Просто друзья?

Гарри и подумать не мог, что однажды он проведет свое первое после каникул воскресенье в Хогвартсе вот так — в одиночестве бродя по опушке Запретного леса, подавляя страстное желание уйти поглубже в чащу и напороться там на что-нибудь недружелюбное, вроде гигантского паука, а еще лучше — на агрессивного кентавра Бейна. Желательно, пьяного и преисполненного ненависти к роду человеческому. Он даже готов был найти Малфоя и выкатить тому полный список его мерзких качеств, а также того, от чего Гарри желает хорьку сдохнуть. И хорошо, если в этот момент рядом будут Кребб, Гойл, Забини и все остальные. Потому что Гарри очень хотел, чтобы ему надавали по морде. Наваляли как следует за то, что он сказал: "Рон… Тебе нужно просто помириться с Гермионой и тогда ты успокоишься. Я уверен, она простит тебя". Гениально, блять, это было ГЕ-НИ-АЛЬ-НО! Вернувшись с ужина в гостиную, он застал Рона и Гермиону сидящими рядом у камина. Точнее, Гермиона сидела в кресле, а Рон, словно верный песик, устроился у нее в ногах и что-то рассказывал, бросая на девушку тошнотворно преданные взгляды. А она смеялась — о да, смеялась! Как будто Уизли вообще когда-то умел шутить! Гарри почувствовал, как только что съеденный бифштекс рвется наружу. Ему захотелось подойти к Рону и запихать его в камин. Он совершенно честно собирался это сделать, однако паренек с пятого курса, попавший в команду в этом году, перехватил его, задавая какие-то бестолковые вопросы про тренировки. Отделавшись от него, Гарри буквально взлетел по лестнице в комнату мальчиков, пока парочка его не заметила, и захлопнул дверь с такой силой, что чуть не вылетели окна, а разыскивающий что-то в своем сундуке Невилл издал жалобный писк и посмотрел на Гарри затравленным взглядом. — Ты в порядке, Гарри? Нет, блять! Нет нет нет, я не в порядке! — Типа того, Невилл. Долгопупс пожал плечами — ему явно не хотелось встревать в дела разъяренного одногруппника. Поковырявшись в своих вещах еще секунд двадцать, скорее для приличия, он выскочил из комнаты. Гарри рухнул на свою кровать и максимально сильно закусил костяшку указательного пальца, так, что через полминуты у него начало сводить кисть. Очень хотелось что-нибудь сломать, например, нос Рона. Но ему нельзя было поддаваться гневу... Когда вокруг косточки образовался кровоподтек, Гарри наконец выпустил костяшку и начал размышлять. Во-первых: как это у Уизли получилось так быстро добиться прощения? Возможно, Гермиона уже давно готова была забыть о его оплошности и просто ждала, когда трусливый уродец прибежит к ней? Во-вторых, почему, помирившись, они не соизволили найти его, своего друга, и порадовать своим счастливым воссоединением? Возможно, он уже стал для них третьим лишним, а? Ну и наконец — он попросил Гермиону о разговоре. И она сама согласилась, что это необходимо. Она сама, черт, сама кинулась в его объятия и шептала, как скучает! И что же? Разве то, что она сейчас воркует с Уизли у камина, не свидетельствует о том, что у девушки появилось свободное время? Значит, она предпочла потратить его на рыжего идиота, не умеющего соображать и держать язык за зубами, а не на Гарри, по которому она так "скучает"?! Он чувствовал, как густая, словно оборотное зелье, злость булькает в груди. А еще, и это было в сто раз хуже, он чувствовал себя обманутым, преданным! Плевать, что сам он совсем недавно страстно желал, чтобы Рон свернул шею, лишь бы его примирение с Гермионой не состоялось. Яд задетого самолюбия растекался по венам, блокируя доводы здравого смысла. Услышав, как кто-то поднимается по лестнице, Гарри не задумываясь задернул полог над кроватью и снова лег. Неважно, кто там, сейчас он не хотел видеть никого! Дверь скрипнула, вошедший, судя по всему, в нерешительности помялся на пороге, а потом сделал несколько осторожных шагов к его кровати. Гарри напрягся в ожидании. — Гарри, ты спишь? — голос Рона прозвучал, как скрип твердого мела по грифельной доске. Проваливай, проваливай, проваливай нахер! — Эй, друг? — Рон постоял возле него еще несколько секунд, однако быстро смирился. Отошел к своей кровати, пошарил в тумбочке и наконец-то покинул спальню. Гарри