Эпилог.
Эпилог.
От лица Майк.
– Ну и что, что сейчас девять часов утра? Это же Рождество! – Донни налил ром в свой стакан гоголь-моголя, несмотря на замечание мамы и её сердитый прищуренный взгляд. – Майк? – он протянул бутылку с предложением.
Я отодвинул свой стакан с эгг-ногом подальше от него на стойку.
– Нет, я в порядке. – сегодняшний день будет достаточно сложным без добавления алкоголя.
– Так, всё! Завтрак на столе, – объявила Ма на сверхзвуковых децибелах, предназначенных для больших семейных собраний.
– Но здесь не все, – запротестовал я.
Ма бросила на меня взгляд, нагружая ещё одно блюдо домашними булочками с корицей.
– Если бы мы ждали, пока все придут, мы бы умерли с голоду. Когда они приедут, у нас останется много еды, Миммо. Не волнуйся. – она начала выходить из кухни с тарелкой, потом остановилась, поставила её на стойку и обняла меня.
В последнее время мама часто обнимала меня. Думаю, отчасти это было связано с тем, что я стал ближе к ней после пожара на складе, а отчасти – чтобы компенсировать отдаление папы. Бывало, я ускользал от неё со словами «Ма!». Но в эти дни я крепко обнимал её в ответ.
– О, это всё ещё месяц объятий Майка? – спросил Тони, входя на кухню. Он остановился и протянул ко мне руки с преувеличенно влюблённым выражением лица.
– Забей, – сказал я, смеясь, когда мама отпустила меня и поспешила к выходу с булочками с корицей.
– Хочешь немного гоголя-моголя? – Донни предложил Тони, помахивая бутылкой, как семейный толкач.
– Сейчас девять часов утра! – Тони скорчил гримасу.
– Ну и что? Люди пьют за поздним завтраком, не так ли? И это Рождество! – Донни посмотрел на меня. – Я выпью достаточно этого дерьма, и мне захочется обнять и Майка.
Он отставил бутылку, взял меня за шиворот и подтолкнул.
– Прекрати! – я отстранился, но мне было смешно.
Донни был странным с тех пор, как я совершил каминг-аут. Он был неловок, предлагал принести продукты или сделать что-то в доме, в чём раньше никогда не участвовал. Как будто он не знал, как со мной обращаться, и ходил попятам, стараясь изо всех сил. С другими он вёл себя так, словно был моим личным телохранителем.
После выписки из больницы я встретился с шефом Рейгером и Па. Я рассказал им правду – что в тот день я повёл себя безрассудно, а шефу объяснил причину: я гей и что сохранение тайны давило на меня. Я считал себя годным к службе, но Рейгер снял меня с учёта, пока я не получу разрешение от консультанта из Cal Fire. У меня уже было три сеанса с ней, и я рассказал ей всё. Я надеялся, что в начале нового года она допустит меня к активной службе. Мне чертовски повезло, что «Кэл Файр» захотел оставить меня на службе. Но Рейгер сказал, что очень хочет, чтобы у нас всё получилось: и то, что я каналиец, и медаль «За отвагу».
Как бы то ни было, новость о том, что я гей, распространилась в Cal Fire, как утечка газа. Я всё ещё ходил на смены, хотя и не мог выезжать на вызовы, и поэтому мне приходилось сталкиваться с мнением каждого о моей ориентации. Брайан, Джорди и некоторые другие отнеслись к этому спокойно. Удивлены, но спокойны. А вот некоторые другие – не очень. Но один взгляд на лицо Донни, когда он завис рядом со мной, быстро заставил их замолчать. Справиться с одиноким Канали – это одно, но сражаться с двумя – это не то, чем кто-то из этих парней хотел рисковать, тем более что Донни работал на станции уже три года и всем парням он нравился.
Раздался звонок в дверь, и я отшатнулся от попытки Донни затащить меня обратно, чтобы получить ещё один нуги.
– Я открою! – крикнул я.
