Хищник

    Массивная деревянная дверь  небольшой гостиницы со скрипом подалась вперёд. В просторный холл, в котором из мебели были только стойка регистрации и два выцветших кресла, дополняемых полузавявшим фикусом в углу, ворвались солнечные лучи и знойный воздух жаркого лета. А следом за ними ступил высокий светловолосый мужчина тридцати четырёх лет, с фигурой древнегреческого бога. Каждое его движение сквозило уверенностью, в янтарных глазах горел огонь, а нахальная улыбка расплывалась в надменности.
    Филипп Стэддинг, или как его прозвали в высших кругах – «хищник», был известной фигурой журналистского мира. Он не был приверженцем одной области, его статьи колебались от политически прогнозов до разоблачения мистических культов. Острый ум, принципиальность и способность идти по головам сделали его самым востребованным журналистом в штате. Он знал себе цену и не переставал доказывать другим, что он «лучший».
    Но в глазах юноши, развалившегося с газетой в руках, за стойкой регистрации Филипп читал лишь презрение. Молодой человек без особого интереса, скорее просто по привычке, осматривал журналиста с ног до головы. В его слабой реакции на посетителя и неизменной позе не чувствовалось ни намёка на то, чтобы соизволить предложить гостю номер. 
    О местных жителях до прибытия в Сильва-Хэдж Филипп не знал совершенно ничего. Они не были упомянуты в материалах, найденных посредственным искателем сенсаций Питером Хэйлом, которые жадный до выгоды здоровяк редактор Отто Бинз пытался всучить ему с заранее заготовленной льстивой речью о том, что только «хищнику» под силу разобраться в тайнах этого жуткого городка, окружённого лесом, в котором то и дело раз в несколько лет исчезают журналисты. Филиппа удивляло, как Питер смог вернуться оттуда в целости. Хотя он то как раз и смахивал на того, кто бы мог где-то потеряться. Однако душевное состояние парня значительно пошатнулось после этой загадочной поездки. Последний раз его видели в редакции в день приезда, когда он вбежал с дикими криками о чудовищах и проклятом лесе. После этого он перестал выходить из дома и всё это время не появлялся на работе.
    Самого Филиппа особо не волновали чудовища или помешанные фанатики, но факт пропажи людей в лесу его зацепил. И теперь ему жизненно необходимо было во всём разобраться, даже если придётся умасливать местных отшельников. И первым на очереди был консьерж.
    –  Добрый день! –  добродушие придавало мягкости острым чертам лица Стэддинга, отчего он становился ещё привлекательнее.
    Ответного приветствия не последовало. Лицо напротив исказила гримаса отвращения, отчего у Филиппа напряглись желваки.
    –  Могу я снять у вас номер?
    Молодой человек, наконец, отложил газету и спустил задранные ноги со стойки регистрации на пол. Его оценивающий взгляд ещё раз просканировал мужчину напротив:
    –  Журналист?
    –  Да, – Филипп немного растерялся от вопроса, но не подал виду. –  А…
    –  Свободных номеров нет, –  парень резко перебил Стэддинга и снова взял в руки газету.
    Обычно сдержанный Филипп стал закипать. Во-первых, от презрительного взгляда этого юноши. Во-вторых, от того, что ему не дали договорить до конца, хотя обычно его слушают с восхищением. А в-третьих, журналист отчётливо видел доску с ключами от свободных номеров, которая была заполнена целиком. Наглая нескрываемая ложь раздражала и восхищала Филиппа одновременно, так как он сам был профессиональным манипулятором и лжецом.
    –  Как жаль! – нацепив холодную улыбку, произнёс журналист. –  Хотя постойте, кажется, я вижу ключи от номера 13, да и от номера 7 вроде тоже есть. О, да они же все свободны, –  Стэддинг вперил испытующий взгляд в человека, скрывающегося за газетой.
    –  Приятель, езжай ка ты домой. Видал я таких журналюг. Приезжают, заселяются в номер, потом пропадают. Ни человека, ни денег. Только куча барахла в комнатах, которое не знаешь куда девать, –  консьерж пожал плечами.
    «Пропадают». После этих слов точно нельзя было отступать.
    –  А где сейчас эти вещи?
