(Я)
Коллеи
Смерть, расставание, унижения.
Мама погибла из-за исследований и тяги к знаниям, хотя мы ее предупреждали:
—Это плохо кончится.
—Ты можешь погибнуть.
—Остановись, хватит заниматься этой бесполезной чертовщиной.
Но она не слушала. Продолжала сидеть в своей лаборатории до посинения, за что и поплатилась.
Она все искала и искала пути к прогрессу. Пыталась найти лекарства от смертельных болезней. Самые разные опыты заканчивались не радостно, люди так и умирали от лап смерти.
Последний опытный эксперимент она решила провести на себе. Для нас с отцом было потрясением узнать, что она и так была отчаянно готова на смерть.
Рак легких.
***
В тот день я только вернулась домой с очаровательного свидания с футболистом из параллельной школы. Он был со своей компашкой, однако все равно уделял мне кучу внимания, я даже сидела у него на коленках.
Бежала домой окрыленная, порхали бабочки в животе, а голова так кружилась! Хотелось прыгать от радости, я находилась в центре своей собственной эйфории, пока не переступила порог дома. Я услышала плач бабушки и отца на кухне. Бабочки тут же улетели прочь, мысли вернулись на землю, а счастье покинуло меня.
Тихими шагами я шла на звук, пока сердце предательски ухалось и билось в ушах.
—Пап?...
—Ох...Коллеи...У нас с отцом плохие новости. Твоя мама...она умерла во сне от собственной инъекции. Нам сообщили, что она еще до исследований была обречена на смерть от рака, однако...причиной на данной момент является неудачный эксперимент...
—...
Никто и никогда даже представить не сможет какого это: сидеть в одиночестве под ливнем перед надгробием своей матери. В этот момент мир будто теряет свои краски.
Все черно-белое, в душе только боль, и нет ничего радостного...В сердце пустота, отчаяние, угасание. И слез уже нет, но голова все равно раскалывается.
Как выжатый лимон – бессильный и слабый.
Еще больнее было принимать соболезнования.
Это будто подтверждение того, что моей мамы нет.
Ее нет.
Нет?...
Она умерла. По своей вине, и от своего же любопытства.
Интересно, была бы она все еще жива? Пусть и с болезнью, но мы могли бы проводить вместе больше времени...Мы могли бы надеяться на шанс, что она сможет через это пройти.
В последние дни своих исследований она закрылась. Запрещала кому-либо приходить к ней, не брала трубку и, можно сказать, бросила нас.
«Я все еще слышу ее ласковый голос...»
До того, как она загорелась идеей создать это лекарство, мы были не разлей вода. Лучшая мать и дочь.
Я могла всегда спросить у нее совета, мы могли говорить о мальчиках, она никогда меня не осуждала. А потом мы вместе готовили, и ждали приход папы.
«—Мои любимые девочки снова радуют вкуснейшей едой!
—Мы старались, пап!
—Идите, я вас обеих крепкккооо поцелую.
Меня он долго целовал в щеку, а маму в губы.
—Беееее!
—Чего это ты бекаешь? Однажды ты тоже будешь так целоваться!
—Фуууу!»
И почему эти воспоминания приходят тогда, когда я смотрю на десять несчастных цветков на могиле?
Родственникам мы не говорили о болезни мамы. Просто сказали, что она погибла от неблагоприятной среды в лаборатории.
Почему-то нам с отцом казалось, что эта болезнь – ее маленькая тайна.
Остальным необязательно знать.
***
После, того, как прошел месяц со смерти мамы, я пыталась найти успокоение в своем бойфренде – парне с параллельной школы. Его зовут Дотторе, он был хорошим.
Был.
В первую неделю он старался меня поддерживать. Во вторую не стеснялся шутить на эту тему. А на третью неделю случилось непоправимое.
Он написал мне сообщение:
«Эй, малыш, ты как? жду тебя на улице».
