Глава 8.
Глава 8. От лица Майка.
Ни хрена себе! Это было дико! И ещё? Мне нужно было гораздо больше алкоголя. Прямо сейчас.
Я никогда раньше не был в гей-клубе. Когда я ехал в город - Сак или Сан-Франциско, - со мной всегда кто-то был, обычно Донни, и он хотел пойти в спорт-бар. Когда я учился в колледже Бутте, одном из лучших учебных заведений в округе по специальности "пожарное дело", все там знали мою семью, поскольку все мои братья тоже учились там. Так что и там я не смог бы набить себе шишек.
Чёрт, я даже не знал, что у меня есть урод. Я до сих пор не был до конца уверен - конечно, по сравнению с большинством людей в этом месте. Но вполне возможно, что у меня был ребёнок-урод. И вполне возможно, что в этот момент он просыпается.
(прим. редактора: я так и не поняла, что имел ввиду Майк, упоминая урода, но предполагаю, что подразумеваются его тайные желания, его вторая личность)
Уинстон танцевал рядом со мной вместе со своим партнёром, Чезом. Этот жест напомнил мне о моих братьях - он присматривал за мной, в некотором роде защищая. Впрочем, только в этом он напоминал мне моих братьев. Я считал Шейна вычурным, но он был ничто по сравнению с Уинстоном. В нём было больше шести футов, и под его нарядами он мог бы выглядеть мужественным, но он носил каблуки, макияж и женственную одежду. Он был ходячим напоминанием о том, что любой человек может быть геем. Поначалу, честно говоря, он меня пугал, но глаза у него были добрые, а мягкие черты так нравились. И то, как он присматривал за мной в клубе, было очень мило, учитывая тот факт, что он меня совсем не знал, и у него был свой партнёр, на котором он должен был сосредоточиться. Да, мне нравился Уинстон.
Пока мы танцевали - я с горячим незнакомцем в черных джинсах и белой рубашке на внушительном торсе, - я бросал взгляды на Уинстона и Чеза. Ко мне подкралось чувство, согревающее меня, и я понял, что это восхищение. У Уинстона хватало смелости быть именно таким, каким он хотел быть, независимо от того, что думали другие. И независимо от того, насколько это соответствует или не соответствует его телу, с которым он родился. Для этого нужно было обладать большой смелостью. А Чез... он явно не чувствовал необходимости соответствовать Уинстону. Он просто делал всё по-своему. Им обоим было абсолютно комфортно в своей коже. Конечно, это был гей-клуб, так что они наверняка были одеты соответствующе. Но трудно было представить, что в реальной жизни Уинстон очень сильно отличался. Да и Чез наверняка не скрывал, что встречается с большим, женоподобным геем.
Да, это так, но они живут в Сакраменто, а не в семейном комплексе Канали в Резолюте.
Впрочем, это оправдание было не совсем верным. А может, эта уверенность в себе не делала их менее впечатляющими - просто более завидными.
Парень, с которым я танцевал, привлёк моё внимание, схватив меня за задницу и притянув к себе, его глаза обещали всё, что я захочу. Он был хорош собой, но я не чувствовал этого.
Прежде чем я успел отстраниться, Шейн оказался рядом. Он бросил колючий взгляд на парня, с которым я танцевал, и крикнул сквозь музыку:
– Можно мне вклиниться?
Горячий Парень вроде как усмехнулся, как будто не собирался двигаться, но, когда я схватил Шейна за руку и повернулся к нему, Горячий Парень понял намёк и отошёл.
– Привет!
Я широко улыбнулся Шейну. Я так отвлёкся на Чеза и Уинстона, что не разглядел его без пальто, но теперь, под разноцветными огнями клуба, я заметил, что могу разглядеть его стройную грудь и соски под прозрачной рубашкой серебристого цвета. А его джинсы были практически нарисованы. Я не мог не смотреть. В тех местах, которые Горячий Парень оставил холодными, разливалось тепло. О, да. Шейн был гораздо больше в моем вкусе. Принято к сведению. Только для исследовательских целей.