выдохнул. Интересно, что ему было нужно? Хотел поделиться новостью о чудесном примирении? Вот уж спасибо! Выглянув из-за тяжелой ткани полога и убедившись, что в комнате пусто, Гарри перевел взгляд на часы: начало девятого, даже первокурсники не ложатся в такое время! Однако спускаться в гостиную совершенно не хотелось, особенно зная, что его там ждет... Приняв решение, Гарри разделся и забрался в прохладную постель. Хотелось как можно скорее погрузиться в сон, лишь бы не думать больше о Роне, Гермионе и о том, чем они могут сейчас заниматься... * * * Гарри не помнил, как уснул накануне, главное, он уже не слышал, как в спальню возвращались его сокурсники, а утром встал достаточно рано, чтобы ни с кем не столкнуться в гостиной. В Большом зале в такое время в воскресный день по определению никого быть не могло. Есть Гарри не хотелось, поэтому он сразу же свернул в холл и вышел из замка. Уже шагая по траве, еще слегка влажной от росы, вдыхая терпкий запах подступающей осени, Гарри решил, куда ему идти. Темные деревья Запретного леса притягивали, обещая промозглую сырость, аромат мха и опавших листьев. Его вновь настигло желание закопаться в землю, подальше от всего этого дерьма. Войдя под сень первых деревьев он с надеждой заглянул в чащу, мысленно призывая какое-нибудь чудовище, которое разорвет его на куски. Однако Запретный лес остался безразличен к его страданиям. Тоже мне, страдалец, сохнешь по девчонке, которая даже не знает о твоих чувствах! Смотри, как бы Уизли не обскакал тебя! Заткнись, внутренний голос, просто... заткнись. С силой пнув какой-то пенек, Гарри почти с наслаждением принял острую боль в пальцах, быстро охватившую всю стопу. Следующий удар достался ближайшему дереву — уже начавшие затягиваться костяшки на правой руке снова резануло, похоже, им уже не суждено зажить! Ему очень хотелось перестать злиться. Очень. Гарри чувствовал, как злость сжигает его, уничтожает в нем то, что, собственно, и делает его Гарри Поттером: самоотверженность, благородство, готовность умереть за тех, кто ему дорог... За кого он был готов умереть сейчас? Нанеся еще один откровенно слабый удар по дереву, Гарри безвольно опустился на пень, спрятал горячее лицо в ладонях. Это какой-то дурдом... То, что происходит в его жизни — это не может быть правдой! Это плохой сон! Или порча... Или... — Гарри? Ты чегой эт тут? — огромная тень Хагрида накрыла скорбную фигуру Гарри. — А, Хагрид! Привет. Да я тут... гуляю, — Гарри выдавил жалкое подобие улыбки, ощущая, как от нее сводит челюсть, — похоже, улыбаться искренне он разучился. — Чёт ты рано! Небось и не завтракал? — глаза-жуки одарили Гарри незаслуженным теплом. Он хотел было возразить, но громкое урчание в желудке выдало его с головой. — О-о-о, ну, всё ясно! — Хагрид похлопал Гарри по спине, чуть не сломав ему ребра. — Давай-ка пошли, чай попьем. Гарри не хотелось никуда идти. Хотелось остаться здесь на весь день и упиваться своим душевным крахом, но внезапно сердце защемило от чувства тотального одиночества, в котором он погряз в последние недели. Это заставило его подняться и отправиться к домику Хагрида. Возможно, он единственный в Хогвартсе, с кем Гарри еще мог общаться нормально... Здесь все было как обычно, почти как на первом курсе, когда Гарри впервые переступил порог сторожки. И пахло здесь как всегда чем-то неуловимо домашним. Гарри сел на табурет и с благодарностью принял большую чашку ароматного чая с травами. Хагрид сел напротив, подпер большую косматую голову рукой. — Ну, давай, рассказывай, как начался твой год. Херовей некуда... — Ну... — врать Хагриду оказалось противнее, чем все остальным, но Гарри сжал зубы, — как обычно. — Слышал я тут, что ты чуть ли не в первый день сцепился с Малфоем... — Хагрид сохранил добродушное выражение на лице, однако в его взгляде читалось неодобрение. — Откуда? — Гарри действительно был удивлен. Одно дело — сплетни среди учеников, другое... — Гарри, Гарри, ты же знаешь — тут и у стен есть глаза и уши. Что же ты не поделил с этим мерзавцем? Прежде, чем ответить, Гарри протяжно выдохнул. Горло свело от мысли о Гермионе, в голове тут же всплыла картинка, увиденная вчера вечером. Он закрыл