«Но сейчас же ночь? зачем ты приехал?»
«Выходи».
Набросив на плечи ветровку, я тихонько вышла в одних спальных шортиках и короткой футболке. Он блеснул фарами, махая мне рукой.
Я быстро запрыгнула в салон, а Дотторе вырулил машину и поехал в неизвестном мне направлении.
—Куда это мы?
—Сюрприз.
Нехорошее предчувствие затаилось в моей душе, хотя я пыталась его отбросить.
Сглотнув, я постаралась улыбнуться.
—Намекни, хотя бы?
—Всему свое время. Скоро все поймешь.
Ехать в тишине ночи с ним впервые было не счастьем, а страхом.
Внезапно, рука Дотторе легла поверх моего бедра.
—Какие у тебя классные шортики.
—...А-ага.
Хмыкнув, он повел ладонь выше, почти касаясь чувствительной плоти.
—Эй, ты чего? Перестань.
—Я всего лишь хочу, чтобы ты расслабилась. Кто же о тебе позаботится, как не я? М?
—...
Его машина завернула в поле, где нет ни одной живой души. Проехавшись по кочкам, он остановился и потушил фары.
Сердце сжалось, а паника начала накатывать с каждой минутой.
—Дотторе?...
—Чшш...
—Что ты?.. Нет, Нет...Не надо, не–
Сопротивляясь его касаниям, я получила по губам, после чего он открыл дверь и вышел из машины. Однако ненадолго. Распахнув дверцу с моей стороны, он схватил запястье, вытаскивая из солона.
—Что ты делаешь?
С дрожащим голосом, я пыталась не выдать подходящие слезы. В темноте я не видела ничего, только чувствовала, что он делает.
На мой вопрос он промолчал, только лишь грубо пихнул на заднее сидение, наваливаясь сверху.
—Молчи, дура. Ты не представляешь, как я устал слушать твое нытье, ничтожная ты букашка. Мое терпение должно оплачиваться, и только не говори, что ты не догадывалась. Иначе зачем тебе было надевать такие короткие шорты и футболку? Ты пыталась меня соблазнить, не так ли? Тебе повезло — я купился. Маленькая шлюха...
—Стой, не надо...перестань, хватит! Спасите! Помогит–!
—Заткнись, тряпка. Никто тебя здесь не услышит, будь в этом уверена.
Он зажал мне рот, питая капли моих горьких слез. Другая его рука уже стягивала с меня нижнее белье, а дальше произошло то, к чему все шло. Вдавив меня в кресла, он забрал последнюю частичку моей души.
Разбил покалеченное сердце.
Сделал так невыносимо больно...
***
Грязная.
Опороченная.
Использованная.
—Ты была изумительна сегодня. Бывай. –Дотторе оставил меня возле дома и свалил, как ни в чем не бывало.
У меня не было сил двигаться и я просто упала перед порогом. Все тело болело. Лифчик порван, как и остальное белье.
И только слезы капают без остановки.
«Снова ты доверилась, Коллеи. Снова открыла сердце, а в замен тебя растерзали. Снова...Снова, снова, снова, снова».
Я так и не смогла уснуть.
Два часа проведены в душе, еще два около туалетного столика. За окном уже вставал рассвет.
Я жалко надеялась, что смыла его прикосновения. Каждое слово, каждый звук и стон я старалась вывести из своей памяти, но она насмехалась и заставляла снова чувствовать давление на хрупкое тело. Его горячее и омерзительное дыхание в ухо. И эту злорадную усмешку...
В зеркале я разглядывала синяки в виде пальцев на шее. Он тогда сжал мне горло, не позволяя даже дышать. Еще синяк на ребрах, и тоже в виде пальцев. Даже на запястьях.
Везде.
Его.
След.
«Не надо было надевать такие шортики, шлюха. Он же не мог сдерживаться! Это инстинкт». –прошептал мне голосок в голове, от чего все съежилось.
