Глава седьмая
Ночь.
Лондонские улочки покрыты мраком и освещает их лишь свет луны, что так ярко сегодня светит.
На небе зажглось множество звёзд. Как-то один человек сказал, что все звезды - это ещё не сбывшиеся желания
Как только желание сбывается-звезда падает,а если желание только загадали - то она рождается.
Весьма интересное сравнение, хочется сказать.
—Чудо, что ты тут делаешь , хи-хи-хи ? — спросил Гробовщик, подходя к девушке.
— У меня есть мысль, и я её думаю.
— А можно я её тоже немного подумаю, хи-хи-хи?
— Нельзя...Ты не поймёшь...
— Как знать... — вполне серьёзно задумчиво ответил Адриан и, накинув жнице на плечи свой балахон, чтобы та не замёрзла, ушёл обратно в бюро.
***
Димьяна удобно устроилась в кресле, что стояло в комнате Кривена. Шинигами любезно одолжил её, пока Грелль не поправится. На вопрос :"А где же ты спать будешь?", седовласый ответил :"В гробу! Где же ещё?".
Тут волнения девушки за "дизертира" прекратились и она стала думать лишь о Сатклиффе.
Последний плохо спал, ворочался, морщился и невнятно что-то борматал.
Аловолосая села на край кровати, осторожно взяв руку парня. Второй рукой она погладила его щеку, большим пальцем проводя по губам.
— Мне бы крылья, чтобы укрыть тебя;
Мне бы вьюгу, чтоб убаюкала;
Мне бы звёзды, чтоб осветить твой путь;
Мне б увидеть сон твой когда-нибудь.
Баю-баю-бай, ветер, ветер - улетай;
И до самого утра я останусь ждать тебя.
Мне бы небо чёрное показать...
Мне бы волны, чтобы тебя укачать;
Мне бы колыбельную тишины,
Точно корабли проплывают сны.
Баю-баю-бай, ветер, ветер - улетай;
И до самого утра я останусь ждать тебя.
Баю-баю-бай...
Баю-баю-бай...
[Колыбельная тишины - Женя Любич]
Нежно напевала жница, смотря на спящего подопечного. Всё внутри у неё цвело, бабочки летали в животе от вида мирно дремлющего Грелля.
Да, вот она. Та самая слабость, которую опасаются. Те самые чувства, что взяли вверх над разумом.
Вот оно. Чувство, будто ты живой.
Чувство, дающее свободу.
— Ди... — хриплый голос вырвал девушку из раздумий.
— Грелль... П-прости, если разбудила. — резко одернув руки, шинигами встала и подошла к окну. Внимательный взгляд хризолитовых глаз проследил за ней, за каждым её движением.
— Да нет... Все нормально. Твоя колыбельная заставила мой ночной кошмар уйти... Спасибо...
Сатклифф медленно поднялся и стиснув зубы от колющей боли, подошёл к девушке. Та, округлив глаза, стала что-то невнятно говорить.
— Грелль, тебе нельзя вставать...
— Я уже неделю лежу. Надо же ноги размять хоть как-то. — улыбнувшись, аловолосый провел рукой по волосам своей кураторши. Та до невозможности покраснела, ибо давно не позваляла никому так делать.
— Г-грелль... Прекрати... — чертыхнувшись, шинигами только и оставалось удивляться тому, как только этот эксцентричный, экстравагантный и импульсивный жнец делает так, что только ему удаётся вогнать её в краску. Больше не у кого не проходил этот трюк, как бы то странно не звучало.
— Да ладно тебе... И не такое мы по молодости делали.
— Ага, как же... Это было триста сорок девять лет тому назад. Многовато, не думаешь?
— Не думаю, и тебе советую. Портишь такой момент. — с долей иронии пролепетал жнец, смотря на звезды. Девушка только вздохнула.
— Грелль, ты говорил, что между нами ничего не может быть... И я это помню, поэтому прошу, не причиняй мне боль... Не играй с моим сердцем, которое я многие годы собирала по кусочкам... — с болью в голосе сказала аловолосая, опуская взгляд. — Я ухаживаю за тобой, ибо обязана жизнью. Большего нет.
— А как ты относишься к любви? — резко спросил жнец, поднимая подбородок кураторши своим красным длинным ногтем.
— Отрицательно. Она не даёт делать новых глатков воздуха, которые дают жить. Любовь убивает... Медленно, жестоко, своими способами... Извини...
