Глава 6.
Глава 6. От лица Майка.
– Ой!
– Тебе не стоит играть в футбол, если ты не можешь видеть, куда идёшь! – ворчала мама, обрабатывая порез у линии роста моих волос.
Мы находились в ванной комнате на нижнем этаже, где, поскольку у неё было шестеро мальчишек, Ма собрала целый шкаф средств первой помощи, не уступающий тому, что есть в каждой машине «неотложки», что подтвердил наш двоюродный брат Блейк, который был врачом скорой помощи. Она сказала, что швы накладывать не нужно, но кровь шла как из ведра, и на лбу у меня тоже будет хороший синяк.
– У тебя слишком много вен на лбу, – сказала она, вытирая кровь.
– Прости. В следующий раз постараюсь сделать лучше, – язвительно сказал я.
– Это всё волосы Канали. Нужно много кровеносных сосудов, чтобы поддерживать все эти волосы. Это вина твоего отца.
Я фыркнул.
– У нас у всех твои волосы, ма.
– У тебя нет! У меня рыжеватые волосы.
Это была мамина придумка, что в её темных волосах есть рыжий цвет. Что, честно говоря, было не так. Они были такими же глубокими, темно-каштановыми, почти чёрными, как и у всех нас.
– Ладно, – сказал я, зная, что лучше не спорить, когда речь идёт о мамином тщеславии.
– Сиди спокойно, Майк. Не ёрзай, – приказала она.
– Я не ёрзаю. – я застыл как статуя. И пока она работала, мои мысли блуждали, воспроизводя ту сцену у дерева. Мне было стыдно, что я отшатнулся от Шейна, когда он просто пытался помочь. Только когда рядом были мои братья, Шейн прикасался ко мне и беспокоился обо мне, я чувствовал, что всё обнажилось. Это была рефлекторная реакция - отстраниться, спрятаться.
И это о многом говорило. Я вёл себя как трус, и это не сулило ничего хорошего, если я когда-нибудь смогу признаться братьям. Ещё одна причина чувствовать себя дерьмом. Что со мной было не так?
– Вот так. Теперь будь осторожнее, – сказала мама и поцеловала меня в лоб, от чего я обычно уклонился бы - привычка, оставшаяся с подростковых лет, но на этот раз она попала в лоб благодаря моему рассеянному мозгу.
– Спасибо, Ма. – я спрыгнул с тумбочки, посмотрелся в зеркало – повязка-бабочка была довольно лихой – и вышел из ванной.
Первоочередной задачей был Шейн. Наконец я нашёл его на крыльце. Он сидел в кресле-качалке и безучастно смотрел на нашу подъездную дорожку и лес, который её окружал. Я опустился на стул рядом с ним, прикусив губу и гадая, перестану ли я когда-нибудь всё портить.
– Мне жаль, что так получилось. Я... я просто слишком остро отреагировал, – сказал я.
– Я понял. – Шейн не смотрел на меня.
Его "я понял", похоже, означало нечто большее, чем тот инцидент. Это означало, что он понял всю мою жалкую жизнь.
– В любом случае, ты противостоял Донни и им. Ты молодец.
Он пожал плечами.
– Они не первые, кто смеётся надо мной. – он поморщился. – Боже, это звучит так по-жертвенному. Я просто имею в виду, что мне уже приходилось иметь дело с такими людьми. Я могу справиться с твоими братьями.
Да, он мог. Со мной - не очень.
– Круто. – я вздохнул. – Это просто... странно. Видеть тебя здесь. Быть рядом с моей семьёй. Мы должны пойти и встретиться в другом месте. Может, ты захочешь потусоваться со мной как-нибудь?
Шейн поджал губы:
– Ну,… у тебя есть мой номер.
В его голосе прозвучали нотки раздражения. Неужели он думает, что я просто дёргаю его за цепочку? Ведь я уже один раз был для него «призраком».
– А ещё ты прямо передо мной… Если, конечно, ты не очень умная иллюзия.
Это вызвало у меня слегка удивлённый взгляд.
– Тогда… как насчёт завтрашнего вечера? – предложил я. – Я не буду дежурить до понедельника. Мы могли бы сходить в кино или ещё куда-нибудь. Я могу приехать в Сакраменто.
Шейн посмотрел на меня с сомнением.
– Правда?
– Да. Абсолютно. Ты свободен?
