14
Поцелуй длился всего секунду, затем Гермиона дернулась, отшатнулась. — Гарри?.. — его окатило непониманием, выплеснувшимся из карих глаз. Однако Гарри осознавал: отступать уже поздно. Он шагнул к Гермионе, сжал ее плечи, привлекая подругу к себе, прижимая к груди, перехватывая одной рукой подрагивающую спину. Закусил ее нижнюю губу, вырвав этим тонкий стон. Это сводило с ума! В тот же момент ладони Гермионы уперлись ему в грудь, надавили. — Гарри! Что ты делаешь? — Гермиона... — он на мгновение зажмурился, прячась от этого недоумения и ужаса в ее глазах, но ни на йоту не ослабляя свои объятия. — Пожалуйста... Ты можешь не задавать сейчас вопросов? Открыл глаза и понял: она так близко, что ему даже не нужны очки. Напротив — они чертовски мешали, поэтому он снял их, откинув на стоящую рядом парту. Снова посмотрел на Гермиону: она все еще выглядела ошеломленной, но, по крайней мере, не пыталась вырваться, Может, сказывался шок... Рука Гарри медленно поползла вниз по девичьей спине, ощущая выступающий позвоночник, наткнувшись на застежку бюстгалтера. Гермиона снова дернулась, но Гарри уже положил вторую руку на ее затылок, привлекая испуганное лицо к своему. — Просто. Никаких. Вопросов. — прошептал он в ее губы. Обвел их языком и неуверенно просунул его глубже, натыкаясь на преграду из ее собственного, напряженного, как и все тело, языка. Шумно, почти зло выдохнул в ее рот, опять закусив нижнюю губу. Ей срочно нужно расслабиться, блять! Не добившись успеха в завоевании губ, Гарри переместил свои ласки на тонкую шею Гермионы: покрыл влажными неумелыми поцелуями, закусил изящную мочку уха. Затем прошелся языком по изгибам хряща, чувствуя, как упирающиеся в его грудь ладони ослабляют свое давление. — Гермиона, — ощутимо обжег шепотом ее ухо, от чего она опять вздрогнула. — Гарри, пожалуйста... Это неправильно... — Что тогда правильно? — голос Гарри предательски дрожал, но его губы принялись смелее ласкать шею Гермионы. Одновременно с этим его рука соскользнула с дрожащей спины ниже. Давление ладошек на грудь ощутимо усилилось. — Гарри... пожалуйста... Это... — тело Гермионы начало извиваться — она наконец-то предприняла попытку освободиться из его хватки. И это внезапно подняло внутри Гарри волну гнева: он утробно зарычал и, подавшись к Гермионе, прижал к стене, буквально впечатал её в камень: только его рука на затылке дала ей удариться головой. Гермиона охнула, на секунду потеряв концентрацию. Этого было достаточно: Гарри схватил ее за тонкие запястья, разводя их в сторону и прижимаясь к Гермионе всем телом. Его правая нога почти инстинктивно встряла между девичьих бедер, не дав Гермионе сжать их. — Гарри, нет! — почти в отчаянии выдохнула она, глядя на него с нарастающим страхом. Но даже этот страх в глазах лучшей подруги не отрезвил Гарри: он уже был во власти ее манящего аромата, тепла худенького тела. Гарри наклонился к Гермионе совсем близко, почти касаясь ее губ своими. Что там они собирались делать? Поговорить? Нужно сказать ей... Слова сами полились из него расплавленной сталью: — Ты сводишь меня с ума, Гермиона. Слышишь? Я сгораю, рассыпаюсь на части, когда вижу тебя, чувствую твой запах! — Гермиона не отвечала, однако и трепыхаться перестала. Гарри снова закрыл глаза в надежде успокоиться. Куда там! Она так близко, такая горячая, тяжело дышащая... Блять! Блять! Блять! Невыносимо! Он отпустил ее руки, но лишь за тем, чтобы погрузить одну ладонь в пышные волосы, а второй схватить девушку за бедро, притягивая к себе, к бесстыдно выпирающему сквозь штаны члену, чтобы она почувствовала, сама почувствовала, как сильно он ее хочет! — О, боже, — сдавленно прошептала Гермиона. И это, кажется, заставило вмиг взорваться все лампочки на панели его самообладания. В следующую секунду Гарри вновь впился в мягкие губы, терзая их, как сотни раз до этого в своих мечтах! Он пропустил момент, когда руки Гермионы, упирающиеся в его грудь, скользнули выше, к его лицу и шее. Одна аккуратно прошлась по небритой щеке, вцепившись в скулу, вторая осторожно переместилась в волосы, сжала прядь и легонько потянула. О, черт, это движение отдалось во всем теле Гарри чередой ярких вспышек! Его рука на бедре Гермионы непроизвольно сжалась еще сильнее, будто он пытался сломать хрупкую тазовую косточку, вторая впилась в волосы