| Глава 48 |
Склонив голову вперёд, не могу больше вынести слов говорящих людей. Не могу представить, каково сейчас Гарри. Не могу понять, как можно перекрутить все факты и подать за чистую монету. Они все давят на одного человека, и я сижу в стороне, понуро гляжу на туфли и желаю просто забраться под одеяло, в кроватку, где и найду своего спящего мужчину. Как всё вернуть, повернуть вспять?
- Прошу вызвать свидетелем со стороны моего подзащитного, Лилию Уайт... – слова доносятся откуда-то издалека, но я беру себя в руки и вытаскиваю за волосы из-под толщи мыслей. Поднимаю глаза на широкую спину шатена, от внимания не уходит то, как мышцы перекатываются вдоль спины.
В течение трёх дней, перед заседанием, мы ни разу не виделись, хоть возможность была: часы приёма оговорены, как и отношение Миссис Твист ко мне. Стыдно даже в глаза посмотреть ему, а времени всё рассказать нет, и теперь я на сто процентов уверена, что учитель пытается найти подвох или намёк на предательство.
Встаю за небольшую трибуну по левую руку от судьи, матёрого мужчины в возрасте, чей взгляд суров и проницателен. Трясусь, как будто меня ждёт распятие. Вспомнив слова Мистера Макдаффа, немного резко кладу руку на Библию и дрожащим голосом произношу фразу, которую думала, никогда в жизни не скажу:
- Клянусь говорить только правду и ничего, кроме правды.
Поднимаю глаза на почти заполненный зал жадных зрителей этой комедии, сердце ёкает, когда я замечаю одобряющий кивок мамы. Долька спокойствия.
- Мисс Уайт, ответьте сначала мне на вопросы. – Первым обращается обвиняемая сторона, где и сидит мой отец, на которого я даже стараюсь смотреть, - Начнём с самого обычного, простого вопроса. Когда вы познакомились с Гарольдом Стайлсом?
- Как только начался учебный год, и я пришла на урок высшей математики.
- Было ли со стороны обвиняемого особое внимание к вам или другим ученицам?
- Я ни разу не замечала, чтобы Мистер Стайлс относился к любому из учеников сверх нормы.
- А когда вы сблизились? – от услышанного вопроса я непонимающе поднимаю глаза: на что он пытается намекнуть, - Встретились вне школы? – уточняет.
- Это было случайно. Оказалось, что мы ходили в один и тот же магазин виниловых пластинок, где и встретились в выходной день.
- Что вы делали в тот день? – с непонятной целью спрашивает мужчина.
- Немного поболтали, я купила пластинку и поехала обратно в школу.
- Тогда, как вы начали дальше встречаться и выходить за стены школы?
- Мистер Стайлс спустя неделю, может, больше, пригласил меня на джазовый концерт, так как узнал, что этой мой любимый жанр музыки.
- У нас есть сведения, что действительно концерт был в начале сентября! – вступается адвокат Гарри, и я перевожу взгляд на шатена. Он так внимательно смотрит, поджав губы, и изучает моё лицо: сколько у него вопросов...
- Как развивались ваши отношения? – обвиняемая сторона игнорирует тот факт, что только что судье предъявили улики, и продолжает свой «допрос».
И я не могу ответить на этот вопрос. Как они развивались?! Не знаю! Это мои первые отношения, мне сложно сравнить, сложно сопоставить и дать оценку. Только одна фраза приходит в голову: «Не отношения, а американские горки».
- Протестую, – адвокат, возможно заметив моё смятение, встаёт, - Это не по делу.
- Протест одобрен, – глубоким, грубоватым голосом отвечает судья, и я боковым зрением замечаю, что его строгие глаза обращаются ко мне, - Мисс Уайт, ответьте на вопрос. Вас не пугала разница в возрасте? Ваше положение ученицы?
