Кейли

***

Всё продолжало идти своим чередом ровно до одного воскресного вечера.

Драко уложил Арона, который так умаялся за долгий день, что даже не протестовал. Мужчина улыбнулся, остановившись у двери и ещё раз взглянув на сына.

Всё ещё не верилось, что у него есть сын... А ещё она. В голове пронеслось: «Интересно, а как она выглядела беременной?» Была очаровательно неуклюжей, с большим и круглым животом? Или до последнего скакала на каблуках, торопясь на работу и не оставляя ничего без своего внимания?

А как выглядел новорожденный Арон? Как они справлялись? До этого дня подобные мысли не посещали его светлую голову. Взмахнув рукой, Драко зашторил окна даже без палочки — дом ему подчинялся, признавал в нем хозяина.

Он вышел в коридор, всё ещё погруженный в мысли о своей... семье. Волшебники, изображённые на портретах, больше не могли побеспокоить. Прежде чем перевезти сюда Гермиону и Арона, он распорядился, чтобы домовики убрали абсолютно все рамы со стен.

Семья... Это звучало так правильно, но так непривычно. Будто какое-то откровение. И Драко внезапно осознал, он хочет увидеть Гермиону с животом, наблюдать, как в ней растёт маленький волшебник или волшебница. Он хочет держать на руках крохотный и пищащий свёрток. Первые шаги, первые слова... Первый всплеск магии, к счастью, хоть его он не пропустил... Драко с радостью бы не пропустил ничего из этого в принципе... Нужно попросить Гермиону показать воспоминания. Он улыбнулся уголками губ.

И следующая ошеломляющая мысль заставила его остановиться, выбить воздух из легких. Именно сейчас Малфой осознал, что хочет ещё одного ребёнка. Ребёнка от неё. Но ужасные воспоминания о смерти Астории тут же взяли верх и он откинул эту мысль в долгий ящик, разозлившись на себя. Беременность — это не развлечение. Это сложно...

Блондин спустился в гостиную, где Гермиона сидела за столом и разбирала почту, внимательно вчитываясь в пергаменты. Некоторые она подвергала Инсендио и Эванеско, в точности как он сам. Корреспонденции за уикенд накопилось достаточно много, ее никто не разбирал, потому что они провели все выходные в Испании и вернулись обратно около часа назад.

На Гермионе было белое, немного пышное платье А-силуэта, до середины икры, с откровенным V-образным вырезом спереди и сзади, вырезы немного смягчались наличием рюшей по краю. Само платье было на запа́х, и при ходьбе ткань расходилась почти до бедра, более крупные рюши оборкой шли по всему подолу и поднимались вверх. А волосы волшебницы небрежно заколоты пером, она наверняка, как обычно, их собрала даже не заметив, по привычке, и лишь для того, чтобы не мешали.

Малфой присел на край стола перед ней, он ещё не переоделся после их путешествия, как и она сама. Сегодня он был в светлых штанах и голубой рубашке с закатанными рукавами, которая ему слишком шла.

— Ещё раз пойдёшь без белья и я не удержусь. Тебе будет очень стыдно заниматься сексом в людном месте, — его рука отодвинула бретельку с рюшами и пальцы скользнули на грудь, тут же захватывая твёрдый сосок. Гермиона не подняла взгляд, но легонько стукнула по его конечностям, прикусывая губу, чтобы скрыть, как ее взволновано это прикосновение.

— Там было такое пекло, что я бы умерла, если... — она пыталась дочитать письмо от Кингсли, который всё настойчивее просил ее переключиться на Лондонский проект.

Договорить девушка не успела, так как сработал камин и они оба с любопытством обернулись в ожидании, кто же решил их навестить без предупреждения?

Блейз с Моникой или Поттеры? Возможно Тео, который заглядывал к ним в прошлую пятницу. Но нет, в гостиную вошли Люциус и Нарцисса. Драко ловким движением вернул лямку платья на место и прошёл навстречу родителям.

— Мама, отец, какой неожиданный сюрприз.

Он галантно поцеловал кончики пальцев матери и учтиво кивнул отцу, который пренебрежительно произнёс:

— Здравствуй, Драко. Неожиданно видеть в нашем доме героиню войны. Развлекаться можно и в другом, более подходящем для этого месте. Судя по ее внешнему виду, уж явно не в родовом поместье нужно устраивать эти игрища. Твои предки возвели этот замок не для...

Драко не дал ему договорить.

— Она здесь живет. И я не планирую этого менять. Прекрати.

Люциус ещё раз скептически оглядел Гермиону, которая уже пожалела о том, что находится без белья, а перо, как назло, сломалось при попытке извлечь его из копны волос, и теперь она не могла найти его пушистую часть в своих волосах. Девушка всё же встала и подошла к Драко. Люциус продолжал, не обращая внимания на молодую женщину, он говорил исключительно со своим наследником, вальяжно шагая к массивному креслу с тростью в руке.

— Времени прошло достаточно со смерти Астории. Тебе нужно подумать о женитьбе и наследнике. А не путаться с... — его взгляд всё же скользнул по Гермионе, обдавая ее ледяным презрением и не отличающимся от взгляда тоном, — ней.

Молодая женщина решила не молчать, даже не дав Драко ответить.

— Грязнокровкой. Верно? Можете не стесняться в выражениях, предпочитаю слышать неприкрытую правду. Я тоже говорила Вашему сыну, что в этом доме мне будут не рады.

— Даже она сознает это, — с усмешкой произнёс Люциус, вращая в руках трость. Нарцисса уже распорядилась домовиком и теперь изящно сжимала тонкими пальцами ножку хрустального бокала с рубиново красным вином.

— Надеялся, что вы с матерью заявитесь раньше. — Драко пытался сохранить подобие перемирия изо всех сил, но ни один из присутствующих не желал облегчать ему задачу.

Нарцисса, наконец, удостоила присутствующих своим взглядом и спокойно заговорила:

— Я наивно полагала, что эта подростковая влюбленность будет удовлетворена тобою за пару месяцев. Но, похоже, твои намерения куда серьезнее. Я отмечу, что героиня войны уже что-то... лучше, чем безродная Кейли Аддерли...

Гермиона перевела взгляд на Драко.

— Драко, только ради тебя я промолчу. Но. Ты им не сказал? — она предусмотрительно держала руку за спиной, пряча кольцо.

— Нет, не сказал. Не горячись, — ответил он также едва слышно. Скорее, прошептал в ответ. Люциус и Нарцисса даже не слышали их короткого диалога. Гермиона мотнула головой и попятилась к лестнице на второй этаж.

— Не вижу смысла тут оставаться, — уже громче. Увереннее.

Драко взмахнул палочкой, отрезая путь к ее отступлению.

— Ты никуда не уйдёшь. Либо мы уйдём вместе, либо останемся. Грейнджер, будь добра, присядь в кресло и просто помолчи сейчас.

