей смерти твоя группа сможет исполнить твои желания?»

Шэнь Лянь внезапно подняла глаза, и на ее лице появилась устрашающая улыбка. "Что ты говоришь?"

"Я говорю, что если люди не будут действовать ради самих себя, небо и земля уничтожат их".

Пальцы Шэнь Ляня внезапно разжались, и Линь Чен сжал в руке ампулу.

"Консультант Лин действительно опытный переговорщик". Женщина изменила позу и скрестила ноги. «Но как вы можете гарантировать, что после того, как вы примете моё лекарство, я не разорву контракт немедленно?»

Линь Чэнь оставался рядом с Шэнь Лянь, но лишь покачал головой, сохраняя уверенный вид. Он не продолжил разговор с Шэнь Лянь, но предложил ещё одно неоспоримое преимущество. «Если вы не подумаете об этом, что произойдёт, когда все семьи пациентов узнают о нашей сделке?»

Услышав это, Шэнь Лянь моргнула. «Пожалуйста, поясните, консультант Линь».

Линь Чэнь тоже скрестил ноги, как Шэнь Лянь, и спокойно сказал: «Твои руки по локоть в крови, ты совершил много зла. Все семьи жертв желают тебе смерти, и ты сам выбрал этот путь. Однако полиция спасла тебя. Тебе не интересно, как отреагирует общественность, когда узнает о нашей сделке?»

Он указал пальцем на торговую площадь напротив здания и собравшуюся там толпу. Глядя вниз с более высокого уровня, можно было, вероятно, понять, что означает такое скопление людей.

Площадь была заполнена людьми, и большинство из них время от времени бросали взгляд на большой экран на высотном здании. Начиная с шести часов вечера ведущий новостей на экране высотой в два этажа ежечасно передавал новости. Когда Шэнь Лянь сидела рядом с Линь Чэнем, она тоже увидела своё имя на экране, и это было по-настоящему удивительно. Единственное, что её немного огорчило, так это то, что многие люди внизу не знали о сенсационной новости, которая происходила у них за спиной на высоте.

Подумав об этом, Шэнь Лянь призналась, что у неё действительно было искушение.

Солнце опустилось ещё ниже, и золотисто-красный цвет стал ещё более глубоким и великолепным, даже внушающим благоговение.

В её ушах зазвучал ясный и спокойный голос Линь Чена. «Они скажут, что не стоит менять жизнь преступника на жизнь полицейских. Они также скажут, что недопустимо, чтобы полиция преклонялась перед преступниками. Они будут выносить моральные суждения и оценивать моё предложение, которое я сделал тебе. Такие оценки могут заставить меня встать на твою сторону. Разве ты не хочешь это увидеть?»

Голос был ясным и приятным, и Шэнь Лянь жадно посмотрела на экран. Затем она внезапно вернулась в реальность и посмотрела на Линь Чена. «Консультант Линь, вы действительно не хотите оказаться в невыгодном положении».

В этот момент Линь Чен уже вылил жидкость из всей ампулы. На его пальце остался маленький красный порез от того, что он схватил стеклянную бутылку. Он посмотрел на толпу вдалеке, слегка покачивая маленькую бутылочку на пальце. На мгновение бутылочка идеально балансировала на его пальце.

— Вот такой у нас договор, — сказал Линь Чэнь. — Я принимаю лекарство, а ты остаёшься в живых и отправляешься в тюрьму. Я гарантирую, что ты каждый день будешь видеть последние новости обо всех событиях. Если ты умрёшь, ты ничего не увидишь».

......

В тот момент Хуан Цзэ почувствовал себя Шэнь Лянем. Слова Линь Чэня были заманчивыми как по тону, так и по содержанию.

Но он тут же опомнился и сильно разволновался. У него вспотели ладони, а мышцы сковало холодом.

Он сделал два шага назад, затем тише пошёл к другому углу, боясь, что Шэнь Лянь согласится на безумное соглашение с Линь Чэнем на секунду позже. Он тяжело дышал в наушник. «Син Конглянь!»

Затем он понял, что Син Конглянь молчал с того момента, как Лин Чэнь сделал это предложение, и в канале стояла гробовая тишина.

В этот момент в наушнике раздался высокочастотный шум, заставивший всех резко вдохнуть.

Вскоре после этого раздался мягкий голос Шэнь Лянь: «Привет, привет, прости, я не очень хорошо этим пользуюсь».

Женщина в чёрной одежде и с наушником в ухе спросила с улыбкой на лице: «Эй, что вы все думаете о предложении Линь Чена?»

Она скрестила ноги, демонстрируя победную позу.

«У вас осталось три секунды, чтобы спасти его», — сказала женщина.

Хуан Цзэ крепко сжал зубы, чуть не сломав их.

«Три...»

В голосе Шэнь Ляня звучала яркая улыбка.

«Двое... Эй, почему никто не говорит?»

Хуан Цзэ сжал кулак и посмотрел в ту сторону, где они стояли. Он сделал глубокий вдох и уже собирался закричать, не обращая ни на что внимания.

В этот момент заговорил Линь Чэнь. «Они не будут оспаривать моё решение».

«О, как трусливо. Пожертвуй собой и сделай счастливыми миллионы семей. Цок-цок. — Шэнь Лянь поджала губы. — Но, честно говоря, Линь Чэнь, твоё предложение действительно интригует. Действительно, лучше остаться в живых, чем умереть, что позволяет мне легко манипулировать всеми вами! Но знаешь ли ты, почему любой эксперт по переговорам скажет, что никогда нельзя идти на компромисс с террористами? Потому что они легко этим воспользуются. Например, прямо сейчас, если я захочу, чтобы вся ваша команда приняла яд, иначе я покончу с собой. Как вы думаете, они согласятся?

«Шэнь Лянь». Линь Чэнь повысил голос. «Поддержание баланса — ключ к продолжению игры. Ты представляешь ценность, но не такую уж большую».

Шэнь Лянь приподняла бровь. «Я убийца-психопат. Я не знаю, что такое границы!»

Линь Чэнь снова поднял руку и спокойно сообщил Шэнь Лянь: «Как только я отпущу тебя, ты сразу же умрёшь от выстрела, и твоя голова взорвётся. Твои мозги вытекут, и ты быстро умрёшь. Но в последний момент перед смертью ты сильно пожалеешь, что не согласилась на моё предложение».

Шэнь Лянь повернула голову. Она не ожидала, что человек, который секунду назад казался ей несколько сговорчивым, вдруг станет таким безжалостным. Поведение Лин Чена оставалось мягким и спокойным, но его угольно-чёрные зрачки были наполнены ледяным холодом.

«Ладно, ладно», — Шэнь Лянь с улыбкой подняла руку и хлопнула ею по руке Лин Чена, с готовностью сказав: «Один!»

......

Син Конглянь смотрел на поднятую руку Лин Чена, не обращая особого внимания на выражение его лица.

Запястье Линь Чена было тонким, а пальцы казались немного длинными и изящными. Закат, проходивший сквозь его пальцы, был извращённо-странно прекрасен.

Если бы эта рука опустилась, он бы без колебаний нажал на спусковой крючок.

Но за всё это время такого момента так и не наступило.Он увидел, как Шэнь Лянь и Лин Чэнь хлопнули друг друга по рукам, увидел, как Шэнь Лянь начала рыться в своей сумке, и увидел, как Лин Чэнь пристально посмотрел на него.

наушник всё ещё был в ухе Шэнь Лянь, так что Лин Чэнь не услышал бы, что он говорит.

За это время Син Конглянь даже подготовил длинную речь с признаниями. Он хотел сказать Шэнь Лянь по всему каналу, что Лин Чэнь — его возлюбленный. Он бы сказал, что не хочет, чтобы его возлюбленная потеряла контроль над собой, что он сам представляет большую ценность и что он может занять место Линь Чэня. Так поступил бы любой романтический или героический человек.

Но эти слова лишь промелькнули у него в голове, прежде чем он решительно отверг их. Здравый смысл подсказывал ему, что он не может этого сделать.

На самом деле он мог бы полностью последовать совету Хуан Цзэ и нажать на спусковой крючок, убив Шэнь Ляня. Но его разум ясно говорил ему, что он всё равно не сможет этого сделать.

Поэтому в тот момент он мог лишь беспомощно наблюдать, как Шэнь Лянь достаёт из сумки маленький пузырёк с чистым белым порошком.

В тот момент, когда он увидел лекарство, выражение лица Лин Чена застыло. Только в этот момент Син Конглянь понял, что Лин Чен не был до конца уверен в том, что должно было произойти, и что он боялся.

Но в следующий момент Лин Чен полностью подавил все эмоции, как будто страха или чего-то подобного в нём никогда и не было. Он вытянул руку, держа её перед Шэнь Лянь, и взмолился: «Пожалуйста, контролируйте дозировку». Если я умру, никто не поддержит соглашение с тобой.

На губах Шэнь Лянь была только улыбка. Она открыла ампулу и набрала жидкость в шприц, вводя ее во флакон с пентобарбиталом. Затем она медленно вытянула смешанную жидкость и, наконец, встряхнула шприц.

Шэнь Лянь сказал: "Ты кажешься очень уверенным в себе, но я не проявлю к тебе никакого милосердия. Если вы не найдете решения до того, как мы закончим исследование, эта жидкость может превратить вас в сумасшедшего на всю оставшуюся жизнь. Или, может быть, это не подействует быстро, но заставит вас беспокоиться, не зная, когда это произойдет ".

"Я знаю", - сказал Линь Чен. "Пожалуйста, поступайте так, как вы хотите, в соответствии с вашими предпочтениями".

Небольшое количество прозрачной жидкости вытекло из иглы. Линь Чэнь посмотрел на лекарство, и в следующий момент игла резко проткнула его вену. Даже сам Линь Чэнь вздрогнул от боли.

Шэнь Лянь медленно нажала на поршень, и её взволнованный голос эхом разнёсся по каналу.

«Консультант Линь, как вы благородны. Но не думаете ли вы, что ваш жертвенный дух смутит других?»

Линь Чен посмотрел на Шэнь Лянь и ответил: "Во-первых, это не благородно. Благородство означает быть намного выше обычных людей. Но на самом деле, будь то внутри этого канала связи, в этом здании или даже на всей планете, большинство обычных людей, сидящих рядом с вами, были бы готовы сделать тот же выбор, что и я, бороться за проблеск надежды для других ".

Две трети жидкости в шприце уже было введено внутрь.

Шэнь Лянь с улыбкой покачала головой. "Я даже не знаю, откуда берется твоя уверенность в человеческой природе".

"Это не уверенность, а решимость", - сказал Линь Чен. "Это решимость таких людей, как мы, победить таких людей, как вы".

Голос Линь Чэня был негромким и даже казался Син Конгляню каким-то далёким. Внезапно на большой высоте завыл сильный ветер, безжалостно стуча в оконные рамы.

Но в тот момент Син Конглянь почувствовал, что все звуки исчезли, а все расстояния превратились в ничто. Даже его прежний гнев и беспомощность, казалось, полностью исчезли, потому что это был, вероятно, самый бессильный, но самый гордый момент в его жизни.

......

Линь Чен сидел на скамейке, и последние лучи солнечного света исчезли на окраине города.

Только когда Шэнь Лянь резко вытащил иглу, он понял, что транзакция завершена. Поршень был нажат быстро, но он не почувствовал никакой боли от начала до конца.

Вокруг него было очень тихо, и город вдалеке источал прекрасное ощущение дымки. Единственное, о чем он сожалел сейчас, так это о том, что послушался уговора Шэнь Ляна снять наушник. В такой момент ему действительно хотелось посидеть здесь с Син Конгляном и что-нибудь сказать.

Он хотел сказать, что начинает паниковать из-за того, кем он станет, что он любит его, что он благодарен и что в этот краткий миг Син Конглянь проявил к нему больше уважения, чем к кому-либо другому, за его личность и за его выбор между жизнью и смертью.

Он посмотрел на высокое здание вдалеке и слегка кивнул.

Спасибо, правда, большое спасибо.

Криминальная психология, глава 246

Автор: 长洱 / Чанъэр

Переводчик: Кинки || https://kinkytranslations.com/

* * *

Глава 246

В тускло освещённом и обветшалом доме стрелка часов указывала на пять часов.

Пара костлявых рук дрожала, удерживая мышь и быстро нажимая на скрытый значок программы, спрятанный глубоко в папке.

Через мгновение на экране появилось грубое изображение.

Это была графика низкого разрешения, которую можно увидеть в примитивных пиксельных играх. Чёрный фон, красные линии и простой квадратный домик в центре экрана. В правом нижнем углу виднелась гроздь золотых цветов. На первый взгляд внутри домика было пусто, но при ближайшем рассмотрении в углу можно было заметить жалкую серебряную монетку.

Увидев это, он в отчаянии закрыл лицо руками, и сквозь дрожащие губы показались гнилые зубы.

Он в ужасе прикрыл рот и снова посмотрел на нижний угол экрана. Там было шесть строк текста, написанных на лингва-франка Организации Объединенных Наций, и среди них была строка на китайском:

Баланс счета: 1 биткоин.

Человек в комнате бесцельно встал и начал ходить по комнате. Он налетел на кофейный столик посреди комнаты, опрокинув его. Оставшийся на столе белый порошок наркотика рассеялся в воздухе. Он поспешно присел на корточки, чтобы убрать его, но там осталось так мало, что после пары облизываний ничего не осталось.

Это заставило его снова встать, не в силах удержаться от того, чтобы не впиться зубами в собственное запястье.

Скрип деревянного пола становился всё более настойчивым, вторя звукам расшатанной кровати за перегородкой. Всё пространство становилось всё более беспокойным. Не в силах больше этого выносить, он подошёл к столу и взял шприц, намереваясь вонзить его себе в висок.

В этот момент из динамиков донёсся лёгкий звон.Он подумал, что у него слуховые галлюцинации, и бесцельно огляделся в поисках источника звука. В комнате было темно и царил хаос, и он даже не заметил, как с потолка коттеджа на экране компьютера медленно спустилась серебряная монета.

Прижав шприц к виску, он мог покончить с собой, приложив совсем немного усилий.

Внезапно эта маленькая серебряная монетка, казалось, что-то запустила, и сверху посыпались многочисленные сверкающие серебряные точки. Эти точки становились все больше и больше, порхая вниз, как снежинки, и в конце концов превратились в груды серебряных монет в нижней части экрана.

Аналогичным образом, шесть строк текста медленно опустились и зависли над стопкой денег.

Обитатель комнаты ухмыльнулся, обнажив ярко-красные губы и зубы, пожелтевшие почти до черноты. Он рассмеялся маниакально, беззвучно.

Раунд второй: Цель все еще жива. Игра продолжается.

......

В гламурном и декадентском баре голубоглазая девушка с зелёными волосами лениво сидела на диване. Дорогое красное вино в её бокале почти закончилось.

Этот тематический бар был полностью выполнен в искаженном готическом стиле. Стремительная электронная музыка и переплетающиеся лучи гаснущих огней наполняли воздух ароматом алкоголя и наркотиков. В воздухе повисла дымка.

Взгляд девушки рассеянно скользнул по ее спутникам, и она протянула руку, чтобы притянуть к себе пухлого мужчину средних лет. С чувственным видом она прикусила мочку его уха. Странные вкусы богачей не были чем-то из ряда вон выходящим.

На сцене стриптизёрша достигла самой захватывающей части представления, и звуковая система у стеклянной сцены взорвалась. Но в следующий момент выражение лица девушки изменилось. Это произошло потому, что её телефон издал странный и жуткий звук, напоминающий одновременно агонию и безграничное удовольствие. Девушка резко наклонилась вперёд, нетерпеливо схватила телефон и нажала на значок.

На экране вспыхнуло грубое пиксельное изображение. Это было хранилище с бесчисленными монетами, сложенными в горы. Однако вскоре в него заполз рой чёрных жуков, которые жадно пожирали монеты. В то же время число внизу стремительно менялось — с восьми цифр на семь, затем на шесть, пять... пока не стало всего две цифры.

Черные жуки исчезли, оставив в хранилище лишь жалкие несколько десятков монет, беспорядочно разбросанных по полу и выглядевших крайне потрепанными — особенно по сравнению с предыдущими.

Мужчина уставился на него широко раскрытыми глазами, на его лице было написано недоверие.

Подсказки появились на шести разных языках.—

Раунд 2: Цель жива. Продолжение следует...

Девушка схватила свой телефон и с силой швырнула его на землю.

Ковёр был толстым, а телефон — качественным, поэтому он лишь несколько раз подпрыгнул, прежде чем остановиться.

Под пиксельным экраном колыхался пучок таких же грубых золотых цветов, словно плывущих по ветру.

......

В роскошном здании певец вышел из студии звукозаписи, и его тут же окружила группа людей, осыпая его вопросами и вниманием. Певец ответил нежной улыбкой, и лица тех, кто стоял перед ним, озарились радостью.

Пять минут спустя певец вошел в туалет на том же этаже. Как только он закрыл дверь, в его глазах, отраженных в зеркале, появилось выражение крайней усталости.

Он презрительно оглянулся, прислонился к раковине, достал сигарету, прикурил и глубоко затянулся.

Среди клубящегося дыма раздался внезапный звук — странный и жуткий. Певец замер и достал телефон.

Через мгновение он лихорадочно взъерошил волосы, взмахнул рукой и с силой ударил телефоном по зеркалу перед собой!

С громким треском зеркало разлетелось на куски, и на осколках ненадолго отразилось последнее изображение на телефоне —

За шестью строками текста на разных языках, в пустой и грубой комнате, единственным золотым пятном был слегка дрожащий лепесток внизу.

......

В неприметной лапшичной в городе небо полностью потемнело.

Потолочный вентилятор висел над головой и жужжал, гоняя воздух. Половину стены покрывала белая фарфоровая плитка, а перед стеной стоял круг столов, разделённых перегородками.

Большинство посетителей были сосредоточены на своих тарелках с лапшой, не обращая внимания на контент, транслируемый по ЖК-телевизору. Для одиноких офисных работников необходимость сидеть за одним столом с незнакомцами после утомительного рабочего дня казалась пыткой. Поэтому, несмотря на средний вкус здешней еды, хозяйская планировка была необычайно продуманной.

Телевизор был установлен прямо напротив кухни и транслировал новости о том, как полиция сопровождает подозреваемого.

«Согласно нашим источникам, подозреваемый в преступлении Шэнь Лянь был успешно задержан полицией Хунцзина сегодня вечером. Представитель полиции отказался раскрывать какие-либо подробности, связанные с этим делом...»

Высокие фигуры окружавших его полицейских закрывали от репортёров стройную женщину в центре, лицо которой было закрыто чёрной повязкой, не позволявшей ничего разглядеть.

Звук телевизора в маленькой закусочной, где подавали лапшу, был очень тихим, едва заглушая чавканье.

На кадрах полицейская машина, отъезжающая от площади Чжоужуй, сверкала фарами, а вспышки камер репортёров, казалось, освещали ночное небо.

Однако мужчина, сидевший в углу закусочной, не поднял голову, чтобы посмотреть новости. Его ноутбук всё ещё был открыт, и он постукивал пальцами по клавиатуре, напоминая офисного работника, усердно работающего сверхурочно.

Он поднял бутылку с уксусом и налил немного в свою миску, показав манжету рубашки и слегка устаревшие сапфировые запонки.

В этот момент владелец как раз принёс миску острой лапши, политой маслом. Занятые клиенты наконец подняли глаза, небрежно взглянув на телевизор, но уделив пристальное внимание владельцу. С долей смирения и уважения мужчина спросил: «Как идут дела в последнее время?»

Владелец вытер руки о ослепительно белый фартук и беспомощно покачал головой. «Это катастрофа».

Покупатель открыл рот, проглатывая лапшу, и взглянул на экран компьютера, вздыхая с лёгким сожалением. «Это действительно неожиданно».

К тому времени владелец уже ушёл на кухню и не услышал этого замечания.

Тем временем в магазин вошёл новый покупатель и громко заказал две миски острой лапши с маслом.

На частично открытой кухне в большом котле на угольной плите плавали части животных. Владелец взял железный ковш и зачерпнул ложку кроваво-красного масла, с изящной и традиционной элегантностью поливая им лапшу и создавая дразнящий шипящий звук, наполнивший пространство.

«Но это неплохо. Довольно интересно»,

пробормотал владелец, слегка поклонившись, словно разговаривая сам с собой или отвечая на что-то.

......

Была ночь.

У полицейского участка Хунцзин было оживлённо, как на рынке. То ли из-за слухов о побочных эффектах лекарства, то ли из-за того, что сегодня в городе было многолюдно, даже мелкие драки и стычки случались чаще, чем обычно. Ещё более пугающим было постоянное прибытие офицеров разных уровней и следователей из профильных ведомств со всей страны, которые приезжали, чтобы помочь в расследовании. Даже такие клерки, как Чжан Сяолун, были вынуждены работать сверхурочно, принимая и регистрируя посетителей на стойке регистрации.

Летняя ночь была по-прежнему жаркой. Люди входили и выходили из вестибюля, но в воздухе царила тишина, которая совершенно не сочеталась с жарой. Шаги были приглушёнными, разговоры — редкими, а у полицейских в форме были торжественные и серьёзные лица, словно они что-то оплакивали.

Чжан Сяолун прекрасно понимала, к чему всё это, и ей казалось, что что-то застряло у неё в горле, мешая говорить. К счастью, она была занята и могла временно не думать об этих вопросах. Она направила главу отдела из Управления по контролю за лекарственными средствами, который приехал на ночь, в нужный кабинет, и в этот момент зазвонил телефон. Она поспешно взяла трубку, достала блокнот и записала информацию, переданную по телефону.

В это же время зазвонил другой телефон. Чжан Сяолун держала в руке ручку и бумагу и продолжала записывать, когда вдруг не поняла, что делать. В тот момент, когда она почувствовала себя совсем растерянной, чья-то рука протянулась и без труда ответила на звонок за неё.

