Глава 1
Здесь, в жаркой темноте его мозга, давайте вместе нащупаем замок. А отыскав его, предпочтем услышать музыку в дворовых коридорах и, не заглядывая ни направо, ни налево, пройдем прямо в зал Начала, где коллекция экспонатов гораздо фрагментальнее всех других.
© Томас Харрис "Ганнибал: восхождение"
Вокруг кромешная тьма. Я всеми силами пытаюсь вырваться из этой пелены забвения, из вечного гнилого молчания. Я пытаюсь нащупать эту темноту, почувствовать ее на вкус, увидеть ее невидящим взглядом. Я должен ощутить хоть что-нибудь.
Но возвращается боль.
«Только не это, пожалуйста», - молю про себя всем богам мира, будучи всю жизнь скрупулезным ученым и полнейшим атеистом, я молю всем богам, хотя на уровне подсознания чувствую в себе лишь одного. Все остальные бессильны. Все остальные слабы.
Есть лишь он. Черт. Демон. Дьявол. Сатана.
Вирус. Лишь тень на задворках подсознания.
«Не могу... больше», - сквозь боль снова начинаю чувствовать руки, затем ноги, стараюсь вернуть ощущение в каждом пальце, но они словно деревянные. Пытаюсь разлепить веки и, кажется, получается.
Темнота постепенно приобретает кроваво-красный оттенок. Все вокруг разгорается алым пламенем, и огонь, постепенно тускнея, оставляет бледно-красную пленку на моих глазах. Теперь так я вижу мир. Кроваво-красного оттенка. Все вокруг напиталось кровью.
Угол моего обозрения совсем невелик, а пошевелиться просто невозможно - боль сковывает каждую клетку, каждую мышцу, каждый сустав. Больно даже моргать, поэтому я стараюсь пренебрегать этим движением. Это не так трудно, учитывая то, что мои глаза лишь чуть-чуть приоткрыты.
Господи, я опять вижу мир.
Да какой там мир... лишь потолок какого-то светло-серого оттенка с примесью моего алого зрительного восприятия. В комнате достаточно сумрачно, но не темно. Небольшая люстра, которая каким-то чудом попадает в поле моего зрения, не горит.
Это хорошо.
Я пытаюсь пошевелить пальцами правой руки. Кажется, она сейчас больше всех предрасположена к взаимодействию с мозгом. Электрический ток проносится по венам, отек медленно спадает, и я снова могу ее чувствовать.
Я снова чувствую боль. Непроизвольно вскрикиваю и дергаю головой.
Картинка перед моими глазами меняется, и, кажется, я слышу голос.
Да, точно.
Голос.
- Тише. Не двигайся, - надо мной склоняется девушка. Ее длинные светлые волосы спускаются по плечам и, падая мне на шею, щекочут ее. Я снова вздрагиваю.
Девушка смачивает какую-то тряпку водой и прикладывает к моему лбу. Блаженный холод растекается по телу, и я пытаюсь расслабиться. Не выходит. Пытаюсь снова ощутить руку. Очередной спазм боли, и меня снова передергивает.
- Не двигайся. Тебе придется еще немного поспать,- у блондинки довольно суровый голос. Властный. Я пытаюсь возразить, но она делает мне укол и боль отступает. Вновь возвращается забвение.
***
Я снова стою на перепутье сна. У меня есть выбор. Я могу пойти по любой из дорог, но за каждой из них скрывается определенный круг ада. Поэтому я решаю начать с самого начала. Потому что будущее пугает меня гораздо сильнее, чем прошлое. Я не знаю, что от него можно ждать.
Перед глазами расплываются улицы знакомого города. Я еду... на машине. Да, кажется на машине. В точности как в тот день, тридцать первого октября две тысячи тридцать первого года. Перед глазами мелькает табличка "Нью-Бриджпорт", я на долю секунды задерживаю на ней взгляд, но потом с новой силой жму на газ, и она остается позади. Как и прежняя жизнь.
Мои пальцы впиваются в руль, костяшки на них белеют, а все оттого, что я сильно нервничаю. Этот день обещает быть решающим. К тому же, он будет возвращаться ко мне во снах еще целую вечность.
Отчаяние.
Я должен это сделать, какую бы катастрофу это не понесло за собой.
Я рассчитываю спасти мир, хотя на самом деле толкаю его в пропасть. Я не хочу этого. Но так хочет Он.