Его тон был не терпящим возражений, и она поддалась. Малфой почти силой усадил ее в кресло, а сам забрал у эльфа бокал с огневиски. Разговор предстоял сложный. Люциус уже не сдерживал гнева.

— То есть, ты готов отречься от семьи, чтобы быть с грязнокровкой и опозорить всех нас?!

— Не смей ее так называть! Да, именно так я и готов поступить, отец, — его голос был предельно спокоен.

— Мы отречёмся от тебя! Ты ничто без моей фамилии и моих денег. — Люциус плевался ядом, наслаждаясь произведённым на Гермиону эффектом.

Нарцисса, поджав губы, молчала, ее взгляд был прикован к чему-то позади. Гермиона проследила за ним, и ее глаза расширились от понимания. Они не знали об Ароне, вернее, не знали о том, кто его отец. На полу у письменного стола лежала детская игрушечная метла, с которой ребёнок практически не расставался. Она заставила себя вернуть внимание к диалогу.

— То есть, когда ты втянул нас с матерью в ту мерзость... Когда я рисковал своей жизнью, впуская в Хогвартс пожирателей, когда нас каждый день легко могли убить, когда меня и мать на твоих глазах пытали Круциатусом... Когда в нашем доме жил самый опасный сброд... Когда ты сидел в Азкабане, дважды! Мы от тебя не отреклись, даже больше, мы слова тебе не сказали! Я принял метку будучи ребёнком, спасая вас обоих...

— Мы боролись за свои идеалы, — строго прервал его тираду Люциус.

Драко усмехнулся, так, как умел он один. Его голос звучал уверенно, цинично и с ноткой скептицизма. А Нарцисса, с каждым сказанным сыном словом, всё больше осознавала — в нем больше от Блэков. Он готов отречься от всего, чтобы достичь желаемого.

— Ты боролся. Давай откровенно. Мы с матерью при первом же случае выбрали другую сторону. И что это за идеалы такие были? Твой сын должен был убить Дамблдора, всего-то самого великого волшебника за последние лет двести, в наказание за твою ошибку! А ты... Ты сам склонился перед полукровкой.

Люциус собирался что-то сказать, явно очень жестокое, но его прервала Нарцисса.

— Довольно. Мы никогда не ворошили прошлое и не будем впредь. Мне безразлично ее происхождение. Я бы смирилась, когда-нибудь, маловероятно конечно, но... Возможно. Учитывая, что она героиня войны... Я могла бы допустить подобную перспективу... Но... — с этими словами женщина взмахнула палочкой и маленькая копия молнии оказалась у ног Драко, — мой сын никогда не будет воспитывать бастарда. Мы никогда не примем этого ребёнка. Я подготовилась, перед тем как мы явились сюда, как выразился ты. Именно это меня и сподвигло. Явиться. Мисс Грейнджер уже имеет ребёнка. Да, Драко, это значит, что она в состоянии родить тебе наследника. Но. Ни Малфои, ни Блэки никогда не женились на женщинах с детьми. Этому не бывать. Ты не станешь воспитывать чужого...

Гермиона хотела вновь встать и уже точно уйти. Она уже открыла было рот, никто не смеет называть ее сына так. Но Драко пригвоздил ее к креслу.

— Сидеть. Грейнджер, без глупостей! Доверься мне, — он с силой сжал ее плечи, заставляя молчать, заставляя принять его правила игры. И она подчинилась. Это придавало уверенности.

В его голосе звучала сталь. Он был в ярости, кажется.

— Не смей, мама. Не смей, слышишь? Если ещё раз кто-то из вас оскорбит ее или ребёнка, вы больше никогда не увидите меня. Мне плевать, что там делали или чего не делали мои предки. А с чего вы взяли, что я захочу ещё одного? Может, я уже люблю ее сына? Может мне не хочется больше детей, — он прекрасно знал, что они не подозревают о главном, и решил произвести максимальный эффект.

Грудь Люциуса вздымалась как кузнечные меха.

— Цисси, если бы ты сказала мне раньше... Ты, щенок! — Люциус, видимо, только сейчас узнал о ребёнке, что ж, тем лучше... Драко знал, что эта партия за ним.

— Не смей, — Драко спокойно обернулся к нему. — Ты вообще не имеешь права голоса в этой семье. Из-за тебя чуть не погибли мы с матерью. Тебе известно, за что на мою палочку наложили отслеживание на пять лет. Это только твоя вина. И из-за вас мой сын рос без отца. Из-за тебя я не знал даже о его существовании.

Люциус, похоже, уловил, наконец, в чем фарс, его губы растянулись в ядовитой усмешке, да, он даже рассмеялся искренне, от души.

— Это она тебе сказала, что ребёнок твой? И ты, как последний идиот, с радостью поверил... Как щенок, виляя хвостом, приполз к ней... О, как наивно...

Драко одарил отца точно такой же ядовитой ухмылкой в ответ. Кажется, лица этих двоих были созданы для этой гримасы превосходства и отвращения. Гермиона внезапно осознала нереальное сходство отца и сына, даже Арон унаследовал это... Как нелепо было думать об этом сейчас, но ее нервы были на пределе, и она, как и всегда, отмечала нелепейшие детали. Драко тем временем что-то говорил и зачем-то призвал домовика по имени Твинки.

— Приведи Арона. Сейчас же. — Он устремил серьёзный взгляд на родителей. — Надеюсь, вы оба будете просто молчать и сделаете вид, что рады знакомству. Я всегда шёл ради семьи на все. И теперь они моя семья, вы осознаёте это?

Нарцисса фыркнула, переводя взгляд к окну и делая небольшой глоток рубинового напитка. Последний луч заходящего солнца лизнул розовые кусты, отчего белые цветы окрасились в тёплый, слегка оранжевый цвет.

Спустя несколько секунд раздался хлопок аппарации, сонный лохматый мальчик стоял посреди гостиной в темно-синей пижамке, потирая свои глазки.

Нарцисса, расхаживавшая до этого по паркету, замерла, глядя на ребёнка, который поднял глаза и встретился с ее взглядом цвета голубого льда. Она будто смотрела на Драко в детстве, настолько сильным было сходство.

Мальчик робко улыбнулся ей, совсем как Драко, когда смущался будучи малышом, выражение лица было бы идентичным, только этот ребёнок немного приоткрыл рот в удивлении. А ее сын никогда так не делал, он с детства смотрел на окружающих высокомерно, с толикой превосходства. Во всем подражая отцу.

Мальчик смотрел на роскошно одетую и безупречную в своей холодной красоте женщину. Гермиона тут же бросилась к ребёнку, ревниво прижимая его к себе и что-то нежно шепча на ушко.

Драко ободряюще улыбнулся сыну.