Думая, что это коллега решил помочь, Чжан Сяолун опустила голову и записала информацию из телефонного разговора. Она записала две строчки и вдруг почувствовала, что голос рядом с ней звучит как-то не так. Мужской голос звучал слишком расслабленно и приятно, даже с оттенком скуки. Из-за этого женщине-полицейскому, которая весь день была серьёзной, стало не по себе.

«Что ж, вам следует напрямую связаться с Бюро по охране окружающей среды».

На другом конце провода быстро повесили трубку, и Чжан Сяолун даже услышала протестующий голос.

Она вдруг подняла глаза и увидела совершенно незнакомого молодого человека, который стоял перед ней и многозначительно улыбался.

На три-пять секунд Чжан Сяолун была совершенно сбита с толку, демонстрируя обычную реакцию на красивого молодого человека.

Молодой человек был одет в простую черную рубашку, брюки в тон и кожаные туфли того же цвета. Его галстук был слегка ослаблен и закреплен посередине изящной серебряной заколкой для галстука. Хотя этот молодой человек выглядел немного растрепанным, его одежда и выражение лица, когда он кивнул, были элегантно подобающими.

Чжан Сяолун открыла рот, намереваясь задать вопрос типа "Кто вы", но, к ее удивлению, прежде чем она успела заговорить, человек представился.

— Здравствуйте, я новый психолог-консультант муниципального бюро Хунцзин.

Голос Су Фэнцзы был громким, и многие люди вокруг услышали его и недоверчиво посмотрели на них.

Чжан Сяолун снова почувствовала себя так, словно в нее ударила молния. Ее первой реакцией был гнев. Почему они привели замену так скоро после того, как что-то случилось с консультантом Линь? Это зашло слишком далеко и показало отсутствие осмотрительности.

Она глубоко вздохнула, успокаивая свои эмоции, и подняла трубку офисного телефона, чтобы найти кого-нибудь. Она набрала два номера, но внезапно поняла, что что-то не так. Как Отдел уголовных расследований смог так быстро найти замену консультанту Лин?

Она в шоке подняла взгляд, посмотрела на человека, сидящего перед ней, и осторожно спросила: «Могу я узнать, кто вы и откуда вас перевели?»

Молодой человек, казалось, ожидал, что она задаст такой вопрос. Он достал из кармана визитницу, вытащил карточку, положил её на стол и подвинул к ней.

Чжан Сяолун не спеша опустила голову и увидела, что на карточке простым шрифтом Сун было написано: [Известный писатель: Су Фэнцзы.]

Ниже были плотно прижатые друг к другу слова, заключённые в кавычки, которые, как она поняла, были названиями его работ, в основном что-то вроде «Избалованная императрица генерала — не убегай от властного президента».

Женщина-полицейский сразу же пришла в ярость, но всё же ей пришлось подавить гнев и вежливо объяснить этому человеку: «Сэр, полицейский участок занят официальными делами. Это не место для шуток».

Молодой писатель по имени Су Фэнцзы остался невозмутимым и продолжил протягивать ей карточку с вежливым, но непреклонным видом, сказав: «Позвоните Син Конгляню и зачитайте ему содержание карточки».

На самом деле Чжан Сяолун могла бы отказаться, но в тот момент ей показалось, что человек, стоявший перед ней, был ей знаком, и она по непонятной причине взяла трубку.

Она вкратце объяснила ситуацию на стойке регистрации, но капитан на другом конце линии замолчал.

Чжан Сяолун не могла не поторопить его, и только тогда Син Конглянь сказал: «Скажи ему подождать», — и повесил трубку.

Хотя инструкции капитана были не слишком ясными, казалось, что он хотел, чтобы этот человек остался. Чжан Сяолун повесил трубку, а молодой человек уже небрежно облокотился на стойку регистрации, слегка приподняв свои глаза-феникса и рассеянно оглядывая безжизненное фойе. Его взгляд был проницательным, но он отбросил беззаботность и казался мягким и глубоким.

Син Конглянь прибыл быстро.

Когда он и его команда спустились вниз, все в холле подняли головы, и атмосфера стала на несколько градусов холоднее.

«Капитан Син...»

Раздавались голоса других офицеров, приветствовавших Син Цунляня.

Ван Чао застыл на лестнице, указывая на Су Фэнцзы с таким видом, будто увидел привидение, но его глаза были красными.

В этот момент молодой человек наконец поднял голову и посмотрел на лестницу. Его первыми словами были: «Что происходит? Лин Чэнь умер?»

Слова Су Фэнцзы мгновенно заставили замолчать всех в холле. Все взгляды устремились на него со сдержанным выражением, наполненным гневом. Но молодой писатель, казалось, ничего не замечал.

Первым отреагировал Ван Чао. Молодой человек быстро сбежал по лестнице и, указывая пальцем на Су Фэнцзы, выругался: «О чём, чёрт возьми, ты говоришь!»

Су Фэнцзы посмотрел на палец Ван Чао, протянул руку, чтобы пожать её, а затем небрежно взъерошил волосы Ван Чао и неторопливо сказал: «Цк, раз ты меня не ударил, значит, Линь Чэнь ещё не доигрался до смерти. У него действительно есть способности».

Ван Чао разозлился ещё сильнее. Он оттолкнул руку Су Фэнцзы, но его языковые навыки не шли ни в какое сравнение с навыками Су Фэнцзы. Ему оставалось только дуться от злости.

«Пожалуйста, проявите уважение к консультанту Лину!» Чжан Сяолун наблюдала за происходящим со стороны и не могла не вмешаться.

«В чём я его не уважаю?» Су Фэнцзы даже не посмотрел на неё, небрежно спросив.

«Вы сказали, что консультант Лин умер!» — серьёзно сказала Чжан Сяолун, понимая, что в нынешней ситуации её слова не имеют большого веса. Но после всего, что сделал Линь Чэнь, его преемник оказался именно таким человеком, и у Чжан Сяолун ком встал в горле.

— Это потому, что у всех вас такие скорбные лица, как будто Линь Чэнь уже ушёл. Су Фэнцзы слегка поклонился и ущипнул Ван Чао за щёку, спросив: «Почему ты плачешь?»

«Значит, вы хотите сказать, что мы должны радоваться?» Другой офицер, молча стоявший рядом, заговорил. «Когда консультант Линь пожертвовал своей жизнью, чтобы спасти подозреваемого, разве мы должны радоваться самопожертвованию консультанта Линя?»

Су Фэнцзы на мгновение задумался и спросил другого человека: «Как тебя зовут?»

Вероятно, решив, что Су Фэнцзы пришёл сюда, чтобы занять место Линь Чэня, офицер встал по стойке смирно и ответил: «Чжан Синго».

Су Фэнцзы слегка приподнял большой палец и небрежно указал на офицера, который стоял как скала, спросив Чжан Сяолуна: «Кто это?»

Чжан Сяолун торжественно ответил: «Это заместитель капитана Чжан, который получил две индивидуальные награды второго класса и одну коллективную награду третьего класса*».

* Ясность: В основном это медали, которыми награждаются отдельные лица и подразделения китайской армии. Уровни наград разделены на 5 уровней (от высокого к низкому).: 1. Почетные, 2. За заслуги первого класса, 3. За заслуги второго класса, 4. За заслуги третьего класса и 5. Обычные награды. || Чтобы быть награжденным за заслуги второго класса, он должен был внести важный вклад, в то время как заслуга третьего класса означает, что он совершил выдающиеся достижения или большой вклад.

— О... герой, я вижу, — голос Су Фэнцзы был спокойным и резким. — Итак, Чжан Синго, после стольких лет службы в полиции, с какой самой опасной ситуацией вы сталкивались?

Чжан Синго промолчал.

— Заместитель капитана Чжан расследовал дело о крупном групповом ограблении 721!

— Это было опасно?

— Мы изъяли на месте 22 единицы огнестрельного оружия и более тысячи патронов, — ответил Чжан Сяолун.

— О, тогда, Чжан Синго, когда вы стояли с пистолетом перед подозреваемыми, вы были уверены, что выживете?

— Нет, — офицер средних лет прервал молчание и заговорил снова.

— Тогда зачем вы рисковали жизнью, делая всё это?

Чжан Синго снова отдал честь и ответил: «Это мой долг».

— О, так рисковать своей жизнью — это ваш долг, а у Линь Чэня нет долга?

Чжан Синго на мгновение потерял дар речи и смог лишь сказать: «Консультант Линь не является офицером на передовой».

Су Фэнцзы наконец выпрямился, посмотрел на Чжан Синго и, казалось, обратился ко всем: «Даже если он не является офицером на передовой, я знаю, что специалисты по переговорам часто говорят: «Позвольте мне обменять этого заложника, находящегося под вашей опекой». Есть ли у них стопроцентная уверенность в том, что они выживут, когда они произносят эти слова? Я так не думаю. То же самое происходит каждый день. Почему это делает Линь Чэня особенно достойным уважения, а вам всем так неловко?

«Но, но А'Чэнь-гэгэ — другой!» Не в силах больше сдерживаться, Ван Чао громко закричал.

Увидев, как подросток полез в карман, достал конфету, разорвал обёртку и быстро засунул её в рот, Чжан Сяолун не удержался и рассмеялся. «Молодой человек, вы так хорошо отвлекаетесь на пустяки. Это потому, что у вас нет девушки?»

Хотя Су Фэнцзы подшучивал, в зале снова воцарилась тишина, и никто не проронил ни слова.

Су Фэнцзы взглянул на Син Конгляня, стоявшего на возвышении, а затем посмотрел на всех присутствующих. Он сказал: «Если кто-то из вас не сделал бы тот же выбор, что и Линь Чэнь, пожалуйста, выйдите вперёд».

Шли секунды, и Чжан Сяолун поднял голову. В огромном зале, заполненном десятками людей, никто не двигался.

Криминальная психология. Глава 247

Автор: 长洱 / Чанъэр

Переводчик: Kinky || https://kinkytranslations.com/

* * *

Глава 247

За окном была кромешная тьма. Син Конглянь и Су Фэнцзы стояли у окна на втором этаже полицейского участка. Син Конглянь закурил сигарету и спросил: «Зачем ты сюда пришёл?»

Су Фэнцзы небрежно сунул одну руку в карман, а другую положил на подоконник, небрежно разглядывая ночную сцену. "Ваше вступительное замечание довольно вежливо. По крайней мере, ты должен обращаться ко мне "Шисюн" вместе с Линь Ченом.

Человек рядом с ним все еще не ответил. Су Фэнцзы повернул голову, чтобы посмотреть. Син Конглиан хранил молчание; его лицо потемнело, он явно был в плохом настроении.

Он мог лишь беспомощно продолжить: «Госпожа Су чувствует себя виноватой и беспокоится, думая, что сделала что-то не так. Она попросила меня прийти и посмотреть, могу ли я чем-то помочь».

«Как его учитель?»

«Цк, так спокойно называет его учителем», — полушутя сказал Су Фэнцзы, а затем продолжил: «Я не знаю. Старик уже в том возрасте, когда жизнь и смерть предопределены».

Син Конглянь нахмурился, и атмосфера снова стала неловкой и напряжённой.

Су Фэнцзы хотел что-то сказать, но Син Конглянь окинул его острым и слегка насмешливым взглядом. «Он знал, что ты придёшь, чтобы навести порядок, поэтому он не волновался и поспорил с Шэнь Лянем».

Умные люди доставляли столько хлопот, потому что их нельзя было обмануть случайными отговорками. Но, учитывая настроение Син Конгляна, Су Фэнцзы решил промолчать. Он немного ослабил галстук, сказав: "Хорошо, я хочу видео переговоров между Линь Ченом и Шэнь Лянь".

"Я думал, ты все знаешь", - сказал Син Конглянь.

"Ты не можешь контролировать все, так откуда же я могу все знать?" Су Фэнцзы с улыбкой ответила Син Конглянь.

Лицо Син Конгляна снова потемнело, и он промолчал. Вместо этого он достал наушники и положил свой телефон на подоконник, отступив на два шага назад и прислонившись к задней стене.

Син Конглянь так доверял ему, вероятно, чтобы показать Линь Чэню свое лицо. Су Фэнцзы сразу надел наушники, открыл видео и опустил голову, чтобы нажать кнопку воспроизведения.

Воздух наполнился запахом дыма, и, понаблюдав за происходящим некоторое время, Су Фэнцзы не удержался и попросил у Син Конгляня сигарету и зажигалку. Он с волнением взял сигарету в руку, закурил и глубоко затянулся.

Затем он повернулся к Син Конгляню и сказал: «Обещай мне, что, когда он придёт в себя, будь с ним помягче».

«Ты уверен, что он придёт в себя?» Син Конглянь уловил самый важный момент.

«Он не станет делать что-то откровенно безрассудное. Шэнь Лянь прекрасно знает, что она сможет продолжать играть только тогда, когда Линь Чэнь будет жив и придёт в себя. Так что, как видите, ваш консультант Линь тесно связал их судьбы с помощью небольшой техники». Су Фэнцзы обернулся и восхищённо посмотрел на экран.

Син Конглянь докурил сигарету и теперь смотрел на него очень холодным взглядом. Чувствуя на себе этот взгляд, Су Фэнцзы беспомощно обернулся и терпеливо объяснил этому мужчине, которого только что бросила его возлюбленная и который был очень несчастен: «Я не просто оправдываю Линь Чэня. Заключить пари с Шэнь Лянь — это классический приём ведения переговоров. Если другая сторона соглашается на что-то незначительное, ей легче согласиться на последующие требования. Он сделал это ради следующего соглашения».

«Думаешь, меня это волнует?» Синг Конглиан решительно прервал его и возразил: «Почему он это сделал, каким умным и правильным он был, как сильно он страдал и не было у него другого выбора — думаешь, мне это важно?»

Голос Синг Конглиана был очень спокойным, с лёгкой хрипотцой, как будто он только что закончил курить, и это придавало ему подавленность. Коридор был тускло освещён, и Су Фэнцзы не знал, что ответить.

«Тогда что тебя волнует?» — невольно спросил Су Фэнцзы.

Син Конглянь слегка наклонил голову, и его веки приподнялись. Его взгляд был темным и глубоким, когда он посмотрел на него. Как раз в тот момент, когда Су Фэнцзы подумал, что Син Конглян не ответит, он услышал, как тот сказал: "Я забочусь о нем".

Полный смысл этого предложения заключался в том, что даже если Линь Чен не заботился о нем, он все равно заботился о нем.

У Су Фэнцзы перехватило дыхание; он не ожидал, что Син Конглянь окажется такой прямолинейной. Подумав о том, как трудно, должно быть, было Син Конгляню сдерживаться на протяжении всего процесса переговоров, он лишь глубоко затянулся сигаретой и сказал: «В этом мире слишком много трудностей, и, к сожалению, он столкнулся с некоторыми особенно серьёзными».

Словно в подтверждение его слов, как только он закончил говорить, у Син Конгляня зазвонил телефон.

Су Фэнцзы посмотрел на экран, где было написано «Доктор Ван из больницы Цзы Чи», и сразу понял, что происходит.

Но Син Конглянь отреагировал ещё быстрее.

Капитан полиции вышел вперёд и быстро ответил на звонок, даже забыв о том, что телефон был подключен к его наушникам.

На другом конце провода был полицейский или врач, которого Син Цунлянь вызвал в больницу. Они с тревогой сообщили ему, что состояние Линь Чэня ухудшилось после того, как он заболел, и первый план лечения, помимо прочего, не сработал.

Син Цунлянь просто молча слушал, и на мгновение он показался беспомощным и отчаявшимся.

Су Фэнцзы молча снял наушники, и Син Цунлянь тоже повесил трубку.

Они стояли лицом друг к другу, и Син Конглянь заговорила первой. "Я еду в больницу".

"Тогда я пойду в "Чжоруй Фармасьютикалз". Су Фэнцзы обернулся и махнул рукой Син Конгляню.

"Чжоруй?"

"Ты же не думал, что я пришел помочь из-за миссис Су, не так ли?" Су Фэнцзы обернулась и улыбнулась.

......

Син Конгляну было все равно, что собирается делать Су Фэнцзы. Он быстро поехал в больницу Цзы Чи.

Расположенная в юго-восточном углу Хунцзина, больница в основном занималась лечением психических заболеваний и психологических проблем, и это было место лечения, которое выбрал сам Линь Чэнь, все еще сохраняя свое здравомыслие.

Поздно ночью некоторые пациенты погружались в глубокий сон после приёма лекарств, в то время как другие отказывались принимать их и вели изнурительную борьбу с душевными муками, которые не могли испытывать нормальные люди, такими как галлюцинации и тревога.

Но Линь Чэнь предпочёл страдать от последних.

В палате двое врачей привязывали сопротивляющегося пациента к кровати.

Син Конглянь стоял у окна, и звукоизоляция в больнице была настолько хорошей, что ему казалось, будто он смотрит немой фильм, тихий и иллюзорный.

Диагностическое отделение было частично закрыто медицинскими шторами, создавая тусклую и мрачную атмосферу. Верхняя часть тела Линь Чена была полностью скрыта светло-голубой медицинской шторой. Он видел лишь размытые огни и тени. Линь Чэнь выгнул шею от боли, и его плечи опустились, когда к его плечу плотно прижалась скоба шириной в три пальца, надёжно фиксируя его на кровати.

Затем настала очередь его рук. Скобы безжалостно закрепили на локтях Линь Чэня, а затем на запястьях. Движения врача были умелыми и неумолимыми.

Рука Линь Чэня была видна за щелями медицинской занавески. Через эти отверстия он мог мельком увидеть свою собственную руку — руку, с которой он был так близко знаком. Однако в этот момент пальцы Линь Чэня скрючились, совершенно неподвластные его контролю, словно отражая его текущее состояние тоски.

Син Конглянь поразился тому факту, что он вообще мог стоять там. Это действительно было похоже на чудо.

Врач приготовил новую дозу лекарства и приготовился ввести его Лин Чену с помощью инъекции.

Возможно, из-за тревожной тишины, окружавшей их, были моменты, когда ему казалось, что его душа распадается на две или даже несколько частей.

Одна часть его ворвалась в палату, отчаянно выталкивая всех остальных, крепко сжимая Лин Чена и притягивая его к себе, как отчаянные и страстные мужчины из телевизионных драм. Тем временем другая часть его существа находилась в другом пространстве, где он внезапно осознал, что уже видел похожую сцену.

Казалось, что они находятся в тропическом лесу, наполненном едким запахом разложения, окутанном густым дымом битвы. Линь Чэнь был на грани смерти, и Син Конглянь изо всех сил старался оттащить его назад.

Он держал Линь Чэня в объятиях, давая понять, что без колебаний применит к нему силу. Если Линь Чэнь когда-нибудь снова поставит безопасность других выше своей собственной, Син Конглянь поклялся, что свяжет его цепью и не позволит Линь Чэню больше ни шагу ступить за пределы дома.

Он смутно помнил, как Линь Чэнь в то время говорил, как сильно он по нему скучает, или что-то в этом роде. Это вызвало у него одновременно нежность и душевную боль.

Однако вскоре он понял, что его предполагаемые угрозы не имели никакой силы над Линь Чэнем, когда возникали подобные ситуации. Линь Чэнь всегда действовал великодушно, отважно выходя вперёд и подвергая его той же боли и чувству беспомощности, но в необычайно жестокой манере.

Такие моменты случались и раньше, и, несомненно, случатся снова.

На мгновение Син Конгляну показалось, что кто-то разговаривает с ним, предполагая, что расставание с Линь Ченом, возможно, было бы к лучшему. В конце концов, Линь Чен был сильным и не нуждался в его защите. Само его присутствие, казалось, тяготило его.

Этот голос, должно быть, принадлежал самой мучительной части его собственной психики. В качестве альтернативы, это могло быть результатом слуховых галлюцинаций, вызванных открыванием и закрыванием двери палаты, когда врач входил и выходил.

В любом случае, в течение этого короткого промежутка времени, прямо у входа в палату, всё, что он пережил, казалось совершенно нереальным.

Он всё ещё слышал голос Линь Чэня — голос, которого, как он думал, у Линь Чэня не было.

Этот пронзительный крик, казалось, превосходил человеческие возможности, как будто его голосовые связки были насильственно разорваны и беспорядочно собраны заново, из-за чего слова были неразборчивыми. Тем не менее он всё ещё с трудом понимал, что Лин Чен выкрикивал такие фразы, как «убирайся», с крайним выражением боли.

Рука Линь Чена отчаянно замахала, словно пытаясь оторваться от кровати. Однако рука доктора крепко держала шприц и безжалостно вонзилась в руку Линь Чена. Игла вошла глубоко, и жидкость была введена, постепенно успокаивая бьющуюся фигуру на кровати.

Доктор появился в дверях, как будто намереваясь что-то сказать ему. Однако он едва мог видеть движение их губ, не слыша ни звука.

Только тогда он вспомнил, почему стоял там.

Несколькими часами ранее, когда они вышли из здания Чжоужуй, багровое зарево угасло, оставив лишь слабую полоску света на горизонте.

Линь Чэнь лежал в машине скорой помощи и просил оставить его одного на некоторое время.

Его подчинённые подумали, что Линь Чэнь, вероятно, хотел сообщить ему какую-то конфиденциальную информацию или договориться о чём-то. Но только он знал, что это был момент раскаяния Линь Чена и его желания загладить вину.

Сидя в машине, Линь Чэнь взял его за руку и заговорил с ним мягким и нежным тоном: «Мне очень жаль. Независимо от обстоятельств, ты должен пройти через это вместе со мной. Мне тоже нужно пройти лечение, как обычному пациенту, чтобы понять, могут ли обычные психиатрические препараты эффективно устранить психическое расстройство, вызванное этим препаратом. Тебе нужно сосредоточиться на работе и хорошо справляться с делами, но не забывай навещать меня».

В этом утверждении не было ничего неправильного — оно было логичным и понятным.