глаза и потер переносицу, отгоняя неприятные образы. — Он... Обидел Гермиону. — Вот же сученок! — выпалил Хагрид и тут же хлопнул себя ладонью по губам. Гарри повеселил этот жест. — Да уж, он неприятный тип, хотя мне, возможно, и не стоило пачкать об него руки. — Правильно, Гарри, нечего с этим... этим гадом связываться. Он явно не станет играть с тобой по правилам. Гарри кивнул, задумчиво глядя куда-то мимо своего собеседника. Отхлебнул уже остывший чай, от которого, кажется, еще сильнее заурчало в животе. — Ох, я ж и забыл тебе предложить кексов! — Хагрид вскочил из-за стола, но Гарри, хорошо знакомый с кулинарными шедеврами товарища, остановил его. — Не надо, я пойду в замок, уже время завтрака, а меня там, наверное, обыскались. О да, все просто с ног сбились, идиот! Кому ты там нужен? Проглотив эту горькую мысль и запив ее остатками чая, Гарри вышел их домика и направился к замку. У него было ощущение, что какая-то неведомая сила толкает его в грудь — хотелось развернуться и бежать по направлению к лесу, в саму чащу. Гарри стало противно от самого себя — разве это не трусость? Да плевать сто раз на всех! Уже в холле он почувствовал заманчивые запахи из Большого зала и услышал, что тот полон народу. Игнорируя легкий, непонятно откуда взявшийся мандраж, Гарри двинулся в сторону входа. В этот момент из него как раз выпорхнула Джинни. Гарри напрягся, однако девушка даже не повернула головы в его сторону. Странно, не похоже, что она его не заметила, сложно было не заметить, они же чуть не столкнулись! Гарри не понимал, что не так: ему бы радоваться, что похотливо настроенная девица решила оставить его в покое. Однако подобное поведение напротив неприятно кольнуло его и он даже с каким-то необъяснимым злорадством подумал о завтрашнем вечере, когда им предстоит вместе отбывать наказание от Макгонагалл. Гарри не стал осматривать зал в поисках друзей, просто упал на первое попавшееся свободное место, придвигая к себе тарелки с овсянкой, тостами и сыром. Он ссутулил плечи, уткнулся в еду и молил Мерлина, чтобы тот сделал его максимально незаметным для всех. Не прокатило — минуты две спустя на плечо Гарри упала чья-то рука, а через мгновенье рядом плюхнулся Рон, бесцеремонно отодвигая сидевшего рядом третьекурсника. — Дружище! Ты куда пропал?! Вчера Невилл вылетел из спальни и сказал, что ты там бесишься, а когда я поднялся, ты уже спал! Или нет? — Рон старался заглянуть Гарри в лицо, что невероятно раздражало. — Я... уснул... Правда, вырубился! И я вовсе не бесился, просто не рассчитал силу, когда закрывал дверь. — Гарри старался, чтобы его голос звучал ровно. А, чтобы больше не пришлось говорить, запихал в рот большой кусок тоста с сыром. — О, ну ясно, — Рон похлопал его по плечу, вызывая желание оторвать ему руку. — Тогда ты, наверное, еще не знаешь, но мы с Гермионой вчера помирились наконец-то! О, боги, заткнись, умоляю, замолчи! Гарри пробубнил что-то нечленораздельное. Рон, кажется, не замечал, что новость друга не вдохновила: его собственной эйфории по поводу случившегося могло хватить на троих. — Прикинь, я нашел ее — как думаешь, где? Ну конечно в библиотеке, ха-ха! Сказал, что не уйду, пока она не выслушает меня и не простит! — Гарри скривился. Хотелось сказать Рону, что он жалок. Вместо этого он отправил в рот очередной кусок хлеба, хотя есть уже совсем не хотелось. — Сначала она не очень-то хотела разговаривать, но я сжал ее руку... Ах ты ублюдок! — ...и сказал, что просто не могу нормально спать и есть, пока она злится на меня. О да, заливай, жрал ты, как ни в чем не бывало! Рон в упор не замечал сжатой челюсти Гарри, выступивших желваков, напрягшихся кулаков и гуляющих под кожей сухожилий. Он с упоением продолжал рассказывать, как долго они разговаривали с Гермионой, как он каялся и обещал больше не быть такой задницей, как наконец-то сердце девушки оттаяло и она позволила Рону обнять себя. Обнять?! Это было слишком, слишком для выдержки Гарри. Он рывком встал, каким-то чудом не опрокинув на себя остатки овсянки. Рон отшатнулся и ошарашено посмотрел на Гарри снизу вверх. — Ты чего? — Я.. Тороплюсь! Только что вспомнил, что должен был отправить