Жница уж было покинула комнату, как её схватили одной рукой за талию, второй рукой за предплечье, и развернули к себе.
Не сказав ни слова, Грелль накрыл губы Димьяны своими, даря нежный, но страстный поцелуй.
По щекам шинигами скатилось несколько слез.
"За что!? За что ты так со мной?!" -кричало сознание, заставляя не отвечать.
—Б-больно... — тихо, заикаясь сказала девушка, отстраняясь. Она с силой вырвалась из хватки Сатклиффа и посмотрев затравленным взглядом на жнеца, убежала.
Схватив на ходу свое сотобо на первом этаж, аловолосая юркнула за дверь. И лишь дверной колокольчик оповестил жителей бюро об её уходе.
Не смотря на слезы, мешавшие нормально видеть, хризолитовоголазая бежала к мосту.
Лишь там, сидя на перилах и смотря в мутную воду Темзы, она могла спокойно подумать обо всех проблемах жизни. Это было её любимое место.
Ночь. Ни единого жителя не увидишь на улицах города.
Холодный ветер пронизывал насквозь, пересчитывая косточки. Зубы уже плясали джагу. Волосы лезли в глаза, порой даже попадая в рот.
И не смотря на это, она сидела и плакала. Капли слез падали в реку.
"Хватит плакать! Наплакалась уже! Скоро кровь вместо слез потечёт." —Нервно отозвалось сознание.
"Нет - нет, детка, плач. Потом будет легче." — Уже более нежно отозвалась вторая половина сознания.
"М-да, ага. Да здравствует раздвоение личности - кратчайший путь к душевному равновесию. "—от собственных мыслей девушка улыбнулась. На заплаканных щеках появились ямочки.
—Наконец я тебя нашёл, Чудо! — взволнованно сказал голос до жути знакомой личности.
— А зачем надо было меня искать? Может, я хочу побыть одна.
—Малышка моя, я конечно понимаю твои чувства, но не стоило так убегать, даже ничего не сказав. Живи так, что бы депрессия была у других. На свете много чужих нервов - ни к чему трепать свои. — Привычным тоном вымолвил Гробовщик, садясь рядом на перила.
—Твоя правда,но мне больно... Ты можешь зашить моё сердце?
— Эта задача не по силам даже лучшему ювелиру или хирургу, малышка.
— Тогда избавь меня от него... Я не хочу быть уязвимой из-за любви, которая не может существовать.
— Ты не выживешь без сердца, Чудо. Лишишься его, —Адриан торкнул своим ногтем в грудь девушки. — и считай, что твои дни сочтены.
— Тогда, что мне делать? — всхлипывая, спросила жница.
— Ждать. Время лечит...
— Нет. Наоборот. Оно лишь учит жить нас с нашей болью. Не верить, не любить и думать наперёд.
***
По Депортаменту бежит девушка, алые волосы которой ритмично качаются из стороны в сторону.
— Уилл, я тут! —отдышавшись, Димьяна посмотрела на сегодняшнего напарника.
— А где Грелль?
— Он лежит в комнате и делает вид, что все ещё страдает от раны, которая к слову, уже затянулась.
— А ты откуда знаешь?
— Рон по секрету сказал.
— Чтож, ладно. С Сатклиффом разбираться будем позже. Сейчас у нас много работы .
***
— А-а-а, это не честно! Почему всю его работу повесили на меня! — негодовала аловолосая, идя по сумеречной улице и пиная камушек. — Лучше бы я писала эти отчёты!
Сотый раз чертыхнувшись, жница активировал свою косу Смерти, что до этого имела вид сотобо.
[Коса идентична косе Гробовщика, только ручка и череп обвиты алыми розами.]
— Так. Лилия Фемер. Тридцать пять лет. Смерть при родах.
Шинигами запрыгнула в окно дома и тихо приземлилась на пол.
На свет появился маленький и дико орущий малыш, который, судя по книге, проживёт лишь двадцать лет.
Акушерка, находящая в тот момент в комнате, покачала головой, завернул младенца в пеленку и отдала отцу. Матери она лишь закрыла глаза.
— Ну, за дело. — девушка занесла косу над телом и забрав душу, исчезла.
***
Аловолосая шла по коридору Департамента,на ходу читая какой-то документ.
И по иронии Судьбы, её руку вновь хватают, куда-то тянут и к чему-то прижимают.
— Ты...