– Я мог бы быть... – медленно сказал Шейн. – Но не для кино. Может, я выберу, чем мы займёмся?
– Конечно. Если только это не будет связано с публичным унижением? – Я одарил его своей лучшей очаровательной улыбкой и был рад увидеть, как его глаза потеплели на несколько градусов.
– Значит, частное унижение в силе? Приятно слышать.
Он поддразнивал, а это означало, что, возможно, я перестал от него прятаться. Моя грудь слегка распахнулась, и я смог вздохнуть. Почему его мнение так много значило для меня? Может быть, потому что он был по-настоящему хорошим парнем, и он был таким храбрым и умным во время пожара в Крест-Лейк. Он настоял на том, чтобы помочь мне, даже когда это подвергало опасности его собственную жизнь. Я бы почувствовал себя подлецом, если бы причинил ему боль. Но, да, это было не всё.
Мы были одни, и я поддался порыву изучить его. Эти тёмные ресницы и такие голубые глаза, эта кремовая кожа и полные губы. Чёрт меня побери. Почему он показался мне таким привлекательным? Он же не был моделью из журнала. Он был просто симпатичным парнем, возможно, из бойз-бэнда, как молодой, бандитский Гарри Стайлз с определённо женскими чертами. Но... чёрт, всё в нём звенело в мой колокольчик - или в два колокольчика и нетерпеливого хлопальщика. Я не мог находиться так близко к нему, чтобы не захотеть его поцеловать.
Просто друзья, напомнил я себе. Просто чёртовы друзья.
– Во сколько ты хочешь встретиться завтра? – спросил Шейн.
– Я могу быть там в семь.
– Договорились. – он достал телефон и написал мне свой адрес.
Я почувствовал себя таким счастливым. У меня было свидание - нет, дружеская встреча - с Шейном. В Сакраменто. Это было бы весело. Мне бы не помешал весёлый вечер вдали от семьи.
– Значит, моя мама попросила тебя помочь с оформлением, да? Она всегда впадает в манию, когда приезжает важный, по её мнению, гость с большой буквы. Например, начальник Эйннес.
– Да. Я сказал ей, что нам с папой не нужно оставаться на ужин, но она настояла.
Я не был уверен, как я отношусь к тому, что Шейн стал личным декоратором вечеринок моей матери. Но если это делает их обоих счастливыми, кто я такой, чтобы жаловаться?
– Странно, что ты ей нравишься.
Шейн обиженно приподнял бровь.
– Я имею в виду, ты замечательный. Но... знаешь что? Не бери в голову.
– Мудрое решение. Лично я думаю, что ей не очень нужна помощь в сервировке стола.
– Нет, ей нужна. Как и ты, я имею в виду.
Было немного удивительно, как быстро мама, Нонна и Тесса приняли Шейна. Может, дело в награде "Медаль за отвагу"? В том, что он помог мне во время пожара в Крест-Лейк? Или они просто очарованы им?
К сожалению, с парнями в моей семье всё было иначе.
– Тебе повезло, что у тебя такая мама, как она. Ты ведь знаешь это, правда? – спросил Шейн, его тон был немного мрачным.
Я вспомнил, что его собственная мама отреклась от него за то, что он был геем. Моё сердце заколотилось от сочувствия.
– Да. Мне повезло.
Шейн встал и потянулся.
– Всё в порядке. Донни это компенсирует.
И с этим напутственным словом он ушёл в дом.
Я улыбнулся. Да, Шейн умел держать себя в руках.
Мама заставила нас всех надеть на ужин рубашки на пуговицах и брюки, на что мы очень ругались и стенали. Но выглядели мы довольно нарядно, когда садились за стол, уставленный итальянской говядиной, свежими булочками, ньокками и подозрительно похожим на Шейна салатом.
Шеф Эйннес и мой отец рассказывали истории - некоторые страшные о пожарах, а некоторые смешные о безумном дерьме, которое происходило в пожарных частях.
Был легендарный Спарки, далматинец из пожарной части, который так ненавидел почтальона, что мог сбежать из любой комнаты или ошейника, чтобы выбежать и укусить беднягу. Было и то Рождество, когда какой-то добрый сосед принёс галлоны домашнего гоголь-моголя в духе праздника, но он оказался плохим, и всю папину станцию тошнило два дня подряд.
Эта история никогда не устаревала. Шейн и папаша задыхались и смеялись вместе со всеми.