—Я сама...виновата...
***
Я надеялась, что мы больше не увидимся.
Я не ела пару дней, не вставала с постели и мечтала в один день не проснуться. Отец не беспокоился обо мне, ведь после смерти мамы не расставался с бутылкой. Бабушка и все остальные уехали почти сразу после похорон, и я осталась одна.
Глаза выжили из себя все слезы. Голова болела сутками, а тело казалось пустым и беспомощным мешком.
Спустя пару дней судьба решила меня наказать в очередной раз, ведь звонил он.
—Йо, че как, малышка? Не хочешь повторить?
—...Да пошел ты.
—...
Молчание в трубке было для меня надеждой, что мой изломанный и дрожащий голос приведет Дотторе в чувства и заставит его совесть проснуться, но я ошиблась.
—Не забывай с кем разговариваешь, шваль. Еще раз такое повторится, и вся школа увидит твои красивейшие фоточки в нижнем бельишке.
—Не смей...
—Все зависит от тебя! Целую. –С усмешкой проговорил Дотторе, сбрасывая трубку.
Это заставило меня встать с постели впервые за эти дни. Голова тут же закружилась, но я смогла подняться.
—За что мне это все, ахахахахахаахахх?...
***
Так и продолжалась пару месяцев. Он звонил, когда хотел, а я послушно шла на то, чтобы калечить свое тело и душу.
В процессе я уже ничего не чувствовала.
Ни скорби,
ни боли,
только отвращение.
Отвращение и беспомощность.
Я могла бы заявить на него за изнасилование, но это будет еще одной проблемой для нашей семьи, а я не хочу тревожить лишний раз отца.
Я даже и представить не могла, что однажды жизнь так звонко, издевательски рассмеется мне в лицо.
Но я же всегда была...послушной девочкой?
К счастью, Дотторе нашел себе другую игрушку, которая также невинно попалась на его очарование и флирт. Меня он оставил в "пешках", на всякий пожарный, однако больше не звал на ночные встречи.
Оно и к лучшему.
Только одного я боялась каждый день в школе: взгляды.
Пусть Дотторе и был из другого учебного заведения, ему бы не составило труда отправить фотки моим одноклассникам.
«Они знают? Догадываются? Неужели он все растрепал. Неужели моя жизнь испорчена?...»
Но никто ничего не знал, зато каждый удивлялся от моей реакции на прикосновение.
—Эй, все в порядке? я просто хотел позвать тебя. –Сказал парнишка, что пару секунд назад тыкнул мое плечо, а я безумно громко вскрикнула.
—Прости! Просто неожиданно...
—Ладно...
***
Прошло полгода.
Это, наверное, чудо, но я научилась снова жить с людьми.
Научилась казаться доброй.
Научилась подстраиваться под них.
Научилась снова...любить.
И в этом мне помогла одна девушка – Эмбер.
Мы познакомились на ярмарке, когда с классом ехали на отдых с пикником. Наша школа жертвовала каждый год на этой ярмарке игрушки, одежду и разные вещи для малоимущих, и я считала это очень полезным делом.
Эмбер мне приглянулась еще в первые минуты знакомства. Ее энтузиазм, добросердечность и невинность.
Она оказалась ученицей параллельного класса, и именно она была старостой. Мне тогда велели помочь ей разложить и разобраться с коробками, я только с радостью согласилась.
—Меня зову Эмбер, а тебя?
—Коллеи...
—Коллеи...У тебя красивые глаза!
—А?.. –Румянец тут же появился на щеках. –Спасибо...
После тех ужасных дней с Дотторе, я редко принимала комплименты, считая это намеком на постель.
Но с ней все было...по-другому.
—Давай помогу! –Она схватила тяжелую коробку из моих рук и осторожно поставила на землю, –О! Ты кажешься такой хрупкой. Но не переживай, у тебя есть я! Я тебе буду помогать.