на её затылке. В этот раз поцелуи были хаотичными, почти бездумными, Гарри еле сдерживался, чтобы не прокусить сонную артерию, пульсирующую сквозь тонкую кожу, и совершенно не заботился о том, что на шее могут остаться кровоподтеки. Гермиона застонала и подалась вперед бедрами. Возможно, это было неосознанное движение, но и его хватило на то, чтобы взорвать Гарри мозг! Он с трудом оторвался от подруги и снова посмотрел ей в глаза. Страх в них смешался с чем-то... Боже, он еще никогда не видел во взгляде самой прилежной ученицы Хогвартса такого выражения. Что это, Грейнджер, похоть? Гарри зарычал, прильнул к воспаленным губам Гермионы, почти силой пропихивая язык в ее рот. Кажется, она больше не сопротивлялась: ее язычок встретил Гарри, позволяя ласкать себя, зубы, небо. Она сама неуверенно закусила его нижнюю губу, вызвав очередное утробное рычание. Гарри не в силах был сдерживаться: рука, до этого лежащая на бедре Гермионы, скользнула под ее юбку. От этого она ощутимо вздрогнула, сжимая ноги и отстраняясь от губ Гарри: в ее глазах вновь плескался долбанный страх. — Гарри, нет, пожалуйста! — Я не сделаю тебе больно, Гермиона, — выдавил он сквозь зубы. — Просто дай... дай мне почувствовать тебя! Кажется, Гермиона вспыхнула — в полутьме было не разобрать. Воспользовавшись ее замешательством, Гарри просунул руку глубже, добравшись до трусиков и испуская непроизвольное шипение: какие же они были влажные! Гермиона снова попыталась сжать бедра, но Гарри оказался проворнее: его пальцы скользнули под тонкую ткань, раздвигая горячие влажные складки, надавливая на пульсирующий клитор, вырывая у Гермионы еще один долгожданный стон. Блять, она такая мокрая... из-за меня! Это сносило крышу, лишая Гарри способности мыслить здраво. Хотелось упасть перед Гермионой на колени и пошло, грязно вылизывать ее, пока она не кончит, выкрикивая его имя! Кажется, он читал о таком. Или мечтал о таком... Сейчас в голове всё смешалось. Он сделал несколько плавных неуверенных движений по клитору, заставляя Гермиону содрогнуться всем телом. Ее руки соскользнули ему на плечи, сжали, в ее теплых глазах страх сменился мольбой. Да, он обещал... обещал, что не будет делать ничего такого... Последний раз проведя по ее промежности, Гарри нехотя убрал руку, ощущая на пальцах липкую смазку и подавляя какое-то непонятное животное желание слизать её. Гермиона торопливо одернула юбку и тихо охнула, когда Гарри обнял ее за талию, с силой притягивая к себе. Возбужденный член опять уперся в её бедро. Гарри невыносимо сильно хотелось почувствовать им этот влажный жар внутри Гермионы, утопиться в этих ощущениях... Но не сейчас, позже... Сейчас же Гарри понимал, что черта, за которой стоило бы смущаться, осталась далеко позади. В данное мгновение хотелось высказать Гермионе всё. Он почувствовал острую необходимость сказать ей что-нибудь откровенное, что заставит ее потечь еще сильнее. Гарри понимал, что его скудные познания в этой... хм, области бесполезны. Пришлось черпать вдохновение буквально из воздуха. Он приблизил пересохшие губы к ее уху: — Ты такая мокрая, Гермиона, — его язык осторожно обвел ее мочку. Она вздрогнула. — Это сводит меня с ума, черт! Блять, ты знаешь, как сильно я хочу в тебя? И как я хочу, чтобы ты стонала... стонала подо мной... — Гарри... — Тссс... — бессвязные слова удивительным образом предавали Гарри смелости. — Не сегодня. Но я хочу ласкать тебя, — едва уловимое движение руки к промежности и обратно, — языком. Ты даже не представляешь, как я хочу облизать всё твое тело... Гарри уже почти не понимал, что говорит, всё сильнее возбуждаясь от собственных слов и от картинок, которые они порождали в его мозгу. Гермиона сдержано застонала, кажется, сама испугавшись этого звука. — Гарри... Прошу тебя... — в её голосе послышались сдерживаемые слёзы. И это немного привело в чувства. Гарри закрыл глаза, прижимаясь лбом к шее Гермионы. Он вдруг понял, как чертовски устал. Это терзало, мучило его столько дней, и вот он наконец-то прижал распаленную Гермиону к стене, такую влажную, такую влекущую и что же дальше? Он мог бы трахнуть ее прямо сейчас, но хотел ли он делать это вот так? Хотел ли получить то, что вожделел несколько недель, ценой их многолетних отношений? Ценой их дружбы? Холодные ладошки скользнули под футболку Гарри так