Если бы не отсутствие светоотражающей плёнки на окне машины скорой помощи, он бы поверил, что в тот момент Линь Чэнь поцеловал бы его.

И он просто смотрел на Линь Чэня, чувствуя, что что-то не так, но не понимая, что именно.

Криминальная психология, глава 248

Автор: 长洱 / Чанъэр

Переводчик: Кинки || https://kinkytranslations.com/

* * *

Глава 248

Син Конглян был возвращён к реальности лёгким прикосновением, вырвавшим его из беспорядочных и запутанных воспоминаний.

Он опустил голову и услышал, как врач сказал: «Второй вариант лечения предполагает приём большой дозы хлорпромазина. Однако этот тип лекарств от психических расстройств может влиять на функции мозга или сердца, и побочные эффекты довольно очевидны. Тем не менее, это одно из самых эффективных лекарств для решения подобных проблем...»

Он не слышал продолжения разговора, вероятно, потому что Лин Чен что-то шептал в палате, бормоча бессвязные слова.

Син Конглянь осторожно попытался разобрать, что он говорит, но в воздухе было слишком тихо. Разрозненные и приглушённые голоса, казалось, заполняли всё пространство, как вата, и, возможно, говорили «не бей» или «пожалуйста». Эти голоса, наполненные болью, становились всё более гнетущими, вызывая у него смятение.

«...Консультант Линь не отверг этот вариант лечения...»

Эти важные слова снова привели его в чувство. Да, после того как они закончили разговор, Линь Чэнь прямо попросил, чтобы его лечили в больнице Цзы Чи, и даже выбрал в качестве лечащего врача бывшего профессора своего университета.

Линь Чэнь, как сторонний наблюдатель, быстро обсудил с врачом каждый план лечения и его детали. Он даже выбрал специализированное отделение и палату специально для пациентов с шизофренией, так как был экспертом в этой области.

Однако Син Конглянь не мог понять, как в такой момент Линь Чэнь мог сохранять самообладание и вести себя так, будто ничего не случилось.

Он потёр лицо, заставляя себя не смотреть в палату и не слушать голос Линь Чэня. Он спросил врача: «Вы же врач. Я хочу услышать ваше мнение».

«В конце концов, это новый тип препарата, и о нём нет никакой информации. Хотя можно попробовать применить первоначальный план лечения в качестве эксперимента, это, несомненно, рискованно. Честно говоря, я думаю, что мы можем подождать ещё несколько дней, собрать информацию о других случаях лечения и тогда принять решение».

Синь Цунлянь прервал врача, сказав: «Он хочет быстро прийти в себя». Он должен прийти в сознание.

На лице врача явно промелькнуло выражение разочарования, но оно было едва заметным и быстро исчезло. В конце концов, это была больница, специализирующаяся на лечении психических расстройств, и врачи привыкли иметь дело с суровыми и требовательными членами семей. Син Конглянь с сожалением подумал, что он всего лишь обычный суровый начальник, который надеется, что его подчинённые быстро поправятся и вернутся к работе.

Но что ещё он мог сделать? Линь Чен ясно дал понять, что хочет пройти лечение, как и любой другой человек. Он также сказал: "Не забывай навещать меня", надеясь, что Син Конглянь убедит врача вылечить его.

В этот момент Син Конглян наконец понял, что когда дело доходит до любого решения, принятого Линь Чэнем, у него есть только один путь — принять и поддержать его.

Потому что Линь Чэнь всегда был таким ясным, таким правильным, таким исключительным и всегда самоотверженно бросался в любую ситуацию, не оставляя другим выбора.

Таким Линь Чэня он и любил.

Тем не менее, глубокое чувство разочарования снова охватило его. Несмотря на то, что вокруг него все время разговаривали люди, Син Конгляну казалось, что он находится в темном и пустынном мире. Холодный ветер завывал вокруг, заставляя его чувствовать себя более изолированным, чем когда-либо.

Он глубоко вздохнул, не зная, что делать. Линь Чен был внутри, а он снаружи. Они были так близко, но казалось, что их разделяет бесконечное расстояние.

В этот момент зазвонил его телефон.

Он не поставил его на беззвучный режим, поэтому, когда в тесном помещении заиграла фортепианная мелодия, он даже почувствовал облегчение.

Когда ты потерян и сбит с толку, что-то всегда протягивает тебе оливковую ветвь, чтобы спасти, например, работа.

Син Конглянь извинился перед врачом и отошёл в тёмный угол, прислонившись к стене, чтобы ответить на звонок.

Раздался голос Хуан Цзэ. «Син Конглянь, зачем Су Фэнцзы пришёл сюда?»

Он не ожидал, что Хуан Цзэ будет говорить раздражённым и даже слегка испуганным голосом. На заднем плане послышался звон разбитого стекла. В конечном счёте, такая «борьба за власть» ничем не отличалась от детских ссор с ожидаемым гневом и иррациональностью.

"Он пришел, потому что хотел. Я не могу его контролировать", - ответил Син Конглянь.

"Ты знаешь, что он задумал?" Хуан Цзе был в ярости. "У него нет официальной должности, но он заставляет себя участвовать в расследовании!"

Хуан Цзе, как всегда, подчеркивал процессуальную справедливость.

"Ну, вы можете просто арестовать его", - небрежно сказал Син Конглянь.

На другом конце провода воцарилась короткая тишина, и Син Конглянь нахмурился. В следующий момент в трубке раздался очень непринуждённый и весёлый голос. «Лао Син, как дела у моего шиди?»

Син Конглянь поднял веки и посмотрел на палату неподалёку. Доктор вводил Лин Чену новое лекарство. Занятые люди казались размытыми и неземными, словно окутанными слоем чёрной марли.

— Он временно стабилен, — ответил он.

Су Фэнцзы больше не задавал вопросов, а сменил тему. — Раз так, то у Чжоужуя происходит кое-что интересное. Не хочешь присоединиться?

Син Конглянь инстинктивно хотел отказать Су Фэнцзы.

Он считал, что должен сидеть у палаты, переживая это трудное время вместе с Линь Чэнем, как предложил Линь Чэнь, как поступил бы любой заботливый возлюбленный.

Но здравый смысл подсказывал ему, что он должен уйти. Если он останется, то будет мучить их обоих. В конце концов, его любовь была слишком недолгой, и эти мучения будут продолжать разрушать их любовь.

За пределами больницы стояла тихая ночь. Син Конглянь повесил трубку, достал ключи от машины и ушёл.

......

Окно машины было низко опущено, и внутрь ворвалась ночная тьма.

Держа одну руку на руле, Син Конглянь держал в другой сигарету.

Замелькали искры.

Около восьми или девяти часов был еще один час пик в городе, и главные дороги все еще были забиты машинами. Неоновые огни за окном хлынули подобно приливу, скользя по кузову автомобиля.

Он включил радио в машине, убавив громкость. Радиоведущий больше не упоминал ничего, связанного с этим делом; в ночных радиопередачах в основном звучали эмоциональные песни.

Ласковые слова ведущей лились рекой, но из-за шума проезжающих машин снаружи Син Конглянь не могла отчетливо расслышать, что она говорит. Вероятно, это было что-то вроде "он любит ее, но она не любит его", содержание, которого он никогда раньше не слышал.

Только тогда Син Конглян вспомнил, почему в прошлом он редко слушал подобные эмоциональные полуночные радиопрограммы.

Когда Линь Чена не было рядом, он насмехался над этими сентиментальными программами. Честно говоря, в глубине души он никогда не верил, что у него может быть такая прекрасная любовь. Было ли это из-за гордости или одиночества, он, человек, который по своей сути отвергал многие вещи в мире, верил, что оказаться в одиночестве - самый подходящий исход для него.

Теперь, оглядываясь назад, он понял, насколько глупым был этот созданный им самим образ героя-одиночки, потому что он встретил Лин Чена.

После знакомства с Лин Ченом пассажирское сиденье всегда принадлежало ему.

Линь Чен почти не разговаривал, но их непринужденные разговоры действовали на Син Конгляна успокаивающе, чем приятная джазовая музыка по ночам.

В его памяти всплыл случай, когда они возвращались из деловой поездки, ведя машину всю ночь.

Ранним утром даже ночные пробки на шоссе стали редкими. Ван Чао храпел на заднем сиденье, а Линь Чэнь, пристегнувшись ремнём безопасности, сидел на своём месте, уставший, но всё ещё болтавший с ним.

Они оба устали, но легко и весело обсуждали пейзажи города, который только что проехали, размышляли о трогательных деталях встреч и иногда упоминали о сломанной лампочке дома, которую нужно было заменить, когда они вернутся.

Он больше не мог вспомнить конкретных деталей, но помнил, что они много разговаривали. Это все потому, что Линь Чен боялся, что он заснет за рулем, поэтому продолжал говорить.

Эти голоса, расслабленные и спокойные, сопровождаемые зевотой и сонливостью, продолжали звучать, обычные и заботливые. Теперь, когда эти голоса внезапно исчезли, Син Конглянь почувствовал тревожную пустоту в машине. Неосознанно он расстегнул воротник рубашки и опустил стекло в машине до упора.

Ночной ветерок проник в машину, и в памяти Син Конгляня всплыли воспоминания об этом путешествии.

Позже они заехали на стоянку. Син Конглянь курил на парковке, пока Линь Чэнь ходил покупать две чашки горячего кофе. На придорожных остановках редко можно было найти свежемолотый чёрный кофе, поэтому в основном это был растворимый кофе.

На парковке было всего несколько грузовиков, а звёзды на ночном небе были яркими и блестящими. Линь Чэнь вернулся с двумя дымящимися бумажными стаканчиками и протянул один из них ему.

На поверхности кофе была пенка, а сам напиток был насыщенным и ароматным. В воздухе витал пар, как и взгляд Линь Чэня, устремлённый на него в тот момент.

Они оба сделали по глотку кофе, не говоря ни слова, и уставились на бархатистое ночное небо. Возможно, в присутствии друг друга они чувствовали теплоту и спокойствие, поэтому ни один из них не заговорил.

Син Конглянь не мог не взглянуть на пассажирское сиденье. Ему всегда казалось, что он всё ещё видит нижнюю губу Лин Чена, испачканную кофе, с приятным запахом, и его ярко сияющие глаза.

В этот момент Син Конглянь внезапно осознал, что, когда он ездил ночью, Лин Чен почти никогда не спал. Эти слова, кофе, горячий чай и ожидание, пока он курит, — всё это было самым обычным, но в то же время необыкновенным общением.

Раньше он этого не осознавал, а теперь, внезапно лишившись этого, понял, насколько пугающими могут быть привычки, заставляющие его дрожать всем телом.

Син Конглянь снова почувствовал панику. Он взял телефон и начал бездумно пролистывать контакты, пытаясь отвлечься от воспоминаний и сосредоточиться на работе.

Но прежде чем он успел с кем-то поговорить, ему позвонили из «Гуанхуа Кемикалс».

Ван Чао был взволнован, потому что Сяо Чжань добился некоторого прогресса в исследовании препарата.

Когда Син Конглянь ответил на звонок, Ван Чао много говорил, используя длинные технические термины. У Син Конгляна не было достаточно умственных способностей, чтобы слушать их, но чтобы не думать о Линь Чэне случайно, он заставил себя принять к сведению содержание и неоднократно подтверждать свое понимание.

Этот телефонный звонок длился около семи или восьми светофоров. Если бы Ван Чао не спросил в конце: "Как дела у А'Чен Гэге?" Син Конглянь, возможно, действительно сбежал из его воспоминаний.

Однако его усилия явно провалились. Линь Чен был прав — работы было так много, и он не смог бы закончить ее всю за свою жизнь.

Он повесил трубку и прибавил громкость автомобильного радиоприемника.

Окружающие звуки отдавались громким эхом, но он чувствовал, что в салоне машины становится еще тише.

Линь Чен был добр к Ван Чао не потому, что был втайне влюблен в него или находился под влиянием стадного менталитета. Син Конглянь прекрасно понимал это, как и в случае с пухлым парнем, который их познакомил. У Линь Чэня был сильный защитный инстинкт по отношению к этим невинным существам.

Они также обсуждали образование Ван Чао, когда он не мог их слышать.

В присутствии Линь Чэня Син Цунлянь в замешательстве спросил его, не слишком ли наивен Ван Чао, ведь его умственное развитие казалось слишком детским.

В тот момент Линь Чэнь нахмурил брови, глубоко задумавшись, и не сразу ответил на его вопрос.

Син Цунлянь подумал, что, возможно, Линь Чэнь не хотел критиковать его напрямую. Но, возможно, прошло несколько часов, глубокая ночь уже наступила, когда Линь Чэнь протянул ему книгу под названием «Психология аномальных детей».

Книга была испещрена разноцветными закладками, а многие абзацы были отмечены специальными пометками.

Они сидели у окна, и Линь Чэнь перелистывал книгу страницу за страницей, рассказывая об одарённых детях и объясняя ему понятие умственного возраста, а также другие связанные с этим темы. Как преданный своему делу учёный, он был серьёзен и очарователен.

Настольная лампа отбрасывала тусклый желтый свет, дул нежный весенний ветерок, и отражение речной воды падало на лицо Линь Чэня. Син Конглянь задался вопросом, испытывал ли он в тот момент чувства к Линь Чэню, даже не осознавая этого.

Он все думал и думал, во рту пересохло, а на языке пересохло, только чтобы понять, что сигарета в его руке догорела, а он и не заметил. На его брюках была кучка рассыпанного сигаретного пепла.

Он выбросил окурок и хотел было закурить ещё одну сигарету, но как раз в тот момент, когда загорелся зелёный свет, он свернул на небольшую дорогу, зажатую между жилыми районами.

Многие магазины по обеим сторонам уже закрылись, но ночные закусочные только открылись.

Это место было очень близко к их дому. Бесчисленное количество раз они с Линь Чэнь приходили сюда завтракать.

Их общие воспоминания были такими же всепроникающими, как утренний туман, окутывающий Юг.

Линь Чен всегда знал, где найти лучшие места для завтрака, хотя и любил там спать. Время от времени, ранним утром, он будил Син Конгляня, не проявляя особой деликатности.

Они проходили по оживленным улицам и переулкам, заходили на оживленные рынки, присоединялись к старикам и женщинам, которые рано вставали, чтобы купить соевое молоко или суп с лапшой.

Например, на улице Наньлинь были лучшие булочки во всем Хунцзине. Линь Чену понравились булочки с пастой из розовых бобов, в то время как Син Конглиан предпочел говядину с карри. Каждый из них покупал по две штуки и съедал их на ходу.

На обочине дороги росли камфорные деревья, от которых исходил лёгкий аромат, а река плавно текла мимо магазинов вдоль улицы. В конце улицы на деревьях висели деревянные вывески с рекламой сдаваемых в аренду домов — все эти образы ярко всплыли в его памяти.

В то время он думал, что для хороших друзей нормально вместе ходить завтракать. Теперь он понял, каким глупцом был.

Почему Линь Чэнь всегда знал, где можно найти вкусную еду? Почему Линь Чэнь не позвонил Ван Чао? И почему, независимо от расстояния, Линь Чэнь был готов пойти с ним пешком, а не взять машину?

Ответы на эти вопросы наполнили сердце Син Конгляна сладкой горечью.

Это было потому, что Линь Чен любил его и просто хотел провести с ним еще немного времени; вот и все.

Син Конглянь не осмеливался курить. Ему казалось, что любое движение разрушит картину, представшую перед его глазами.

Линь Чэнь не любил острую пищу, но был готов вместе с ним съесть острых раков. У Линь Чэня был чёткий распорядок дня, и он не любил засиживаться допоздна, но всё же мог не спать всю ночь, чтобы посмотреть с ним футбольный матч. Линь Чэнь всегда напоминал ему пристегнуться, а когда Син Цунлянь испытывал жажду и даже не замечал этого, Линь Чэнь протягивал ему бутылку воды с уже открученной крышкой...

Все эти детали были слишком яркими и очевидными. Он наслаждался любовью и заботой, которые выходили за рамки дружбы, но оставался в полном неведении, как полный дурак.

Здание Чжоужуй теперь было в пределах досягаемости, но Син Цунлянь чувствовал, что не может продолжать думать об этом. В противном случае он бы точно бросил всё и развернулся, чтобы вернуться к Линь Чэнь.

Он затушил сигарету и нашёл место для парковки на обочине, решив пойти пешком.

Ночь в оживлённом городе тоже подходила к концу.

Магазины, где продавали молочный чай, закрывались, в пекарнях висели объявления о 80-процентной скидке на все товары, а на автобусных остановках толпились парочки.

Он был окружен пешеходами, готовящимися вернуться домой; поток людей суетился и поддерживал друг друга. Под яркими неоновыми огнями магазинов на каждом лице было выражение усталости и счастья, сияющее и оживленное.

Син Конглянь шел вперед, засунув руки в карманы, постоянно задевая плечами бесчисленные пары.

Девочки кокетливо обнимали мальчиков, мальчики обнимали девочек и целовали их, а близкие друзья подшучивали друг над другом. Люди говорили на разные темы — об одежде, обуви, работе, близких. Какофония голосов заполняла всю ночь, но голос Линь Чена не звучал.

Ему снова позвонили. Подчинённый докладывал о последних результатах расследования. «Чжоуруй Фармасьютикал» отказалась сотрудничать, и пока они не могли найти никаких зацепок.

Син Конглянь ответил без энтузиазма, сообщив, что скоро будет.

Но в тот момент, когда он огляделся, он вдруг понял, что весь мир потерял свои краски. Одиночество проникло в его душу, и это было ужасно.

Он даже почувствовал, что, как бы сильно ни любила его Линь Чэнь, он, возможно, не сможет пережить подобный момент снова. Это было слишком мрачно, слишком одиноко, слишком невыносимо. Он чувствовал себя пациентом, проходящим ломку, теряющим смысл жизни.

Он полез в карман и обнаружил, что пачка сигарет пуста. Ему пришлось дойти до небольшого киоска с сигаретами на улице.

Старик открыл багажник под уличным фонарём, демонстрируя различные виды сигарет. Тусклый свет от уличного фонаря рассеивался, окрашивая все в тускло-желтый оттенок.

Он присел на корточки, чтобы выбрать сигарету, а парочки рядом с ним выбирали украшения. Девочка была миловидной, а мальчик оказался спортивного типа, высоким и красивым, из тех, кто никогда не испытывал недостатка во внимании со стороны девочек.

Мальчик спросил, почему девочка заставила его ждать так долго, и девочка ответила, что ей пришлось дождаться, пока родители заснут и закончат наносить макияж, прежде чем улизнуть.

— Я люблю тебя такой, какая ты есть, — сказал мальчик, опустив голову.

— Без цветных линз или накладных ресниц я бы тебе не понравилась, — весело ответила девочка.

Син Конглянь не мог не повернуть голову. У девушки рядом с ним был яркий макияж, длинные ресницы, и её глаза, казалось, сияли в темноте.

Возможно, он смотрел слишком долго. Девушка указала на него и сказала парню: «Видишь?»

«Ты мне не доверяешь».

«Дело не в доверии, а в моём тщеславии. Я хочу каждый день выглядеть перед тобой красивой».

Син Конглян отвел взгляд, чувствуя, что такого разговора между ним и Линь Ченом никогда не будет.

Линь Чен всегда терпел его и заботился о нем, как о вежливом незнакомце. То, что происходило вокруг, было похоже на обычные разговоры между парами.

Он не хотел слушать дальше, поэтому взял сигарету, спросил цену и начал доставать деньги.

Мальчик всё ещё беспокоился о макияже и спросил девочку: «Значит, если ты заболеешь, я не смогу прийти и позаботиться о тебе? Что, если ты состаришься и будешь принимать лекарства, которые сведут тебя с ума?»

«Даже если я заболею, я всё равно буду краситься. Если я состарюсь, я просто умру. Если я буду принимать лекарства, которые превратят меня в сумасшедшую, тебе лучше не приходить ко мне. Чем дальше ты будешь держаться, тем лучше!»

Девушка разочарованно топнула ногой, как кошка, которой наступили на хвост.

Рука Син Конглянь, собиравшая сдачу, замерла. Он посмотрел на иссохшие пальцы старика, чувствуя, как все его тело превратилось в камень.

"Тебе нельзя приходить ко мне". Эти слова произнесла девушка рядом с ним. А как насчет Лин Чена? Как бы это сказал Лин Чен?

Син Конглянь почувствовал себя так, словно вернулся в машину скорой помощи. На улице уже стемнело, и лицо Лин Чена расплывалось в лучах вечернего солнца, но его голос был твёрдым и мягким.

Лин Чен сказал: «Ты должен пойти со мной». Он сказал: «Тебе нужно сосредоточиться на работе и решать проблемы». Он также сказал: «Ты должен не забыть прийти ко мне».

Он снова и снова вспоминал каждое слово, которое сказал Лин Чен. Это непонятное чувство, ощущение, что что-то не так, вернулось, как огромная тень айсберга под поверхностью воды, удушающая.

Девушка сказала не «тебе нельзя приходить ко мне», а «ты должен не забыть прийти ко мне»...

Син Конглиан наконец понял, что было не так в этом утверждении.

Он всегда знал, что Лин Чэнь любит его. Когда Лин Чэнь целовал его, он любил его. Когда Лин Чэнь был тяжело болен, он любил его. Даже когда Лин Чэнь решил ввести Шэнь Ляню лекарство, он всё равно любил его...

Но глубину любви было слишком трудно измерить. Раньше он думал, что это глубокая привязанность и любовь, которую он не мог отплатить.

И всё же в этот момент, под этим обычным уличным фонарём, слушая самую обычную историю пары, он вдруг осознал, насколько глубока была любовь Линь Чэня к нему, словно ревущая волна, обрушившаяся на него.

Было время, когда он чувствовал звон в ушах, и голос Линь Чэня эхом отдавался в его сознании.