Шейн закружился вокруг меня, когда заиграла песня "Juice" группы Lizzo, и мне удалось вернуть свои глазные яблоки обратно в голову. Остынь, Майк. Ты же никогда раньше не видел сосков.
Шейн покачивался, раскинув руки, выражение его лица было забавным, и я постарался подражать ему и тоже покачиваться. Я закинул руки за голову и повторил.
Шейн рассмеялся и наклонился, чтобы его услышали.
– Ловкие движения!
Я покачал головой. Я не был танцовщиком. Но я был пьян. Или полупьян. Если подумать, то я был недостаточно пьян. Я взял Шейна за локоть и дёрнул головой.
– Давай выпьем.
Он кивнул, и мы направились к краю танцпола. Я подал знак проходящему мимо официанту, и он благодарно окинул меня взглядом и улыбнулся.
– Что вам принести?
Мне нужно было что-то серьёзное.
– Кипятильник! – я посмотрел на Шейна, подняв брови. – Это за мой счёт.
– Космо, – крикнул он парню.
Официант удалился, а мы стояли и смотрели на танцующих.
Шейн наклонился ко мне, чтобы говорить мне на ухо:
– Ну как, тут нормально?
Я на мгновение замешкался, а потом кивнул.
– Да. Это довольно круто. Спасибо, что привёл меня. Я никогда не был в гей-клубе.
– А что тебя сдерживало? – Шейн отступил на достаточное расстояние, чтобы бросить на меня забавный взгляд.
Я пожал плечами. Здесь было слишком шумно, чтобы перечислять все мои оправдания вслух.
– Симпатичный парень, с которым ты танцевал, – сказал Шейн, изучая моё лицо.
Я окинул взглядом толпу и увидел Горячего Парня. Сейчас он танцевал с рыжим, но его взгляд был прикован ко мне. Я пожал плечами.
– Просто... ну, знаешь, хорошо провести время, – продолжил Шейн, всё ещё находясь достаточно близко, чтобы я почувствовал его дыхание на своём ухе.
На что он намекал? Я взглянул на Шейна, который, казалось, изо всех сил старался сохранить нейтральное выражение лица, а затем мой взгляд на мгновение задержался на Горячем Парне. Но нет.
Идея перепихнуться сегодня вечером была заманчивой. Но только Бог знал, что сейчас было не до секса: тренировки и сезон пожаров в самом разгаре. Пиво, танцы, визуальная и умственная стимуляция превратили моё тело в колючий, покалывающий, возбуждённый энергетический шар. Но я был здесь с компанией, и они мне нравились. Они мне очень нравились. Я подумал, что, возможно, мы все сможем стать друзьями. Тесса была права. Мне нужны были друзья за пределами моего пузыря. С ними я мог бы быть собой - по крайней мере, мог бы, когда пойму, кто же я такой в предлагаемой обстановке. Я хотел этого. Я хотел понять, кто такой гей Майк, и я знал, что это тот самый путь, который поможет мне это сделать. Я не хотел произвести плохое впечатление на потенциальных новых соплеменников, бросив их, чтобы сбежать с какой-нибудь шлюхой в первый же раз, когда мы пошли вместе на свидание.
Я вдохнул.
Ладно, правда. В данный момент и последние несколько недель меня возбуждал Шейн. Шейн с его глазами, такими ясными, великолепными и знающими. Я не хотел встречаться с другим парнем на глазах у Шейна, хотя мы должны были быть просто друзьями. Глядя на Шейна, все остальные в этом клубе отходили на второй план.
Я покачал головой.
– Я здесь только для того, чтобы повеселиться.
Шейн уже собирался что-то сказать, когда принесли наши напитки. Я опрокинул рюмку и сделал большой глоток пива, чтобы запить его. Затем я выпил остаток пива несколькими глотками. У меня возникло искушение заказать ещё одну порцию. Мне очень хотелось почувствовать себя сегодня свободным, забыть обо всём. Но я не хотел переборщить и в итоге напиться до одури.