Я побежал к входной двери и распахнул её. Там стояли Шейн и Дедуля. День в Резолюте выдался холодный, снег слегка припорошил землю. Шейн был одет в красный свитер под золотым пальто на двух пуговицах, которое выглядело старым, но качественным – возможно, это была находка в магазине. Его щёки были розовыми, а глаза яркими. В одной руке он держал пакет с подарками, а в другой – букет цветов.
– Привет. Я принёс это для твоей мамы. – он осторожно протянул их.
– Не для меня? – поддразнил я. Затем я наклонился вперёд и коротко поцеловал его в губы в знак приветствия.
Улыбка озарила его лицо, словно кто-то включил рождественскую ёлку.
– Привет. – повторил он мягко.
– Привет. – я уставился на него, улыбаясь.
– Счастливого Рождества. Могу я пройти мимо вас, голубки, чтобы попасть в дом? Я тут все яйца отморозил, – ворчал Папаша.
– О. Да, заходи. И с Рождеством, Дед! – я отступил назад, пропуская его мимо себя.
Он сунул мне в руки тарелку, покрытую фольгой.
– Шейн испёк печенье. Оно невероятное. Забавно, что он приготовил их для тебя, но не для меня.
– Они для всех, – громко сказал Шейн. – Это же Рождество.
– Спасибо, – сказал я ему. – Тебе не нужно было этого делать.
Шейн скорчил гримасу, прикусив губу. Когда Дедуля удалился в дом, мы с Шейном стояли в фойе и смотрели друг на друга. Я знал, что означает это выражение лица. Шейн нервничал. Я тоже. Это было наше первое мероприятие в доме мамы и папы в качестве пары. В последний месяц мы собирались вместе как можно чаще между моим рабочим графиком, его занятиями и работой. Я ездил в Сакраменто, а он несколько раз приезжал в Резолют, но это были скромные визиты, Шейн обходил боковой двор, чтобы добраться до моего дома. Мы хотели дать семье немного времени, чтобы прийти в себя. Но мама решительно пригласила Шейна на Рождество, и, Бог свидетель, если Па и другие приверженцы не смирились с этим до сих пор, они никогда не смирятся, если Шейн останется человеком-невидимкой.
– Значит, печенье, подарки и цветы – это всё, что вы принесли? – поддразнил я, надеясь снять напряжение.
Он рассмеялся.
– Я собирался похитить Санту и привести его в знак своей значимости, но оказалось, что он мифологический.
Я сделал шокированное лицо.
– Правда?!
– Придурок. – его улыбка быстро померкла. – Как дела? Ты готов к этому?
– Нет. Но всё равно давай сделаем это. Я взял его за локоть, так как у него не было свободной руки, и повёл его дальше в дом…
***
– Спасибо, Тони, – сказал я, протягивая пакет с радужными носками, чтобы все могли видеть.
– Жёлтые подходят к твоей экипировке, тебе не кажется? – сказал Тони. – Ты мог бы носить их на работе.
– Как заботливо. – я фальшиво улыбнулся.
– Тони думает, что он смешной. Твой настоящий подарок в куче. – Вив подобрала пачку обёрточной бумаги, которую Люси только что выбросила, и засунула её в большой мусорный пакет.
– Дядя Майк, у меня тоже есть радужные носки! – восторгалась Люси, обнимая свою новую куклу. – В следующий раз, когда ты приедешь, мы оба сможем их надеть!
Я проигнорировал хихиканье Шейна. Он сидел рядом со мной на диване.
– Мы так и сделаем, Люси. Думаю, твоим папе и маме тоже нужна пара.
– Да! – Люси повернула голову и умоляюще посмотрела на маму. – Тогда мы сможем стать семьёй радужных носков!
– Жизненные цели, – сказал Шейн.
– Это тебе, – Тесса протянула Шейну подарок в красной обёртке.
Шейн посмотрел на ярлычок. – «От Тессы».
– О, спасибо.
– Открывай! – сказала Тесса.
Она всё ещё была в пижаме, красных термолеггинсах, огромных носках и безразмерной чёрной толстовке. Она сидела на полу возле рождественской ёлки. Как у самого младшего, у меня уже много лет была обязанность играть в Санту и раздавать подарки, но сегодня Тесса взяла эту обязанность на себя, так как я хотел посидеть с Шейном. Скоро Мэтт станет достаточно взрослым, чтобы читать безумный почерк нашей семьи, и он возьмёт на себя эту обязанность.