Шеф Эйннес повернулся к Шейну и Деду, которые сидели на одном конце стола.
– Итак, Шейн... Я и не знал, что ты входишь в эту сумасшедшую компанию. Только не говори мне, что ты ещё одно перо в шапке Анджело?
– О, нет. Я не могу приписывать себе заслуги Шейна, – быстро сказал отец. Может быть, даже слишком быстро.
– Да, нет. Шейн - не Канали, – категорично заявил Гейб.
– Мы только начинаем знакомиться с Шейном! – ярко сказала мама. – Я пригласила его после церемонии награждения. С ним было очень приятно общаться. Такой милашка. Надеюсь, он станет здесь постоянным гостем.
– Станет. Я знаю, – произнесла Луна своим жутким голосом.
Она постучала себя по лбу.
Я улыбнулся Тессе. Бабушка была забавной.
– Ну разве это не здорово, – сказала Маргарет, жена вождя Эйннеса. – Полагаю, у этих мальчиков много общего. – она посмотрела на меня и Шейна.
– Они оба такие храбрые и готовы помогать другим. В наши дни это редкость.
– Не такая уж редкость, – возразил шеф Эйннес. – У нас в Cal Fire отличные молодые люди.
– Я не говорю, что у вас их нет, – согласилась Маргарет. – Но эти двое так молоды. Шейн - гражданский. А ты только недавно поступил на службу, не так ли, Майк?
– Да, мэм, это правда, – сказал я.
– Такой храбрый и такой разумный, – размышляла Ма. – Храбрость не всегда здравым смыслом сопровождается. Или состраданием.
– Или художественный талант, – добавила Тесса, бросив на Ма знающий взгляд.
Лицо Ма засияло.
– Да! Просто посмотрите на стол. Это все дело рук Шейна. Как и использование старого жестяного кувшина для роз. Он простоял в буфете тридцать лет, и я никогда бы до этого не додумалась, но он идеально подходит. Я так завидую людям, которые умеют сочетать и подбирать. Нам есть за что быть благодарными в этой семье, но одна вещь, которой Канали не хватает, – это художественный талант. У Шейна он на высоте.
– Если ты так хочешь это назвать, – фыркнул Донни, агрессивно нарезая говядину на своей тарелке.
Гейб фыркнул.
– Или что-то в этом роде. – он одарил Донни знающей ухмылкой.
Я почувствовал, как вспыхнули мои щеки. Я ковырялся в еде, надеясь, что разговор перейдёт от Шейна.
– О, Ма, ты забыла, какие шедевры Тони делал из ракушек? – поддразнила Тесса. – По всему чердаку до сих пор валяются кусочки ракушек.
– Эй, это бесплатные материалы, детка! – ответил Тони. – Переработка. Я был приверженцем "зеленого" движения ещё до того, как оно стало модным.
Тесса закатила глаза
– Это было модно как минимум с 70-х годов. Ты не такой уж и старый.
– Я был там в тот день. На Крест-Лейк, – громко сказал Дедуля.
Он молчал весь ужин. Пристально посмотрев на Донни и Гейба, он с гордостью сказал:
– И Майк, и Шейн поставили жизни многих незнакомцев выше своих собственных. Я сомневаюсь, что любой другой пожарный смог бы сделать это так же хорошо, независимо от того, как долго он служит.
– В этом я с вами согласен. – Шеф Эйннес кивнул. – Хладнокровие в чрезвычайной ситуации. Они заслужили все похвалы.
Дедуля похлопал меня по плечу, его лицо было гордым.
– Майк всегда был одним из самых уравновешенных моих сыновей. Он следует за своей звездой и не поддаётся давлению. Когда он был совсем маленьким, братья просили его судить их игры.
– О, Боже! Я помню это! – усмехнулся Тони. – Ты относился к этому так чертовски серьёзно, Майки.
Донни рассмеялся.
– Да, Па. Это было для того, чтобы мы не брали его в свои команды.
Я задохнулся от возмущения.
– Что?!
Донни махнул рукой.
– Да ладно. Тебе было лет пять. Ты - ребёнок в семье, так что ты не знаешь, каково это - иметь маленького ребёнка, который всегда хочет играть и тормозит игру. Сделать тебя судьей было гениальным решением. В любом случае, тебе это понравилось.