—Хехех. Спасибо.
Благотворительная ярмарка прошла на ура. Весь день кто-то чем-то занимался:
Талантливые ребята ставили танцы, пели, другие рисовали портреты детей, чем радовали их, а остальные просто помогали.
И весь этот день я провела с Эмбер.
Мои стены, что охватили сердце и душу начали ломаться. Я впервые...хотела расплакаться от того, что чувствую себя хорошо. Что чувствую не пустоту, а...счастье. Счастье, рядом с девушкой.
Мы с ней решили обменяться номерами. Виделись каждый божий день, расставались только на время уроков. С ней я впервые за долгое время начала улыбаться.
Она...сделала меня живой.
Эмбер заставила мое сердце снова биться от радости! это чудесно. Так чудесно! И все было бы прекрасно, но только не в моей жизни.
Отец, не выходя из запоя, начал попрекать меня за оценки.
—Почему это у тебя одни двойки, а? –пьяным голосом проговорил он, стоя над с моим дневником.
—Это долгая история...
«Не могу же я рассказать, что не ходила в школу пару дней после того дня...»
—Ну что за язва, что ты, что мать...Доводите меня обе. Уже довели! я все вам делал...все, что попросите...За что мне этот ад!
—Прости...
—Простить? Да ты меня опозоришь, Коллеи! Стыдно за тебя, ой как стыдно!
—Я...исправлюсь.
—Ага, Щас! Куда ты денешься, естесна будешь исправляться...
И я правда старалась.
Я хотела...или...нет?
После смерти мамы мне стало так невыносимо от одного лишь упоминания знаний, учебы, исследований...
Я не хочу заниматься тем, что свело ее в могилу.
Не хочу, не могу и не буду.
Пусть отец говорит, что хочет, но я не стану жертвовать ради хорошей отметки своими ужасными воспоминаниями. Я не хочу снова чувствовать эту заглушающую боль, которая льется и льется, словно кислота разъедает меня. Я просто хочу...жить.
Спокойно.
Хочу гулять с Эмбер, хочу веселиться с ней, хочу радоваться жизни. Просто хочу...остаться счастливой.
***
Учебный год подошел к концу. 19 мая мы готовились к масштабной вечеринке от школы. Выпускной бал.
На выпуском балу мы с Эмбер весь вечер провели на танцполе, выжимая из себя не слезы и боль, а радость и счастье.
«Мое прошлое – в прошлом. Я хочу жить так, как чувствую себя сейчас!»
После этого мы до утра сидели в забегаловке, в нарядных костюмах (рубашки и прямые классические штанишки у обеих), и объедались картошкой фри.
—Это прекрасный день! –чокнувшись со мной колой, Эмбер прилегла на мое плечо.
—Это точно.
—Я уже подала заявку в вуз. Надеюсь, меня примут.
—Даже не переживай, они обязательно тебя примут.
—А ты куда подашь заявку после летней школы?
—Хм...Не знаю.
—Как это!?
Я действительно не знала, куда пойти. Наверное, разрешу отцу за меня решить.
***
В тот же день, поздно ночью, на мой телефон поступил звонок.
—Дотторе?...
—Есть одно дельце. Мне нужно, чтобы ты привела одного человека на вечеринку у Педролино. Тигнари. Знаешь такого?
Снова с усмешкой проговорил он.
—М-мой брат?
—Ага. Не подведи. Иначе знаешь, что будет.
Мне крайне сильно не хотелось снова возвращаться к прошлому состоянию. Не хотелось чувствовать себя пустой и использованной, однако и вмешивать в это члена семьи тоже не особо хотелось. К тому же...Тигнари всегда хорошо ко мне относился. Из всех родственниках на похоронах матери он не сказал ни слова. Просто сел рядом со мной и смотрел с такой же тоской на надгробие.