Шейн открыл подарок. Его глаза загорелись, когда он взял в руки два причудливо выглядящих блокнота и толстую тиловую ручку.
– Я подумала, что блокноты всегда пригодятся, верно? – сказала Тесса. – Но ты, наверное, не покупаешь себе красивые.
– Я их обожаю! Офисные товары – мой конёк. Спасибо. – он улыбнулся ей.
– Мужчина по мою душу, – сказала Анита, которая сидела, держась за руки с Гейбом, на другом диване. Она была милой, умной и, возможно, лучше, чем Гейб того заслуживал. Она всем нам нравилась.
Шейн улыбнулся ей.
– Мы можем поговорить об офисных товарах позже. – я посмотрел на Па.
Сегодня он был очень тихим, сидел в своём любимом кресле. На нём были джинсы и красная замшевая рубашка, которая была такой яркой, что он надевал её только на Рождество. Он выглядел усталым, и хотя он общался с Мэттом, Люси и другими, он был сам не свой. Я знал, что это моя вина – сидеть здесь со своим парнем. Но, как говорила мне мама, это и твоя семья тоже. Я всю жизнь не был собой, чтобы угодить папе, и посмотрите, к чему это привело. Я и Шейн – это то, к чему Па придётся привыкнуть. Но меня до сих пор не покидало ощущение, что ему это не нравится.
Мы не разговаривали с тех пор, как я пришёл из больницы. Так, приветствия то тут, то там, банальные вопросы о работе, но по-настоящему мы не разговаривали.
Он заметил, что я смотрю на него, и я отвернулся, нахмурившись.
– Тесса, – сказал он, – возьми ту маленькую с фиолетовой обёрткой. Нет, не эту. Да. Вот оно.
Тесса прочитала открытку. – Майку от мамы и папы.
Она передала её мне, и я сел, на мгновение задержав взгляд на ней. Конечно, все наши подарки от родителей были от мамы и папы, но папа специально попросил Тессу подарить мне эту открытку, так что это означало, что он приложил к этому руку, верно? Это не было чем-то, что ма подобрала для меня и просто написала его имя. Я вопросительно посмотрела на него.
– Открывай. – он сделал глоток из своей чашки с кофе.
Шейн слегка прислонился к моей руке для эмоциональной поддержки, когда я разворачивал подарок, как будто он мог сказать, что я напряжён по этому поводу. Внутри была прямоугольная белая коробка. Я снял крышку. Это было украшение пожарного, красивое, из расписной керамики. Оно было выполнено в наших цветах, и на рукаве даже была маленькая нашивка Cal Fire. У пожарного были тёмные волосы, и он держал топор в боевой позе.
– Прочитай на обороте, – хрипловато сказал папа.
Я перевернул её. На обороте золотым шрифтом было написано: «Наш герой. Майк Канали. 2022»
Я вопросительно посмотрел на Па.
– У тебя был большой год. – он пожал плечами. – Начал с Cal Fire. Спас кучу людей и получил медаль «За отвагу». Постоял за себя в семье... Я просто подумал, что тебе нужно иметь сувенир на память об этом.
– Тесса нашла на Etsy художника, который делает их на заказ, – с нетерпением добавила Ма. – Мы хотели, чтобы ты знал, что мы гордимся тобой, Майк.
Постоял за себя перед семьёй. Если он так хотел назвать мой выход в свет, я согласен. Па был сторонником того, чтобы постоять за себя. Это было многообещающе.
– Спасибо, – хрипло сказал я, сглотнув комок в горле. Я встал, и мама подошла ко мне, чтобы обнять. Я посмотрел на Па. Он не встал, чтобы обнять меня, но протянул руку. Маленькие шаги. Я подошёл и пожал её.
– Счастливого Рождества, – сказал он, и его глаза тоже немного посветлели.
– Спасибо, па.
– Один для Донни! – сказала Тесса. Она потрясла его. – Упс. Звук сломан. Может, это награда за целомудрие его новой подружки?