Если бы он превратившись в обезумевшую, нечеловеческую фигуру, первое, что он сделал бы, это прогнал Линь Чэня, отказавшись предстать перед своим любимым человеком в таком уродливом виде.

И все же, Линь Чэнь слишком сильно заботился о нем. Даже в такие моменты Линь Чен сдерживал свой инстинктивный страх разоблачения собственного уродства, тщательно обдумывая, как лучше поддержать его. Не отталкивала его, а находила способы морально поддержать его в течение оставшегося времени, которое они провели вместе.

Лин Чен хотел, чтобы ему стало лучше, дал ему надежду. Вот почему он казался таким невероятно сильным. Лин Чен выбирал планы лечения исключительно с целью сделать его менее несчастным. Линь Чен даже был готов полностью обнажить перед ним свои собственные недостатки, достоинство стало совершенно неуместным.

Все это было потому, что, по мнению Линь Чена, его чувства были важнее.

Но как это было возможно? Это был Лин Чен, и как достоинство могло не иметь значения?

Такой ум, рациональность и забота, даже стремление стать сильнее ради него в самые уязвимые моменты, сделали Линь Чэня совершенно неотразимым. Син Цунлянь стоял под уличным фонарём, сходя с ума от ярости, и бежал к своей машине.

В то время взгляд Линь Чэня был слишком нежным и ласковым, мягче, чем угасающее красное зарево на горизонте. Он не мог видеть страх, неловкость и всепоглощающую любовь, скрытые в нем. Он только чувствовал, что Линь Чен был слишком рационален, слишком трезвомыслящ. Он чувствовал себя брошенным, он чувствовал себя слишком одиноким, поэтому не обратил внимания на это простое и обыденное заявление.

Его оплошность была вполне естественной, потому что Линь Чен всегда любил его таким. Линь Чен старался изо всех сил, в то время как он просто погружался в это, наслаждаясь этим как само собой разумеющимся.

Но сколько вещей в мире можно считать само собой разумеющимися?

Син Конглян долго стоял на месте, в ушах у него звенело, когда все проносилось мимо него. Только когда силуэт этой молодой пары полностью исчез под уличным фонарем, он вернулся к реальности, безумно помчавшись обратно по той же дороге, по которой пришел.

Вопреки людскому потоку, проталкиваясь сквозь толпу, его руки дрожали, как никогда раньше. Он даже с трудом вставил ключ в замок зажигания машины.

Он закончил разговор, как сумасшедший нажимая на педаль газа, надеясь только на то, что не покинул больничную палату.

Ночь стала непроглядно черной. Он превратился в неистового, иррационального зверя. Все в Линь Чэне заполняло пространство вокруг него, и, кроме дикого бегства, он не видел выхода.

Пока машины мчались по улицам, он бежал по коридору, а мимо него с ревом проносились бесчисленные кадры изображений.

Линь Чэнь смеётся, Линь Чэнь плачет, Линь Чэнь говорит, Линь Чэнь идёт, Линь Чэнь протягивает ему документы, Линь Чэнь выходит за дверь, Линь Чэнь обнимает его и говорит «спасибо», Линь Чэнь держит его за руку и говорит «я люблю тебя»...

Самые простые сцены были самыми незабываемыми, всплывающими из глубин его памяти, бесконечно сжимающими время и пространство.

Он запер дверь, выключил свет и задёрнул занавески. Когда он понял, что делает, он уже стоял перед больничной койкой, и всё внезапно остановилось.

Все предметы в мире отступили, как прилив, оставив в пространстве только одинокую койку.

Вокруг было очень темно, лунный свет, проникавший в окно, был похож на падающий снег, который вот-вот должен был полностью похоронить человека на койке.

Син Конглянь смутно видел знакомое лицо, но в то же время ему казалось, что он вообще не узнает этого человека. Он хотел протянуть руку, но был похож на человека, попавшего в ловушку ночного кошмара, который использует все свои силы, но не может пошевелиться.

Время тянулось бесцельно, пока слабый, бессознательный стон не расколол замерзшее пространство.

Син Конглиан снова посмотрела на больничную койку, наконец-то ясно увидев Линь Чэня.

Линь Чэнь был в оцепенении и не мог ясно говорить из-за побочных эффектов лекарства. Его горло опухло, и из уголка рта даже сочилась слюна. Он совсем не был похож на того здравомыслящего и уравновешенного человека, каким был раньше.

Син Конглянь попытался пошевелить пальцами, восстанавливая контроль над собой, но это восстановление причиняло ему невыносимую боль.

— Почему ты так со мной обращаешься?

Сердце Син Конгляна болезненно сжалось, и боль заставила его без колебаний забраться на кровать. Он укусил Линь Чэня за шею, а другой рукой развязал наручники Линь Чэня.

Человек на кровати вскоре начал сопротивляться, как будто хотел избить его, даже убить. Но Син Конглян предпочел бы, чтобы Линь Чэнь убил его. Смерть вместе была бы лучшим облегчением.

Он насильно завёл руки Лин Чена за голову и крепко привязал его к железному каркасу в изголовье кровати.

Верхняя часть тела Лин Чена искривилась от боли, но Син Конглянь чувствовал, что этого недостаточно, поэтому он насильно стянул с Лин Чена больничные брюки и нижнее бельё. Он развязал один за другим белые ремни, которыми был привязан Лин Чен. Инстинкты Лин Чена заставили его отчаянно сопротивляться, как настоящего пациента психиатрической клиники.

Син Конглянь подтянул нижнее бельё Линь Чэня к его ногам, и оно прижалось к лодыжкам Линь Чэня. Он знал, что нет смысла усмирять безумца, кроме как грубой силой.

Линь Чэнь скулил, и его скулёж заполнял пространство. Син Конглянь наконец развязал верёвку, стягивающую рот Линь Чэня, сорвал с него рубашку и крепко поцеловал.

Линь Чэнь яростно кусался, и их зубы сталкивались, что делало боль ещё более невыносимой. Этот хаос был настолько диким, что совсем не походил на поцелуй.

«Уходи... Уходи!»

Лин Чэнь невнятно закричал. Его тело стало горячим под Син Конглианом.

«От кого ты хочешь уйти?» Син Конглиан наклонился к уху Лин Чэня и снял с него штаны. Он повысил голос и снова спросил: «Кто я? От кого ты хочешь уйти?»

— Уходи... Уходи! — Лин Чэнь мог лишь бессвязно бормотать.

Син Конглян чувствовал, что сам превратился в безумца, пытаясь найти ответ в этом иррациональном мире. — Кто я? Почему ты хочешь, чтобы я ушёл?

Лин Чэнь дрожал всем телом, механически повторяя про себя то, что не смел забыть: «Син Конглян... Син Конглян... Син Конглиан... Син Конглиан ...

Он прижался своим членом к члену Линь Чена и дважды сжал его. Оба они были горячими и твердыми.

Линь Чен задрожал всем телом и машинально, но тоном, который был похоронен глубоко в его сознании и который он не смел забыть, сказал: "Син Конглиан... Син Конглиан... Син Конглиан... Син Конглиан..."

Из уст Линь Чэня вырвались чёткие и ясные слова, каждое из которых душило Син Цунляня. Он не понимал разум и мозг, не постигал человеческую душу. Он не осознавал, насколько важен был для Линь Чэня, настолько, что даже в глубине душевного хаоса Линь Чэнь не мог забыть его имя.

Син Конглянь потянулся к изголовью кровати и схватил крем, которым лечили раны на теле Линь Чэня. Он без разбора выдавил его на палец и насильно ввёл в отверстие Линь Чэня.

Линь Чэнь испытывал сильную боль. Его тело напряглось, а голова продолжала трястись. Он услышал, как Линь Чэнь сказал: «Син Конглянь... Син Конглянь, уходи...»

Син Конглянь знал, что не может сейчас уйти. У него был вопрос, который он должен был задать, и ответ, от которого разрывалось сердце, но он должен был получить этот ответ.

Он даже не мог заставить себя посмотреть в глаза Линь Чэню. Он снова крепко обнял Линь Чэня и наклонился к нему, говоря самым холодным и безжалостным тоном: «Со мной ты можешь быть упрямым, эгоистичным, неразумным. Я бы даже умер вместе с тобой, если бы ты больше не хотела жить. Мне просто нужно, чтобы ты ответила на мой вопрос, просто скажи мне правду». Он говорил, но вскоре не смог сдерживаться, и его голос дрогнул. «Пожалуйста, скажи мне правду».

Казалось, его мольба подействовала, или, возможно, слёзы, катившиеся по лицу Линь Чэнь, действительно вернули ему ясность ума.

Линь Чэнь замер и в замешательстве посмотрел на него.

— Что ты обо мне думаешь? — спросил он, прижимая свой член к отверстию Лин Чена.

— Не смотри на меня. — В этот момент Лин Чен смотрел на него с болью в сердце.

— Кто не хочет тебя видеть? — снова спросил он.

— Син Конглянь... Син Конглянь, не смотри на меня... Син Конглянь, не смотри на меня так! Линь Чэнь всхлипывал, как ребёнок, совершивший ошибку, он был очень взволнован и в отчаянии. «Син Конглянь не полюбит меня. Син Конглянь не может не полюбить меня...»

Каждый слог, произносимый Линь Чэнем, вонзался в его сердце, как нож. И действительно, всё было именно так.

Син Конглянь перестал двигаться, и даже его сердце, казалось, перестало биться. Он полностью разделся вместе с Линь Чэнем. Они стояли лицом к лицу, обнажённые, вокруг царил беспорядок, но он утратил всякую способность действовать.

Прошло, наверное, полминуты, а может, и бесконечно много времени, прежде чем Син Конглянь почувствовал, как кровь медленно возвращается в его конечности. Он больше не понимал, что делает.

Он приподнялся на локте и поцеловал Линь Чэня в щёку, освободив его от пут на кровати, и встал. В этот момент Линь Чэнь внезапно резко дёрнул его за руку и сказал ясным, недвусмысленным, однозначным и мучительным голосом, полным инстинктивного человеческого желания любви и секса: «Войди в меня...»

Голос Линь Чэня был полон страха, но его глаза горели любовью.

Син Конглянь снова был охвачен всепоглощающим горем и крепко обнимал Линь Чэня.

Это был невероятно болезненный и суровый мир, как и сердце Линь Чэня. Кроме как истекать кровью и разрываться на части, другого выхода не было.

Линь Чэнь задыхался от боли, корчась в конвульсиях, стонал, рычал и беспрестанно кричал «уходи» и «пожалуйста».

Син Конглянь не мог испытывать никакого сексуального удовольствия, но чувствовал, что такой болезненный союз слишком подходит для таких сумасшедших, как они. Он продолжал входить в Линь Чэня, входя все глубже и глубже.

"Ах... Нн..." Голос Линь Чена давно стал хриплым, неспособным формировать законченные предложения. "Люблю тебя... Я..."

Син Конглянь энергично поцеловал его в шею, думая, что если он разобьет живот Линь Чэню *, им больше не придется сталкиваться с такими трудностями.

*В переносном смысле, потому что его член такой большой, что выпирает из живота.

Он никогда по-настоящему не понимал Линь Чэня, начиная с того момента, как Линь Чэнь появился на пороге его дома. Он никогда по-настоящему не понимал Линь Чэня.

«Скажи мне правду. Скажи мне, о чём ты думаешь!» Он вышел из Линь Чэня и внезапно схватил его за волосы, настойчиво расспрашивая.

"Я, я... это больно"... "это больно". Слезы хлынули из глаз Линь Чэня. "Син Конглиан"... "Син Конглиан..."

"Скажи мне!" - взревел он в гневе.

Линь Чен прокричал почти скорбно: "Я люблю тебя. Я не хочу быть твоим другом или коллегой. Я хочу быть с тобой".

"Продолжай!" Он снова вышел и снова вошёл в Лин Чена.

«Почему я тебе не нравлюсь? Почему ты не знаешь, что я люблю тебя? Мне так не везёт. Я встречаю так много плохих людей, что могу умереть в любой момент. Пожалуйста, влюбись в меня, потому что, если я не буду осторожен, я могу не дожить до этого дня». Лин Чену было очень больно, и он не чувствовал никакого эротического удовольствия. Его слова были бессвязными и нелогичными. «Я умру. Я скоро умру... Если я умру, ты не узнаешь, что я любил тебя... Это хорошо... Так будет лучше...»

Син Конглянь прекрасно понимал, что никогда не услышит этих слов от Линь Чэня, когда тот будет в здравом уме. Это причиняло ему неизмеримую душевную боль, и он не мог найти другого выхода для своих эмоций. Он мог только продолжать насаживать Линь Чэня своим пенисом.

— Я люблю тебя, но ты не можешь знать. Но Сун Шэншэн умер. Он был таким хорошим человеком, и он умер. Я ничего не могу с этим поделать. Я правда ничего не могу с этим поделать... Я хочу попробовать. Я правда хочу попробовать... Я не должен был этого делать, но я правда не мог себя контролировать. Я люблю тебя! Линь Чэнь от боли впился зубами в его плечо.

Син Конглянь почувствовал во рту горечь крови и слёз. «Прости... Я не знал... Я правда не знал...» Он крепко обнял Линь Чэня. Он чувствовал себя ещё более беспомощным и напуганным, чем Линь Чэнь. Помимо постоянных слов «я люблю тебя» и «прости», он не знал, что делать.

«Я не хотел этого делать. Я не бросал тебя. Шэнь Лянь не может умереть... Даже если я умру, она не может умереть. Но у меня нет выхода. Я действительно не могу придумать никакого решения... Почему я такой глупый... Почему я такой глупый ..." Син Конглянь не знал, о чем думает Линь Чен. Он начал отчаянно бить себя руками по голове. "Не грусти, не расстраивайся. Это моя вина, я такая глупая, такая глупая".

— Я знаю... Прости, правда прости... Я знаю, что ты старался изо всех сил... — Син Конглянь взял Линь Чена за руку, стыдясь того, что на мгновение подумал о расставании. — Но я правда не знаю, что делать. Во мне нет ничего хорошего. Я совсем не хороший. Я убил много людей. Я глупый и эгоистичный. Спасибо тебе... правда, спасибо...

Син Конгляню было так тяжело. Очевидно, он должен был дорожить Линь Чэнем, беречь его и бесконечно любить. Но что бы он ни делал, он никогда не мог сравниться с любовью, которую Линь Чэнь испытывал к нему.

Он остановился и нежно поцеловал Линь Чэня в ресницы. Он попытался замедлить движения, но чувствовал, что только боль может всё исправить.

— Син Конглянь... Прости меня!

Линь Чэнь закричал из последних сил своим охрипшим голосом, и боль пронзила его сердце.

В этот момент Син Конглянь понял, что уже потерял себя, когда дело дошло до Линь Чэня. Он был в полном смятении.

Кроме как остаться с Линь Чэнем на всю жизнь и умереть вместе с ним, у него не было другого пути.

* * *

Отвратительные мысли:

Ладно, я не осознавал, что в этом романе на самом деле есть непристойности. Когда я впервые переводил его, я был крайне озадачен, так как через несколько глав после этого эпизода упоминалось, что они занимаются сексом, и я был сбит с толку, так как ничего подобного не упоминалось. Лишь намного позже я узнал, что все сексуальные сцены были вырезаны в версии для подростков, поэтому мне пришлось немного покопаться и найти версию без цензуры. Чтобы заменить версию без цензуры, автор добавил кое-что в версию с цензурой, так что эта глава на самом деле представляет собой сочетание версии без цензуры и версии с цензурой.

Я постарался объединить их как можно более плавно, но, возможно, некоторые моменты всё равно будут немного разрозненными. Тем не менее, это намного лучше, чем читать и понимать, что они трахаются, и быть в полном замешательстве, потому что об этом нигде не упоминается (как это было в моей первой попытке).

Для тех, кого это волнует, есть ещё одна глава с сексуальной сценой, которая была вырезана, но она появится в дополнительных материалах. Насколько я могу судить, больше ничего непристойного не было вырезано.

Криминальная психология, глава 249

Автор: 长洱 / Чанъэр

Переводчик: Кинки || https://kinkytranslations.com/

* * *

Глава 249

Линь Чэнь лежал на больничной койке, по-видимому, глубоко спя или находясь в полукоматозном состоянии.

Син Конглянь обнял Линь Чэня за талию, одной рукой обхватив его за бок, а другой придерживая за поясницу. Нежный пот покрыл кожу Линь Чэня от шеи до плеч. Они крепко прижались друг к другу; их прикосновение было липким, влажным и теплым, даря настоящее ощущение.

Не менее реальными были запахи пота, крови и воздуха.

Син Конглянь откинул пряди чёрных волос Лин Чэня и наклонился, упираясь подбородком в изгиб шеи Лин Чэня. Он несколько раз поцеловал Лин Чэня в щёку, от уха до висков, от шеи до макушки. Честно говоря, ни один из них сегодня не принимал душ, так что запах был не самым приятным, но это беспорядочное несовершенство делало его реальным.

Син Конглянь почему-то вспомнил, как впервые в жизни расплакался от отчаяния.

Он не мог вспомнить точную причину этого события, но основная причина заключалась в том, что родители считали, что ему нужно расстаться с плюшевой уткой, которую он обнимал с детства.

Потому что эта утка была грязной и старой, с торчащим ватином и многочисленными заплатками.

Но он чувствовал себя в безопасности, только когда обнимал эту грязную и потрёпанную уточку во время сна.

По этой причине его родители прочитали много книг о детской привязанности, перепробовали множество методов, упомянутых в этих книгах, и даже водили его к психологу, но ни один метод не мог избавить его от привязанности к потрёпанной уточке.

Со временем, однажды, вероятно, из-за того, что он избил одноклассника или по какой-то другой причине, его отец не выдержал и заставил его выбросить утку.

Конечно, прямой связи не было, но для разгневанных родителей было важно найти самое суровое наказание для сына.

Был очень тёмный вечер, когда отец привёл его прямо к озеру в присутствии матери. Они гребли к центру озера, мать держала его, пока отец швырял утку в воду.

Это была совершенно душераздирающая сцена для него. Осенние и зимние холодные ветры, голубая и мрачная озерная вода и его любимая собственность постепенно погружались в воду. Он до сих пор помнил каждую рябь на воде в тот момент.

Потерять чувство защищённости было очень больно для каждого ребёнка, особенно когда дело касалось его самой любимой игрушки. В тот момент ему почти хотелось прыгнуть в реку вместе с уткой. Если бы не мать, которая держала его, он мог бы умереть прямо там.

Ещё хуже было то, что, когда они вернулись на берег, отец ударил его и сказал что-то вроде:

«В твоей жизни будет много вещей и людей, которых ты любишь, но однажды они все уйдут!»

«Даже твои родители умрут, поэтому ты должен научиться брать на себя ответственность за свои ошибки!»

«Кроме себя, ты ни на что и ни на кого не можешь положиться!»

Его отец говорил много похожих, случайно собранных вместе слов, настойчиво пытаясь его воспитывать. Для шести- или семилетнего ребёнка это было похоже на глубокий философский вопрос. Он тёр нос, из которого текли сопли, и плакал, ничего не понимая, только чувствуя боль. Долгое время после этого он был погружен в эту боль.

Выздоровление шло очень медленно, но в конце концов он все-таки выздоровел. Позже его отец извинился за свою вспышку гнева, а мать сказала, что хотела сделать это давным-давно.

Позже он рассказал Лин Чену об этом инциденте. В то время у них ещё не было романтических отношений, поэтому, конечно, он хотел услышать совет консультанта Линя, чтобы развязать этот эмоциональный узел или провести надлежащий психологический анализ ситуации.

Однако Лин Чен долго молчал и в конце концов сказал, что в мире не так много объяснений, но для человеческого разума рост всегда сопровождается болью.

Это была последовательная теория Линя Чена. Сладость приводила людей в оцепенение; только боль давала ощущение реальности.

На самом деле Син Конглянь давно чувствовал, что ему больше не нужно расти. В конце концов, он был на пенсии, и общество не должно требовать слишком многого от пожилых людей.

Но теперь, вспомнив слова Линь Чэня, он не мог не крепче обнять того, кто был в его объятиях.

Всего мгновение назад, наслаждаясь продолжительной сладостью и счастьем любви, он наконец испытал невыносимую боль, которую испытывают обычные люди.

Боль разлуки, боль понимания и даже просветление — всё это приносило боль.

Но все эти невыносимые переживания также постоянно расширяли границы разума. В этом не было смысла, но в этом был смысл. Син Конглянь подумал, что если бы Линь Чэнь был в сознании и они разговаривали, консультант Линь наверняка бы так его наставлял. Это было бы скучно, научно и здравомысленно, и он не смог бы устоять перед желанием поцеловать его.

Син Конглянь поцеловал сухие и потрескавшиеся губы Линь Чэня, от которых всё ещё пахло кровью. Он встал и начал одевать Лин Чена.

Лин Чен послушно вел себя как марионетка. Син Конглянь обняла его и не смогла удержаться от беспомощного смеха, издевающегося над собой. На самом деле, было не так уж много извращенных и абсурдных теорий. Все эти слова, исцеляющие душу, должны были дать проблеск надежды тем, кто в отчаянии.

Было трудно продолжать идти, но они должны были продолжать.

......

Поздно вечером таксист Сяо Чжан получил странный заказ у больницы Цзы Чи.

Пассажир стоял на обочине и, только сев в машину, сказал, что хочет поехать на море в соседнюю провинцию.

Для любого водителя предложение о поездке на такое расстояние поначалу было бы радостным, но на втором месте обычно стоит отказ.

Поездка на большое расстояние означала высокий доход, но ситуация, когда мужчина хватается за другого человека перед психиатрической больницей, определённо была ненормальной.

Однако Сяо Чжан совершил ошибку, позволив пассажиру сесть в машину первым, прежде чем спросить о пункте назначения. Разница во времени дала пассажиру возможность назвать цену, и одного только первоначального взноса было достаточно, чтобы Сяо Чжан не смог отказаться.