- Пугало, – без колебаний отвечаю, - Я не глупая и прекрасно знаю, что никто не поймёт того, что можно чувствовать к учителю. И точно знаю, что Мистер Стайлс опасался, не показывал вида, но внутри себя осознавал всю опасность и последствия.
- Ваши оценки как-то изменились? – звучит абсолютно некорректный вопрос со стороны обвинения.
- Если вы намекаете на какое-то предвзятое отношение, то его в стенах школы не было. Мы оставались учителем и ученицей, и меня оценивали добросовестно.
- Прошу заметить, что Лилия Уайт довольно хорошо учится, а также занимается танцами. И в прошлой школе у неё не было проблем с оценками... – вступается адвокат, Мистер Макдафф. Он прекрасно делает своё дело, - Можно мне задать вопросы свидетелю? Если сторона обвиняемых закончила...
- Можете, – машет рукой судья, не успев даже услышать кучу протестов.
- Мисс Уайт, - мужчина выходит на середину небольшой площадки, - Всего парочка вопросов. Мистер Стайлс принуждал вас к физической близости?
- Нет, – уверенно отвечаю, чувствуя тяжёлый взгляд изумрудов на себе.
- Обещал ли Мистер Стайлс оценки за времяпрепровождение?
- Нет, – в добавок ещё и качаю отрицательно головой.
- Протестую! – моментально встаёт оппозиция, - Это давление на свидетеля!
- Одобрено. Вопросы поставлены заранее на отрицательный ответ, – поддерживает судья. Ветер снова дует в другую сторону. Исход судебной процессии непонятен.
- Хорошо, тогда у меня остался один единственный вопрос. Правда ли, что, как только отец приехал на знакомство с подсудимым, завязалась драка?
- Это была не драка, – горько сглатываю слёзы, - Один единственный удар.
- Тогда кто пытался спровоцировать драку? – меняет вопрос совсем чуть-чуть.
- Мой отец. Он и слова не сказал, а просто зашёл, ударил и прогнал.
- Интересно, почему мы судим человека, который не показывал агрессии, проявлял уважение к семье Мисс Уайт? Не его надо осуждать.
Именно в этот момент я перевожу глаза на своего измученного мужчину, и слёзы наворачиваются с новой силой от непонимания, почему именно мы должны хавать это гавно? Мне обидно за нас. Обидно за то, что в обществе есть глупые стереотипы о запрете отношений между учителем и ученицы, когда существует любовь. А если бы сейчас мы прожили вместе лет пять, то косо на нас уже бы не смотрели! Значит, всё серьёзно, возможно полюбили! Так, в чём разница? В возрасте? Год, меньше года, и не будет таких резонансных различий. Какие же это глупости!
«Люблю тебя» - снова шепчу, зная, что он уловит мысль, уловит слова, уловит моё настроение и мой настрой. Я буду бороться до тех пор, пока не прижму шатена к себе, пока он блаженно, даже облегчённо в какой-то степени не улыбнётся. И всё плохое уйдёт на фон, будет позади наших плеч, а впереди в ожидании встречает будущее. Оно у нас будет. Будет красочное и насыщенное, что затмит все невзгоды в прошлом, как эти, например. Солнце встанет над нашими головами.
«И я тебя люблю», - читаю по тонким вишнёвым губами. Мой храбрец.
После одобрительных слов и подведения итогов по моим словам, я медленно зашагала к скамейке, но решила в последний момент поменять место, выбрав то, которое располагается прям за спиной шатена. И почему я до этого не села сюда? Почувствовав моё близкое присутствие, Гарри повернул голову совсем чуть-чуть и поглядел искоса. Убедился, что теперь я сижу впритык.