— Арон, знакомься, это твои бабушка и дедушка. Леди Нарцисса и лорд Люциус. — Ребёнок немного застеснялся новых людей, он ещё не совсем проснулся. Но встретившись с ободряющим взглядом серых, как и его собственные, глаз, убрал руку матери с плеча и смело подошёл к бабушке. Малыш галантно взял женскую руку и склонился к ней, вышло немного неловко, но очень мило. Затем подошёл к дедушке и учтиво склонил голову в приветствии. Драко подумал, что мальчик, вероятно, попадёт на Гриффиндор с его храбростью; он сейчас невероятно гордился сыном. А Гермиона со злостью и умилением смотрела на происходящее, задаваясь вопросом — когда Драко успел научить ее сына такому галантному приветствию. Сам мужчина, нисколько не теряясь, подхватил ребёнка на руки и спросил: — Спать пойдёшь или познакомишься с бабушкой и дедушкой чуть ближе? — он искренне улыбался малышу.

Мальчик, в свою очередь, сонно зевнул, поудобнее устраиваясь на руках отца, и сказал почти шёпотом, будто доверял самый сокровенный секрет. Но все присутствующие слышали каждое слово: «Мне снилось, как мы с тобой летали на метле, можно я досмотрю сон и потом приду к вам?»

Драко поцеловал сына в макушку, вновь призвал Твинки и отправил их в детскую.

Нарцисса, поджав губы, смотрела то на Гермиону, то на Драко.

— Так ты задумала всё это, чтобы заполучить Драко, верно? — презрительно усмехнулась, отпивая немного вина, видимо, чтобы не сказать больше гадостей, подумала Гермиона.

Но и этого было достаточно. Она резко встала с кресла, куда уже успела вернуться. Молодая женщина восприняла это как вызов.

— Вы так думаете?! О, что ж, мне ничего не нужно ни от вас, ни от вашего сына! — она импульсивно сняла кольцо и вложила его в руку Драко. — Я отлично справлялась без всех вас и справлюсь в дальнейшем. Он будет носить мою фамилию. И я этим буду горда. Иметь фамилию героини войны куда выгоднее, чем вашу, очень древнюю и запятнанную!

Нарцисса прервала ее.

— Мисс Грейнджер, вот это уже точно теперь решать не Вам. Он Малфой. И будет носить фамилию отца. О Вас речь вообще не идёт!

Драко, до этого момента хранивший молчание, подошёл к Гермионе и достаточно грубо водрузил кольцо обратно на ее палец. Он стоял лицом к ней и спиной к родителям, поэтому только она могла видеть, как мужчина беззвучно шевелил губами, но она поняла, что он сказал: «Не смей!». Гермиона отдернула руку, но кольцо больше снять не пыталась. Теперь Малфой развернулся к родителям. Нарцисса только что по факту признала в Ароне внука. Всё шло как надо.

— Вот именно, ты, как всегда, права, мама, решать не ей. Но и не вам. Решать только мне. И я признал этого ребёнка, я признаю ее своей невестой. Вопрос только к вам, готовы ли вы принять мой выбор? Я напоминаю, что не спрашиваю разрешения. Я ставлю вас перед фактом. А принять это или нет — решать только вам.

Люциус подал голос.

— Не смей так разговаривать с матерью! С родителями!

— Тогда не смейте распоряжаться моей жизнью. Вы и так этим занимались сколько я себя помню. Последствий хватает и по сей день. Достаточно.

Нарцисса подошла к Люциусу и сжала его плечо, но обратилась к сыну.

— Как вообще это произошло? — она указала взглядом на детскую метлу.

— Гермиона пришла проститься со мной в день свадьбы. Я немного подкорректировал ее прощальную речь... И не подумал о последствиях, потому что мы оба очень торопились. Я — идти к алтарю, а она была с портключом.

Нарцисса прикрыла глаза. А Люциус непонимающе смотрел в глаза сыну.

— Но ты ведь встречался с Асторией несколько лет, я же лично пресёк все твои выходки!

Драко в открытую рассмеялся.

— Ты думаешь, что если настоял на моем сексе с Асторией, смог разрушить всё что было мне дорого? Ты наивен.

— Астория из аристократической семьи! И... Она хотя бы не была пользованным товаром! А эта... год шлялась по лесам... Она раздвинула свои ноги в день, когда ты женился на другой! Это полнейшее отсутствие нравственности!

Драко рассмеялся в голос.

— Для тебя это и правда так важно, да, отец?

Люциус смотрел на сына с превосходством. А Гермионе хотелось исчезнуть или убить всех свидетелей этой постыдной сцены. Она чуть не рассмеялась истерическим смехом. Постыдной?! Нет, это чудовищная, кошмарная... но не постыдная ситуация. Люциус продолжал.

— Это важно всегда. Непозволительно, чтобы встречая тебя на приеме с супругой, за твоей спиной перешёптывались.

Кажется, ситуация накалилась до предела. И Драко уже было все равно. Он просто говорил то, что должен был сказать около десяти лет назад.

— О, если хочешь знать, из них двоих нетронутой мне досталась только Грейнджер! У Астории был о-очень богатый опыт. За спиной?! Да мне в лицо смеялись и спрашивали о такой редкой магической помолвке, потому что она впервые заключалась не для того, чтобы уберечь честь невесты. А честь жениха!

Люциус усмехнулся.

— Ты мог выбрать другую сестру, — его лицо стало безразличным, и Гермиона догадалась, что Малфой-старший пребывает в шоке.

— О, как великодушно, отец. Ее старшая сестра успела побывать во всех кроватях старшекурсников со Слизерина и многих с Рейвенкло. У Астории хотя бы не было групповых колдографий, и она была младше, поэтому список был меньше. Или ты думаешь, что старшая вышла замуж за француза, который беднее ее самой, по иным причинам? Только не говорите, что не знали. Я не поверю.

Гермиона точно об этом не знала и сейчас сама пребывала в шоке. Драко, как и всегда, был спокоен, его лицо ничего не выражало, врождённый дар окклюменции приносил свои плоды. Сейчас ей хотелось взять его за руку, Арона подмышку и сбежать отсюда куда глаза глядят. Всё происходящее вызывало непреодолимый приступ тошноты. Его родители знали обо всем?! И поступили так с собственным сыном?!

Люциус молчал, как и Нарцисса. А Драко, немного подумав, добавил:

— Пожалуй, завтра мы вернёмся в Рим, и то, лишь потому что я не хочу ещё раз будить сына из-за вас.

Люциус небрежно махнул рукой.

— Ты специально не говорил нам о сыне и о помолвке. Ты все рассчитал заранее, надеясь, чтобы это сработало. Что скажешь прессе?! Ты подумал?!

— Ничего. Это не их дело.

В разговор вступила Нарцисса, сменившая бокал вина на огневиски.

— Очень разумно, Драко! Больший ажиотаж был только вокруг мальчика-который-выжил! Устроишь сыну счастливое детство. Сам знаешь, как пресса любит наше грязное белье. Особенно Скитер.

Как ни странно, в разговор вмешалась Гермиона, решившая просто помочь Драко.

