10 глава
Pov Jeongkook
Домой возвращаюсь как всегда быстро. Потому что хочется увидеть ту, из-за которой готов сесть даже в тюрьму. И чуть не сел.
Я волнуюсь за её здоровье. Из-за её эмоционального состояния.
Видно, что ей тяжело смотреть мне в глаза. Вообще сейчас думать о чём-либо.
Её реакция на моего брата странная. Скорее всего, растерялась, не зная, как себя вести. Из-за беременности? Возможно.
Для неё это сейчас огромный удар, и я почему-то хочу быть рядом с ней. Хотя, нет. Знаю, почему.
Ведь я знал, что когда выйду из тюрьмы… Она, возможно, окажется беременной. Хотя и не факт.
Из-за истощённого и слабого организма Дженни могло произойти всё, что угодно.
Раз уж она однажды даже сознание потеряла из-за оргазма.
Но, всё оказалось хорошо.
Я виноват в том, что сейчас Дженифер может мысленно терзать себя. Ведь я знал, какой будет исход у моей ошибки. Тогда я был в курсе того, что кончил в неё. Случайно.
Когда она пришла ко мне на работу в ненормально сексуальном платье, чулках и с помадой на губах, мозг отключился. Моментально. Даже когда она начала злиться, это не умерило мой запал.
И я не сдержался. Нагнул, взял, доставил удовольствие нам двоим. И так увлёкся, что не успел банально вытащить.
Жалел ли? Боялся? Нет.
Но беспокоился. О том, что могу разрушить жизнь Дженифер. Ведь беременность – это конец всему. Для неё. Хоть она и может продолжить быть моделью, моя малышка слишком беспокоиться о своём теле.
И ей уже пора начать любить себя любой. С животом или растяжками в будущем. Рано или поздно, семья-таки появится.
Но всё же что-то гложет. Терзает.
Поэтому, когда захожу в квартиру, чувствую себя виноватым. Впервые в жизни. Было такое? Пф. Да у меня совести и то нет.
А тишина квартиры только нагнетает. Субин написал мне, что уехал почти сразу за мной. А я ведь оставил на него Джен. Вообще никому нельзя доверять. Только следить самому, чтобы эта маленькая паршивка не сделала себе же хуже.
Иду в гостиную и рассчитываю увидеть Дженифер заплаканную. Готовлюсь уже морально успокаивать её. Хоть и слёзы не люблю.
Особенно её.
Как только она слышит мои шаги, оборачивается. Плакала, но давно. Лицо чуть припухшее, глаза красные.
И всё из-за меня.
Думаю, что сейчас снова начнёт истерить. Проклинать, ругаться.
Но нет. Делает стремительные, но в то же время шаткие шаги. Подходит вплотную. Тянется ладонями к моему лицу.
И, когда касается тонкими тёплыми пальцами щёк, снова не могу себя контролировать.
Она такая красивая. Манящая. Притягательная.
Что теряю контроль. В который раз.
Обхватываю её тонкое тело, спускаюсь вниз ладонями на ягодицы, что сжимаю. Подхватываю Дженни в воздух, прижимая сильнее к своей груди. Стройные ноги обвивают талию. Пухлые губы неуверенно, но нетерпеливо касаются моих губ.
И как тут можно устоять? Утерпеть? Когда она сама требует этого. Сгорает от желания.
И я. Ведь так долго хотел почувствовать эти искусанные и чувственные губы, с которых постоянно срываются некрасивые фразы. Но мне всё равно.
Проникаю языком в сладкий рот, о котором мечтал все это время. И хоть целовал её совсем недавно – мне мало.
И сейчас я беру то, что хочу – её.
Эти движения, что не поспевают за моим темпом.
Не могу держать себя в руках. Наступаю, как могу. Наслаждаюсь её беспомощностью. Мне нравится. Я не люблю тигриц или же дерзких девушек. И в особенности в постели.
Нет, люблю стержень внутри, исходящую страсть и в то же время легкое сопротивление.
Дженни именно такая. Может быть покорной, показать свой острый язычок. Но она любит подчинение. Сама этого не понимает, но не сопротивляется, когда ей что-то говорят.
Это круче обычного секса.
Заводит сильнее. Когда человек борется внутри себя, неуверенно подвергается тому, в чём сомневается.
Хотя…
Дженифер сейчас напориста. Наоборот, наступает. И я понимаю, почему…
Пытается отгородиться от проблем. И я готов ей помочь.
Потому что секс – отличный способ снять напряжение. Только бы она не грохнулась в обморок… Нужно хорошенько узнать, как она сейчас питается и принимает ли витамины.
А пока…
Прижимаю её к стене. С трудом отстраняюсь от её сладких, персиковых губ. Неудобно стягивать платье.
Но она не даёт так легко от неё отлипнуть. Кусает за губу, тянет её и слегка улыбается, распахивая голубые глаза, что свели ни одного мужчину с ума.
Меня в том числе.
Отпускает мою губу, откидывается назад.