неожиданно, он даже не сразу понял, что случилось. Что же ты делаешь со мной, милая моя? Он собирался сделать тоже самое — запустить руки под блузку Гермионы, — но вместо этого сжал тонкую талию и прошептал: — Прости... Это вырвалось помимо его воли, хотя разве он не сожалел? Ее руки на секунду исчезли из-под футболки, переместились выше, сжались на его лопатках. Гарри прижал Гермиону к себе, слишком поздно понимая, что его член до сих пор нагло выпирает из штанов. кажется, Гермиона почувствовала это своим бедром, потому что опять вздрогнула. — Я... Боже, я не собираюсь... Гермиона! — ему казалось очень важным объяснить ей это прямо сейчас! — Я не собираюсь делать тебе больно! Ее руки снова сжались у него на спине. — Я знаю, Гарри... Он зарычал ей в шею. — Умом я понимаю, что нельзя этого делать, но... Ох, Гермиона, я так сильно, так неконтролируемо хочу тебя! Вот оно: он признался ей и до сих пор не умер от стыда, не провалился сквозь землю, не вспыхнул адским пламенем. Но от этого не стало легче. Гарри наконец-то раскрылся Гермионе, а она не отвечала. Просто сжимала его выступающие, напряженные лопатки. В этой напряженной тишине на Гарри вдруг огромными валунами посыпались вопросы: и что же теперь будет? Он все разрушил? Или есть еще шанс восстановить их прежние отношения? Или... возможно ли, что впереди их ждут новые, совсем другие? На такое он и не смел надеяться. Где-то из глубины подсознания его кольнул острый шип, напоминая о Джинни, изнывающей по нему. Но что он мог поделать? Она не вызывала тех чувств, на которые рассчитывала. Их вызывала, просто-напросто вытягивала из него раскаленными щипцами девушка, прижатая сейчас его телом к стене в темном заброшенном кабинете. Он почти неосознанно погладил ее по талии, почувствовав, как она подается к нему бедрами, опять, блять, подается бедрами, сама! Гарри решительно отстранился — несмотря на невыносимо сильное желание снова впиться в Гермиону затяжным поцелуем, несмотря на продолжающий пульсировать член, несмотря на промелькнувшее, о да, он был уверен в этом, в ее глазах разочарование! Теперь он стоял на расстоянии своих вытянутых рук и смотрел на Гермиону... с раскаянием? Впервые за все эти месяцы он испытывал при взгляде на нее не похоть, а страх... Он боялся того, что все испортил. Эмоций на её лице он разобрать не мог, Гарри срочно нужны были очки. Все еще придерживая Гермиону одной рукой за талию, словно боясь, что она сбежит, второй он нащупал их на парте и водрузил на нос. Картинка стала заметно четче и теперь он ясно видел глаза Гермионы, полные смущения. Неудивительно — пару минут назад его пальцы бесстыдно гладили ее между ног. Интересно, она все еще влажная? Гарри постарался отогнать эту мысль. — Гарри... Что... Что с нами происходит? — спросила она, сжимая запястье руки, которой он держал ее за талию. С нами, с нами, сука! Хотелось орать, рычать, стонать — с нами! — Я все испортил да? — вопрос вновь вырвался из его рта прежде, чем Гарри подумал, стоит ли его задавать. Гермиона закрыла глаза и прошептала едва слышно такие простые и одновременно запутывающие все еще больше слова: "Я не знаю"... Гарри тоже не знал. Он просто притянул к себе Гермиону — не резко, как прежде, а аккуратно, словно боялся сломать ее. Прижал к груди, поудобнее обнимая за талию, второй рукой погладил пышные волосы. Как тогда летом, когда он впервые почувствовал непреодолимое влечение к своей лучшей подруге, ему хотелось спрятаться в ее сладко пахнущих волосах от творящегося вокруг хаоса. То, что происходило с ним сейчас, было уже за гранью всякого хаоса, это было гребаным дном. Гермиона осторожно обняла его в ответ. А потом он буквально почувствовал ее обжигающий шепот в своем ухе. — Боже, Гарри, твой... — она нервно сглотнула и продолжила едва уловимым шепотом: — Поверить не могу, что ты действительно меня настолько сильно хочешь... Может, эти слова и не возымели бы такую разрушительную силу, если бы, произнося их, Гермиона не потерлась об его всё еще требующий разрядки член. Но она, возможно не специально, но всё же сделала это. И всё. Пиздец. Финита! Реальность странно исказилась и расплылась, словно с него опять сняли очки. Гарри лишь смутно помнил, как снова толкает Гермиону к стене и решительно, резко, почти грубо стягивает с нее до сих пор влажные трусы...