Король и смерть
Старый король правил долго и мудро, но однажды смерть заглянула в его окно, и он испугался ее смутной размытой тени. Ведь знает любой – сначала смерть таится и подглядывает, как мелкий и трусливый воришка, выбирающий какое яблоко стянуть. Потом она заходит на послеобеденный чай, как уважаемый гость, и ей подают ледяной напиток в полупрозрачном фарфоре. А в конце она является полноправной хозяйкой, и то, что желает, берет сама.
Король был мудр и потому не стал ждать, когда смерть придет к нему гостем. Он созвал мудрецов из всех университетов страны, жрецов из храмов и отшельников из скитов. Он велел им убить смерть. И ученые мужи, и умудренные старики, и смиренные священники покорно искали способ уберечь своего правителя от гибели, поскольку он действительно был хорошим королем, и народ любил его, но все они были бессильны перед неизбежным величием смерти. Ни истовые молитвы, ни хитрые эликсиры, ни тайные травы не помогли королю. Он старел и хирел на глазах, а смерть маячила уже на парадной лестнице дворца.
И тогда явился странный человек, не открывший лица, не назвавший имени. Он сказал, что он медик, но любому, у кого есть глаза, было очевидно, что не медик он никакой, а колдун, настоящий колдун. Он пообещал помочь королю.
- Нельзя убить смерть, - со змеиной улыбкой говорил он, - ибо приходит к каждому, придет и за всем миром в его час, но никто не приходит за ней. Но можно от нее скрыться. Цена за это будет велика. Готов ли ты ее уплатить?
Король уже чувствовал свежее дыхание смерти, видел ее тень в дверях, и не ценил больше свои богатства. Драгоценное кольцо с опалом, подобным умирающей звезде, отдал недрогнувшей рукой. Но медик лишь рассмеялся и отшвырнул бесценный камень.
- Ты, видать, не так уж и мудр, как о тебе говорят, - рассмеялся колдун. – За золото не купить спасение, за твою жизнь платить будут другие – костями, кровью и жизнями. К этому ты готов?
И король согласился.
Тогда медик сказал:
- Сначала я заменю тебе нутро, слабое гнилое человечье нутро на чудесный механизм из костяных шестеренок, покрытых хитрой резьбой и тайными письменами. Они будут вечно крутиться, вечно гонять кровь по жилам, вечно двигать руки и ноги. Но мне потребуются десятки мужчин, сильных и молодых, чтоб и шестерни вышли крепкими.
И выбрал самых верных, самых преданных гвардейцев.
Справедливо – рассудили король и ученые мужи его. Ведь судьба гвардейца – защищать короля от вражьего клинка ли, пули, самой ли смерти. И должны за честь они почитать отдать свою жизнь, кости свои во имя правителя.
Долго шла подготовка, долго медик вырывал из живых еще тел крепкие кости, долго вытачивал шестерни, покрывал их резьбой, тайными письменами. А смерть уже пила ледяной чай из драгоценных чашек с тончайшим орнаментом, а за стенами дворца матери оплакивали сыновей, принесенных в жертву чужому страху.
В холодное и ветреное весеннее равноденствие медик вынул из немощного тела короля потроха и заменил их белым, ладным механизмом. Стоило ему затянуть последний стежок на дряблой коже, как шестерни пришли в движение, и началось их бесконечное, размеренное вращение.
Король встал, оглянулся и увидел смерть в гостевых покоях.
- Смерть все еще здесь! – вскричал он в ярости, - Ты обманул меня, медик!
- Вовсе нет. Ты еще не спасен, не спрятан от ее алчущего взора. Кровь твоя еще густая, темная, старческая. Пора ее заменить, чтоб текла легко и быстро, питала слабое тело и вечный механизм. Мне нужны десятки младенцев, здоровых и крепких, чтобы кровь их была горячей и сильной.
Это уже не было справедливо, но король согласился и на это требование. Ведь лучше пусть погибнут несколько неразумных детей, чем страна утратит мудрого правителя. И ученые мужи согласились с ним.
Долго готовился медик, долго выбирал младенцев, отнимал у рыдающих родителей, собирал яркую, юную кровь в колбы и реторты, перегонял по стеклянным трубкам, настаивал на терпких травах и пряных порошках. Смерть же осматривала царские покои взглядом полноправной хозяйки, а за стенами дворца народ роптал и величал короля тираном и детоубийцей.
В теплое и тихое первое утро лета медик выпустил из жил старика гнилую темную кровь и наполнил его, словно бурдюк, кровью младенцев, настоянной на двенадцати колдовских травах и двенадцати колдовских порошках. Серая кожа порозовела и разгладилась, словно молодость вернулась к королю.
Он встал и увидел смерть у ног постели.
- Смерть все еще здесь! – вскричал он в ярости, - Ты обманул меня, медик!
- Вовсе нет. Ты еще не спасен, не спрятан от ее алчущего взора. Тебе не хватает сердца. Нового, еще не уставшего от длинной жизни сердца, что на долгие годы заменит твое, что будет отсчитывать секунды и минуты до того момента, когда смерть снова тебя отыщет. Но у тебя впереди будут еще многие годы, десятки лет.
- Всего одно сердце? – удивился король.
- Всего одно. И лучше подойдет сердце твоего первенца.
Опечалился король, ибо любил он сына, и был юноша его главным сокровищем, единственным, что старый правитель ценил в этом мире больше собственной жизни. Но смерть стояла в изножье постели и не сводила со старика жадного взгляда.
И старый король согласился.
Но как ни рыскали верные слуги по дворцу, как ни кружил колдун по темным улицам города, так и не смогли отыскать они юного и смелого королевича. Дни истекали, как кровь из разбитого сосуда, все алчнее становился взгляд смерти, все ближе она подбиралась к королю, а за стенами дворца люди роптали все громче и громче. У них уже закончились слезы, чтобы заливать ими тлеющую злобу, и она полыхала все сильнее и сильнее, грозя пожрать в слепом своем пламени и дворец, и короля, и всю страну. И юный королевич, спрятавшийся от ищеек отца у верных друзей, дерзкими и гневными речами распалял обезумевших от горя людей.
В жаркий и душный рассвет середины лета ворота дворца рухнули, и разгневанная толпа бесконечным змеем ворвалась в королевские покои. Но в гневе своем, в жажде справедливости, они опоздали – король, хоть и не человек уже, испустил последние дыхание, сломанной куклой застыл на постели, так и не получив нового сердца.
Колдуна же поймали у черного хода, хотели уже растерзать, разорвать на части, как он рвал и резал чужих детей, да королевич остановил. Не раз он охотился на сильных опасных хищников, не раз водил верную дружину против врагов, не раз выходил один на один в схватке. Он знал смерть, знал ее требовательный взгляд, неутолимый голод. Королевич видел ее у постели отца, видел и понимал, что на этот раз смерть не получила своей законной добычи. Король все-таки сумел обвести её вокруг пальца.
Но королевич знал, как опасна обманутая смерть.
Он утихомирил толпу, жаждущую спалить и мертвого короля, и весь дворец, и весь город:
- Этим горя не утишить, раны в душе не залечить. Вырвите колдуну сердце, оживите моего отца! Мы будем его судить. И осудим на то, чего он так боялся.
Смерть в изголовье кровати сыто улыбнулась.