— Скитер напишет всё, что я скажу, или не напишет вовсе, если Вас это так беспокоит. Не говоря уже о том, что я напрямую работаю на министра магии.

Люциус усмехнулся.

— Ну прямо истинная Малфой, откуда что взялось? Мисс Грейнджер, знакомство с министром, конечно, даёт некоторые привилегии, но всем рты не закрыть, особенно Рите... к тому же, даже золотое трио не настолько сильно может влиять на прессу или политику.

— А это тут вообще не при чем. У меня на неё очень серьёзный компромат. Уж поверьте, испортить детство сыну этой перечнице я не позволю. — Она гордо распрямила плечи, выплевывая эти слова.

Драко ободряюще приобнял Гермиону.

— Я позволил себе занять восточное крыло. Вам нужно переварить информацию. Предлагаю встретиться утром после завтрака и обсудить всё.

Нарцисса грациозно поднялась со своего места.

— Нет. Разговор ещё не окончен.

— И что бы ты хотела обсудить? — Казалось, Драко держал себя в руках из последних сил.

— На завтра уже организован приём. Мы с твоим отцом пригласили семьи с потенциальными невестами.

— Так отмените его. Я не стану участвовать в очередных торгах.

Рот Люциуса растянулся в кривой усмешке.

— Она недостойна быть Малфой.

— Отлично, тогда она станет Блэк, как и мой сын. Я ведь могу взять фамилию матери.

— Ты не посмеешь отказаться от фамилии! — Люциус явно не ожидал подобной выходки.

Драко пожал плечами и отставил огневиски на журнальный столик.

— С моим отречением от фамилии род Малфоев угаснет. Мне не будет жаль.

Люциус вспылил:

— Значит, отныне ты Блэк! Ты ни кната не получишь из своего наследства! И кому ты нужен будешь?! Нищий, как ее рыжий дружок, что-то она не захотела с ним быть.

Драко беспечно продолжал улыбаться.

— У меня давным-давно есть своё дело. Оно было открыто без единого галеона из наследства. Я независим от твоих денег. Как и ее дружок уже давно не нищий.

Нарцисса рассмеялась.

— Если ты подготовился настолько заранее, что же тогда женился на Астории?!

Драко мрачно посмотрел на мать.

— Были причины.

— Может, это героиня войны не хотела мараться о тебя? Раз ваши отношения были настолько специфичными. — Нарцисса смотрела на сына слишком снисходительно.

Гермиона ощетинилась.

— Скорее только о вас, чем об него. — С этими словами она встала и прошла к лестнице на второй этаж. Ее палочка осталась наверху в их ванной комнате, куда она поднялась, чтобы освежиться когда они вернулись, и Гермиона сейчас ругала себя за эту оплошность. — Драко, опусти щитовые, я не хочу здесь оставаться.

Люциус усмехнулся.

— Мисс Грейнджер, Вы же волшебница. Неужто нет палочки? — Это было низко. Отсылка к тому, что магглорожденной не положено иметь палочку.

Малфой молча встал, подошёл к ней.

— А знаешь, ты права. Постараемся не разбудить Арона, — он обернулся к родителям, — знаешь, мама, это я у тебя должен спрашивать почему. Тебе об этом известно куда больше.

Позади послышался встревоженный голос Нарциссы:

— Как с вами связаться? Вы же наверняка поставите защиту от сов.

Гермиона тоже обернулась, хотелось немного унизить их в отместку. Пожав плечами, она спокойно ответила:

— Пришлите Патронуса. Вы же волшебники.

Молодая женщина зашагала по лестнице, Драко успел заметить, что она держится лишь из гордости, но едва отвернувшись, ее глаза наполнились влагой.

Малфой не стал никак комментировать происходящее. Его родители, как и он сам, не могли вызывать Патронусов. Это была слишком чистая и добрая магия, подвластная лишь счастливчикам, у которых были хорошие воспоминания. У Драко их не было, вернее было слишком мало, потому как плохих, разрушавших, снедающих изнутри — было несравнимо больше. Вся его жизнь состояла из ошибок, чужих и своих. И совершать ещё больше он не хотел. Он молчал, потому как в данный момент сжёг все мосты, связывающие его с семьей. Ради которой столько выстрадал в прошлом.

Спустя десять минут они уже были в Риме, в квартире Гермионы. Она предоставила Малфою аккуратно переложить сына в его кроватку, а сама теперь сидела в гостиной на диване, обхватив себя руками. Драко молча вышел из детской, уже привычным жестом наложил заглушающее и прошёл на средних размеров балкончик, с которым граничила гостиная. Вид оттуда был упоительным. Ему нравилось. Это место приносило такое необходимое сейчас спокойствие...

Гермиона, впервые за время их знакомства, видела как он курил, притом маггловские сигареты. Она даже опешила, когда он невербально призвал пачку и она проплыла мимо неё. А через несколько секунд он уже прикурил с помощью кончика волшебной палочки. Грейнджер тяжело вздохнула, прошла на балкон и встала позади Драко, она не решилась его обнимать, просто уткнулась лбом в его спину. Спустя минуту, она всё-таки пересилила себя:

— Прости. Я должна была молчать.

Драко отрицательно помотал головой, делая очередную затяжку.

— Ты всё правильно сделала. Я до последнего надеялся, что они передумают, если я не стану провоцировать...

— Я не хочу, чтобы ты отрекался от семьи из-за меня.

— Гермиона, вы моя семья. Ты и Арон. А для родителей я сделал больше, чем любой другой сын для своих...

— Я знаю... — они помолчали, любуясь вечерним городом. — Давно куришь? Не замечала...

— Наверное, курса с шестого.

— Ни разу не видела тебя с сигаретой

— Тебя это расстраивает? — он ухмыльнулся, совсем как в школе, будто и не прошло столько лет... Перед ней стоял тот же мальчишка с высокомерным взглядом серебристых глаз, бросающий вызов.

— Мне кажется, что я совсем не знаю тебя... — ее губы тронула нежная улыбка, Гермиона позволила себе коснуться его волос, чтобы убрать выбившуюся прядь, — ты и маггловские сигареты... это очень уж неожиданно. Не представляю, как ты вообще о них узнал.

Драко отвернулся и устремил взгляд на затихшую улицу. А Гермиона думала о том, что он первый, кто вызывает восхищение тем, как курит. Малфой, кажется, вообще всё делал слишком изящно. И курил так... Что она невольно засмотрелась, немного вздрогнув, когда раздался его звучный голос.

— Когда у нас дома пытали волшебников и магглов, прямо на обеденном столе во время трапезы, нашей и его мерзкой змеи... Если бы не окклюменция... А, неважно, — он отрицательно качнул головой, — потом бросил, когда война закончилась. Начал снова уже когда ты сбежала. Кстати, я не вспоминал о сигаретах с тех пор, как в Италии... — кажется, даже он сам был удивлён этим открытием, покручивая бумажную палочку между пальцами.