    –  Да валяются где-то на чердаке, –  парень, кажется, забыл, что разыгрывал роль негостеприимного хозяина.
    –  Заплачу сразу за неделю проживания. А сверху ещё за возможность попасть на чердак, – с горевшими возбуждением глазами, «хищник» выложил из кожаного портмоне на стойку толстую стопку купюр.
    Этот блеск не ускользнул и от консьержа, воображаемые счёты уже прибавляли суммы, которые он в будущем сможет содрать с журналиста.
    Получив ключи от 12 номера, который ему любезно предложили выбрать самому, Филипп поднялся по скрипучей лестнице к потёртой двери в конце коридора.
    Интерьер комнаты не отличался оригинальностью, состоя из самой необходимой мебели. Старое дерево поверхностей резко контрастировало с невообразимой чистотой царившей вокруг. Стэддинг отказывался верить, что уборкой здесь занимался неряшливый юноша, встретивший его на входе. 
    Из окна комнаты открывался превосходный вид на лес. Высокие многовековые сосны настолько плотно прижимались друг к другу, что сквозь них нельзя был ничего разглядеть, кроме темноты, поглощающей хвойные ветви. Макушки могучих деревьев, казалось, держали на себе небо. С третьего этажа Филипп никак не мог разглядеть, что же там дальше за лесом, перед его глазами был лишь строгий ряд, покачиваемых ветром массивных стволов.
    Журналист потянулся к заржавевшим от редкого использования задвижкам на окне. Ему хотелось почувствовать на себе чистый воздух, гуляющий за пределами спальни. Пальцы с усилием двигали металлические штыри. И после очередного рывка окно поддалось потоку шумевшего снаружи ветра и отворилось настежь, впуская в комнату хвойный запах.
    Филипп не мог оторвать глаз от открывшейся картины. Лёгкие вдыхали большое количество кислорода, от чего кружилась голова. Лес будто всё ближе и ближе придвигался к окну. Ещё чуть-чуть и до него можно будет дотянуться рукой.
    В дверь резко постучали. Этот звук вывел Стэддинга из транса. Лес снова стоял на месте, а ветер гулял между деревьев, а не в комнате. Журналист, мешкая, побрёл к двери.
    На пороге стоял всё тот же знакомый юноша  и в руках он держал свежий комплект полотенец, в которых, к слову, не было необходимости, так как они заранее были разложены в номерах. Не говоря ни слова, Стэддинг жестом позволил консьержу войти в спальню. Тихо стоя у распахнутой двери, погружённый в свои мысли, он наблюдал за отточенными до механизма движениями молодого человека. От взгляда Филиппа не ускользнуло, как парень в процессе украдкой оценивающе разглядывал вещи гостя, судя по всему подсчитывая, сколько с него можно будет выручить денег.
    Закончив со сменой полотенец, консьерж остановился рядом с журналистом:
    –  В котором часу подать ужин?
    Филипп недолго раздумывал над своим решением. Он не сильно устал и хотел немного осмотреть местность перед сном.
    –  А может у вас есть какие-то заведения в городе?
    –  Паб. Он на соседней улице рядом с церковью стоит. Сразу найдёте, –  парень с интересом смотрел на гостя.
    –  Спасибо, тогда ужин сегодня не нужен, – Филипп вежливо улыбнулся. Консьерж выжидающе стоял у двери, гладя на мужчину и широко улыбаясь.
    «Чаевые!» Филипп потянулся за портмоне и, протягивая аккуратно сложенные банкноты, вспомнил, что забыл кое-что уточнить, и резко одёрнул руку:
    –  А скажите, пожалуйста, как я могу попасть на чердак?
    –  На этом же этаже есть дверь наверх, в противоположной стороне от этой комнаты. Не заперта, –  не спуская с лица улыбки, парень протянул свободную руку к Стэддингу, на которую тот без лишних слов положил деньги.
    Выпроводив наглого юношу за дверь, Филипп спешно достал старенький фотоаппарат из сумки, который сопровождал его в каждом путешествии, взял портмоне и ключи.
    –  Значит к пабу, который возле церкви, –  его пронзительный смех залил коридор и остался за дверью мотеля, тогда как лицо «хищника» уже освещали яркие лучи вечернего солнца.