– Ха-ха, – сказал Донни, выхватывая его у Тессы.
– Эй, а что случилось с той цыпочкой, у которой было кольцо в носу, и она подвешивала к нему маленькие мечи, черепа и прочее? Я всегда удивлялся, как ты умудрялся целовать её, когда они мешали, – размышляет Тони.
– Однажды я порезал губу мечом. Хорошие были времена. – Донни разорвал подарочную упаковку и протянул свой приз. – Ореховая крошка из Диснейленда! Спасибо, Ма. Моё любимое.
– Это от Санты, – сказала мама, бросив укоризненный взгляд на Мэтта и Люси.
– Да, спасибо, Санта, – быстро поправился Донни. – Так когда мы будем есть?
– Вы только что позавтракали! – воскликнула Ма.
– Я знаю. Но ты приготовила тирамису на десерт, и я уже несколько дней о нём думаю. Можно я съем немного сейчас? – Донни сделал большие глаза и надулся.
– Нет. Ты будешь ждать, как и все мы. Съешь арахисовое печенье! Тесса, возьми тот большой, который лежит под украшением с изображением гигантов.
У меня была хорошая добыча – новый свитер рубинового цвета, который я любил, от Шейна, пара новых ботинок в качестве моего большого подарка от мамы и папы, конфеты, книга от Тессы, одеколон от Тони и Вив, бобблхед для моего грузовика и футболка «Гигантов» от Донни и Гейба. Шейн тоже не остался обделённым, ведь каждый подарил ему что-нибудь. Это не были большие подарки, но он выглядел невероятно тронутым. Были подарки и для папы, в том числе календарь с горными городами, который я нашёл для него и который, похоже, ему очень понравился.
После того как мы закончили открывать подарки, Па включил игру, а Шейн и Анита отправились помогать с приготовлением еды. Я тоже предложил пойти помочь, но Шейн сказал, что я могу остаться и посмотреть игру, если хочу. Это была игра «Браунс» с «Пэкерс» , так что я с радостью остался и смотрел её.
Гейб опустился рядом со мной на диван.
– Ты не собираешься пойти складывать бабочек из салфеток или что-то в этом роде? – сухо спросил он.
– Отвали. Я смотрю игру.
Он кивнул:
– Видишь? О чём это тебе говорит?
Я бросил на него недоверчивый взгляд.
– О том, что ты ничего не понимаешь. Не все геи ненавидят футбол.
– Просто говорю, – сказал Гейб певучим голосом.
Я закатил глаза и снова повернулся к игре, но тут включилась реклама.
– Эй, вы, ребята, предупреждаем, что у нас есть несколько новых парней, которые начнут заниматься в январе, – сказал Па. – Пара выпускников и пара переведённых, в том числе лётчик-бомбардировщик из Орегона.
Я вздрогнул.
– А на нашей станции будут новые выпускники? Тогда мне больше не придётся выполнять самую ху…вую работу.
– Ш-ш-ш! – Па бросил взгляд в сторону кухни на случай, если Ма подслушает.
– Простите, самую дерьмовую работу, – поправился я.
– Не знаю, как насчёт этого, – сказал Па. – По-моему, во всем Нор-Кал всего два новичка. Но тот переведённый пилот отправляется в Макклеллан, так что он будет на нашей территории.
– Да? – лицо Донни засияло. – Как раз вовремя. Нам нужно больше воздушной поддержки. Что делает этого парня крутым?
Па потёр челюсть.
– Он был пилотом в морской пехоте. Летал на боевые задания в Афганистане. И он летал на сотни пожаров в Орегоне. Командир там поёт ему дифирамбы. И медалей у него до фига. Я слышал, он даже будет преподавать в Айоне на полставки. – он посмотрел прямо на меня. – А ещё, что интересно, он гей.
Я улыбнулся. Улыбнулся так сильно, что мне показалось, что моё лицо может треснуть. Мне пришлось оглянуться на экран телевизора, чтобы скрыть нахлынувшую гордость. О, чёрт. Военный ветеран и награждённый пилот пожарной охраны, и он гей. Возможно, услышав это, мой отец задумался над парой новых мыслей. Кем бы ни был этот пилот, он заслужил мою искреннюю благодарность.