– Ты сегодня сама не своя, – замечаю, когда её пальчики стягивают с меня галстук. Нетерпеливая. Откидывает его в сторону. Приступает к пуговицам рубашки.
Я знаю, почему она такая, но делаю вид, что не видел того теста, из-за которого она так скоро захотела вернуться домой.
– Подумала, – прерывается, полностью избавляясь от пуговок. Распахивает рубашку, опускает ладони на грудь. Током будто прошибает. И в сердце бьёт.
Начинает водить ими по телу, раззадоривая. А у меня впервые такие приятные чувства. От её нежных и ласковых прикосновений.
Какая же она… Невыносимая!
– И решила… Устала. Хочу тебя.
Из её уст это слышно так… Соблазнительно и порочно. Особенно, когда она такая растрёпанная. С петухами на голове. Розовыми щеками и покрасневшими от поцелуя губами.
Ещё вся и горит в моих руках.
– Какая ты откровенная.
– А тебе не нравится? – поднимает взгляд, от которого давно затвердевший член, сильнее утыкается между ног этой паршивки.
– Нравится, – мурчу удовлетворённо. Наклоняюсь к её шее. Знаю, что это её слабое место, до которого она никому не позволяет дотронуться. Даже мне. Но меня это забавляет.
Её руки скользят под рубашку, а я всего лишь касаюсь губами молочной кожи. И всё. Она пропадает. Соски твердеют, трутся о ткань лифа. Но и так отчётливо видны.
Хочу их освободить. Захватить двумя пальцами. Пропустить между ними. А потом дать дотронуться до моего торса, о который она будет ими тереться.
Тихий вздох, напоминающий стон, возбуждает ещё сильнее. Что не контролирую себя и делаю один немыслимый толчок вперёд, утыкаясь эрекцией ей между ног.
Как нетерпеливый подросток!
– Джен,– хриплю и кусаю бархатистую кожу. Не могу. Она мне нравится везде и всем. Идеальная. Такая, что даже не могу держать себя в руках. Хочу всю. До потери пульса.
– Если ты хочешь всё испортить… – шепчет с трудом, вжимая пальчики в мою обнажённую спину.
Возможно, я сейчас это и сделаю. Но чёрт – хочу!
Желаю увидеть это целый год!
– Станцуешь для меня?
Pov Jennie
Замираю, когда эти слова молотком ударяют по голове.
«Станцуешь для меня?»
Два брата. Два разных, но в то же время похожих голоса. И единственная фраза, что звучит из каждых уст совершенно по-разному.
Но вот чувства вызывает те же. Отвращения к самой себе.
Почему эти двое так сильно давят на ту ошибку, сделанную в прошлом? Я не хочу о ней думать, но эта проблема каждый раз становится всё ближе и ближе.
Взять даже Субина… Теперь я понимаю, куда он так резко пропал. Всего лишь уехал из Кореи обратно в Америку.
Но почему вернулся именно сейчас? Узнал, что Чонгука выпустили? Тогда почему не уезжает?
И вот снова я думаю о нём.
– Дженифер? – теряюсь, когда Чон произносит моё имя. У меня не падает запал, нет. Но… Я не хочу больше танцевать. После того случая в «Сфере» я зареклась больше никогда не делать этого. Хотя раньше, в детстве, очень любила это дело.
Хорошо сжигало калории, да и процессом наслаждалась.
Я даже пошла учиться танцам на пилоне. Но не думала, что однажды мне это пригодится. Вот и не осталось давно заброшенное дело без внимания.
– Прости, – пытаюсь придать голосу больше сожаления. Хотя это и не так. – Как-нибудь я сделаю тебе подарок, но не сейчас.
Боюсь реакции, но Чонгука хоть и огорчённо, но в то же время понимающе кивает.
Касается тонкого платья и снимает, выкидывая его в сторону. А я не сопротивляюсь. Потому что не хочу. Желаю почувствовать его в себе.
Позволяю делать всё, что он хочет – спустить лямки лифа, обнажая грудь. Провести по острым соскам, что ноют от невнимания. Захватить в плен. Провести, поиграть, тем временем как вторая рука тянется к трусикам, спуская их по бёдрам.
– Так нечестно, – выпаливаю, когда рубашка на его теле начинает мешаться. – Я голая, а ты…
Одетый.
Хватаюсь за края ткани и снимаю, позволяя ей упасть на пол. Любуюсь твёрдой грудью, каждой рельефной мышцей. Словно идеальное изваяние. Ни одного шрама. Только еле заметные родинки на слегка загорелой коже.
Провожу ладонью по плечам, очерчиваю ключицы. Какой же он твёрдый… Так и хочется трогать. Касаться пальчиками каждого изгиба мышц.
– Ты ведь понимаешь, что заводишь меня ещё сильнее?
Скромно улыбаюсь и скольжу ладонями вниз. По кубикам пресса, тонкой, слегка видимой полоске волос. Касаюсь низа живота. И замираю, закусывая губу.
Поднимаю взгляд вверх.