– Это не единственная причина, – возразил Па. – Из Майки получился отличный судья. Он был сосредоточен на игре так, словно от этого зависела его жизнь, а когда ему приходилось принимать решение, он всегда был точен и справедлив до мелочей. Хотел бы я, чтобы в высшей лиге были такие судьи, как он.
Донни выглядел так, словно его сейчас вывернет наизнанку, поэтому я безмятежно улыбнулся ему.
– Я представляю это, – вставил Шейн, изучая моё лицо. – Это как в стихе: «И малое дитя поведёт их". Я представляю, как пятилетний Майк дует в свисток и делает эти движения руками. О, снять бы это на видео!
– Нет никакого видео. – я бросил на него притворный взгляд, а потом улыбнулся.
– Ты знаешь свою Библию, Шейн? – моя мама выглядела впечатлённой.
Шейн замялся.
– Мои родители часто водили меня в церковь, когда я был маленьким.
О, нет! Не спрашивайте о семье Шейна!
Шейна спас звонок. Из прихожей донёсся звук открывающейся и закрывающейся входной двери.
– Это Тито! – Нонна показала на свой лоб и сказала Маргарет доверительным шёпотом: – Я это вижу.
Ма хмыкнула:
– Ерунда, Нонна. Мы хорошая католическая семья.
Это было так явно выделено для шефа Эйннеса и его жены, что мне пришлось сдержать улыбку.
В столовую вошла Карлотта.
– Чёрт, – пробормотала Нонна.
Все поприветствовали Карлотту, а Ма представила её шефу и его жене.
– Приятно познакомиться, – сказала Карлотта. – Простите, что прерываю вас. Я думала, что вы уже закончили ужинать. – она с тоской посмотрела на стол.
Ма вздохнула.
– Возьми себе тарелку. Здесь много. Можешь примоститься в этом углу рядом со мной.
– О нет! Я и не мечтаю об этом. Я могу поесть на кухне. – она взяла тарелку и принялась ходить вокруг стола, нагружая её из разных блюд, пока папа и шеф Эйннес обсуждали недавний вызов судьи, из-за которого папа всё ещё злился.
Карлотта наклонилась к Маргарет, чтобы взять чесночный хлеб, и сказала:
– Какой чудесный зелёный свитер. Он напоминает мне об океане. Наверняка вы водолей, не так ли?
– Я? – Маргарет моргнула. – Ну... вообще-то Скорпион.
– Карлотта шутит. – Ма махнула рукой и бросила на Карлотту предупреждающий взгляд.
После ужина Шейн с Дедушкой собрались уходить. У меня ещё не было возможности поговорить с его Дедом, поэтому я подошёл и пожал ему руку.
– Рад, что ты смог присоединиться к нам, – сказал я. – Ты выглядишь гораздо лучше, чем в последний раз, когда я тебя видел. – он был гораздо розовее и менее серым и осунувшимся, чем в тот день, когда случился пожар.
– Ты тоже, сынок.
– Ты смог спасти что-нибудь из своего дома?
Дедуля помрачнел.
– Эх. Наше здание было одним из немногих, что уцелело. Может, это потому, что здание такое чертовски старое и уродливое, что даже огонь его не тронул. – он рассмеялся. – Но сейчас там ничего нет. Все предприятия сгорели или закрылись, и город выглядит и пахнет как адский сад… Я остановился у Шейна.
– О. Я рад слышать, что ты не потерял свои вещи.
Он пожал плечами.
– Честно говоря, я бы не стал скучать по большинству из них, если бы никогда их больше не увидел. Но они пригодятся мне, когда я соберусь обзавестись собственным жильём. Как только я пойму, где.
– Не торопись, – упрямо сказал Шейн.
Я улыбнулся.
– Что ж, рад снова тебя видеть, Дедушка. Скоро увидимся... – последнее слово было обращено к Шейну, и мы обменялись тайным взглядом, который заставил меня улыбаться всю дорогу до маленького домика, который мы делили с Донни.
Я как раз снял туфли и расстегнул эту мучительную рубашку на пуговицах, когда вошли Гейб и Донни.
– Привет. Нам нужно поговорить, – серьёзно сказал Гейб.
– О чём? – я поплёлся на кухню, желая выпить пива.
