6
Пуля неуловима. Пуля – совершенное оружие в руках мастера. Он был мастером и понимал, что попал туда, куда хотел. Вопрос в том... действительно ли он хотел Этого?
* * *
В детектива никогда не стреляли снайперы. Наверное, в этом плане ей повезло, но зато почитателей среди убийц не было ни у кого, кроме неё. Но снайпер-убийца – это как комбо для полицейского. Пьяная блондинка не уловила момента, когда стекло в её окне резко осыпалось вниз от прошедшей сквозь него пули. Не заметила, как пуля пронеслась по комнате, зато ощутила дикую боль. У Лалисы подкосились ноги, когда пуля достигла места назначения. В этот момент Музыкант собирал винтовку, чтобы покинуть крышу. В этот момент дикая боль вытеснила сознание Манобан, вспыхнув в районе ноги и разлившись по всему телу удушливой, мешающей вдохнуть жарой. И в этот момент было даже не страшно, было очень больно.
* * *
— Я приставлю к тебе охрану!,— в который раз повторил начальник полиции, глядя на бледную как смерть Манобан. Нога у той была перебинтована, но глаза оставались мутными от того количества алкоголя, что она влила в себя, пока её зашивали.
С трудом вызвав Чимина прошлой ночью, Манобан удивительно спокойным голосом, сжимая зубы до боли в челюсти сообщила, что в неё стреляли. Полиция прибыла незамедлительно, оцепив её дом и прочесав улицы. Но след убийцы, разумеется, простыл. На большее Манобан и не надеялась. Её лишь немного пугала боль в ноге, заставляющая отключаться сознание. Единственное, чего она не понимала – причину, по которой она жива.
— Я не хочу охрану,— в который раз ответила детектив, поморщившись – Как приманка я пригожусь больше.
— Какая приманка?!,— закономерно возмутился Чимин, сидевший тут же, в палате, спрятавшись в углу на стуле. Он примчался первый, первый же обнаружил уже почти бесчувственную, пьяную Манобан и вызвал скорую. Пак вообще был очень суетливым и ответственным, чудесным образом совмещая в себе эти два качества.
А может, это личная привязанность.
— Ты понимаешь, что несешь?,— На него посмотрели так, что захотелось оказаться на другом конце планеты – холодно, пронизывающе до печенок и жутко неприятно. Так умела только Манобан. Чимин тут же заткнулся, даже как-то сгорбившись, а детектив отвела взгляд.
— Никого не надо,— какой-то расхлябанный вид подчиненного начальница видела впервые. – Все окей.
— Хорошо, Манобан. Это останется на твоей совести. В твоей квартире пока вставляют новое стекло — жестко проговорил он, разворачиваясь и направляясь к двери. — И...изымают весь алкоголь. И это не обсуждается.
Лалиса в ответ хмыкнула, сгибая здоровую ногу в колене. Вторая болела нещадно и обещала болеть еще долго. Кажется, убийца, решил отучить её пить. Как мило.
— Чимин, можешь идти,— устало протянула детектив, откидывая голову на подушки — А нет, принеси-ка мне заключение судмедэкспертов насчет меня и комнаты с сигнализацией. И распорядись, чтобы из моей квартиры не вытаскивали жучков.
— Хор... что? Жучки?! Музыканта?!,— Чимин вскочил на ноги, собираясь снова начать возмущаться, но наткнулся на ледяной взгляд — Хорошо, босс. Вы уверены? Жучки – это уже серьезно... Почему вы о них не рассказали?
— Нарывалась,— криво улыбнулась Манобан, подгоняя тоном Чимина на выход — Неужели не ясно?
— Тут как раз яснее некуда,— пробормотал он, выходя из палаты.
* * *
Он запутался. Просидев ночь в своей комнате, скачивая новую музыку на плеер, он несколько раз подумал о том, не совершил ли он ошибку, оставив Манобан в живых. Оглянулся, разглядывая большую фотографию детектива, снятую с крыши, когда она проходила мимо. Излюбленное пальто, не застегнутое, небрежно развевающиеся волосы. Кошачьи глаза смотрели в другую сторону, и общее выражение лица скучающее. Его любимая фотография. Его первая фотография детектива.
Через неделю после снимка на город обрушилась волна убийств.
Он поступил правильно. Хотелось еще поиграть.
* * *
— И снова ни одного убийства со знакомым почерком,— зевая, протянул Чимин, развалившись в кресле перед множеством бумаг, раскиданных на журнальном столике. — Он словно пропал.