Шейн потягивал свой напиток, блуждая взглядом по толпе. Мне пришло в голову, что он может захотеть переспать с кем-нибудь сегодня вечером. Меня охватил ледяной ужас. К чёрту!
– Давайте потанцуем! – я наклонилась поближе, чтобы его тёмные волосы щекотали мне щёку.
Он закатил глаза на моё нетерпение и выпил свой напиток, поставив стакан на стол с глухим стуком. Я усмехнулся, взял его за руку и потащил на танцпол.
Мы заняли место рядом с Уинстоном и Чезом.
Я ждал, когда алкоголь подействует, и понял, что он уже подействовал, так как мои движения стали более плавными и естественными. К нам присоединился Роланд с парнем в кожаной набедренной повязке, с кустистой бородой, дружелюбной улыбкой и мало чем ещё. Мы вшестером танцевали под "Bad Romance", "All for You" и "Heaven is a Place on Earth", и я потерял себя. С каждым ударом баса какая-то туго закрученная спираль внутри меня раздвигалась ещё на долю дюйма. Когда толпа вскинула руки и заскандировала They say in Heaven, love comes first, я тоже подхватил, полностью погрузившись в неё.
Ваша культура. Ваша община. Ваш народ. Слова Шейна проносились в моём сознании, подгоняемые музыкой. Мой народ.
Действительно ли это мой народ? Я всегда считал своим народом всю мою расширенную семью, Канали, они же "Горячие Канноли", - мы были племенем. И пожарные в целом. Но, возможно, они не были моим народом. Или, по крайней мере, не единственные мои люди.
Я огляделся вокруг. Это племя - геи, квиры, ЛГБТК всех мастей. Это был и я. Но я всегда был практически одинок в этом. Один в своей семье. Один в мире, если не считать тех нескольких раз, когда я с кем-то встречался или выходил на несколько часов - гораздо меньше, чем сейчас, - а потом возвращался в шкаф и закрывал его на ключ, как только все заканчивалось.
Неужели я действительно такой? Это? Я смотрел на эту толпу, видя её глазами Донни. Он бы сказал, что это ненормальные уроды. Но ведь всё дело в перспективе, не так ли? Это была культура, такая же, как культура пожарных. Или косплееров, или кого угодно. Они одевались, подбадривали друг друга, чтобы быть всё более и более возмутительными, и приходили в такие места, как это, где такое возмущение не осуждалось.
И почему бы и нет? Было что-то мощное в том, чтобы сказать:
– Вот кто я такой: Я - квир, и я чертовски счастлив этому!
Я мог видеть это и ценить, даже завидовать. Но был ли это действительно я? Майк Канали? Сын Анджело? Гордый член Cal Fire-крутые парни, слуги народа, герои.
Я почувствовал тоску по нему, мне захотелось иметь место, где я мог бы быть кем угодно, заходить так далеко в своих желаниях и извращениях, как мне хотелось бы, без осуждения. Но какова будет цена? Придётся ли мне отказаться от семьи? От новой карьеры, о которой я мечтал всю жизнь? Этого никогда не случится. Я любил свою семью, и мне чертовски повезло, что она у меня есть. Они были подарком, который мало кому даётся в этом мире. И я тоже хотел жить в Cal Fire.
Было ли для меня место где-то посередине?
Шейн схватил меня за руку и сильно дёрнул, чтобы я посмотрел на него. Он нахмурился.
– Хватит думать! – прорычал он.
Упс. Да. Мои движения значительно замедлились. Я покачал головой. Сегодня мне не нужно было ничего решать, не нужно было ничего делать, кроме как напиться и хоть раз получить удовольствие.