Мы все взяли по одной из холодильника и встали вокруг нашей маленькой кухни, делая первые глотки. Коттедж был построен Па и Гейбом несколько лет назад с помощью подрядчиков. Шкафы были сосновые, бытовая техника - белая, и всё вокруг было безвкусным и грязным, учитывая, что ни Донни, ни я не занимались декорированием или, скажем так, уборкой.
Донни и Гейб переглянулись.
– Дело в Шейне. Он будет продолжать приходить сюда…или как?
– Да, – сказал Донни. – Он не член семьи.
Я потёр затылок. Отлично. Я не был удивлён этой засадой, но и настроения для неё не было.
– Я не знаю, будет он приходить, или нет, но ты же видишь, как мама к нему привязалась. Если она и дальше будет приглашать его, то, думаю, он и дальше будет приходить.
– Ма не понимает, – с усмешкой сказал Гейб.
– Да, она совершенно наивна, – согласился Донни.
– Чего это ма не понимает? – потребовал я, хотя прекрасно понимал, о чём они говорят.
– То, что он педик, – с досадой сказал Гейб.
– Ага, она думает, что он просто артист или что-то в этом роде, – фыркнул Донни.
– Может, и так, – возразил я. – Просто артист.
– Да ладно, – сказал Гейб. – Этот парень так лёгок в мокасинах, что практически летает.
– Могу гарантировать, что он не летал в тот день, когда получил медаль "За отвагу" вместе со мной, – ответил я.
Донни сердито нахмурился.
– Да ладно! Я видел его на той баррикаде. Он, блядь, плакал. Как бы там ни было, я уверен, что на девяносто девять процентов это был ты.
– Нет, это не так! – я начинал злиться. – Шейн мог бы остаться в лодочном прокате со своим дедом. Я говорил ему, чтобы он оставался там, что это небезопасно. Но он настоял на том, чтобы вернуться со мной и предупредить остальных. Он был в этом удушливом дыму каждую секунду, как и я, бегал к машинам и говорил людям, чтобы они шли к озеру. Мы чувствовали приближение огня. Я действительно думал, что мы погибнем. Папа был прав. Он был таким же храбрым в тот день, как и все в пожарной охране, так что не надо разглагольствовать о том, о чём ты ничего не знаешь. Ты ни черта не знаешь. – мой голос повышался вместе с темпераментом.
– Ладно, ладно. – Гейб поднял руки. – Я понял. Он хорошо поступил в тот день, и ты чувствуешь себя обязанным.
– Я не чувствую себя обязанным. Он мне нравится. В Шейне нет ничего чертовски плохого. Мы можем дружить с разными людьми, знаешь ли. Не все должны быть такими, как мы.
Донни нахмурился.
– У меня есть разные типы друзей.
– Да, например, байкерши и метамфетаминовые наркоманы, а твоя подружка-шлюшка - образец А. Очень стильно, Донни.
– Заткнись! – сказал Донни, обидевшись.
– Вы оба заткнитесь, – рявкнул Гейб. – Не уходи от темы, мать твою. Майк, я понимаю. Вы, ребята, сблизились из-за того случая с пожаром. Я работал с парнями в полиции, с которыми не хотел бы общаться в реальной жизни, но они надёжные товарищи по работе. Но у остальных из нас нет такой связи с Шейном. Понятно? Поэтому мы не хотим, чтобы кто-то вроде него постоянно болтался здесь, как будто он член семьи или что-то в этом роде.
– Да, как будто он часть семьи или что-то в этом роде, – повторил Донни.
– И люди начинают воспринимать его как одного из нас. Как Эйннес за ужином, чувак. Это не круто.
– Нам не нужен квир в семье, – категорично заявил Донни.
Чёрт. Это глубоко задело. Я сделал долгий глоток пива и уставился на холодильник, сглатывая острую боль в груди. Я не собирался позволить им увидеть это.
– Майк? – сказал Гейб.
Я покачал головой.
– Это дом мамы и папы. Что ты хочешь, чтобы я с этим сделал? Я не отвечаю за социальный календарь мамы.
– Ты можешь поговорить с Шейном. Убеди его не приходить сюда, – предложил Донни.
Я стиснул зубы и тяжело сглотнул. Я никогда не выступал против своих братьев.
Возможно, пришло время сделать это.
– Ну, мама хочет, чтобы он был здесь. И Тесса. И я. Так что, думаю, вам, ребята, придётся научиться с этим мириться.
Я бросил бутылку в раковину и вышел из дома, плотно захлопнув за собой дверь.