— Не пропал, а выжидает, когда я поправлюсь,— ответила детектив. Она сидела в гостиной за плотно опущенными жалюзи и изредка морщилась, переставляя раненную ногу. С нее обещали снять повязку уже завтра, потому что перелома-то не было – пуля прошла навылет. Все то время ей запрещали покидать больницу, а затем дом, и она громко злилась, ворча в основном на помощника.
Сейчас она была относительно спокойна, наверное, из-за любимого красного вина, которое приказала тайком принести своему помощнику.
— А ты скоро поправишься?,— с сомнением глядя на перебинтованную ногу, произнес Пак. Хотя, он-то знал, что если завтра снимут повязку, Манобан тут же поскачет в участок.
— Точно,— с удовольствием протянула женщина. – Так что там дальше?
— Одно убийство в нижней части города, молодая девушка...
* * *
— Мы рады видеть вас снова на рабочем месте,— сдержанно произнес начальник полиции, глядя на сидящую в своем кресле Манобан.
Он-то точно не рад был. Как и многие сотрудники.
— А я-то как рада,— ухмыльнулась детектив, отворачиваясь от босса. — Я за работу,— кинула она, а пальцы заскользили по кнопкам клавиатуры, что-то проверяя, сверяя и координируя.
За время отсутствия стало ясно, что Музыкант преследует сугубо её, что все его убийства случайны, а отпечатков пальцев нет. Лишь два ножа, на которых эксперты не нашли ничего. Он аккуратен, он великолепный снайпер и стратег. Он умен и одержим музыкой. Брюнет, меломан, худощав и скорее всего безработный. Но, между тем, денег у него полно – и шикарная машина, и навороченные винтовки, примочки и прочее-прочее. Отсюда вывод, что он имеет неограниченную свободу.
Судмедэксперты установили, из какой винтовки стреляли в детектива на крыше. Такую не продавали на каждом углу. Ее пришлось бы заказывать контрабандой, а расследовать контрабанду – гиблое дело.
Манобан бросила эту ниточку, перекинув ее на Чимина. Теперь ножи. Оба хранились у Лалисы дома, потому что она уже привязалась к ним, как к неотъемлемой части расследования.
Девушку-подельника не нашли, зато Соджун оказался настоящим чудом для расследования. Как оказалось, звонок в полицию поступил не с уличного автомата, как следовало бы ожидать, а с мобильного. Номер проследили, но и тут детективов ждало разочарование – это была незарегистрированная сим-карта.
Зато удалось установить место, откуда звонили – недалеко от места встречи Соджуна и девушки. А раз девушка жива, значит, Он ее не убил, что странно. Может, она родственница или подруга Музыканта? Тогда все бы встало на свои места. Жену Манобан отвергала сразу – Музыкант не был женат точно.
Лиса так много думала над этим, рисовала схемы на доске, что голова к концу дня болела нещадно, а в горле было сухо без любимой выпивки. Она помогала ей думать.
Она поднялась с места, потирая поясницу. Тесная рубашка жарила тело, трость, которую ей одолжили, была словно доказательством её слабости, а потому раздражала. Манобан вышла из участка, не обращая внимания на крикнувшего ей что-то в спину помощника.
Снег валил крупными хлопьями, падая на копну волос женщины и оставаясь там. За пять минут вся её голова покрылась снегом. Машины поскальзывались на скользкой дороге, слышался визг шин. Манобан неторопливо, хромая на одну ногу, шла по заснеженной улице. Было неудобно, но выглядеть слабой – худшее, что могла сделать Лиса в своих глазах. Людей вокруг было немного, но и они прикрывали шеи от густого снега, а Лалиса шла, смело подняв голову и часто моргая от лезущих в глаза хлопьев. Кажется, жить и в самом деле было круто.
* * *
Музыкант думал иначе. Для него жизнь уже давно не представляла смысла без определенного компонента. Только вот этот компонент казался неуловимым и неповторимым. Необыкновенным. Он не мог понять, что в ней такого, но не мог и отпустить. Потому и убивал, привлекая внимание.
Манобан шла впереди, прихрамывая, но твердо держась на ногах. Она подумала, что могло бы сломить этого человека? Было ли что-то, ради чего он бы сдался? Хотелось растоптать, опустить его. Хотелось уничтожить, не дать и дальше с такой силой жить. Это завораживало, как бы ни думала Манобан. Отвергнув жизнь, она отчего-то стала настолько живой, насколько могут жить люди. И это безумно нравилось Музыканту.
С ней он жил. С ней Музыкант наконец понимал, зачем жить.
Love hurts but sometimes it's a good hurt
And it feels like I'm alive.*
Разве это не главное для него?
________________________________* - Incubus - Love Hurts