Это молчание в тот момент послужило мне огромной поддержкой, однако я была не в силах это сказать.
И теперь я, вместо благодарности, должна втянуть его во что-то?..
«На кону твои фотки, дорогуша».
Я устала.
***
На празднике Феников я чувствовала себя чужой. Все они с хвостами и ушами, только я одна ни с чем.
Отец снова взялся за свое, ведь в его рот опять же попала капля алкоголя. Стало стыдно перед всеми, от их жалостных взглядов...однако я услышала, как за меня вступился Тигнари.
Он предложил уйти, смело подав мне руку. Его вид в тот момент казался мне геройством, будто он мой супермен.
Да и к тому же, мне показалось это идеальным шансом сказать о вечеринке.
В парке я была на взводе, но Тигнари ничего не заподозрил. Однако я все меньше хотела приступить к плану. Он так бережно и ласково ко мне относился, я чувствовала себя любимой младшей сестрой, которую поощряет старший брат. А ведь так все и было. От его резких прикосновений я не дрожала и не кричала, и чувствовала себя хорошо!
«Прости, Тигнари, прости меня...Прости меня, если сможешь».
Естественно я видела всюду ступающих за нами Капитано и Панталоне. Каждый их взгляд в нашу сторону заставлял меня покрыться мурашками. Коленки дрожали, но на губах все равно стояла улыбка. Ненастоящая, однако выглядит убедительно.
***
—Ты останешься в летней школе Тигнари, ладно? будь хорошей девочкой.
«О нет».
—Пап, может, не надо?...
—Я уже обо всем договорился.
Он считал, что делает лучше, но это далеко не так. От тех извинений отца мне ни холодно ни жарко, ведь он даже понятия не имеет, как мне было больно. Даже не представляет, что я пережила. Однако я все пыталась и пыталась его простить.
Не знаю, вышло ли у меня?
***
На вечеринку я также позвала Эмбер, без нее никуда.
Мы сразу же убежали на второй этаж, ослушиваясь наказа Тигнари. Обе хихикали в пустой комнате, обсуждая каждого пришедшего, при этом попивая виски прям из бутылки.
—Ахах! Коллеи, наше с тобой знакомство – это чудо! Ты лучшая.
—Нееет, Эмби, это ты лучшая. Ты спасла меня, когда я была на дне.
—Почему ты не говоришь о своем прошлом?
—Прошлое в прошлом...
—Хи-хи, ты права.
—Эй...Эмбер?
—М?
Приподнявшись, я, как заколдованная, уставилась на ее приоткрытые губы и расстегнутые пуговицы рубашки.
—Коллеи?
Я не знаю, как решилась на этот шаг, но мои губы спешно прикоснулись к ее, ласково и нежно касаясь руками щек Эмбер.
Поцеловала один раз, второй...на третий меня остановили.
—Эй, что...что это было?
—Я...Я не...
—...В общем, мне, наверное, пора. Встретимся позже, ладно?
—Эмбер, прости, я...не знаю, что это со мной.
—Ничего. Пока, Коллеи. Потом обсудим.
Она ушла.
«Снова меня...бросили?»
После этого, я спустилась на поиски Тигнари, хотя мои губы все еще приятно покалывали, сердце болезненно сжималось, а мысли были далеко отсюда. Будучи во дворе, я заметила, как он лежит рядом с Сайно, смеется и так мило на него смотрит.
Знаю ли я Сайно?
Естественно.
Дотторе ненавидит его, потому что аль-Хайтам не позволяет к нему лезть.
—Почему он защищает этот мусор?
—А зачем тебе гнобить Сайно?
—Не твоего ума дело, Коллеи.
К сожалению, им пришлось помешать. Мало того, что у меня снова не сложилась жизнь, так еще и случилась паническая атака.
Меня хватил и зажал рот именно Дотторе. От его рук стало больно так, будто меня облили лавой, или скинули всевозможные ножи, ранив каждый участок тела.