И вот, мы едем на стареньком фордике вдоль улиц города, пока впереди маячит цель. Мои руки трясутся, и я прокручиваю в голове инструкцию того странного парня, который продал мне взрывчатку.
"Странные люди, эти Хранители. Настоящие сектанты. Чокнутые", - смешок с долей паники проносится сквозь воспаленный разум.
"Хотя этот оказался куда сумасшедшее. Скай просто замкнут в себе, а этот подрывник помешан на штамме".
"Я тоже помешан, но у меня хотя бы есть идея, как все исправить. Я могу это сделать".
Оставляю машину у обочины дороги и направляюсь в сторону лаборатории Глендейл. В память въедается серый блеск асфальта и распятая посреди него туша голубя. Неосознанно подхожу ближе и присматриваюсь: он еще жив. Я вижу, как кишки птицы распластались по асфальту, и непроизвольный приступ рвоты скручивает мой желудок в плотный жгут, но я не могу оторвать взгляда. Сердце птицы вопреки мыслимому все еще едва колышется, пока из клюва в последний раз доносится какое-то жуткое бульканье. Я не понимаю, почему слышу его, но слышу отчетливо. И вот, маленькое птичье сердечко останавливается навсегда.
Я еще ненадолго задерживаю на нем взгляд, замечая жуткую сыпь на облысевших местах кожи. Скоро мне предстоит та же участь.
Я поднимаю руку и смахиваю со лба капельки выступившего пота.
"Заканчивается действие лекарства", - я нервно поглядываю на часы и боюсь сделать шаг. Так, словно один шаг через порог здания Лаборатории равносилен прыжку в пропасть. Но я все же делаю это. Я делаю это, потому что голову пронзает адская боль, а в ушах зависает шум, похожий на пронзительный крик. Это знак. Один из многих, предвещающих то, что Он, "другой Я", демон, Штамм, готов вырваться наружу. Взять мое тело под контроль.
Я борюсь и заглатываю очередную таблетку. Она летит к желудку, неприятно задевая стенки пищевода. Мне нечем ее запить.
Я плутаю по подземным коридорам подсобных помещений Лаборатории. Устанавливаю детонатор с взрывчаткой прямиком под Главным Корпусом. Там, где работают Колин и Мелисса Мэд.
"Ненавижу их. Это их вина. Их и Адрианы".
"Никто не виноват, я не должен так думать".
"Если насчет них и можно еще поспорить, то вина Штамма неоспорима".
"Поэтому я должен его уничтожить".
Это пластиковая взрывчатка без шрапнели. Корпус бомбы содержит несколько слоев и усажен винтовочными шипами калибра 4,49. Здесь винтовочные шипы - это поражающие элементы, которыми снаряжаются винтовочные патроны, они имеют форму утолщенной иглы и используются для расширения зоны поражения.
Внутри моей бомбы нитроглицерин. Если смешать его с парафином и дополнительным количеством азотной кислоты, получится пластит. Им можно взорвать хоть небоскреб, но нам хватит и нескольких секторов.
У меня есть пятнадцать минут. Я бегу в агроцентр Глендейла, он ближе всех расположен к тринадцатой лаборатории генетиков, и пробираюсь к оросительной системе. Пробиваю основную трубу, и из нее начинает капать вода. За пару секунд, которые еще есть у меня в запасе, раскручиваю основные краны. Напор воды из пробоины увеличивается. Я бегу.
Осталось пять минут.
Включается аварийная сигнализация.
Я бегу.
Остается две минуты. Коридоры наполняются взволнованными голосами.
Я бегу.
Одна минута.
Люди не паникуют. Скорее, просто не понимают.
Они и не подозревают, что их ждет. Мне жаль, но у меня нет выбора. Я был вынужден сделать это.
Десять секунд.
Я бегу.
Я вырываюсь из здания на пороге гибели и падаю ничком на асфальт, придавливаемый взрывной волной. В паре сантиметров от моего лица лежит распятая туша голубя. Беги я чуть медленнее, валялся бы рядом в таком же положении.
Но я бежал так, как только мог.
Мои руки и лицо в ссадинах, но мне все равно. Я выполнил миссию. Спас мир.
Все вокруг погружается в пламя кроваво-алого оттенка, и меня выбрасывает из этого кошмара. Я просыпаюсь.