В конце концов, работая в такси, многое видишь и переживаешь. Без смелости нельзя ездить по ночным дорогам. Сяо Чжан взял деньги и решил, что если пассажир упомянет какую-нибудь отдалённую просёлочную дорогу, он обязательно откажется.

Но на протяжении всей поездки человек на заднем сиденье не доставлял никаких хлопот. Помимо указания адреса, мужчина с короткой стрижкой казался погруженным в свой собственный мир, темный и замкнутый. Иногда он наклонялся, чтобы поцеловать человека в своих объятиях, а иногда бесцельно смотрел в окно. В его глазах читались скрытое беспокойство, неуверенность и необъяснимое чувство самообладания.

Ночь становилась все темнее, и количество машин уменьшалось.

Сяо Чжан даже на мгновение заподозрил, что человек, которого мужчина держал на руках, мог быть трупом, потому что закутанная в одеяло фигура почти не двигалась.

Но он также отчётливо слышал тихие и болезненные стоны, доносившиеся с заднего сиденья, и не мог понять, были ли они мужскими или женскими. Стоны были отчаянными, как альтернативная музыка, которую можно услышать только на ночном радио. Всякий раз, когда человек на руках у мужчины начинал сопротивляться, он прижимал его к себе, почти беспомощно утешая поцелуями. Кроме этого, казалось, он ничего не мог сделать.

Жуткая ситуация на заднем сиденье продолжалась на протяжении всей поездки.

Когда они съехали со скоростной автомагистрали и прибыли в город Лоухай, Сяо Чжан даже подумал, не лучше ли было бы остановить такси прямо перед полицейским участком. Однако, когда они проезжали мимо полицейского участка, мужчина на заднем сиденье, казалось, предугадал его намерение и показал ему свой полицейский значок.

В тот момент, когда Сяо Чжан увидел значок, напряжение, которое он испытывал на протяжении всего путешествия, наконец-то ослабло. Полиция всегда давала людям чувство безопасности и могла объяснить любые странные и незаметные явления.

Он не смог удержаться и завел разговор с человеком на заднем сиденье, спросив, почему они путешествуют поздно ночью, а не на служебном автомобиле.

"Это не твое дело".

Именно так ответил джентльмен на заднем сиденье, невозмутимый, как всегда.

Сяо Чжан опустил стекло. С одной стороны было непроглядно черное море, а с другой - множество великолепных курортных отелей. Он дунул в свисток, донесенный морским бризом.

Но вдруг он услышал низкий голос с заднего сиденья: «Пожалуйста, закройте окно».

Инстинктивно он взглянул в зеркало заднего вида и заметил, что одеяло на заднем сиденье развевается на ночном ветерке. Воспользовавшись этой возможностью, он, наконец, увидел человека, которого полицейский все это время держал - это был мужчина.

Сяо Чжану почти захотелось снова свистнуть. Он перевез психически больного человека от входа в психиатрическую больницу к побережью, преодолев сотни километров. Водитель такси, работающий в ночную смену, действительно много повидал, и ему даже доводилось сталкиваться с мелодраматичными историями вроде того, как влюблённые прыгали со скал. Должен ли он спасать их или нет, когда придёт время?

Скучно, подумал про себя Сяо Чжан. Следуя указаниям навигатора, он сделал несколько поворотов и наконец оказался в районе, где не было даже уличных фонарей. Шум ветра стал громче, заглушая шум волн. Кроме узкой полоски дороги, освещённой фарами, он почти ничего не видел.

Но, исходя из его предположений, это нельзя было назвать отдалённой просёлочной дорогой, потому что здесь даже не было дороги.

Сяо Чжан не удержался и обернулся, чтобы сказать: «Сэр, эта дорога слишком уединённая. Вы уверены, что хотите ехать дальше? Боюсь, у меня закончится бензин».

Казалось, собеседник мгновенно понял, о чём он думает, и просто сказал: «Не волнуйся, мы заправимся, когда доберёмся до места назначения».

Кто знает, где в глуши найдётся заправка! Но повернуть назад было бы слишком робко. Сяо Чжан мог только стиснуть зубы и продолжать.

Проехав некоторое время, Сяо Чжан вдруг понял, что навигатор в его телефоне уже давно не издавал ни звука.

Почувствовав, как по спине пробежал холодок, он посмотрел вниз и увидел, что в правом верхнем углу экрана нет сигнала. Он мысленно проклял свою удачу. Казалось, что его мольбы к небесам остались без ответа, а мольбы к земле были бесполезны.

Сяо Чжан покрылся холодным потом и сказал: «Сэр, мне нужно содержать семью. Есть что-то, с чем вы не можете разобраться...»

Не успел он закончить фразу, как его перебили.

«Впереди санаторий, — сказал джентльмен на заднем сиденье. — Он особенный, и там соответствующие меры безопасности, поэтому сигнал сотовой связи в этой зоне заблокирован».

Сяо Чжан был ошеломлён. «Э-это... Должно быть, это на высоком уровне, верно?» Высказавшись, он почувствовал, что что-то не так. Кто бы стал сразу раскрывать местоположение секретного объекта? Это не соответствовало сценам, показанным по телевизору. Поэтому он хорошенько подумал и решил проверить почву. «Я ещё могу вернуться домой? Я буду...»

Мужчина на заднем сиденье нахмурился. Сяо Чжан тоже почувствовал, что его вопрос был довольно бессмысленным, но собеседник всё равно сохранял самообладание и терпеливо ответил: «Нет, не будешь».

Хотя это был всего лишь короткий ответ, серьёзный тон заставил Сяо Чжана почувствовать себя намного спокойнее. Напряжение, охватившее его разум, ослабло. Промолчав всю поездку, он нажал на педаль газа, достал сигарету и тоже сунул её за ухо. Он не осмелился закурить, боясь, что человеку на заднем сиденье это не понравится. «Вы меня напугали, отправившись в путь так поздно ночью. Вы везёте своего близкого на лечение? Что случилось? Это место похоже на те, что описаны в романах, с известными специалистами по традиционной китайской медицине?»

Он взглянул в зеркало заднего вида. Джентльмен на заднем сиденье покачал головой, опровергая его предположение. Затем он естественным образом протянул руку Сяо Чжану. Инстинктивно Сяо Чжан протянул ему сигарету, которую держал за ухом, прежде чем он успел подумать, что это может показаться неприятным.

Но джентльмен совсем не возражал и сам закурил сигарету.

Мерцающая искра осветила профиль мужчины, сделав его невероятно одиноким. Сяо Чжан заметил, что его другая рука крепко сжимает одеяло, из-за чего костяшки пальцев побелели и даже задрожали.

«Так зачем ты идёшь туда?» Сяо Чжан повторил вопрос, который задавал ранее.

«Потому что я могу».

Криминальная психология, глава 250

Автор: 长洱 / Чанъэр

Переводчик: Kinky || https://kinkytranslations.com/

* * *

Глава 250

Сяо Чжан чувствовал, что богатые люди никогда не говорят по-человечески. Продолжать разговор было просто невозможно.

Когда стрелка топливного бака приблизилась к критической отметке, Сяо Чжан увидел сторожевую будку. Возможно, из-за темноты казалось, что будка возникла из ниоткуда, излучая тусклый белый свет в пустынной местности.

Он резко нажал на тормоза, но джентльмен на заднем сиденье, словно предвидя его реакцию, уже взялся за ручку, оставаясь совершенно неподвижным.

Сяо Чжан посмотрел вдаль и увидел смутные тени зданий, сливающиеся с темнотой, делающие их неразличимыми. Различные городские легенды мгновенно всплыли в его голове, заставляя дрожать ногу на педали газа.

В этот момент звук ревущих двигателей внезапно заполнил пустую равнину. Сяо Чжан быстро отпустил педаль газа и в зеркале заднего вида увидел две быстро приближающиеся пыльные полосы. Когда они приблизились, он ясно разглядел, что это были два внушительных чёрных внедорожника. Такси оказалось зажатым между двумя сильно модифицированными автомобилями, как тонкая начинка в гамбургере, и выглядело довольно жалко.

Только тогда Сяо Чжан вспомнил, что джентльмен на заднем сиденье упоминал об уровнях безопасности. Он понял, что порядок охраны и конвоирования был изменён, и разница в строгости была просто разительной. Сяо Чжан чуть не выругался вслух. Он был всего лишь ночным таксистом, который останавливался по взмаху руки. Он надеялся заработать немного денег на молоко для своего ребёнка этим дальним рейсом. Почему он должен был участвовать в этой контртеррористической операции посреди ночи?

Однако, к его удивлению, два внедорожника не собирались останавливаться и не планировали проводить проверку документов. Сяо Чжан посмотрел налево, потом направо, совершенно сбитый с толку.

Затем с заднего сиденья раздался успокаивающий голос.

«Всё в порядке. Продолжайте ехать».

Небрежно сказал его пассажир.

Сяо Чжан тяжело сглотнул. Он всё ещё чувствовал, что так беспечно уезжать не стоит, но когда говорит босс, ты либо подчиняешься, либо умираешь. Он резко нажал на педаль газа. После того, как он ускорился, две машины охраны не попытались его догнать. Они просто следовали за ним на расстоянии. Сяо Чжан вздохнул с облегчением и внезапно почувствовал странную уверенность.

Следующим контрольно-пропускным пунктом была будка охраны, в которой стояли вооруженные до зубов сотрудники службы безопасности.

Сквозь перекладину, освещенную уличными фонарями, Сяо Чжан мог ясно видеть вдалеке ряд вилл.

Виллы были разного дизайна и возраста, некоторые были построены на фоне гор, другие недалеко от моря, разной высоты и без какого-либо подобия порядка. Это напоминало обычный пригородный городок без каких-либо отличительных черт.

Как только передняя часть машины приблизилась к перекладине, ярко-желтый шест автоматически поднялся высоко вверх. Они въехали, словно в безлюдное место, не встретив никаких препятствий.

Сяо Чжан взглянул в зеркало заднего вида, где сотрудники службы безопасности в будке охраны отдавали им честь. Черные машины продолжали следовать за ним, как призраки.

Его смелость возросла, и он решил отнестись к этому как к экскурсии, продолжая ехать вперед по дороге.

Когда они проезжали мимо этих зданий, он время от времени замечал висящие на них бронзовые таблички, указывающие на различные санатории или определенные типы жилых домов.

Обочина дороги была покрыта пышными цветами и деревьями, а пейзаж был безмятежным. Были даже бездомные кошки, дремавшие у дороги.

Сяо Чжан зевнул и внезапно почувствовал легкую сонливость.

"Просто остановись впереди".

Сказал пассажир на заднем сиденье.

Сяо Чжан поднял глаза и увидел вдалеке здание, неожиданно ярко освещенное. Главный вход был широко открыт, у входа стояла очередь людей, как будто кого-то приветствуя.

Они действительно остановились у входа в больницу или, по крайней мере, то, что выглядело как учреждение, похожее на санаторий.

После череды событий, которые они пережили, Сяо Чжан оцепенел. Он плавно подъехал к входу и остановил машину.

Автомат по продаже билетов начал жужжать, и пассажир на заднем сиденье достал кошелёк, словно собираясь расплатиться.

В этот момент кто-то открыл заднюю дверь, и, к удивлению Сяо Чжана, это был человек, вышедший из чёрного внедорожника, который следовал за ними. Он выглядел очень уважительно. Сяо Чжан внезапно понял, кого именно защищали так называемые сотрудники службы безопасности.

Он задрожал и выглянул в окно машины. Медицинский персонал у входа тоже собрался вокруг, и даже передвижная кровать была установлена в наиболее подходящем месте.

Джентльмен на заднем сиденье почти ничего не сказал. Он опустошил свой бумажник и протянул деньги Сяо Чжану, включая несколько банкнот в один и пять юаней.

"Я все еще должен тебе 1200 юаней. Я отдам его тебе позже. Пожалуйста, подожди ".

Сказав это, пассажир вышел из машины и осторожно положил человека, которого держал на руках, на передвижную кровать.

Медсестра отодвинула кровать, идя рядом с доктором и джентльменом, как будто они обсуждали состояние пациента. Сотрудники службы безопасности последовали за ними.

Все шло естественно, и Сяо Чжану даже не нужно было ничего говорить. Обо всем позаботился кто-то другой.

Сяо Чжан наблюдал за всем происходящим снаружи машины. Здание казалось светлым и чистым, создавая ощущение очень комфортного проживания. В вестибюле была подвесная конструкция со стеклянным потолком, через который можно было посмотреть на звёзды в небе и почувствовать себя во сне.

Когда он вернулся в реальность, группа людей уже внушительно входила в здание. Сяо Чжан постучал себя по лбу, взглянул на опасно низкий уровень топлива, но замешкался, увидев вооружённую охрану позади. Он решил подождать, пока они уйдут, а потом тихо выйти из машины и задать вопросы.

К его удивлению, кто-то действительно обернулся. Сяо Чжан опустил стекло, и человек вежливо поклонился, не проявляя ни капли высокомерия. Они обеими руками протянули ему оставшуюся часть неоплаченного проезда и сказали: «Позвольте мне отвезти вас на заправку, вот оставшаяся часть проезда, пожалуйста, возьмите её».

Сяо Чжан был приятно удивлён. Он взял деньги, на мгновение потеряв дар речи. Наконец, он задал глупый вопрос: «Это ваш начальник? Они очень богатые?»

......

Здание Чжоужуй, 3 часа ночи.

Кабинет директора напоминал место взрыва бомбы. На лицах всех квалифицированных сотрудников «Чжоужуй», сидевших в кабинете, читались гнев и разочарование. Их лица были бледными и искажёнными, как будто они хотели разорвать на части человека, сидевшего на другом конце круглого стола для совещаний.

Хуан Цзэ наблюдал за происходящим, потирая виски, и сделал глоток чёрного кофе, стоявшего на столе.

Как только он поставил чашку, вице-президент «Чжоужуй» ударил кулаком по столу напротив него и закричал в ярости и безрассудстве: «Это явно некомпетентное полицейское расследование, но вы хотите переложить всю вину на нашу компанию! Мы этого не потерпим! Завтра будет пресс-конференция!»

«Что ж... Это неплохо».

Рядом с ним раздался неторопливый голос. Су Фэнцзы открыл глаза, всё ещё пребывая в полусонном состоянии, и продолжил говорить. «Ваша компания наконец-то решила публично признаться в своих преступлениях. Восхитительное мужество».

Хуан Цзэ взглянул на него и не смог удержаться от того, чтобы не поднять свою чашку, сосредоточившись на собственных мыслях и притворяясь, что ничего не слышал. После манипуляций Су Фэнцзы, которые он проделывал всю ночь, всё высшее руководство «Чжоуруй» превратилось в фейерверк, готовый взорваться.

«Хватит нести чушь!»

Как и ожидалось, вице-президент Чжоужуй наконец-то перешёл черту и выругался.

Су Фэнцзы подпёр подбородок рукой, указал указательным пальцем на вице-президента «Чжоужуй» и небрежно махнул рукой, легко сказав: «Вы неспособны. Теперь быстро объясните и подпишите документы по делу «Нордрен», чтобы вы могли уйти».

Все в офисе были на пределе своих возможностей. Они чесали головы и лица, пытаясь найти способ уйти, но Су Фэнцзы не сдавался. Даже Хуан Цзэ не посмел ослушаться этого сумасшедшего, стоявшего рядом с ним.

На самом деле, даже в моменты гнева ему бы и в голову не пришло прикоснуться пальцем к Линь Чэню в присутствии Су Фэнцзы, подсознательно осознавая последствия.

Люди всегда запугивали слабых и боялись сильных.

Инспектор Хуан посмотрел на людей перед собой и почувствовал, что они, вероятно, хотели бы, чтобы Линь Чэнь был здесь, чтобы урезонить их.

"Мы действительно ничего не знаем!"

Глава отдела исследований и разработок чуть не упал в обморок, крича в отчаянии.

"Чего не знаем?" Су Фэнцзы повернул голову и спросил.

Это был почти любимый риторический вопрос Су Фэнцзы. Сначала сотрудники Zhourui отвечали на его вопросы, но по мере того, как шло время и один и тот же вопрос задавался сто или двести раз, этот, казалось бы, простой вопрос превратился в настоящую душевную пытку.

Глава отдела исследований и разработок попытался открыть рот, но, казалось, ему не хватало умственных способностей, чтобы ответить на вопрос. Он мог только откинуться на спинку стула, тяжело дыша.

Атмосфера снова стала тяжелой, но не из-за эмоций, а потому, что было раннее утро. После целой ночи душевных пыток ни у кого не было ни умственной, ни физической возможности иметь дело со следователем, который точно знал, как заставить вас чувствовать себя некомфортно.

Хуан Цзэ еще раз взглянул на Су Фэнцзы и смог только помассировать виски.

Честно говоря, после целой ночи допросов он, наконец, понял, что Су Фэнцзы не собиралась извлекать какую-либо информацию из Zhourui Pharmaceutical. Даже новичок знал, что раздельные допросы были наиболее эффективными, но Су Фэнцзы настаивала на том, чтобы держать всех в одной комнате, используя беспокойство, переполненное пространство и повторяющиеся и приводящие в бешенство слова, чтобы спровоцировать каждого человека. Казалось, он хотел постоянно мысленно пытать этих людей, а не раскрывать дело.

Думая о пытках Линь Чэня в больнице, Хуан Цзэ понял, что это была месть.

Он опустил голову и пролистал свой телефон. Эмоции, царившие в комнате, подействовали на него, сделав беспокойным, но он заставил себя сосредоточиться.

Руководители Zhourui были похожи на плотно закрытые раскладушки, отказывающиеся сотрудничать.

Во всем этом деле было множество подозрительных аспектов, таких как то, почему Zhourui Pharmaceuticals не обнаружила проблему с лекарствами на ранних стадиях и почему они потратили значительное количество рабочей силы и ресурсов, чтобы скрыть правду после открытия. Почему они смогли предвидеть действия полиции и разоблачить себя, когда расследование приближалось к истине, разрушив все предыдущие планы Линь Чэня?

Но самый важный вопрос здесь заключался в том, что Шэнь Лянь сделал с лекарством и как много Zhourui Pharmaceuticals знала о самом препарате.

При обычных обстоятельствах у них было бы достаточно времени для расследования. Однако материалы, связанные с Нордреном, были обширными и бесконечными, и постоянно появлялись новые дела. Времени, которое у них было на раскрытие дела, становилось все меньше и меньше.

Им нужно было быстро открыть рты этим группам интересов острым ножом.

Однако... Син Конглиан отключил свой телефон.

Хуан Цзэ опустил взгляд и прочитал только что пришедшее текстовое сообщение, ещё сильнее нахмурив брови.

Офицер, который только что обратился в больницу Цзы Чи, ответил ему, заявив, что Син Конгляня в больнице нет, и палата Линь Чэня тоже пуста.

Хуан Цзэ не смог удержаться и крепко сжал свой телефон и передал его Су Фэнцзы.

Как раз в этот момент его дядя, который не произнес ни слова всю ночь, спросил чрезвычайно обеспокоенным тоном из угла. " Племянник, почему капитан Синь не прибыл? Мог ли он сбежать от страха?

Вице-президент, сидевший рядом с ним, как взбесившийся пёс, вскочил и хлопнул по столу. «Да, почему бы тебе не пойти и не спросить у этого коррумпированного полицейского, который взял взятку, что он на самом деле знает!»

Сердце Хуан Цзэ дрогнуло. Услышать такие намёки в такой момент было плохим знаком. Но, с другой стороны, он был глубоко разочарован. Даже на этой стадии развития, в этой семейной компании, в этом здании, почти все здесь все еще пытались сместить фокус, очерняя полицию, в отчаянной и неистовой борьбе...

Хуан Цзе не сомневался, что после рассвета все утренние новости доведут дело о взяточничестве в Син Конглиане до кульминации. Когда сталкиваешься с запятнанным полицейским, ненависть общественности всегда сильнее.

Он опустил взгляд, почти не в силах сдержать гнев в своём сердце.

В этот момент кто-то похлопал его по плечу. Он повернул голову и увидел, как Су Фэнцзы возвращает ему телефон, небрежно скрещивает ноги и говорит мужчине средних лет в углу: «Тебе лучше не искать смерти. Я был так любезен с тобой. Ты должен ценить это». Он улыбнулся, неторопливо размышляя. «Если он придёт, у тебя точно не будет выхода». Это было бы ужасно».

Председатель «Чжоужуй Фармасьютикал» на мгновение замолчал, чувствуя, что Су Фэнцзы преувеличивает последствия прибытия Син Цунляня такими словами. Он ответил полунасмешливым тоном, презрительно сказав: «Неужели? Тогда я буду здесь, с нетерпением ожидая торжественного появления капитана Сина».

Криминальная психология, глава 251

Автор: 长洱 / Чанъэр

Переводчик: Kinky || https://kinkytranslations.com/

* * *

Глава 251

Когда Син Конглянь открыл свой телефон, на него посыпались многочисленные сообщения.

Занятые медицинские работники уже покинули палату, оставив Линь Чэня мирно спать на кровати, укрытого, словно пушистым облаком. В комнате было окно от пола до потолка, за которым виднелось море.

Вдалеке, там, где море сливалось с небом, оно уже не было абсолютно чёрным. Море казалось тёмно-синим, спокойным и глубоким, как самая убаюкивающая колыбельная.

Лицо Линь Чэня было спокойным. Его черные волосы послушно спадали по бокам ушей. На шее были следы поцелуев и случайные синяки, но они не имели сексуального подтекста.

Или, возможно, стоя за пределами этой комнаты и глядя на Линь Чэня, он неоднократно вспоминал события, которые только что произошли. В его сердце не было сексуальных мотивов, и, конечно, не о чем было сожалеть.