Драко уже давно не мучили старые кошмары, потому что они сменились новыми. В его жизни и после войны случилось слишком много ужасных вещей.

Блондин посмотрел на Гермиону, она явно что-то хотела спросить, но не решалась, он уже успел сменить позу, докурив, и теперь стоял позади неё расположив свои руки по бокам от хрупкой фигурки, слегка отстранившись. Уголки его губ поползли вверх — она выглядела совсем как в школе, когда ей не терпелось что-то узнать, но она не решалась поставить профессора в неловкое положение.

— Спрашивай, Грейнджер, ты же сейчас лопнешь от любопытства.

— А правда... Правда, что профессор Чарити Берб...

Он не дал договорить ей.

— Правда, прямо на моих глазах.

Гермиона еле заметно вздрогнула.

— Как ты справлялся с этим?

— Ты так рассуждаешь, будто у меня был выбор. Любая... малейшая ошибка, и я сам мог оказаться на том столе, или моя мать... отец. Тема для разговора, к слову, не очень.

Гермиона проигнорировала последнюю фразу.

— А когда Беллатриса...

— Не продолжай, — его взгляд был серьёзным. Где-то на дне потемневшей радужки плескалась боль, и Гермиона даже успела пожалеть о своём необдуманном вопросе, — тогда я впервые думал о том, что если она меня заставит пытать тебя, я не смогу. Мне было искренне жаль. Но я правда ничего не мог сделать.

— Да, я понимаю... Да мы тогда и не... не было ничего между нами. Но ты ведь не выдал.

Драко криво усмехнулся.

— Не выдал. И не согласен. Ты делала меня лучше уже тогда. Я соревновался с тобой в успеваемости.

Гермиона немного расслабилась и улыбнулась.

— Меня все мучает вопрос, тогда, на третьем курсе, ты не дал сдачи...

Драко уже искренне улыбался, глядя на то, как ее пальчики стиснули перила: да она нервничает, как школьница! Грейнджер... Такая Грейнджер...

— Воспитание не позволило. Ты все же была девочкой. Слова — пожалуйста, но не кулаки или заклинания.

— А я-то нафантазировала, — Гермиона шире улыбнулась, а Драко поцеловал ее в макушку.

— Нет, тогда я ещё не замечал тебя особо. Для меня ты как девушка стала восприниматься на Святочном балу. Кстати, о нем... Почему ты тогда отшила Крама? Всё не решался спросить, — он был рад говорить о чем угодно, лишь бы перестать думать о том, что произошло полчаса назад.

— Он мне был и есть безразличен, а я тогда была влюблена в Рона.

— Ммм... Не говори мне о нем, особенно в таком ключе. — Блондин немного поморщился, как от невкусного вина. — Я до сих пор не могу смириться с тем, что он касался тебя.

Гермиона затараторила, краснея.

— Драко, это вообще ничего не значит. И ты это знаешь. Ты-то сам... Никогда не поверю, что ты стал затворником. Сколько их у тебя у самого было? До меня...

— Если я скажу, что до тебя у меня никого не было, считается? — он приобнял ее и вдохнул этот потрясающий аромат весны, исходивший от ее волос.

Она уперлась и строго проговорила:

— Нет. — Затем, уже более робко, добавила, — мне правда... Я хочу знать.

— О Салазар, ну зачем тебе это знать?! Маленькая заучка в тебе умрет, если не получит ответа?

— Малфой, — она нахмурилась, — просто сделай это для меня.

Он вздохнул, понимая, что она не отстанет.

— Я не считал, уж прости. В Хогвартсе как-то не вёл табель, просто каждый раз была какая-либо студентка, очень желавшая узнать меня поближе... Ты и сама ведь попросила меня, между прочим... — Последние слова он произнёс, подтрунивая над ней.

Гермиона шумно выдохнула через нос от такой наглости, как же он ее злил сейчас.

— Я даже сделаю вид, что не слышала этого. Но я имела ввиду сейчас, до встречи со мной. Я не поверю, что у тебя никого не было. О моих опытах мы поговорили... будет честно, если...

— О Мерлин, конечно, я не стал затворником. Но... В конце концов меня начали раздражать женщины, которые были похожи одна на другую.

— Ох, как же ты с этим справлялся, бедняжка, — Гермиона уже беззлобно смеялась.

— Грейнджер, я тебя предупреждаю.

— Если честно, я просто хотела перевести тему.

Драко прикрывает глаза всего на секунду.

— Боишься? — И он понимает, что даже ответ уже не нужен.

— Боюсь. За Арона. И за тебя.

Голос срывается.

Занавес.

Драко сам размышлял над сложившейся ситуацией довольно долго. И в любом случае, как бы они ни поступили, результат будет тот же. Их ждёт ад. Который они смогут пройти вместе. И нужно, чтобы она это знала.

— Арон под защитой рода. То, что они отреклись от меня — ничего не меняет. Я предвидел, что такой исход возможен. Ему никто не причинит вред. Да и мне тоже... Пусть попробуют. После того, что я переживал в войну и после... это ерунда. К тому же власть и деньги на нашей стороне. А вот за тебя я действительно волнуюсь.

Гермиона усмехнулась.

— Ну, а мне чего бояться? Назовут меня грязнокровой шлюхой, подстилкой бывшего пожирателя. И что?

Драко нахмурился.

— Они не посмеют. Ты спасла этот мир.

— О, ты хотел сказать, Гарри Поттер спас. Пока я была его шлюхой. А потом передал меня как трофей Рону. Так ведь писали? И если бы все рассуждали как ты, было бы куда проще. Вот именно поэтому лучше оставить все как есть. Я не хочу, чтобы Арон...

— Замолчи. — Он так крепко прижал ее к себе, что Гермиона выдохнула, он зацеловывал ее лицо и говорил почти шепотом. — Он должен гордиться тем, кто его мать. А мы должны вернуться в Лондон. Кингсли ведь хотел, чтобы ты стала его протеже. Кажется, это отличная возможность закрыть всем рты.

— А если общество меня не примет? Я столько лет пропадала не пойми где... — Она так волновалась, что сердце щемило у него самого.

— Ты работала на благо страны. Секретное задание. Главное правильно подать информацию. Министр в этом поможет... Я уверен. И рождение Арона уже не будет казаться таким уж неправильным. Мы сами дадим интервью.

— Не хочу этой грязи, — в голосе едва скрываемое отчаяние.

Он обхватил ладонями ее лицо и заглянул в глаза.

— Мы можем остаться навсегда в Италии. Да, на самом деле, в любой стране, которую ты выберешь... И забыть об Англии. Но когда Арон подрастёт, он сам столкнётся со всем этим дерьмом. Мы должны, ради него. Понимаешь?

— Ты прав... Но я очень переживаю. Представляешь, что будет, когда он пойдёт в школу... Дети очень злые и несправедливые. Я ведь помню свои... — Она осеклась.