    Найти паб не составило большого труда. Здание необычной церкви высилось над городскими постройками. Её архитектура не давала понять, к какой именно вере относятся прихожане. На вид зданию было очень много лет, но при этом из-за ухоженности от него веяло новизной.
    А вот паб был совершенно такой же, как и все подобные заведения в небольших городках. Деревянные двери, обветшалая вывеска и громкие голоса, доносящиеся изнутри.
    Однако стоило Филиппу ступить за порог, как шум резко прекратился. В него вперилась, по меньшей мере, дюжина пар глаз, и каждая из них смотрела на него с нескрываемой враждебностью и любопытством. 
    Такое поведение окружающих ничуть не волновало журналиста. За свою жизнь он сумел привыкнуть к косым взглядам и научился отвечать на них ледяным безразличием. Уверенная походка и глаза, смотрящие строго вперёд, выдавали в нём хищника.
    –  Виски с содовой, пожалуйста, –  Филипп пристроился на свободный стул за барной стойкой и выжидающе смотрел на двухметрового бритоголового мужчину, в огромных ладонях которого, протираемый стакан, казался рюмкой.
    «С таким хозяином и вышибала не нужен», –  промелькнула мысль в голове Стэддинга.
    –  Я рекомендую вам взять ром, он здесь превосходный, –  Филипп обернулся на голос за его спиной и увидел перед собой интеллигентного пожилого джентльмена в твидовом пиджаке выцветшего зелёного цвета. Он добродушно улыбался журналисту, а сидящие за столами горожане одобрительно гудели.
    –  Неизвестно, где он его берёт, но Джеку доверять можно. Возьмите, точно не прогадаете, –  сидящий слева от Стэддинга мужчина махнул головой в сторону здоровяка за стойкой и залпом выпил содержимое своего стакана. На нём был тёмно-синий комбинезон в грязных пятнах, массивные ботинки и потёртая кепка, которая служила защитой от солнца. И неплохо с этим справлялась, потому что грубые мозолистые руки рабочего были полностью покрыты тёмным загаром.
    –  Тогда ром, будьте добры! –  Филипп снова повернулся к хозяину, который, пожав плечами, полез за бутылкой.
    С правой стороны от журналиста приземлился пожилой джентльмен. Хотя Филиппу казалось, что там только что сидел кто-то другой.
    –  Джозеф Клинт, исполняющий обязанности мэра этого прекрасного города, –  джентльмен в твидовом пиджаке протянул стакан в знак приветствия.
    –  Филипп Стэддинг, независимый журналист, –  в зале послышались недовольные перешёптывания.
    –  Откуда вы к нам прибыли? –  в голосе и поведении мэра не было ничего устрашающего, но Филипп ощущал какое-то необъяснимое давление при разговоре с ним.
    –  Из Нью-Йорка, –  сохраняя самообладание, также приветливо ответил Стэддинг.
    –  Был тут у нас один из Нью-Йорка, –  послышался грубый голос от одного из столов, –  но мы быстро от него избавились.
    –  Томас хотел сказать, –  вмешался мистер Клинт, –  что ваш коллега оказался очень пугливым и довольно шумным. Представьте себе, мало того, что он ворвался на сумасшедшей скорости в город, чуть не снёс, выставленные до этого на обочине Стэнфордом, ящики с урожаем, –  рука мэра указала на сидящего рядом мужчину в комбинезоне, –  так ещё и, выйдя из машины, очень громко и неприлично ругался, что-то безуспешно нажимая на телефоне. Весь его монолог я не разобрал, но помню его упоминание о том, что он какой-то очень важный журналист из Нью-Йорка, и недовольство тем, что ему негде переночевать. Стэнфорд с несколькими из местных жителей  вышли к нему, ну знаете, чтобы попросить его вести себя тише, ведь на улице ночь…
    –  В тот момент мне с ним явно не поговорить хотелось, –  ехидно заметил Стэнфорд.
    –  Ну, так дело не в этом, а в том, что парень так перепугался подходящих к нему, что резко сорвался с места и уехал обратно, больше в городе не появляясь. Это и к лучшему, потому что такое поведение совершенно не допустимо! –  щёки мистера Клинта раздулись, а лицо покраснело от возмущения.