Таксист несколько раз спрашивал его, почему он потратил три с половиной часа, чтобы привезти Линь Чэня сюда, но Син Конглянь действительно не мог ответить. Рассматривая различные причины, можно было предположить, что это место дома было тихим и спокойным, или, может быть, он хотел, чтобы Линь Чэнь находился под его контролем и чувствовал себя непринуждённо. Конечно, была ещё одна причина: он раньше жил в этой комнате, и вид из окна был красивым. Однако Син Конглянь прекрасно понимал, что эти причины не совсем верны.

Он потратил три с половиной часа на то, чтобы доехать на такси до этого санатория, просто потому, что чувствовал себя потерянным. Он не мог быть таким, как Линь Чэнь, который всегда точно знал, что нужно делать, чтобы поступить правильно.

До сих пор он мог действовать только в соответствии со своими первобытными инстинктами, другими словами, быть своевольным.

Син Конглянь опустил голову и посмотрел на экран.

Результатом его упрямства стали бесчисленные пропущенные звонки, один отчёт о ходе расследования за другим и даже последний ультиматум Хуан Цзэ.

Он пролистал телефон, торопливо просматривая эти сообщения.

Утренний свет постепенно разгорался, окрашивая всё в туманный золотистый оттенок, и одна сторона лица Линь Чэня казалась ещё ярче. В лучах утреннего света его ресницы были отчётливо видны. На прикроватной тумбочке стояла красивая ваза с ромашками.

Всё было наполнено жизнью, и Син Конглян на мгновение представил, что Линь Чэнь вот-вот сядет на край кровати и поприветствует его: «Доброе утро».

Но из-за высокой дозы успокоительного эта сцена могла существовать только в его воображении. В его воображении также существовала и спокойная жизнь, о которой он мечтал с Линь Чэнь.

В этом мире не было никого, кто мог бы быть абсолютно капризным и свободным.

Син Конглян убрал телефон обратно в карман и повернулся, чтобы уйти.

......

Стоя на подземной парковке санатория, Син Конглянь осознал, какие неприятности его ждут после того, как он потратил три с половиной часа на то, чтобы привезти сюда Линь Чена.

Не было никакой другой причины, кроме того, что это был семейный санаторий, в котором, естественно, было много друзей семьи.

Ещё минуту назад он был готов просто найти машину и вернуться в Хунцзин.

Внезапно из-за угла подземного гаража донёсся рёв двигателя, и вспыхнули фары. Прежде чем он успел среагировать, из гаража задним ходом выехал спортивный автомобиль и помчался прямо на него.

Спортивный автомобиль был ярко-жёлтого цвета, с низким кузовом, дверями-ножницами и обтекаемыми формами. Он был похож на горячую и благородную юную девушку, дерзкую, но элегантную. Вероятно, это был флагманский суперкар определённого бренда, может быть, даже выпущенный ограниченным тиражом по всему миру. Однако Син Конглянь не разбирался в таких вещах, поэтому не мог сказать, сколько стоит эта машина.

Через несколько секунд спортивный автомобиль остановился прямо перед ним.

Дверь машины открылась, и кто-то, сидевший на водительском сиденье, улыбнулся, обнажив ряд белых зубов. Первое, что он сказал: «Выведи меня куда-нибудь повеселиться, и я обещаю не рассказывать твоим родителям, что тебе нравятся мужчины!»

В машине сидел старик, который выглядел иссохшим, худым до неузнаваемости и совершенно не сочетался с высокотехнологичным интерьером.

Одна штанина на педали акселератора старика была спущена, обнажая металлический протез. У него был очень длинный шрам на руке, усы а-ля Фу Манчу и пакет с катетером, свисающий с талии. Однако его взгляд был острым и пронзительным. Ещё более странным было то, что старик держал во рту курительную трубку и выпускал клубы дыма.

Син Конгляню потребовалось несколько секунд, чтобы вспомнить, на кого он смотрит. Он холодно посмотрел на старика, сидящего на высокотехнологичном водительском сиденье, и старик случайно выпустил изо рта струю дыма.

«Ты... Ты ведь ещё не сказал им, да?» Старик уставился на него широко раскрытыми глазами, вытирая усы.

«А если и сказал?» — возразил он.

«Тогда я желаю тебе всего наилучшего!» Старик неохотно положил костлявую руку на руль, чувствуя себя раздражённым.

Син Конглянь не хотел продолжать разговор. Он поклонился старику.

В углу гаража стояли беспомощные медработники. Син Конглянь подал им знак глазами, и вскоре кто-то подошёл и быстро выхватил трубку изо рта старика, собираясь вывести его из машины.

"Подождите! Подождите! У вас, геев, нет сострадания!" Старик вырывался и кричал.

Охранник гаража также подошел к нему и тихо спросил: "Вы планируете взять эту машину?"

"Это моя машина! Моя!" Старик кричал изо всех сил, казалось, он вот-вот заплачет.

"Найдите мне машину напрокат", - сказал Син Конглянь.

"Зачем брать напрокат? — Я вас отвезу! — воскликнул старик.

К тому времени большую часть тела старика вытащили из машины. Что-то, висевшее у него на поясе, привлекло его внимание. Син Конглянь внимательно посмотрел на это и понял, что это прозрачный пакет для катетера. Он остановил медицинский персонал на месте происшествия.

В этот момент старик быстро забрался обратно в машину, держась за руль и не отпуская его. — Доктор сказал, что мне осталось жить всего три месяца.

— И что?

— Значит, тебе можно привести мужчину посреди ночи, как королю Чжоу Юю*, а мне нельзя выйти на короткую прогулку? — старик потёр лицо, а затем снова воодушевился. Он похлопал по эмблеме на рулевом колесе и радостно сказал: «Это моя недавно купленная машина. Я ещё даже не ездил на ней. Если я умру, то не смогу нажать на педаль газа!»

*Двенадцатый правитель династии Чжоу, печально известный своим распутным образом жизни и пренебрежительным отношением к своему королевству. Одна из самых известных его цитат в литературе — попытка угодить своей наложнице Бао Си, которая не смеялась, что бы он ни делал. Тогда король Ю попытался развлечь её, зажегши сигнальные огни и обманув своих подданных, заставив их думать, что дворяне Цюаньжун собираются напасть. Когда прибыла знать, Бао Си посмеялся над ними. Король Ю продолжал в том же духе и в конце концов потерял доверие знати, пока Куанжун не напал по-настоящему. К сожалению, знать не ответила на сигнал сигнального костра, думая, что это была уловка. (Однако эта история, по-видимому, вымышлена, но теперь её часто связывают с королём Ю как с правителем, который ставит личные желания выше благополучия своих подданных.)

......

Хуан Цзэ сидел в конференц-зале, чувствуя себя совершенно измотанным.

Перед ним лежали все доказательства, представленные компанией Zhourui Pharmaceutical в отношении подкупа Син Конгляня: включая две виллы в живописной местности Аньшань, записи о переводе 8 миллионов наличными и несколько неподписанных соглашений о передаче акций Zhourui.

Эти доказательства были разложены перед ним. За исключением неподписанного соглашения о долевом участии, все остальное казалось подлинным. Однако, за исключением четко учтенных денег, остальные доказательства не были прямыми. Аргумент другой стороны заключался в том, что у Син Конгляна не было возможности подписать контракт, и компания решила разоблачить этого коррумпированного полицейского без принуждения.

"Инспектор Хуан, вы рассматривали эти улики больше часа", - напомнил ему кто-то. "Капитан Син, вероятно, не придет, верно?"

Хуан Цзе стиснул зубы.

Если Син Конглян не появится, Zhourui Pharmaceutical будет настаивать на том, что капитан Син - грязный полицейский. Почти пришло время начинать работу, и они не могли продолжать задерживать всех присутствующих.

Ещё труднее ему было смириться с тем, что Су Фэнцзы, всю ночь устраивавший переполох среди высшего руководства Чжоужуя, теперь спал, положив голову на стол для совещаний, прижав руку к документу о недвижимости и слегка похрапывая.

Лицо Хуан Цзэ похолодело. Он собрал всё, что лежало на столе, и швырнул обратно на стол. «Вы считаете это доказательствами, но я считаю, что они сфабрикованы, чтобы кого-то подставить».

Он говорил с праведным негодованием, но не ожидал, что следующая сцена будет крайне неловкой.

Сначала рёв двигателя снаружи здания заглушил споры в конференц-зале.

Все в офисе выглядели озадаченными. Некоторые инстинктивно подошли к окну, разинув рты и не в силах вымолвить ни слова.

Грохот мощного двигателя спортивного автомобиля сотрясал панорамные окна.

Хуан Цзэ нахмурился. Судя по звуку, спортивный автомобиль остановился внизу, у Чжоужуя. Его охватило дурное предчувствие.

В этот момент Су Фэнцзы, словно почувствовав себя неуютно в своей позе, перевернулся и продолжил спать. Хуан Цзэ отчётливо увидел странную улыбку на его губах.

«Это... Это спортивный автомобиль! Чья это машина из нашей компании?» Кто-то у окна воскликнул, не находя слов.

Хуан Цзэ тут же встал и в несколько шагов подошёл к окну.

Ярко-жёлтый спортивный автомобиль «Ламборгини» высокомерно приподнял свою дверь. Его обтекаемый корпус, передняя и задняя двойные поперечные подвески и даже несколько дерзкий задний спойлер заставляли автомобиль сиять в лучах солнца.

Сердце Хуан Цзэ забилось быстрее, и он мгновенно вспомнил все данные об этом автомобиле. Мужчины всегда любили роскошные автомобили, и это была та модель, о которой он всегда мечтал, но не мог себе позволить. Его разум разгорелся, и ему даже захотелось спуститься вниз и подойти поближе.

Однако фигура, вышедшая из спортивного автомобиля, заставила его почувствовать себя так, словно на него вылили ведро ледяной воды.

Мятая одежда, нечёсаная борода и усталые глаза, словно он только что вернулся из долгого путешествия...

Хотя Хуан Цзэ узнал его с первого взгляда, ему потребовалось много времени, чтобы убедиться, что он не ошибся.

Он сжал кулак, достал телефон, набрал номер и посмотрел вниз.

Человек, стоявший в центре площади, остановился и ответил на звонок.

С другого конца провода раздался холодный и низкий голос.

Это был Син Конглиан, выглядевший декадентски и высокомерно — ещё больше похожий на продажного полицейского, чем те, что фигурируют в телесериалах!

— Что ты, чёрт возьми, делаешь? Хуан Цзэ с трудом сдерживался, чувствуя, что всё, за что он только что боролся ради Син Конгляня, превратилось в шутку.

— Мне не хотелось идти на собрание, — безразлично ответил Син Конглянь.

— Ты хоть понимаешь, насколько опасна твоя ситуация? В Хуан Цзэ закипел гнев. Он хотел бы немедленно спуститься вниз и схватить Син Конгляня за воротник, чтобы спросить его, знает ли он, что означают критический момент, пристальное внимание общественности и неприметность!

Услышав это, полицейские на площади инстинктивно повернули головы и посмотрели на блестящий спортивный автомобиль.

В то же время хромой старик быстро спустился со своего места, всё ещё держа в руках ярко-жёлтую сумку с катетером, и с большим волнением посмотрел на здание.

Син Конглянь обернулся и нетерпеливо сказал: «Я не смог найти такси в сельской местности, поэтому мне пришлось вызвать эту машину». Сказав это, он резко повесил трубку.

Хуан Цзэ стоял у окна, его лицо побледнело, а в стекле отражался его гнев. В то же время в тихом углу кабинета послышалось долгое холодное фырканье.

Он повернул голову, чтобы посмотреть, и его дядя Ши поправил очки на носу и улыбнулся, как победитель.

Криминальная психология. Глава 252

Автор: 长洱 / Чанъэр

Переводчик: Kinky || https://kinkytranslations.com/

* * *

Глава 252

Ожидание было мучительным. Время шло, но двери конференц-зала оставались закрытыми, и Син Конглянь нигде не было видно.

Большинство людей снова забеспокоились. Начала нарастать смесь раздражения и неловкости. Zhourui Pharmaceutical уже одержала верх, свалив все на Син Конгляна, так почему же они все еще так беспокоятся?

Хуан Цзе усмехнулся, и в этот момент его телефон слегка завибрировал. Су Фэнцзы, который, казалось, вовсе не спал, быстро сориентировался, проверил свой телефон, а затем встал раньше всех. Он сказал всем в конференц-зале: «Пойдёмте. Он ждёт нас в 303-м кабинете».

......

303-й кабинет был ещё одним конференц-залом.

Причина, по которой руководство Zhourui переехало из одного конференц-зала в другой, была проста: зал 303 на первом этаже был больше и мог вместить больше людей.

Хуан Цзэ неохотно повёл руководителей «Чжоуруй» вниз по лестнице. По пути ему пришлось применить силу, чтобы подавить несогласных, но когда они распахнули дверь, все внутри и снаружи на несколько секунд застыли в шоке.

Офис был переполнен людьми. Син Конгляню удалось собрать почти всех руководителей среднего и высшего звена компании, включая нескольких пожилых людей с белоснежными волосами. Хуан Цзе узнал в одном из них известного химика, который руководил одной из фармацевтических лабораторий Чжоруй.

Все, кто сидел на своих местах, переглянулись, не в силах осознать ситуацию. Наконец, голос Син Конгляна нарушил застывшее состояние.

Он сел во главе стола, указав на свободные места и сказав всем, кто находился за пределами комнаты: "Входите".

Хуан Цзэ сделал первый шаг, заметив, что Син Цунлянь говорит тем же тоном, что и Су Фэнчжи, когда тот сказал «пойдём» — небрежно и самоуверенно, как будто победа уже была у него в руках.

Хуан Цзэ оглядел всю комнату.

В зале 303 было многолюдно, и все места были заняты. Круглый стол для совещаний был разделён на две части, и стулья с тёмно-синими спинками стояли друг напротив друга, напоминая зал суда. Однако количество мест с каждой стороны было разным. В левой части зала для совещаний было почти сто восемьдесят стульев, а в другой части...

Хуан Цзэ быстро подсчитал. В правой части было всего двадцать стульев.

Он посмотрел в конец конференц-зала. Ассистент Син Конгляня накрыл стол в верхнем левом углу комнаты, и оба, Син Конглян и Сяо Чжань, сидели перед своими компьютерами, напоминая судебных клерков. Сам Син Конглянь был председательствующим судьей в этом зале суда.

Хуан Цзэ не мог понять, что задумал Син Конглян, но это не помешало ему холодно взглянуть на своего дядю Ши.

Когда мужчина средних лет вошёл в конференц-зал, все, кто перешёптывался между собой, сидя на своих местах, одновременно встали, демонстрируя уважительное отношение. Этот простой жест показал иерархию в этом большом конференц-зале.

И дядя Ши, казалось, наслаждался таким императорским обращением. Сотрудники Чжоужуя расступились, освобождая ему путь к центральному месту.

Председатель медленно вошёл, и сотрудники по обе стороны от него почтительно поклонились. Он скромно поздоровался со многими сотрудниками, создав дружескую атмосферу, как будто это была обычная ежедневная встреча в компании.

Группа людей оставила капитана отдела уголовных расследований, сидевшего во главе, без внимания. Хуан Цзэ взглянул на Син Цунляня и заметил, что тот откинулся на спинку стула, положив одну руку на стол в непринуждённой позе. Однако он, казалось, был в очень плохом настроении.

В тот момент Хуан Цзэ не понимал, почему он не обращает внимания на остальных, но его беспокоило выражение лица Син Цунляня. В конце концов, во многих отношениях он был выше Син Цунляня.

Но, честно говоря, в этом переполненном конференц-зале у него было не так уж много времени, чтобы разобраться в собственном мышлении. Как раз в тот момент, когда мужчина средних лет в костюме собирался занять свое место, внезапно заговорил Син Конглянь, прервав оживленную атмосферу слева. "Я не просил вас садиться".

Атмосфера в комнате внезапно стала напряженной.

Председатель поправил воротник своего пиджака и не выказал никакого гнева. Он повернул голову, чтобы посмотреть на Син Конгляня, слегка наклонил голову и с улыбкой посмотрел на него сверху вниз. Он сказал: «Капитан Син, вы, кажется, немного импульсивны».

Однако Син Конглянь, похоже, не был заинтересован в том, чтобы вести приятную беседу с кем-либо из Чжоужуя. Он даже не потрудился поднять взгляд и просто сказал примерно сотне сотрудников «Чжоужуй», стоявших в ряд: «Все, кто готов сотрудничать с полицией и предоставить доказательства того, что ваша компания намеренно скрывала побочные эффекты «Нао Кангнина» и пренебрегала общественной безопасностью, могут сесть вон там». Син Конглянь указал на двадцать свободных мест в правой части конференц-зала и, сделав паузу, добавил: «Там двадцать мест».

Его тон был спокойным, но все, включая Хуан Цзэ, были ошеломлены.

Быстро и прямо — лучшего описания не найти.

Однако единственным ответом Син Конгляню был лёгкий скрип стульев, на которые садились люди. Председатель «Чжоуруй Фармасьютикал» занял первое место, его стул скользнул по полу, и остальные сотрудники последовали его примеру, организованно рассаживаясь и демонстрируя единство.

Син Цунлянь казался невозмутимым, но в его взгляде читалась глубокая холодность. Он посмотрел на сотню с лишним человек в левой части конференц-зала и спросил: «Вся ли команда разработчиков «Нао Каннин» прибыла?»

Син Цунлянь быстро разыграл свои карты, и все посмотрели друг на друга. Председатель «Чжоуруй Фармасьютикал» положил руку на стол и слегка постучал по нему.

Сотрудники, разбросанные по всему залу, подняли руки. Они были разного возраста, некоторые даже протирали глаза, как будто не понимали, зачем их вызвали.

«Разве это не было отравлением? Злоумышленника уже поймали. Зачем упоминать Нао Каннина...» — прямо спросил кто-то.

Синь Цунлянь поднял руку, чтобы прервать расспросы, и кивнул двум молодым людям, сидевшим в роли судебных секретарей, которые, казалось, нервничали.

Ван Чао принял сигнал и отобразил на проекторе вращающуюся молекулярную структуру.

Как будто они отрепетировали это заранее, Сяо Чжан отчеканил: «В ходе расследования было установлено, что вещество, которое Шэнь Лянь ввёл консультанту Линь Чену, совпадает по составу с нейротоксичным препаратом, из-за которого прошлой ночью вспыхнул бунт в шашлычной, а именно с базовым компонентом TERN в «Нао Кангнине» вашей компании».

Сяо Чжан закончил говорить на одном дыхании, и все в конференц-зале в изумлении уставились на вращающуюся молекулярную структуру на экране. Он откашлялся, повернул голову и указал на экран, сказав: «Вот оно».

В этот момент Син Конглянь небрежно опустил руку, и задняя дверь открылась, впустив группу полицейских.

«Отведите всех, кто поднял руки, обратно в полицейский участок, проверьте список и выпишите ордера на арест тех, кто не явился». Тон Син Конгляня остался прежним, как будто он описывал самую обычную вещь.

Как только прозвучали эти слова, атмосфера накалилась, и многие достали телефоны, чтобы сделать фотографии. Кто-то даже громко крикнул: «Мы ничего не знаем. Вы не можете просто арестовать нас без причины!»

Син Конглянь всё это время холодно наблюдал за происходящим, пока один из членов команды разработчиков Nao Kangning не сказал с серьёзным видом: «У него нет никаких доказательств. Он просто просит нас помочь в расследовании. Здесь нечего бояться».

«Позвольте мне поправить вас в двух моментах». Син Конглянь не остановил операцию по задержанию, но сказал: «Во-первых, это не помощь в расследовании. Постановление о задержании уже подписано начальником бюро». Во-вторых, вместо того, чтобы тратить время на фотографирование, вам было бы лучше использовать свои телефоны для поиска по ключевым словам и посмотреть, сколько жертв было вызвано лекарствами, разработанными вашей командой на данный момент. Я советую вам не относиться к этому легкомысленно ".

Вероятно, это была самая длинная фраза, произнесенная Син Конгляном с тех пор, как он вошел в этот офис. Он был серьезен, а когда кто-то вроде Син Конгляня становился серьезным, даже если его тон был спокойным, в нем чувствовалась непререкаемая властность.

Пока он говорил, нескольких членов команды уже вывели из зала. Большинство из них выглядели растерянными и, похоже, не притворялись, что ничего не понимают.

«Здесь, должно быть, какая-то проблема. Наш «Нао Кангнинг» прошёл многочисленные эксперименты на животных и несколько лет клинических испытаний. Поскольку он получил одобрение регулирующего органа, это означает, что препарат полностью безопасен. Это невозможно. Состав не может быть абсолютно одинаковым!» Женщина говорила быстро, выражая своё глубокое беспокойство и нервозность. Ей было около сорока, возможно, она была матерью. «И даже если вы хотите провести внутреннее расследование, вам нужно дать нам немного времени!»

Услышав это, все в команде кивнули в знак согласия, всё ещё сохраняя проблеск надежды.

— Боюсь, вы не поняли текущую ситуацию, — Син Конглянь снова прервал все протесты. — Я повторю: некоторые из вас знали или слышали о побочных эффектах, связанных с «Нао Кангнинг», и ответственно доложили об этом своему начальству, но не получили ответа. Или некоторые из вас получали запросы о препарате, но не могли сделать никаких выводов и были обязаны сохранять конфиденциальность. Если какое-либо из этих обстоятельств относится к вам, вы можете сесть вон там». Син Конглянь наконец-то раскрыл правду о двадцати свободных местах. «Обвинение предлагает смягчить наказание для двадцати человек, ответственных за связанные с этим инциденты. Вы все знаете, насколько серьёзными могут быть последствия этого события. Следуя прецеденту случаев побочных реакций на вакцины, я гарантирую, что виновные в инцидентах будут приговорены как минимум к трём годам тюремного заключения, не говоря уже о запрете на трудоустройство. Готовы ли вы все поставить под угрозу свои средства к существованию, разорившись вместе с этой фармацевтической компанией?»