Музыка сменилась на песню Эрика Клэптона "Wonderful Tonight". Несколько танцоров покинули зал, а остальные объединились. Под влиянием импульса, больше для того, чтобы остановить свой мечущийся мозг, чем для чего-либо ещё, я притянул Шейна к себе, обхватил его рукой и прижал ладонь к центру его спины, а его грудь прижалась к моей. Я замер от этого ощущения. Часть меня хотела, чтобы это было лишь кратковременное объятие и отступить, посмеяться над этим. Но я не мог заставить свои руки отпустить его. Не тогда, когда музыка звучала в моем ухе, а Шейн был таким тёплым в моих объятиях.
С мучительной медлительностью руки Шейна скользнули к моим плечам, и обе мои руки обхватили его, прижимая к себе. Это было прекрасно. Я мог это сделать. Это ничего не значило. Все это делали. Я закрыл глаза, желая сосредоточиться на своих ощущениях - лёгком касании его груди, тёплых ладонях на моих плечах, влажном тепле, которое исходило от него, привкусе клюквенного сока, пота и чего-то земляного и тёплого.
Его присутствие в моих объятиях казалось таким естественным и в то же время таким важным, грандиозным. Мне стало тесно в груди.
Ещё одно открытие сегодняшнего вечера? В группе из пяти очень милых и привлекательных геев и в целом клубе, полном мужчин всех типов, о которых только можно подумать, Шейн всё равно был единственным, кого я хотел. Он был единственным соблазном, который мог последовать за мной в эту дверь и стать чем-то большим, чем просто средством быстрого избавления. Он был той сияющей звездой, которая хотела зарыться в мою кожу и остаться там. Может быть, это было просто потому, что я знал его. Я знал, что он весёлый, умный, храбрый и находчивый, что он любит своего дедушку, что он любит книги и слова. Может, дело было только в этом знакомстве... но я в этом сомневался.
Я ему тоже нравился, даже если он часто раздражался на меня. Держа его вот так, я чувствовал эмоции в лёгком трепете его прикосновений, в том, как его тело словно выгибалось навстречу моему. Я вспомнил, как он прижался ко мне в каноэ, его лицо было прижато к моей груди, тёплое и сдавшееся. И я вспомнил его поцелуй - каким хорошим он был, каким совершенным. Сладость его вкуса. Чувственное посасывание его рта.
О, чёрт.
Я положил руки ему на талию и немного отодвинул его назад, так, чтобы наши груди не соприкасались, и он не почувствовал моей реакции. Я тяжело сглотнул.
Его взгляд встретился с моим. Его невероятные, удивительно ясные глаза стали тёмными-тёмными, и это говорило о том, что он очень хочет, чтобы его снова поцеловали. Я хотел подчиниться. Я посмотрел в сторону толпы, мои руки сжали его чуть сильнее - скорее в знак предупреждения, чем в знак страсти.
Шейн теперь дружил с моей семьёй. С моей сестрой Тессой, моей матерью, моей бабушкой, ради всего святого. И он приезжал в семейный комплекс. Быть с ним, начать с ним что-то, было бы чертовски сложно. Нам придётся скрывать это от моей семьи. Смогу ли я притворяться? А он сможет? И возненавидит ли он меня за это?
Просто не спеши. Всё хорошо. Пока что мы можм быть друзьями.
Мой отец всегда говорил:
– Не надо бросаться в омут с головой.
Нет, не нужно. Шейн открывал для меня новый мир. Шанс исследовать эту сторону себя. Я так сильно этого хотел, что едва мог дышать. Но мы могли бы сделать шаг за шагом, не так ли? Это было бы разумно. Мудрый поступок. О мудрость, имя тебе - Канали. Ха!
Музыка закончилась, я отпустил Шейна и с широкой улыбкой повернулся к остальным членам нашей группы.
– Мне нужен ещё один «кипятильник». Кто «за»?
Прим.редактора:
«кипятильник» - коктейль - стакан пива + рюмка виски. Как пить – выбор каждого.
«космо, или космополитен» - алкогольный коктейль - это коктейль, приготовленный из водки, куантро, клюквенного сока и свежевыжатого или подслащённого сока лайма.