Дыхание тут же исчерпалось, перед глазами стоял туман, однако я...все таки услышала голос Тигнари.
«Третий прием».
В нашей семье был маленький список секретных приемов на случаи крайних мер, один из них – третий. Это укус с огромным усилием, когда челюсть сжимается до боли.
Впервые я дала отпор Дотторе, о чем пожалела.
«Мои фотки завтра увидят все».
Я не видела, как Сайно бьет его. Я не заметила, как Тигнари увел нас. Я была поглощена своими мыслями.
—Коллеи, ты в порядке?
Я еле как разобрала его слова. Постаралась скрыть легкое дрожание в голосе, и спрятать лицо за волосами.
Не знаю, что было дальше.
Меня накрыл стыд, осознание за содеянное, страх потерять Эмбер и желание стократно извиниться перед Тигнари.
Он чуть не пострадал из-за меня.
Я вышла из забвения в комнате, когда меня вдруг одолело желание высказаться. Просто...впервые поговорить по душам. И не зря. Тигнари так просто принял правду. Так легко заверил меня, что я нормальная. Что я не облажалась в который раз.
—Просто, дай ей время...
И правда. Это ведь было так неожиданно, наверное. Да и она не отстранилась сразу, так ведь?...
***
Когда я увидела Сайно, то сразу вспомнила о том, что случилось тогда на вечернике. Ушла так быстро, как только могла, чтобы скрыть тяжкое дыхание и душащие слезы.
«Почему это так больно?»
Однако мне удалось перебороть себя. Набрать чертов лимонад и направиться во двор. К счастью, друга Тигнари там не было. Только высокий блондинчик.
—Эй! будешь лимонад?
—Конечно-конечно! Ты такая хорошая! Спасибо.
Мы еще немного поболтали, но его быстро увел Сайно. Выглядел он...взбудоражено.
Тигнари рассказал о их скорой встречи, я была за него действительно рада. И я не сомневалась, что ему симпатичен Сайно, просто не говорила этого прямо. Мне показалось это милым – проявление любви от Тигнари. Сайно повезло с ним, и мне повезло с братом, только ему не повезло с сестрой.
***
Почему-то после встречи с Сайно Тигнари перестал со мной говорить. Очень заметно меня избегал, и даже временно переехал в домик на дереве. Я не спала пару дней, думала и гадала, что произошло. Однако, так и не поняла, в чем дело.
Мы с Эмбер в это время все таки увиделись. Только не дома, а на детской площадке около него.
—Привееет, Коллеи!
—Эмби. –Я вскочила с качелей, –Приве–
Я не успела договорить. Эмбер закрыла мне рот своими сладкими губами.
«Первый лучший поцелуй в моей жизни...»
—Прости, что ушла тогда! Это было так неожиданно! Я думала, что кажется, будто я влюблена в тебя, и это будет точно не взаимно, но, боже, у меня сейчас коленки от счастья трясутся!
—Я...люблю тебя, Эмбер.
—Черт, я тебя тоже!
Мы целовались до вечера, по пути домой, около калитки, и даже в моем сне.
Если я буду умирать, стоя на коленях,
Ты будешь единственной, кто спасет меня.
И если бы ты тонула в море,
Я бы отдала свои легкие,
Чтобы ты могла дышать.*
***
Я начала избегать Тигнари точно так же, как он меня, но только из-за того, что мне надо было подумать, в чем я ошиблась. И только спустя две недели я наконец-то осознала, почему Тигнари так себя ведет.
«Он узнал правду».
Мне было стыдно. Было безумно стыдно.
«Примет ли он мои оправдания, или я не достойна прощения?»
Тигнари стал мне еще ближе за эти дни, и отказываться от него совсем не хотелось. Он был тем самым человеком, который бережет тебя честностью.
«Нужно с ним поговорить».
*строчки из песни Brother – Kodaline