Драко поджал губы.

— Ты права, я был мудаком. И прости...

Гермиона отмахнулась.

— Ты уже просил прощения. И я давно простила.

— Он справится. Если справимся мы. Когда ты успела стать такой трусихой?

— Сама не знаю. — Он нежно коснулся губами ее виска.

Драко о чём-то задумался, Гермиона просто стояла и смотрела на него.

Он повзрослел. Если раньше в нем из-за юности проглядывала грациозная тонкость, то теперь перед ней стоял взрослый, сформировавшийся мужчина. Понять, что он аристократ, конечно же, не составляло труда. То, как изящно он носил мантию, его прямая спина, расправленные плечи и гордо поднятая голова. Его пальцы остались по-прежнему длинными и тонкими, а черты лица до идеального правильными. Каждое движение отдавало ленивой грацией, было выверено филигранно. Малфоем нельзя не любоваться... Его профиль действительно можно считать золотым сечением, такими изображали античных правителей на монетах, или лепили статуи.

Его плечи стали шире, и ей казалось, что в последнюю их встречу, много лет назад, он был чуть ниже. Наверное, когда Арон вырастет, станет таким же... Копией человека, который его породил. И ее это почему-то радовало. Внезапно Гермиона поняла, что Драко смотрит на неё с улыбкой, отчего сразу же вернулась в реальность.

— Грейнджер, ну это просто неприлично. Я и так знал, что неотразим... Но твои восхищённое взгляды и вздохи — это нечто. Надеюсь, ты не всех мужчин так разглядываешь? — Его пальцы коснулись ее подбородка и губ, очерчивая линию высоких скул. — Как же ты очаровательно краснеешь.

Она немного злилась, когда Драко ее подлавливал, вот и сейчас поджала губы и немного нахмурилась, даже на лбу появилась морщинка между бровей.

— Я действительно думала о том, как ты изменился за шесть лет. И ещё о том, что Арон будет точной твоей копией.

Он улыбаясь покачал головой.

— Да. Ты видела лицо моей матери, когда она увидела его? Нарцисса просто замерла на месте. Я думал, ее инфаркт хватит.

— Уж твою мать точно не хватит. Ее выдержке и железным нервам можно только позавидовать...

— Да уж. — Он поджал губы, немного нахмурившись. — Но я всё равно очень зол на неё. Если бы Нарцисса не вмешалась, Арон бы родился когда мы уже были бы в браке. Полгода, от силы год, мне нужно было всего-ничего, чтобы развестись без последствий.

— Если бы она не вмешалась... Возможно, нам бы не пришлось прощаться, и Арона, скорее всего, вообще бы не было. Ни за что не отказалась бы от него.

— Согласен. Я рад, что у меня есть сын, и что сейчас я могу быть с тобой...

***

Прошёл ровно месяц, как они вернулись в Англию. Гермиона вновь приступила к работе в отделе магического правопорядка, возглавив его. Гарри был безмерно воодушевлен, что она, наконец, счастлива.

Дружба с Поттером — это константа. Думал Драко, искренне радуясь, что у неё есть настоящий друг.

Его друзья тоже были всегда с ним. Это позволило пережить многое. И он хорошо знал, что недооценивать дружбу нельзя.

Арон спокойно воспринял весть о переезде, но лондонский климат мальчику был явно непривычен. Он, привыкший к теплу и солнцу, совсем не ожидал, что Родина родителей встретит его промозглым туманом и вечной сыростью.

Дом отца очень нравился, большой особняк в современном стиле, с прилегающим к нему небольшим парком и прудом. Ребенок пока не выучил всех причуд этого дома, но с лёгкостью мог отыскать кабинет Драко или спальню родителей. Любая комната, которую он хотел найти, почти сразу же появлялась перед ним, он просто знал куда идти. Волшебство.

Драко объяснил Гермионе, что именно так работает родовая магия. Дом сам его ведёт. И будет вести Гермиону, как только она станет членом семьи.

Он не поднимал этой темы, но в душе был рад, что родители так и не отреклись, наверняка стараниями Нарциссы.

Мисс Грейнджер — а теперь девушку вновь звали именно так — пока не решилась объявить всему магическому сообществу о своём новом статусе, свадьбу решено было отложить на время, они оба не хотели пышных церемоний. Но рано или поздно она должна будет состояться. Рано или поздно придётся объяснить появление своего сына, новость о том, кто является отцом ребёнка, наверняка не оставит равнодушным ни одного волшебника Великобритании.

Магическое сообщество радостно восприняло весть о возвращении героини войны. Кингсли лично объявил, что волшебница по его распоряжению находилась на секретном задании. И нет, ее не забыли. Ее возвращения ждали.

Тем страшнее было Гермионе представить всем сына. И она тянула... Боялась, что начнётся травля. Ситуация казалась безвыходной, до того дня, пока Драко не привёл ее в один из залов, в котором она ранее не бывала.

Они вошли в пустую комнату, на полу которой лежал тёмный паркет из вишни. Окна были панорамными, как и во всем доме. Мебель отсутствовала, не считая рояля и скамьи для игры на нем.

Гермиона застыла на пороге, а Драко взмахом руки зажег парящие свечи.

— Я сюда приходил, когда мне было особенно тяжело.

— Почему ты сегодня привёл меня сюда?

— Давай побудем здесь. Не хочу быть грубым... Мне нужно немного успокоиться.

— Хорошо.

Они оба сели на скамью, обитую бархатом. Драко начал играть, его пальцы невесомо скользили по клавишам, чёрным и белым, рождая под собой разрывающую душу мелодию. Гермиона знала ее, вернее ее руки помнили... Как больно... музыка просто разрывала и выворачивала душу. Но Драко великолепно играл, он полностью погрузился в исполнение. Его боль превратилась в звуки, в мелодию...

Она не разрушая магию момента протянула кисти к клавишам и молча кивнула, как бы спрашивая «можно»?

Драко удивлённо кивнул в ответ. И вот они уже играли в четыре руки.

Малфой до этого момента не подозревал, что Гермиона прекрасно играет. Это была ее удивительная способность уметь всё, как он часто шутил.

Этот ее жест немного разрядил обстановку и уголки губ Драко немного приподнялись вверх, он закончил произведение синхронно с ней. И тут же сменил репертуар на менее душещипательный, и она вновь подстроилась, подхватила.

Наконец мужчина заговорил.

— Я знаю, что ты боишься. И знаю чего. Но. Не хочу, чтобы моего сына называли ублюдком.

— С чего ты взял, что... — Ее руки замерли над клавишами, обрывая ноты. — Подожди. Ты хочешь...

— Да. — В отличие от неё, он продолжил играть. — Ты сама говорила, что дети злые. И совсем скоро об этом узнают не только те, с кем он ходит на танцы. Пока не поздно, Гермиона. Мы должны.