Когда судья и адвокаты разбирались со следующим свидетелем, я заворожённо наблюдала за тем, как зеленоглазый, в тайне ото всех, опускает руку за спинку стула и поворачивает ладошкой ко мне. Оглядевшись по сторонам и убедившись в том, что никто не смотрит, опускаю свою вспотевшую, дрожащую ручку. Это момент, когда слова не нужны, когда можно передать свою любовь и заботу через одно прикосновение. Наши пальцы переплетаются, и я, дабы убедившись, что он в порядке, слегка сжимаю кисть парня, а затем получаю «ответ» в виде такого же пожимания. Слёзы сами катятся по щекам, не в силах дышать, шмыгаю носом, стараясь прочистить ноздри. Голова тяжелит, и я кладу её на деревянную перекладину, которая отделяет зал присяжных от всей процессии.
На фоне кто-то вступается, спорит, доказывает точку зрения, опрашивает свидетелей, когда я мысленно пытаюсь выстроить огромную кирпичную стену, чтобы оградить Гарри от этого понурого мира. Но мы в утопии. Момент, когда весь «суд» перемещается в отдельную комнату для принятия решения, я упускаю, а внутренне взываю ко всем возможным и невозможным силам. Пусть его освободят. Пусть помилуют. На продолжение карьеры учителя я даже не рассчитываю, на продолжение наших отношений тоже, но его свобода – моя прерогатива.
Судья выходит первым и ещё раз грозно обводит взглядом стоящих. Именно его появление разорвало наш контакт, но для чего? Чтобы снова дать шанс? Или, чтобы его забрать? Мне вот-вот станет дурно.
- Суд признал Мистера Гарольда Эдварда Стайлса... – секундная пауза длится около часа прежде, чем страшные слова скользят из его уст, - Виновным в половом сношении и иных действиях сексуального характера с лицом, не достигшем восемнадцатилетного возраста. Но в виду некоторых обстоятельств суд решил смягчить наказание с четырёх лет до одного года лишения свободы. А также Мистер Стайлс лишается права занимать должность учителя или преподавателя, или любой деятельностью, связанной с преподаванием.
Я теряю нить этого «выговора» и, ища помощи, поворачиваю голову в стороны мамы, которая, опешивши после сказанного, стоит и глотает слова судьи. Когда в зале повисает миллисекундная тишина, мне хочется громко закричать: «Вы с ума сошли? Нельзя его садить! Нельзя разлучать нас!». Но на деле я думаю, что есть вероятность, будто я сплю, будто это подсознание играет на моих же страхах. А вдруг нет? Скорее всего нет.
Как только все люди, придя более менее в себя, начинают оттаивать от пола, я срываюсь с места, даже не зная причину. Как думается, так и делаю. Оббегаю все скамейки и мчусь к своему шатену, зеленоглазому учителю, которого снова сцепляют кандалами. Ну, зачем нужны эти наручники?!
- Гарри! – громко взываю его имя, и в момент парень дёргает руки на себя, не даваясь местным охранникам, и протягивает их навстречу.
Весь мир, как и этот зал замирает, когда я прыгаю в объятья своего любимого учителя, чтобы забраться с ногами и руками. Только грёбанная юбка мешает, стягивая бёдра, но, позабыв о боли, о жжение от трения ткани и кожи, прижимаюсь губами к шеи мужчины. Слёзы. Слёзы. Я громко рыдаю ему в плечо, чётко осознавая, что теряю свою любовь. Как несправедлив мир! Как несправедлив отец.
- Мисс, отойдите... – слышу противный официальный тон охранника.
Понимая, что такими выходками могу сделать ещё хуже, отрываюсь от шеи, и ещё раз, не последний раз, гляжу в блестящие от назревающих слёз изумруды.
- Я люблю тебя. Люблю. – Убираю маленькую слезинку с его правого глаза, - И я не дам им вот так просто тебя посадить, слышишь? Мы все вытащим тебя!
- И я тебя люблю. Пригляди за Нентой, не уезжай из моего дома, пусть в нём будет твой запах, поняла? Чтобы я вернулся, а там всё было от тебя.
Целую его. Целую. Не в последний раз.
| Жду ваши 📌комментарии📌 и 🌟звёздочки🌟. Если хотите быть всегда в курсе новых глав, ✅подписывайтесь на профиль✅|
Lion