Замедляюсь, вырисовывая по напряжённому животу витиеватые узоры. Этот мужчина настолько твёрдый, что кинь в него камень – даже не пошевелится.
– Понимаю, – отвечаю уклончиво. – Поэтому и делаю.
Расстёгиваю пуговку и перемещаю ладонь ещё ниже.
Чонгук неосознанно отстраняется, но позволяет дотронуться до него. Встать на слабые ноги и обхватить ладонью каменный стояк, что сейчас так удобно располагается внутри неё.
Бельё падает на пол, и я остаюсь полностью обнажённой.
Смотрю на внушительный бугорок и думаю.
А что, если?… Нет…
Меня и так может стошнить, а тут ещё он. Нет, потерпит.
Тяну за собачку вниз, расстёгивая ширинку.
– Чем дольше ты это делаешь, тем сильнее растёт моё возбуждение. Я ведь тебя не отпущу, пока не насыщусь.
Я тоже.
От его слов начинаю волноваться. Быстрее стягиваю штаны в нетерпении, представляя, как он грубо, с силой возьмёт меня. Как делал это всегда.
Трусы спускаются следом. Я даже не рассматриваю розовую головку с выступающей прозрачной капелькой. Потому что хочу почувствовать её внутри. Зрение порадовать – одно, а саму себя – уже другое.
– Быстрее, Дженни.
Следует как приказ. Такой притягательный, безапелляционный, и от которого коленки трясутся. И страхом тут не пахнет. Скорее, похотью, диким притяжением.
Чонгук не выдерживает. Большие ладони обхватывают ягодицы. С силой сжимают, поднимают меня в воздух. Легко, без заминки.
Снова обхватываю его ногами, цепляясь тканью белья за большой палец. Выкидываю куда-то в сторону. Конец белью. Зашвыряли его как могли!
И ничего не понимаю, когда выгибаюсь дугой, а Чон одним быстрым рывком врывается в моё тело. Пронзает его своим членом, заполняя полностью собой. Делая нас одним целым.
Чувствую его, и на душе спокойствие. Безмятежность. А в груди растекается что-то прохладное, умиротворяющее.
Он крепко обнимает меня, припадает жёсткими губами к уязвимой шее.
Какой же он всё-таки гад…
Прекрасно знает моё слабое место. И пользуется этим. Оставляет засос и делает первые, нетерпеливые толчки.
Упираюсь в прохладную стену, обнимаю Чонгука и улетаю куда-то в облака от одних только чётких и быстрых движений.
От него.
Это всё делает этот человек.
Стоны вырываются один за другим, и я не могу их контролировать. Впервые в жизни хочу, чтобы Чонгук слышал меня.
Впитывал каждый звук, вырывающийся из моего горла.
Потому что это Чонгук. Доводит до такого состояния, что сейчас утыкаюсь затылком в стену. Даю ему осыпать засосами кожу, пока сама впиваюсь ноготками в широкую спину.
И растекаюсь как мороженка на солнце от одних только грубых и резких толчков.
Если бы не его хватка… Давно бы лежала на полу, на коленях. Смотрела снизу вверх.
А сейчас… Подаюсь вперёд и под ритмичные толчки целую этого гадёныша. Как можно быть таким обаятельным, прекрасным, но в то же время мудаком?
Вот и я не знаю.
Постанываю ему в губы, но не сдаюсь. Распаляюсь сильнее. Пока пульс учащённо бьется, а внизу живота скручивает от нетерпения.
– Джен, – вырывается из этих чувственных, пошлых губ, что слегка припухли от засосов на моём теле.
Замираю, потому что по его тону могу понять одно – он хочет сказать что-то важное.
И плевать, что это я должна сознаваться во всех бедах.
Но не сейчас.
Это время – его.
И я с замиранием слушаю только его. Но он не спешит. Делает ещё толчок, и всё. Этого мне хватает.
Прижимаюсь к нему всем телом, сжимаю таз плотнее ногами и ловлю волну оргазма, что простреливает горящее тело.
Чонгук, кажется, что-то произносит. Но я не слышу. Слова утопают в стоне, что заглушает любой звук.
Пытаюсь прийти в себя и успокоиться. Чонгук кончает следом за мной и сейчас стоит, тяжело дыша и прижимая меня к себе.
А мне всё равно, что он излился внутрь. Уже всё равно. Поздно.
И я совершенно не знаю, что делать.
Нет! Не буду думать об этом сейчас!
Пока пытаюсь вернуть рассудок и кое-как, произношу через себя:
– Ты что-то сказал?
Вот беда… Как же с ним хорошо. Вот так, рядом. Обнимать его, целовать, чувствовать тепло.
Сейчас, спустя столько времени разлуки, понимаю, кем он для меня стал. Важным. Дорогим. Наверное, больше, чем родная мать. Потому что всегда рядом, несмотря на свой несносный характер. Готов помочь.
Ведь всё ранее… Он делал только ради меня.
Вдыхаю его дурманящий аромат, зарываюсь носом в его шею и наслаждаюсь тихими моментами.
Потому что они, наверняка, скоро закончатся…