— Это моя вина. Ты прав. — Она зажмурилась, накрывая лицо рукой. Голос сорвался. — Кто ему это сказал?!

— Девочка, ей лет одиннадцать. Спросила у Арона кто его мать, кто отец... А потом рассказала старшей сестре... Я пришёл позже и ещё не знал ни о чем. Арон уже дома рассказал. Забавно, такая ирония... Помнишь, ту пуффендуйку, которую мы спасли в твой день рождения? Вот кто это был.

Брови женщины поползли вверх, но она быстро взяла себя в руки.

— Я лично ей скажу, что у его матери хотя бы хватило смелости не отнимать жизнь у невинного ребёнка! — Она замолчала на секунду, а затем ее голос окончательно поник. — Как это воспринял Арон?

— Немного расстроен, — мужчина тяжело вздохнул, — хочет знать, почему мы не женаты.

— Что ты ему сказал?

— Что мы дождёмся тебя и всё обсудим. И... Я сказал, что он Малфой. Он должен воспринимать и похвалу и оскорбления с одинаково безразличным лицом. И никогда не показывать чужим, что ему больно или обидно. А ещё не позволять оскорблять себя. Его мать — героиня войны, та, кому обязана вся Англия, да и весь магический мир в целом...

Спустя некоторое время пальцы Драко в последний раз коснулись клавиш, эхо мелодии все ещё витало в воздухе, растворяясь в пространстве и вновь повергая комнату в тишину.

Она молчала. Явно витая в своих мыслях. Резко обернувшись Гермиона спросила:

— Сначала свадьба, потом интервью. Верно?

Драко поджал губы.

— Думаю, да.

Гермиона молча кивнула и прикрыла глаза.

— Это я во всем виновата. Я всё исправлю...

— Нет. Если кого и винить, то меня.

— Будем соревноваться, кто больше виноват?

— Ты права. В любом случае, нужно всё исправить в ближайшее время. И поговорить с Ароном. — Она молча кивнула и положила голову ему на плечо, мужчина приобнял ее за талию. Гермиона подумала о том, что ад перед ними ещё даже не разверзся.

— Сыграй мне... Ты потрясающе играешь...

— Что бы ты хотела услышать? — он склонил голову, а затем движением головы отбросил челку назад.

— То, что у тебя на душе. Хочу прочувствовать, прикоснуться...

Блондин прикрыл глаза и уголки его губ поползли вверх. Он заиграл. Гермиона определенно знала это произведение, совсем недавно мелодия играла буквально везде. Yiruma «River Flows in You».

Она заслушалась. Одновременно нежная и отчаянная. Робкая, звучащая как откровение. Ее пальцы сами коснулись клавиш.

Это больше, чем просто слова. Гермиона сейчас прикоснулась к его душе. Израненной точно также, как и ее собственная. Мысли сами понесли в неизвестном направлении, одновременно цепляясь за прошлое и будущее... За всё, что они выстрадали... И то, что ещё предстоит. Она выдохнула и открыла глаза. У них всё получится. Ради Арона. И ради самих себя. Они заслужили.

Не успела она сформировать свои мысли в четкий план, как двери отворились и на пороге показался Арон.

Гермиона кивнула, пригласив его присоединиться к ним. Мальчик встал рядом с роялем, разглядывая отца, он впервые видел, чтобы Драко играл. Причём вот так легко и безупречно. Глядя на него, казалось, что это также просто, как и держать вилку.

Да, мама иногда играла, и это не вызывало в нем интереса. Арон предполагал, что девочки должны это уметь. Но сейчас... Сейчас он был удивлён. А точнее, сражён. Отец представлялся ему супергероем, как в маггловких фильмах.

Родители закончили играть и удивлённо посмотрели на сына, который им аплодировал. Он не дал им ничего сказать и заговорил сам.

— Вы... Вы... Вы самые лучшие! Вот.

Драко улыбнулся ему и усадил на колени.

— Ты тоже должен научиться играть. Это также важно, как и летать на метле. И уметь танцевать.

— Да... Мама говорила...

Гермиона вмешалась.

— Арон на танцы согласился ходить только после того, как я ему рассказала о том, что ты отлично танцуешь. Думаю, теперь и с фортепиано дело пойдёт.

Драко улыбнулся сыну и встретился с ним взглядом.

— Это правда?

Арон нисколько не смутился.

— Ага. Танцы — это для девчонок. Мне совсем не нравится, а вот летать...

Драко расхохотался.

— Я также говорил твоей бабушке. А потом подрос и понял, как ошибался.

Кажется, ему удалось заинтересовать ребёнка.

— Почему ошибался?

Драко усадил сына на лавочку, а сам встал и протянул руку Гермионе, но продолжал обращаться к сыну.

— Потому что, когда мы с твоей матерью попадали на различные приёмы, я больше всего на свете хотел танцевать с ней. А если ты не умеешь, значит, опозоришься сам и опозоришь свою даму. Или с ней будут танцевать другие.

Арон смотрел на отца, все ещё не до конца понимая. В то время как Драко призвал домовика, и спустя пару секунд в комнате появился граммофон. Мужчина взмахнул палочкой, иголка коснулась пластинки и комната наполнилась чарующей мелодией вальса.

Драко ухмыльнулся, глядя на стоящую рядом Гермиону, она немного растерялась. Ведь придя с работы ещё не успела переодеться. На ней было платье футляр цвета бургунди, длиной до середины икры и классические лодочки. Она проговорила смущенно, заправляя локон за ухо:

— Я очень давно не танцевала...

Но Драко уже вывел ее в центр комнаты и достаточно громко произнес:

— Мы под эту музыку открывали школьный выпускной бал. Не поверю, что ты забыла.

Арон сейчас осознал, что родители, оказывается, были знакомы задолго до его рождения. Он очень хотел расспросить их обо всем, но позже. Потому что именно сейчас он понял, зачем нужно уметь танцевать.

Папа так уверенно вёл маму в вальсе, а она с таким восхищением смотрела на него, что у мальчика невольно приоткрылся рот.

Арон пообещал себе, что на него будут смотреть также. Что он больше не отдавит ноги девочке, с которой танцует. Он будет как отец.

Тем временем Драко увлёкся, даже позабыв о том, что сын наблюдает за ними. Он притянул Гермиону к себе и сделал то, о чем мечтал на каждом мероприятии, на которые она являлась неизменно без него. В самом конце он, как положено, наклонил свою партнёршу, а затем притянул к себе и поцеловал.

Арон часто видел, как родители других детей целовались или обнимались, но он впервые видел, чтобы его родители проявляли свои чувства друг к другу при нем. И сейчас почему-то пришло осознание — они семья. Папа любит маму. Мама любит папу. И они оба любят его.

***

Они втроём сидели в гостиной с потрясающим видом на прилегающий парк. Стеклянная панорамная стена отделяла их от холодного вечера и моросившего дождя.