– Хм. Держу пари, что такой гей был бы очень, очень хорош в складывании лебедей из салфеток, – невинно сказал я Гейбу.
– Забей, – хмыкнул он, подтолкнув меня локтем в бок.
Мы ели порчетту и маникотти, потрясающий салат «Шейн» с горгонзолой и орехами, а также тирамису. Всё было так вкусно, что я не мог остановиться и думал, что лопну. Нонно сидел с нами за столом рядом с папой, и он был более вменяем, чем обычно. Казалось, он даже понял, кто такой Шейн, поскольку посмотрел на Шейна, а затем лукаво подмигнул мне. Я ухмыльнулся в ответ, чертовски счастливый. Нонна улыбалась ему и гладила его по волосам на протяжении всего ужина. Мама объявила это рождественским благословением, и она не ошиблась.
После ужина мы с Шейном помогли Нонне и папе вернуться в коттедж Нонны, где они собирались посмотреть кино. Когда мы вышли оттуда, Шейн направился обратно в главный дом, но я остановил его, схватив за руку.
Он повернулся, чтобы посмотреть на меня. Золотое пальто творило безумную магию с его голубыми глазами, делая их почти акварельными. Они были большими и ясными, как всегда, и, стоя на улице в свежем воздухе, его бледная кожа и голубые глаза контрастировали с темными вьющимися волосами и красно-золотой одеждой, он был так прекрасен, что у меня перехватило дыхание.
Только сейчас, как я понял, всё было по-другому. В этот момент я мог смотреть на него и чувствовать всё то, что чувствовал к нему, и это не пугало и не было неправильным. Это не сопровождалось множеством вопросов – как, когда, если. Нет, Шейн был здесь сегодня, в Рождество, как мой парень, и мир не рухнул.
О Боже. Я был свободен.
Чувство было таким всепоглощающим, что почти не вмещалось в моё тело. Импульсивно я притянул его к себе, крепко обнял и поцеловал, прямо там, на тротуаре перед домом Нонно, – тепло, сладко и немного сексуально, вложив в поцелуй всё, что чувствовал.
Когда я наконец отпустил его, у нас обоих перехватило дыхание.
– Вау. С Рождеством меня, – сказал Шейн, слегка дрожа, что, как мне хотелось бы думать, было восторгом, но, возможно, это был просто холод. – За что?
– За сегодняшний день. За всё. За то, что поддерживал меня, пока я справлялся со всем этим. Спасибо, что терпел меня. И за то, что простил меня, когда я облажался.
Шейн выглядел недоверчивым.
– Ты шутишь? Я выиграл в лотерею парня. Великолепный парень, милый, любящий и к тому же герой-пожарный. А ты ещё и с большой, сумасшедшей семьёй. Оказывается, мне как раз такая и нужна.
– Теперь ты моя семья, Шейн, – серьёзно сказал я, желая показать ему своё сердце, чтобы он понял, как сильно я это понимаю.
– Не уверен, как к этому отнесётся Люсиль, – попытался пошутить он.
Но я покачал головой.
– Я серьёзно. Да, я всегда буду Канали, и я люблю свою семью. Но ты... ты на первом месте. Я хочу, чтобы ты это знал.
Он слегка зажмурил глаза и снова поцеловал меня. Когда он отстранился, то улыбнулся.
– Круто. Значит ли это, что я – горячий Канноли?
– Безусловно. Почётно, но абсолютно, – серьёзно сказал я.
– Я согласен.
Я посмотрел на него и попытался вложить в свои глаза всю любовь, которую чувствовал, чтобы он знал. Он всегда должен был знать. В последние недели мы обсуждали множество планов, например, съехаться и, возможно, пригласить папу, если он захочет приехать. Но по одному маленькому шагу за раз. Нам ещё предстояло преодолеть гигантские горы под названием школа и работа. Но это было завтра. В этот момент светило солнце, из главного дома доносилась рождественская музыка, а рука Шейна была тёплой даже сквозь перчатки.
Вместе мы шли навстречу будущему.