Хуан Цзэ внезапно поднял взгляд. Он думал, что Син Цунлянь действительно расследует это дело, но не ожидал, что это будет прямым возмездием против «Чжоуруй Фармасьютикал».

Стратегия Син Цунляня, начавшаяся с низов и достигшая вершины, была предельно ясна.

Все присутствующие сотрудники начали оглядываться по сторонам, некоторые сосредоточились исключительно на себе, другие притворялись безразличными, но внимательно следили за своими мыслями. Некоторые перешептывались друг с другом и тайком наблюдали за двадцатью свободными местами. У каждого были свои мысли, размышления и суждения. Син Конглянь тонким образом сумел выбить из колеи, казалось бы, сплоченных сотрудников.

Теперь все, что оставалось лидеру, - это встать, и фасад ложного единства рухнет.

Хуан Цзэ перевел взгляд на своего дядю Ши, зная, что его дядя не позволит Син Конгляню поступить по-своему.

Поразмыслив несколько секунд, главный руководитель компании наконец заговорил: «Капитан Син, вы пытаетесь подстрекать сотрудников нашей компании к тому, чтобы они разоблачали своих начальников?»

Син Конглянь не собирался отвечать и просто откинулся на спинку стула, наблюдая за председателем.

Его поведение было одновременно неразумным и высокомерным, что в конечном итоге заставило всех почувствовать себя крайне некомфортно.

Однако перед всеми элитными сотрудниками компании председатель «Чжоужуй» продемонстрировал отличные актёрские способности. Он глубоко вздохнул, встал и посмотрел на Син Конгляня. «Раз уж мы дошли до того, что стали стучать друг на друга, в конце концов, ответственность лежит на мне. Капитан Син, просто возьмите меня под стражу и избавьте остальных от неприятностей». Председатель сделал паузу, а затем обратился ко всем сотрудникам: «За время нашей совместной работы в «Чжоужуй» я хочу выразить вам благодарность за преданность и усердную работу, которую вы проявляете в интересах компании, стремясь победить болезни человека с помощью исследований. Я верю, что никто из вас не стал бы закрывать глаза на побочные эффекты «Нао Каннин». Но я верю всем вам, в то время как полиция может не доверять, или, скорее, не может доверять, потому что им нужен кто-то, на кого можно возложить ответственность, и этим кем-то могу быть только я. У меня есть одна просьба ко всем вам: пожалуйста, воздерживайтесь от ненужных распрей и не портите отношения между коллегами и самими собой».

Криминальная психология, глава 253

Автор: 长洱 / Чанъэр

Переводчик: Kinky || https://kinkytranslations.com/

* * *

Глава 253

Председатель был слегка полноват, носил тёмно-золотой галстук и тщательно уложенные волосы. Его речь была полна здравого смысла и эмоций, что делало его убедительным.

Каждое его слово казалось разумным и искренним, но Хуан Цзэ почувствовал тошноту.

Однако после этого Син Конглянь произнёс только одно слово, очень коротко.

Он сказал: «О».

Хуан Цзэ был ошеломлён, как и председатель, и все присутствующие сотрудники.

Син Конглянь оставался спокойным и уверенным, не обращая внимания на барахтающихся у его ног муравьёв и не проявляя никаких лишних эмоций.

Председатель неловко стоял на месте. После короткой паузы председатель протянул руку, показав свои наручные часы, и праведно сказал: «Капитан Син, пожалуйста, наденьте на меня наручники».

В комнате воцарилась тишина. Сотрудники Чжоужуя сели, каждый со своими намерениями, и все смотрели на Син Конгляня, ожидая его ответа.

Казалось, что нынешняя ситуация превратилась в соревнование: кто сможет сказать правильные слова и завоевать доверие сотрудников, ведь тот, кто добьётся успеха, станет победителем.

Однако Син Конглянь не собирался выигрывать. Он выпрямился, наклонился вперёд и посмотрел на присутствующих полицейских. — Разве вы не слышали, что я сказал раньше?

Полицейские, ответственные за арест, быстро увели членов команды Нао Кангнина с их мест.

В этот момент в хаотичной атмосфере раздался низкий мужской голос.

— Стойте!

В углу комнаты встал мужчина средних лет. На нём был белый лабораторный халат, а в нагрудный карман была засунута ручка, что выдавало в нём учёного. Более того, его волосы были в основном седыми, что не соответствовало его возрасту.

На лице председателя Чжоу появилась улыбка, когда он тоже посмотрел в сторону источника голоса.

— Кто вы? — спокойно спросил Син Конглянь, казалось, не удивившись тому, что кто-то вроде Ли Чжэна встал.

"Я Ли Чжэн. Я руководил разработкой Nao Kangning", - серьезно сказал мужчина. "Я руководитель и главный инженер лаборатории Coreda под руководством Чжоруи".

" Мистер Ли. " Син Конглиан сделал паузу, давая ему возможность продолжить.

«Если с Нао Каннином действительно что-то не так, то главным виновником должен быть я, — сказал Ли Чжэн. — Я руководил разработкой этого препарата, который вы называете психотропным веществом. Он превращает людей в неуправляемых демонов, и всё же я не смог обнаружить его сильные побочные эффекты. Я не могу уклоняться от ответственности...»

Говоря это, Ли Чжэн прошёл в центр конференц-зала и встал на свободное место, лицом к Син Конгляню. Хуан Цзэ всё сильнее и сильнее хмурил брови. Им нужно было тщательно расследовать дело, а не искать козла отпущения. Если бы второй руководитель компании добровольно признался, это могло бы непреднамеренно привести к тому, что полиция стала бы оказывать давление на сотрудников Чжоужуя, чтобы они признали вину, а это было бы очень некрасиво.

Син Конглянь откинулся на спинку стула, приподнял бровь и спросил: «И что?»

«У меня есть вопрос». Ли Чжэн поправил очки, засунул руки в карманы и уставился на вращающееся соединение на проекционном экране, словно собираясь с мыслями.

«Я не совсем понял, что вы сказали. Вы хотите сказать, что вещество, которое сводит людей с ума, — это ТЕРН? Оно идентично ему? Вы уверены?»

Син Конглянь взглянул на Сяо Чжаня, давая ему знак ответить на вопрос.

Ответ господина Сяо Чжаня был неожиданным. Он указал на 20 свободных мест, собравшись с духом, и сказал: «Я не буду с вами разговаривать, пока вы стоите здесь».

Ли Чжэн не ожидал такого хода. Он проследил за пальцем Сяо Чжаня и посмотрел в ту сторону.

В следующий момент Ли Чжэн сделал шаг вперед и направился к 20 свободным местам, как будто это было очень простое решение.

Наблюдая за фигурой Ли Чжэна, на тщательно ухоженном лице председателя Чжоу наконец появились трещины.

Утреннее солнце снаружи полностью взошло, отбрасывая блестящую дорожку. Ученый с седеющими волосами не оглянулся.

Сидя на солнышке, Ли Чжэн впервые заговорил с Син Конгляном. "Честно говоря, у меня нет никакой внутренней информации, которой я мог бы поделиться. Если это действительно моя ответственность, вам не нужно сокращать мне срок. Я сижу здесь, потому что хочу разобраться, что происходит ".

Син Конглянь посмотрел на него и кивнул в знак согласия.

Слегка полноватый председатель сжал зубы и сдерживался, насколько мог.

«Председатель Чжоу, я просто посижу немного. Как только я разберусь с проблемой, я вернусь. А вы пока можете присесть». Ли Чжэн понял это и вежливо обратился к своему боссу, прежде чем наконец повернуться к Сяо Чжаню. «Теперь вы можете ответить на мой предыдущий вопрос?»

«Я уверен. У этих двух соединений действительно абсолютно одинаковая структурная формула», — сказал господин Сяо Чжань.

На лице Ли Чжэна, который до этого был спокоен, наконец появилось лёгкое беспокойство. Он на мгновение задумался и сказал: «Но я также уверен, что в ходе многочисленных клинических испытаний у самого TERN не было таких сильных токсичных побочных эффектов. Как такое возможно?»

«Я... я не знаю... но именно это показали результаты анализа». Сяо Чжань снова засомневался, что было частью его натуры.

«Кстати, существует множество видов проблемных лекарств, включающих сотни и тысячи соединений. Почему вы сравнили именно TERN?»

«Ну, это результат дедукции», — Сяо Чжань почувствовал себя немного неловко, как будто заранее заучил ответ. «Сравнив старые и новые компоненты Нордрена и Нао Каннинга, я обнаружил, что вы модифицировали исключительно TERN, поэтому я решил, что проблема в этом».

Голос Сяо Чжаня был мягким и робким, но обвинение в его словах было чётким и суровым, и у людей по спине побежали мурашки.

Ли Чжэн долго молчал. На его лице отразились страх и тревога, когда он посмотрел на множество людей перед собой — своих коллег, начальство и, конечно, своего босса. Рука ученого, лежащая на столе, крепко сжата в кулак, словно он обдумывал бесчисленные возможности оправдаться перед своей компанией, но в конечном итоге потерпел поражение от этого простого и прямолинейного заявления.

Наконец он повернулся к своему собственному боссу и спросил: "Разве вы не говорили, что так называемая проблема с наркотиками в новостях заключалась в том, что Шэнь Лянь отравил лекарства нашей компании в процессе производства?"

"Результаты внутреннего расследования компании действительно подтверждают это", - ответил председатель Чжоу.

"Но как вам удалось так быстро узнать о причастности Шэнь Ляня к отравлению?" Ли Чжэн сохранял позу, как будто он был настоящим председательствующим судьей.

Син Конглянь все это время слушал, скрестив руки на груди, и хранил молчание.

«Мы уже передали соответствующую информацию в полицию. Можем ли мы раскрыть её публично в такой обстановке, ещё требует одобрения полиции», — смиренно ответил председатель.

«Это нормально», — сказал Син Конглянь.

Председатель Чжоу сделал глубокий вдох и медленно заговорил. «У доктора Тан Кана была умная ручка, которая автоматически записывает данные и преобразует их в электронные документы. После его смерти его блокнот был украден, но мы нашли эту ручку. Там были записаны его подозрения в отравлении Шэнь Ляня. После этого наша компания провела внутреннее расследование. Записи с камер наблюдения за день до смерти доктора Тан Кана были стёрты, но нам удалось восстановить все записи о входе и выходе, которые показали присутствие Шэнь Ляня. В конце концов, мы предоставили это в качестве доказательства полиции и опубликовали предупреждение для общественности».

Председатель Чжоу намеренно подчеркнул, что итоговый документ был преобразованным электронным документом, а не написанным от руки. Другими словами, содержание документа на самом деле было очень легко подделать. Эта линия рассуждений, вероятно, неоднократно использовалась на верхних уровнях Чжоруй, даже среди персонала, и была подтверждена до того, как была представлена.

Ван Чао опустил голову, очевидно, не найдя в этом заявлении никаких проблем.

Ли Чжэн достал из кармана ручку и небрежно взял чек из магазина, что-то написав и нарисовав на обратной стороне. Наконец, он постучал по столу и сказал: «Раз у TERN проблемы, давайте разберёмся с ними в три этапа. Первый этап — это период безопасности, когда Nao Kangning был одобрен для клинических испытаний и выпуска на рынок; второй этап — это период бездействия, который включает в себя отслеживание повторяющихся клинических данных; третий этап — это фаза модификации Nordren. Председатель, пожалуйста, расскажите мне. Почему вы изменили структурную формулу TERN в новом препарате Nordren?»

"Это было предложение доктора Тан Кана". Председатель Чжоу сделал паузу, затем сказал: "Вы - фармацевтические эксперты, на которых я полагаюсь, в то время как я всего лишь менеджер. Вы можете узнать цель изменения структурной формулы TERN, просмотрев отчеты. Я несу ответственность только за подписание. "

Позиция председателя Чжоу была искренней и достаточно убедительной, он перекладывал вину на покойного доктора Тан Кана. Хотя это и казалось подозрительным, никто не мог указать на какие-либо проблемы, связанные с этим.

"Кто-нибудь из команды Тан Канга знает об этом?" Ли Чжэн постучал по столу и посмотрел на переполненные места напротив него. "Сяо Чен, ты был частью моей команды, а позже перешел в команду Тан Кана. Говори громче".

Ли Чжэн теперь полностью напоминал совещание в лаборатории или наставника, ведущего студентов, небрежно выделяя людей.

Вызванный исследователь встал, выглядя очень неловко. " Профессор Ли, что вы хотите, чтобы я сказал?

— Просто говорите свободно. Тан Кан обнаружил, что с лекарством, разработкой которого я руководил, возникла проблема, и они скорректировали структурную формулу TERN. Хотя ход внутренних исследований и разработок команды держался в секрете, должны были проводиться внутренние обсуждения. Должны быть записи о встречах когда и почему было внесено это изменение, верно?

«Доктор Тан Кан действительно самостоятельно предложил изменить структурную формулу TERN, но я не помню конкретных причин. Однако все записи совещаний и копии отчётов о ходе проекта были изъяты полицией вчера», — ответил Сяо Чэнь.

Ли Чжэн посмотрел на господина Сяо Чжаня и спросил: «Значит, вся информация у вас. Вы её просмотрели?»

«Причина была в улучшении», — ответил господин Сяо Чжань.

«Это слишком внезапно». Ли Чжэн нахмурился и задумался. «Есть ли конкретные сроки?»

Мистер Сяо Чжань сказал: «У меня была такая же мысль, и я вчера её сформулировал».

Ван Чао открыл новый документ, и на экране появилась чёткая временная шкала.

2011.1 Начато улучшение Нао Кангнина

2011.6 Представлен новый ингредиент

2012.2 Структурная формула TERN изменена

2012.3 Началась фаза экспериментов на животных

2013.2 Начались клинические испытания

2016.2 Завершение трёхлетнего периода мониторинга усовершенствованного препарата, начало процесса одобрения

2016.10 Получено одобрение и разрешение на продажу

"После модификации структурной формулы КРАЧКИ были немедленно проведены эксперименты на животных?" Ли Чжэн поджал губы. "Это слишком быстро. Неужели Тан Кан был так уверен?"

Все присутствующие были профессионалами отрасли, и этот график, четко изложенный г-ном Сяо Чжанем, в конце концов вызвал тихий ропот и дискуссии по всему залу.

"Цель слишком конкретна", - сказал кто-то.

«Процесс одобрения проходил по той же процедуре, что и для модифицированных лекарств, так что неудивительно, что всё прошло так быстро...» — прокомментировал кто-то ещё.

Но, наконец, кто-то задал самый важный вопрос: «Почему этот проект был внезапно инициирован?»

Как только этот вопрос был задан, в шумном конференц-зале снова воцарилась тишина, и все посмотрели на председателя Чжоу, который твёрдо контролировал ситуацию.

Председатель Чжоу терпел до сих пор и должен был продолжать терпеть. Он постучал себя по голове и внезапно понял. «Если это так, то мог ли Тан Кан быть сообщником Шэнь Ляня? Они сговорились, и убийство Тан Кана Шэнь Лянем было внутренним конфликтом?»

Криминальная психология, глава 254

Автор: 长洱 / Чанъэр

Переводчик: Кинки || https://kinkytranslations.com/

* * *

Глава 254

"Ты не вмешивайся в это", - нетерпеливо сделал выговор Ли Чжэн. Главный инженер самой известной лаборатории Чжоруи, казалось, был полностью погружен в расследование проблемы с наркотиками и даже не заметил мрачного выражения лица своего босса.

Председатель Чжоу больше ничего не сказал; он просто пристально посмотрел на своих некогда самых надежных научных сотрудников.

Атмосфера в комнате стала еще более мрачной, и некоторые исследователи-фармацевты последовали примеру Ли Чжэна и начали быстро соображать.

Чем дольше длилось молчание, тем сильнее руководство ощущало неблагоприятную атмосферу в комнате. Некоторые проницательные сотрудники поспешили защитить своего босса. «Профессор Ли, я скажу прямо. Председатель Чжоу не упомянул об этом, чтобы сохранить вам лицо, но разве в этом трёхэтапном анализе и проблеме с TERN не вы самый подозрительный?»

Это было очень серьёзное обвинение, но Ли Чжэну было всё равно. У него даже не было желания спорить.

Человек хотел сказать что-то ещё, но его перебила женщина-исследователь из команды Nao Kangning. «Менеджер Ван, Nao Kangning — это проект, который разрабатывался более десяти лет назад. Чтобы тщательно изучить проблемы разработки, только в первичном скрининге участвуют сотни тысяч соединений. Конкретный экспериментальный процесс невероятно сложен, и в нём участвуют сотни или тысячи исследователей. Неужели у нас сейчас столько времени?»

«Тщательное изучение?» Человек, известный как менеджер Ван, усмехнулся. «Фэн Чжэньчжэнь, у тебя действительно простой ум. Разве ты не понял, что сказал председатель? Если все начнут нападать друг на друга, компания наверняка развалится. Мы можем преодолеть эту трудную ситуацию, только объединившись».

«Слова менеджера Вана довольно интересны. Значит, если мы тщательно изучим проблему, компания развалится. Неудивительно, что ты хочешь, чтобы все молчали, — скрывай то, что можно скрыть, а когда скрыть не получится, найди козла отпущения». Женщина-исследователь усмехнулась и встала. Она похлопала по плечам двух своих коллег, стоявших рядом, и сказала: «Отойдите, я ухожу».

«Фэн Чжэньчжэнь...»

Председатель Чжоу, сидевший в центре, посмотрел на Ли Чжэна, сидевшего напротив, и тихо произнёс имя женщины-исследователя серьёзным тоном, который усилил давление.

«Председатель». Женщина-исследовательница повторила манеру Ли Чжэна, которую он использовал ранее, и сказала своему начальнику: «Я просто посижу немного. У меня нет никаких рычагов давления на вас, так что вам не о чем беспокоиться».

На ней были разношенные спортивные туфли, и она села рядом с Ли Чжэном, двигаясь легко и быстро. Теперь из первоначальных 20 мест было 18 свободных.

Спокойный капитан отдела уголовных расследований, который редко говорил, сохранял невозмутимый вид. — А вы кто? — спросил он.

— Фэн Чжэньчжэнь. Ранее я участвовала в первоначальном отборе составов, а позже работала в команде Nordren ", - решительно сказала Фэн Чжэньчжэнь, указывая на менеджера, который только что отругал ее. "Перед тем, как вы все прибыли, менеджер Ван предупредил нас, сотрудников низшего звена, не высказываться опрометчиво в присутствии полиции".

"Фэн Чжэньчжэнь, пожалуйста, воздержитесь от нападок на других без разбора".

— О, конечно, ты бы так не сказал, но мне показалось именно так, — презрительно ответил Фэн Чжэньчжэнь.

Взгляд женщины-исследователя скользил по коллегам, сидящим напротив неё. У каждого из них было своё выражение лица, и среди переполненных рядов некоторые смотрели на неё холодно, некоторые — с презрением, а другие уставились на временную шкалу на стене, словно о чём-то вспоминая.

«Ты отвратительна!»

Мятежники, естественно, вызывают сильную коллективную неприязнь.

Женщина с вьющимися волосами не выдержала и холодно сказала Фэн Чжэньчжэню: «Как они могут не найти никаких проблем, если продолжат расследование? Полиция просто хочет арестовать группу людей и успокоить общественность. Менеджер Ван и председатель Чжоу уже ясно выразили свои намерения! Вы думаете, что, выступив сейчас и пожертвовав интересами других коллег ради удовлетворения собственного чувства справедливости, вы поступаете правильно? Вы так считаете? Вы когда-нибудь думали о других людях?»

Эти слова также вызвали возмущение у других. Толпа разгорячилась, и Фэн Чжэньчжэнь стал объектом критики.

Хуан Цзэ инстинктивно посмотрел на Син Конгляня, но, кроме того, что он изначально рассадил всех по 20 местам и объявил правила игры, Син Конглянь никак не контролировал ситуацию. Он холодно наблюдал за развитием событий. Хуан Цзэ забеспокоился, потому что понял, что не может понять ход мыслей другого человека, как никогда не мог понять ход мыслей Линь Чэня.

Раздался голос Фэн Чжэньчжэня, заглушив всех остальных. «Я — нарушитель спокойствия, который пренебрегает коллективными интересами. По сравнению с тем, попадёте ли вы все в тюрьму или компания обанкротится, для меня важнее моя собственная совесть».

«Лицемеры всегда ведут себя так праведно!»

«Ну и что? Мы — исследователи в области фармацевтики. Я должен нести ответственность за разрабатываемые мной продукты и за здоровье пациентов, которые принимают эти лекарства. Сейчас у меня нет времени думать о тебе!»

В этот момент профессор Ли Чжэн, погружённый в свои мысли, наконец прервал женщину-исследователя, сидевшую рядом с ним. «Хватит. Спорить с ними бессмысленно. Вам тоже стоит подумать о том, что именно пошло не так с TERN».

«Я думал об этом, но не могу понять. Я считаю, что доктор Тан Кан, должно быть, что-то обнаружил, поэтому он изменил конфигурацию TERN и упомянул в своих заметках, что Шэнь Лянь травила людей. Значит, в его заметках должна быть более подробная информация. Что именно делала Шэнь Лянь и как она это делала?» Взгляд Фэн Чжэньчжэня упал на товарища Сяо Вана, который работал за компьютером.

Ван Чао выглядел расстроенным, когда сказал: «Умная электронная ручка содержит фрагменты текста. Я немного покопался в ней, и там мельком упоминается проблема с наркотиками и отравление Шэнь Ляня... И кто, чёрт возьми, знает, правда это или нет...»

«Что, если мы изменим наш подход?» Возможно, слова Фэн Чжэньчжэня возымели эффект, потому что кто-то ещё заговорил на переполненных сиденьях со стороны Чжоужуя. «Если мы выясним, что делала Шэнь Лянь в проектных командах, связанных с Нао Каннином и Нордреном, может быть, мы поймём, как она отравила и какие методы использовала, чтобы превратить наши препараты для клинических испытаний в лекарства с токсичными побочными эффектами?»