    В голове Филиппа вырисовался до боли знакомый образ:
    –  А звали его случайно не Питер Хэйл?
  –  Кажется, именно такое имя он и  упоминал, –  лицо мистера Клинта прояснилось. –  Вы с ним знакомы?
    –  О, более чем! Не выношу этого скользкого типа. Скажу вам одно, как только Хэйл появляется в редакции, она вымирает. Так что ни о каком важном журналисте и речи быть не может, –  смех Стэддинга залил помещение паба и всколыхнул содержимое стаканов.
    –  А он мне нравится! –  послышался чей-то голос из глубины зала.
    Его поддержали одобрительные крики, и привычный шум голосов вновь заполнил помещение паба, сопровождаясь звоном стаканов. Напряжение в воздухе спало, а значит, Филипп был принят.
    –  Вы к нам по работе или на отдых? –  за вновь образовавшимся гулом мистера Клинта практически невозможно было услышать.
  –  Думаю, вы и сами догадываетесь, –  улыбнулся журналист.
    –  Знаете, вы производите впечатление хорошего человека, поэтому осмелюсь дать вам небольшой совет: лучше уезжайте отсюда поскорее, из журналистов здесь ничего не находят только те, кто боится потеряться сам. Рисковые и самоуверенные получают ответы, но совершенно не те, которых ожидали. Вы же не похожи ни на тех, ни на других, но явно намерены дойти до конца, –  мэр с надеждой смотрел на журналиста.
    –  Всё так, не в моём характере бросать начатое,  –  Филипп не был бесстрашным, но расчётливое хладнокровие и стремление добиться правды делали из него того самого «хищника», способного на всё то, что не удавалось другим.
    –  Надеюсь, с вами всё будет в порядке мистер Стэддинг, –  в голосе пожилого джентльмена чувствовалось разочарование, окрашенное горечью предстоящей утраты. –  Если я могу вам чем-то помочь…
    –  Вообще-то можете, –  мистер Клинт явно не был готов к такой прыти, уставившись полными вопроса глазами на журналиста, –  не подскажите, с кем лучше всего поговорить о лесе?
    –  О Лесе... А что именно вы хотите узнать?
    –  Всё! –  жёлтые глаза «хищника» загорелись сумасшедшим пламенем.
    –  Вы можете поговорить с кем угодно, да толку от этого не будет. У всех свои истории, так или иначе связанные с ним. Только до конца понять душу Леса не может никто.
    –  Душа леса? –  Филипп по своей природе был скептиком. Он отказывался понимать одержимость религией или духами. И здесь он также собирался найти всему логическое объяснение.
    –  Вы, скорее всего, не верите…
    –  Приходите лучше завтра вечером на службу в половине седьмого, сами поймёте, что́ у местных на уме, –  слышащий весь их разговор Стэнфорд резко перебил мистера Клинта.
    –  Да, пожалуй, так будет лучше всего, –  задумчиво подтвердил мысль фермера мэр. –  А теперь извините, мне пора идти. Если захотите что-то узнать, мистер Стэддинг, вы всегда сможете найти кого-то из нас здесь.
    –  Большое спасибо! –  Филипп был тронут радушным приёмом старого джентльмена и, опустошив стоящий перед ним стакан с ромом, встал, чтобы его проводить. На сегодня сбор информации был окончен.
    Уже стоя на залитой солнцем улице мэр ещё раз взглянул на Филиппа тёплым взглядом, вмещающим в себя понятное ему одному сожаление:
    –  До свидания, мистер Стэддинг!
    Мистер Клинт добродушно улыбнулся в ответ и крепко сжал плечо молодого мужчины:
    –  Вы хороший человек, Филипп, не забывайте о том, кто вы есть!
    –  Я постараюсь, –  Стэддинг не до конца разобрал смысл слов пожилого джентльмена, но мягкость, с которой они были произнесены, вселила уверенность об их важности.
    Цепкая хватка морщинистой руки ослабла, и мистер Клинт, махнув головой в знак прощания, направился в противоположную сторону от леса, в то время как Филипп двигался прямо навстречу ему.