В гостиной было уютно, потрескивал натопленный камин. Арон сидел в кресле и смотрел на мать, которая, поджав ноги, куталась в плед на диване. Это было странно, потому что в комнате было почти жарко. А отец в данный момент сидел на спинке дивана спиной к сыну и смотрел на освещённый парящими в воздухе фонариками парк.

Мальчик решил, что родители сами не начнут рассказ, и нужно что-то спросить.

Детский голос разнесся по комнате, заставляя обоих взрослых вздрогнуть.

— Расскажите мне правду! Мама! Почему никто не хочет со мной дружить?! А сегодня...

Гермиона дальше уже не слушала, ее сердце разрывалось от боли. Хотелось схватить Арона и бежать из страны. Она беспомощно посмотрела на Драко, который грустно улыбнулся ей, призвал домовика, и уже с бокалом огневиски уселся рядом, привлекая к себе хрупкую женщину. Он поцеловал ее в висок.

— Милая, позволь, я начну. — Гермиона тяжело вздохнула и кивнула, утыкаясь в его плечо и вдыхая самый лучший на свете запах, который обволакивал и успокаивал, точно так же, как и почти десять лет назад... Драко сделал ещё глоток и, наконец, заговорил. — У нас с твоей мамой очень неоднозначная, почти невероятная история. Когда ты вырастешь, то сам это поймёшь. Через лет десять я ещё раз расскажу тебе, но ты воспримешь все совсем иначе. — Арон немного нахмурился и закивал. Ему не терпелось услышать правду. Понять, почему родители других детей запрещают общаться с ним. — Мама ведь читала тебе историю Хогвартса?

— Да. И я знаю, что буду там учиться! Мама сказала.

Драко невольно улыбнулся.

— Да, скорее всего именно там. — Сам он отнюдь не был так уверен, вспоминая о том, что творилось в школе во времена их учебы. Драко всерьёз рассматривал Шармбатон. — Я учился на Слизерине, — рот мальчика в удивлении приоткрылся и, кажется, он не мигал. Драко позабавило это, — а твоя мама — на Гриффиндоре, как и Гарри с Джинни.

— И дядя Рон.

Драко усмехнулся.

— И дядя Рон, как я мог забыть о нем.

Гермиона неодобрительно взглянула на Драко. А он продолжал.

— Наши факультеты враждовали. Мы устраивали дуэли. Мы с дядей Гарри на дух друг друга не выносили. И частенько твоя мама страдала из-за нас. Один раз, на четвёртом курсе, мое заклятие отскочило в неё, и ее передние зубы увеличились настолько, что длиной доходили до коленей. А на третьем году обучения твоя мама сломала мне нос.

— Ого! — Воскликнул Арон, неверяще переводя взгляд с отца на мать.

— Конечно, я не дал ей сдачи. Бить девочек нельзя, запомни это. И то заклинание... Никогда всерьёз не сражайся с девчонками, если от этого не зависит твоя жизнь. Когда у тебя появится палочка, мы вернёмся к этому разговору. Но сейчас о другом. Наша вражда обострялась с каждым годом. Все осложнялось тем, что мои родители примкнули к темному волшебнику. Он убивал магглов и тех, чьими родителями были магглы. Да, правильно, Арон. Таких, как твоя мама. А я был ребёнком, я сначала не до конца понимал происходящее, а потом был вынужден тоже примкнуть к этому ужасу. Твою маму однажды пытали на моих глазах, а я совершенно ничего не мог сделать. Гарри, Рон и твоя мама спасли всех. Как только появилась возможность, я и твоя бабушка перешли на сторону тех, кто сражался против зла, против того тёмного волшебника. Но все до сих пор думают, что мы это сделали, когда поняли, что добро одержит победу. Мы с твоей мамой после окончания войны вернулись в Хогвартс на последний год обучения, стали старостами школы. У нас была отдельная башня. И тогда я влюбился в неё. Мы начали встречаться.

Арон хмурился всё больше.

— Почему вы не поженились после школы?

Гермиона уже не могла молчать.

— Потому что, Арон, если бы кто-то узнал, что я встречаюсь с твоим отцом, меня бы убили, или его. Понимаешь?

— Ты поэтому так долго не приходил к нам? — Казалось, что Арон смотрел на отца с осуждением.

— Нет. Не поэтому. Это только начало истории. Чтобы защитить твою маму, мне пришлось жениться на другой волшебнице, которую я не любил. Это было через два года после того, как мы окончили школу. Магический брак, понимаешь? Если бы я поцеловал твою маму после этого, то сразу бы умер. И твоя мама решила, что лучше исчезнуть. Она изменила своё имя и уехала в Италию. Я очень долго вас искал.

— Так у тебя уже есть жена?! — Кажется, Арон негодовал. Его алебастровая кожа покрылась красными пятнами, а маленькие ручки крепко сжимали подлокотники кожаного кресла.

— Нет. Я уже давно не женат. И я хочу жениться на твоей маме. Потому что я люблю ее и только ее. Нам больше никто не сможет угрожать, ведь мы с ней уже не дети. Раньше мы не обладали влиянием на общество. А сейчас это изменилось. Но ты должен знать, я всегда любил и буду любить только твою маму.

— Тогда почему вы ещё не поженились?! — Арону было очень обидно узнать, что его отец оказался не таким уж идеальным.

Гермиона ответила за него:

— Это моя вина, Арон. Твой папа хотел жениться на мне сразу, как только нашёл нас с тобой. И мы это исправим в ближайшее время. Я очень люблю твоего отца. И скоро всё будет хорошо, нужно только потерпеть.

Арон немного успокоился, маме он верил безоговорочно. Он с подозрением посмотрел на отца, который отпил ещё глоток и вновь заговорил:

— Ты мой сын и это самое главное. Но для всех остальных ты молодой наследник лордов Малфоев и Блэков. Это очень древняя династия. Поэтому, в ближайшее время нам придётся трудно, но мы справимся. Поверь, совсем скоро все захотят дружить с тобой просто из-за твоей фамилии. И я тебя очень прошу не доверять таким друзьям. Они ненастоящие.

Арон уставился на свои ботинки. Ему было обидно, что родители раньше не рассказали. В носу предательски начало щипать, а глаза запекло. Внезапно перед ним появился отец, который присел на журнальный столик и оказался почти одного с ним роста.

— Сынок, мы с твоей мамой, как и все, совершаем ошибки. Но самое главное, что мы любим друг друга, и мы больше всего на свете любим тебя. Не верь никому, кто будет говорить иначе. Твоя мать — героиня войны, если бы не она, добро бы никогда не победило.

Арон робко улыбнулся сквозь выступившие на глаза слезки. А Драко произнёс фразу, после которой сын крепко его обнял:

— Я до сих пор не знаю, как твоя мама смогла простить и полюбить меня. Я ее недостоин. Но я всегда буду стараться стать лучше для нее. Она — самая красивая, умная и потрясающая. Я разрешаю тебе ударить каждого, кто скажет иначе.