Услышав это, многие враждебно посмотрели на молодого человека, который прервал их.

Исследователи либо молчали, либо выделялись на фоне остальных. Увидев это, молодой человек сказал: «Нам нужно подойти туда, чтобы поговорить? Тогда я пойду».

Говоря это, он повернулся к нескольким людям рядом с ним и спросил: «Хотите пойти со мной?»

Несколько молодых людей вокруг него встали в один ряд во главе с пухлым молодым человеком. Он протиснулся мимо руководителей Zhourui, сидевших снаружи, и повёл группу к пустым местам напротив.

После того, как они сели, пухлый молодой человек сказал Син Конгляню: «Мы не входим в команду Нордрена, но интересно воспользоваться возможностью сократить их сроки».

Ван Чао посмотрел на этих энергичных молодых людей с открытым ртом и пробормотал себе под нос: «Молодые, мечтающие спасти мир, — старики меня не обманут*».

* Это саркастический комментарий, который в основном говорит о том, что действия молодых людей несколько бредовы и чрезмерно идеалистичны (что иронично, поскольку исходит от него).

Но другие люди в конференц-зале полностью игнорировали его.

Фэн Чжэньчжэнь сказал: «Я тоже так думаю. Из трёх этапов, о которых только что упомянул профессор Ли, я считаю, что проблема заключается во втором этапе — в частности, в этапе от получения разрешения на использование Nao Kangning до момента, когда компания решила усовершенствовать препарат. Работа, проделанная на этом этапе, включает сбор и отслеживание клинических данных, с которыми Шэнь Лянь мог что-то сделать».

На лбу Сяо Чжаня выступили мелкие бисеринки пота. В присутствии красивой женщины-исследователя он немного растерялся и начал заикаться. «Я... Я тоже так думаю, но... Шен Лянь подала много заявок, и она могла подавать заявки от имени команды, так что... Я могу составить лишь приблизительную хронологию. Я не очень разбираюсь в фармацевтике, так что не очень хорошо понимаю...»

«Ты уже потрясающий», — сказала Фэн Чжэньчжэнь Сяо Чжаню.

Мистер Сяо покраснел и быстро вывел временную шкалу на большой экран.

2008.1 «Нао Каннин» получает одобрение

2008.1 Шэнь Лянь присоединяется к фармацевтической фабрике «Чжоужуй» и отвечает за производство «Нао Каннин»

2008.3 Шэнь Лянь и её команда предлагают ряд документов по улучшению процесса, включающих сотни отчётов и предложений

↓

2011.1 Проект по улучшению Nao Kangning инициирован

Ли Чжэн спросил: «Можно нам взглянуть на предложения по улучшению производственного процесса, представленные Шэнь Лянь и её командой?»

Фэн Чжэньчжэнь вмешался: «Вы хотите, чтобы их распечатали? Я могу пойти и сделать несколько копий».

В этот момент Ван Чао почему-то взглянул на Син Конгляня. Он вытащил из-под стола свой тяжёлый рюкзак, расстегнул его и показал ряды материалов внутри. «Мы давно всё подготовили».

Молодой человек с трудом поднял рюкзак на стол, и Сяо Чжань начал раздавать материалы. Те, кто получил материалы, быстро начали читать.

Конференц-зал наполнился шуршанием бумаг. Жаркий спор неожиданно перерос во внутреннее совещание в «Чжоуруй».

Председатель Чжоу скрестил руки на груди и посмотрел на Син Конгляня, словно говоря: «Капитан Син, у вас отличная тактика».

«Именно. Это соединение действительно TERN, — снова сказал Фэн Чжэньчжэнь. — Мне вернуться в лабораторию и проверить ещё раз?»

Ли Чжэн сначала остановил Фэн Чжэньчжэня и спросил Сяо Чжаня: «Какие тесты вы проводили?»

— Газовая хроматография* и жидкостная хроматография. Полученные фрагменты полностью совпали, — ответил Сяо Чжань.

*Лабораторный метод разделения смеси на компоненты. Смесь растворяют в жидком растворителе (газе или жидкости), называемом подвижной фазой, которая переносит её через систему (колонну, капиллярную трубку, пластину или лист), на которой закреплён материал, называемый неподвижной фазой. Поскольку различные компоненты смеси, как правило, по-разному взаимодействуют с неподвижной фазой и удерживаются в ней в течение разного времени в зависимости от взаимодействия с её поверхностными участками, компоненты перемещаются в подвижной фазе с разной скоростью, что приводит к их разделению.

"Что вы подразумеваете под 'точным совпадением'? Вы просто выделили КРАЧКУ из Нао Каннинга или реконструировали ее?" - спросил круглолицый исследователь.

Внезапно оказавшись под перекрестным огнем, Сяо Чжань стал говорить еще медленнее. Он сказал: "Я... У меня ... не было достаточно времени. Я ... только сравнил это на основе структуры, которую вы предоставили".

«Вы слишком поторопились. Более надёжным подходом было бы провести серийные испытания препарата. В конце концов, существует множество возможностей, таких как взаимодействие между различными компонентами, приводящее к образованию новых токсичных соединений», — добавил Фэн Чжэньчжэнь.

Услышав это, лица представителей Чжоужуя значительно просветлели. Если полиция поторопится с расследованием, у них скоро появится шанс переломить ситуацию.

Однако в этот момент Ли Чжэн остановил всех от споров и сказал: «Наш подход к обсуждению проблемы не должен быть таким. Что, если мы примем две предпосылки? Во-первых, вещество с серьёзными побочными эффектами — это действительно TERN, а во-вторых, таких серьёзных побочных эффектов не было, когда Nao Kangning получила одобрение в 2008 году. Исходя из этих двух предпосылок, мы можем сделать вывод, что Шэнь Лянь сделал что-то после 2008 года, чтобы у соединения с той же структурой появились токсичные побочные эффекты. Давайте подумаем, что мог сделать Шэнь Лянь».

Молодой человек, стоявший под солнечными лучами, казалось, что-то понял и спросил: «Профессор Ли, вы хотите сказать...»

Голос пухлого исследователя звучал несколько зловеще, когда он спросил: «Может быть, это изомер*?»

*Изомеры — это молекулы или многоатомные ионы с одинаковой молекулярной формулой, то есть с одинаковым количеством атомов каждого элемента, но с разным расположением атомов в пространстве. Изомеры не обязательно обладают схожими химическими или физическими свойствами. Две основные формы изомерии — это структурная или конституционная изомерия, при которой различаются связи между атомами, и стереоизомерия, или пространственная изомерия, при которой связи одинаковы, но различаются относительные положения атомов.

«Фрагменты масс-спектрометрии одинаковы. Если дело действительно в TERN, то вероятность изомера очень высока!» — с содроганием сказал Фэн Чжэньчжэнь.

* * *

Отвратительные мысли:

Обычно я при необходимости предоставляю дополнительные знания, но я был довольно плох в химии, так что это может быть не самым точным объяснением.

Изомер — это молекула, которая содержит одинаковое количество атомов каждого элемента, но отличается по химической структуре. Например, углеводород C3H4 имеет три структурных изомера:

I Пропадиен II Пропин III Циклопропен

Хотя они имеют одинаковое количество атомов (углерод и водород), их структуры различны, что делает их разными соединениями. Это может приводить к различным физическим и химическим свойствам.

Применительно к этому случаю, TERN имеет свое собственное химическое структурное соединение, но Шэнь Лянь изменил структурное соединение, сохранив при этом то же количество атомов в TERN. Это изменение структуры полностью меняет элемент.

Что касается того, как определить, присутствует ли изомер, я не уверен, что хроматография может это сделать. Это слишком сложно для моего мозга.

В любом случае, я не химик, так что, если кто-то разбирается в этой области лучше меня, поделитесь.

Криминальная психология, глава 255

Автор: 长洱 / Чанъэр

Переводчик: Kinky || https://kinkytranslations.com/

* * *

Глава 255

Семинар наконец-то подошёл к решающему моменту. Син Конгляню было трудно сидеть прямо, и он посмотрел на Сяо Чжаня.

Ван Чао тоже толкнул мистера Сяо Чжаня и спросил: «Что такое изомер?»

Сяо Чжань сначала в панике просмотрел предыдущие результаты тестов, но когда его внезапно вызвали, он начал неуверенно читать: «Изомерия — это явление, при котором соединения имеют одинаковую молекулярную формулу, но разную структуру. Изомеры с одинаковой молекулярной формулой, но разной структурой называются структурными изомерами. Например, молекулярная структура оптических изомеров* очень похожа на структуру самого соединения, вплоть до того, что их температуры плавления и кипения часто совпадают. Обычно их можно наблюдать с помощью физических методов».

*Две или более форм соединения, которые имеют одинаковую структуру, но являются зеркальным отражением друг друга и, как правило, отличаются оптической активностью.

«Может ли эффект от лекарства измениться после смешивания изомеров?» — спросил Син Конглиан.

«Это возможно. Например, хиральные изомеры широко представлены в нуклеиновых кислотах и белках в организме человека, и большинство лекарств также обладают хиральностью*», — объяснил кто-то Син Конглиану. «Существует препарат под названием леводопа, который используется при болезни Паркинсона, и его D-изомер может вызывать неврит зрительного нерва и приводить к слепоте».

*Когда два изомера являются зеркальным отражением друг друга. Они обладают одинаковыми химическими свойствами, за исключением случаев, когда вступают в реакцию с другими хиральными соединениями.

Кроме того, молодой человек, который вышел из зала раньше, добавил: «Несколько десятилетий назад случай с изомером талидомида* привёл к серьёзным тератогенным реакциям у беременных женщин».

* Препарат используется для лечения ряда видов рака и многих кожных заболеваний (в основном проказы). Когда он был впервые выпущен в 1957 году в Западной Германии, он не тестировался на беременных женщинах и привел к серьезным врожденным дефектам и смерти многих младенцев, что привело к его удалению с рынка в 1961 году. Это привело к усилению регулирования и мониторинга лекарственных средств во многих странах.

"Но во время наших экспериментов с TERN не было получено вредных изомеров. Это не должно быть нашей виной ". Фэн Чжэньчжэнь толкнул Ли Чжэна и забеспокоился. "Профессор Ли..."

Ли Чжэн долго молчал, и его молчание заставило всех исследователей вокруг него притихнуть.

Напротив, другие сотрудники «Чжоужуй» смотрели на исследователей, взявших на себя инициативу, как будто говоря: «Мы знали, что так будет».

"Говоря об этом, я все еще нахожу невероятным, что такое произошло". Ли Чжэн поправил свои очки в золотой оправе, и на его лице отразились разочарование и усталость.

Ван Чао с тревогой посмотрел на ученого, который заговорил первым, не зная, что сказать. "Ну, это... ты тоже не виноват".

«На самом деле, отсутствие изомера TERN говорит о том, что в процессе разработки, возможно, был допущен какой-то недочёт, но я не пытаюсь переложить вину на кого-то другого, потому что я уверен, что, согласно предоставленной нами фармацевтической формуле, появление нежелательных изомеров невозможно». Ли Чжэн наконец поднял взгляд, и его взгляд стал спокойным и холодным. «Учитывая ряд предложений по улучшению процесса, выдвинутых Шэнь Лянем, вполне вероятно, что наша компания «оптимизировала» фармацевтический процесс для экономии средств, что привело к производству небольшого количества оптических изомеров в TERN с помощью оптимизированного процесса. Однако из-за халатности в контроле качества или намеренного сокрытия этих изомеров заводом они не были обнаружены».

"Ли Чжэн, говори с доказательствами. Ты пытаешься переложить вину на нашу производственную команду?" Руководитель, отвечающий за фармацевтическое производство в Zhourui Pharmaceutical, сердито упрекнул его.

Круглолицый исследователь, сидевший рядом с профессором Ли, резко встал и швырнул отчет по оптимизации процессов на стол. Он был явно зол и указал на собеседника. " Тогда скажите мне с высоко поднятой грудью, что вы тщательно проверяли чистоту каждой партии лекарств после оптимизации процесса. Вы смеете утверждать, что в «Нао Кангнинг» нет абсолютно никаких оптических изомеров?!»

«То, что вы ведёте себя агрессивно, не значит, что вы правы!» Заместитель генерального директора по производству тоже встал и хлопнул по столу.

— Хм, — Фэн Чжэньчжэнь, скрестив ноги, усмехнулась, — тогда, пожалуйста, скажите нам прямо, существует он или нет? Прежде чем собеседник успел ответить, Фэн Чжэньчжэнь не дала ему такой возможности. — Позвольте мне придумать для вас оправдание. Либо вы вообще не проводили тестирование изомеров, либо, когда возникли проблемы с препаратом, вы обнаружили изомеры, но их количество было минимальным. Разделение и очистка потребовали бы значительных затрат. Итак, вы просто провели простые тесты препарата во время производства, не обнаружили серьёзных проблем и замяли дело. Однако по мере того, как количество случаев побочных реакций увеличивалось, а TERN распространялся через патенты, вы боялись, что вас привлекут к ответственности, поэтому придумали способ заменить старый препарат новым. Женщина-исследователь продолжила, опустив ногу и выпрямившись. «Хотя теперь мы знаем, что у TERN есть проблема, и можем быстро определить наличие изомеров, фармацевтический процесс очень сложен. Даже если вы тщательно расследовали это, намеренно скрываясь, у вас было целых восемь лет. Если бы у кого-то из вас хватило смелости выйти вперёд и сказать, что мы должны ампутировать конечность, а не прятаться, как бы сложилась нынешняя ситуация?

Ван Чао был ошеломлён всем услышанным и вмешался: «Но я помню, что мы смогли выявить проблемы со старыми и новыми лекарствами, потому что Чжоужуй заменил производителя. Значит ли это, что они тоже не знали, как производятся изомеры?» В противном случае Шэнь Лянь не смог бы скрываться до сих пор?»

«Есть одно объяснение».

Раздался низкий голос. Син Конглянь, который всё это время молчал, внезапно заговорил.

Ван Чао повернулся, чтобы посмотреть на своего босса, и холодный взгляд босса упал на пухлую фигуру председателя «Чжоужуй Фармасьютикал». В этот момент казалось, что самый хитрый охотник наконец-то заметил уязвимость своей жертвы.

Синь Цунлянь говорил медленно, спокойно и неторопливо. «А теперь давайте послушаем ответ председателя Чжоу. Правда ли, что Шэнь Лянь — это человек, ответственный за тайное расследование проблем с препаратом Nao Kangning?»

Ван Чао на мгновение опешил, но быстро понял, о чём идёт речь.

Zhourui Pharmaceutical знала, что с Нао Каннингом возникла проблема, но они так и не обнаружили, что за этим стоит Шэнь Лянь. Если это не было связано с некомпетентностью следователя, то наиболее вероятным объяснением было то, что лицом, ответственным за расследование, была сама Шэнь Лянь.

Её начальник задал очень сложный вопрос, подразумевающий: если вы признаете, что расследование ведёт Шэнь Лянь, то это означает, что ваша компания давно обнаружила побочные эффекты «Нао Кангнина», но не сообщила об этом, позволив токсичному препарату распространяться на рынке.

«Мне ничего не известно о расследовании, связанном с препаратом «Нао Кангнин», о котором упомянул капитан Син».

Председатель Чжоу больше не мог контролировать выражение своего лица, а Ван Чао не мог понять, как этот хитрый старик ещё пытается спорить.

Казалось, что Син Конглянь ждал этого момента.

Его острый взгляд упал на лица высокопоставленных руководителей Чжоужуй, которые осмелились выступить и отчитать других. Он небрежно сказал: «Раз председатель не в курсе, то пусть те, кто ниже, выскажутся».

Он указал на руководителя производства. "Давайте начнем с производственного отдела. Вы когда-нибудь сталкивались с проблемой изомеров? Вы решили скрыть это ради собственной безопасности на работе, не сообщая об этом вышестоящему руководству компании?"

Руководитель производства и заместитель генерального директора никак не ожидали, что Син Конглянь так легко обойдет председателя и нацелится непосредственно на них. Они не осмеливались ни на кого смотреть, и капли холодного пота, казалось, стекали с их лбов.

"Это не так сложно. Есть два варианта: взять на себя ответственность или нет". Син Конглян сохранял свой спокойный тон, но смысл его слов заставлял задуматься.

Услышав это, встревоженный мужчина инстинктивно поднял голову, бросив взгляд на оставшиеся десять пустых мест. Он подсознательно положил руку на стол, как будто собираясь встать.

Его действия заметил другой руководитель, сидевший рядом с ним, который немедленно остановил его.

Человек мягко покачал головой.

«Они ничего не скажут, не так ли? Они все заодно! Всё задокументировано в протоколах совещаний. С помощью перекрестного допроса мы сможем узнать правду!» Эта реакция почему-то разозлила Ли Чжэна. Ученый взял ручку и указал на того, кто говорил во время предыдущего обсуждения. «Вы правы. Главный вопрос в том, почему проект по усовершенствованию препарата был внезапно инициирован. Если бы это был обычный проект по усовершенствованию препарата, и Тан Кан изменил бы конфигурацию TERN с целью улучшения его ингредиентов без ведома компании, то это было бы исключительно делом рук Шэнь Ляня. Наша компания тоже стала бы жертвой и несла бы ответственность за надзор со стороны регулирующих органов. Напротив, если бы наша компания собирала отзывы пациентов, узнала о проблемах с препаратом и по каким-то причинам скрыла правду, позволив распространяться вредному препарату... Ли Чжэн посмотрел на председателя, и на его лице отразилась боль. «С 2008 по 2016 год, целых восемь лет, все вы были соучастниками, покрывавшими преступление ради личной выгоды. Вы убийцы!»

Слова Ли Чжэна стали последней каплей, которая сломала спину верблюду, заставив производственного менеджера, о котором упомянул Син Конглянь, задрожать, как осиновый лист.

Увидев эту реакцию, Ван Чао решил, что признание не за горами, и Чжоужуй вот-вот сломается.

Однако Ван Чао беспомощно наблюдал, как мужчина вытирает пот со лба, а его улыбка наполняется крайней горечью. Самым отчаянным тоном он спросил: «Что я могу сделать?» Просто я не доложил об этом руководству. Я... у меня были тайные романтические отношения с Шэнь Лянь... Я был её сообщником...

Зал заседаний взорвался, и все в шоке уставились на начальника производства, который добровольно признался в этом.

«Чёрт возьми!» Фэн Чжэньчжэнь выругался первым.

В этой суматохе никто не заметил, что несколько человек из команды «Чжоужуй Фармасьютикал» вели себя странно. Некоторые люди выглядели удручёнными, но решительно сжимали кулаки.

«Ты что, идиот?» — раздражённо выругался Ван Чао.

В этот момент встал и другой руководитель. "Я тоже виноват. Я не выполнил свои надзорные обязанности, что привело к таким серьезным последствиям, но я предпочел скрыть правду. Я не могу снять с себя вину.

Ван Чао посмотрел на безумца, взгляд которого переместился на человека, который только что признался.

Однако признание вины высшими руководителями Zhourui на этом не остановилось. Вместе с признанием начальника производства несколько других ответственных лиц встали и признались в своих преступлениях. Некоторые даже подошли к полицейским после того, как высказались, и протянули руки, чтобы на них надели наручники.

Тем временем некоторые высокопоставленные лица хранили молчание, наблюдая за своими подчинёнными, которые признавались в своих преступлениях, холодным взглядом.

Полицейские переглянулись, несколько озадаченные, и могли только повернуться к Син Конгляню, ожидая указаний от того, кто всё контролировал.

«Вы... Почему вы все такие глупые?! Ван Чао в отчаянии чуть не перевернул свой компьютер.

В этот момент на лице председателя наконец появилась торжествующая улыбка. Он слегка изогнул свои пухлые губы и посмотрел на Син Конгляня. Притворное беспокойство и нервозность, которые он демонстрировал ранее, исчезли. Казалось, он полностью контролировал ситуацию, как будто уже был готов к любому возможному исходу. Всё развивалось так, как он и предполагал.

С тех пор, как Син Конглянь вошёл в кабинет, он хранил молчание. Теперь, столкнувшись с настоящей провокацией председателя, он не стал спорить или убеждать. Он просто взял телефон и отправил текстовое сообщение.

Вскоре задняя дверь конференц-зала с грохотом распахнулась.

В дверях стоял старик с пакетом для мочи в руках и кричал во всё горло: «Племянник, чего ты от меня хочешь? Всё улажено? Мой пакет для мочи почти полон». Позже мне придётся сходить в больницу».

Все в конференц-зале посмотрели на дверь, как будто увидели привидение, и увидели худого пожилого мужчину с протезом вместо ноги.

Старик также заметил, что в конференц-зале было так много людей, и его тон сразу изменился, когда он заговорил с Син Конгляном. Он стал чрезвычайно подобострастным и сказал: "Босс, что я могу для вас сделать?"

Только тогда все вспомнили, что этот старик, по-видимому, был водителем спортивной машины из прошлого. Если он действительно был водителем капитана Сина, то у этого капитана полиции было невероятно грозное прошлое.

Столкнувшись с этими вопросительными и озадаченными взглядами, Син Конглянь ничего не стал объяснять. Он вежливо спросил старика: «У меня есть к вам вопрос».

«Я расскажу всё, что знаю, без утайки!» — сказал старик. «Если вы позволите мне поиграть на улице ещё пару часов, я даже скажу вам пароль от моей банковской карты».

«Сейчас ситуация такова: я предложил смягчить наказание некоторым сотрудникам среднего звена, которые допустили ошибки. Но почему они предпочитают взять на себя вину высшего руководства компании, а не принять мою добрую волю? — спросил Син Конглянь.

Услышав этот вопрос, старик посмотрел на Син Конгляня так, словно увидел привидение, и выражение его лица, казалось, говорило: «Ты явно знаешь ответ, так зачем спрашиваешь меня?»