письмо... Кому? Ну же, давай, придумай! Жалкое посмешище — тебе же не с кем переписываться! Видимо, Рон думал о том же, потому что удивленно поднял брови. Гарри захотелось немедленно заехать по этому удивленному лицу кулаком с разбитыми костяшками. Выбегая из Большого зала, он чувствовал на себе полный недоумения взгляд Рона и ругал себя за такую реакцию. Друг ждал от него радости, а Гарри повел себя, как идиот. Он повел себя, как... как Рон накануне утром! Он не знал, хватит ли у Уизли ума сопоставить факты и понять причину неадекватности друга, но сейчас было уже поздно об этом думать. Сейчас Гарри не оставалось ничего другого, как отправится в совятню. Одно хорошо — обычно она пустовала, мало кто отправлял письма в первую неделю учебы. Ожидания не обманули Гарри — в высокой башне без стекол не было никого, кроме дремлющих сов. Без труда отыскав в пестром многообразии белоснежную Буклю, Гарри поманил ее пальцем. Сова не торопилась — напротив, она отвернулась от хозяина, изо всех сил притворяясь спящей. — Ох, да ты издеваешься? Если и ты меня бросишь... — Гарри не договорил и опустился прямо на соломенный пол, усеянный мышиными косточками и совиным пометом. Букля с легким шорохом слетела со своего насеста и приземлилась ему на плечо. Больно ущипнула за ухо, но тут же примирительно ухнула. Гарри с благодарностью провел рукой по гладким перьям. — Знаю, знаю, я так мало внимания тебе уделял в последнее время. Прости, в моей жизни все запуталось и покатилось к чертям. — прижавшись щекой к теплому телу птицы, Гарри закрыл глаза. В этом было что-то до смешного грустное: Избранный герой волшебного мира сидит в одиночестве в куче совиного дерьма. О, да, Поттер, ты в дерьме, смирись с этим! От очередного приступа самоуничижения его отвлекло требовательное уханье совы. — Ох, Букля, прости, я хотел побыть с тобой, но мне совершенно некому писать и отправлять письма, так что отдыхай. Птица еще раз легонько клюнула своего хозяина, не то обиженно, не то напротив — выражая свою солидарность, и упорхнула. Нужно было возвращаться в замок но Гарри понятия не имел, что ему там делать. Можно было поискать Гермиону и поговорит с ней. Идея паршивая, потому что от одной мысли о Гермионе, позволяющей Рону обнять себя, Гарри начинал беситься. Можно пойти в библиотеку и разгрести навалившуюся за неделю гору домашнего задания. Однако, учитывая высокий риск встречи в той самой библиотеке с той самой Гермионой, эту идею так же можно было отправлять в утиль. Можно было позаниматься в гостиной, но там наверняка торчит Рон... Итак, Гарри Поттер вынужден был с прискорбием признать, что он впервые за все время пребывания в Хогвартсе не знал, куда ему податься. А раз уж ему нет места на земле, самое время отвлечься от проблем своим излюбленным способом. Через пятнадцать минут он уже шагал в сторону стадиона с метлой на плече, все еще удивляясь, как это ему удалось ни с кем не столкнуться ни в гостиной, ни в спальне. А еще через пять он забыл обо всех своих проблемах, ощущая прохладный ветер на щеках. Это чувство было таким захватывающим и таким привычным. На душе сразу стало спокойнее, а все тяжелые мысли, кажется, остались на земле. Заходя в очередной кульбит, Гарри от всей души надеялся, что они исчезнут, когда он вернется, но отлично понимал, что надежды его тщетны. А раз так, нужно наслаждаться хотя бы этими краткими минутами умиротворения. Он несколько раз облетел вокруг стадиона, поднялся повыше и ушел в резкое пике, выбравшись из него у самой земли. Чтобы не тратить время зря, Гарри решил отработать несколько новых финтов, подсмотренных им в спортивном обозревателе, который ему дал почитать мистер Уизли. Один из них, показавшийся самым сложным, заключался в способности игрока резко развернуться на 180 градусов после плавного полета. Ловцу подобный маневр был просто необходим. Попытавшись повторить движение, воспроизведя в памяти его описание, Гарри убедился, что это нелегко. Первый раз разворот получился вялым, во время второй попытки его метла закрутилась слишком сильно. Однако это лишь подогрело интерес: исполнение финта превратилось в дело принципа. Его пыл не остудил даже начавший накрапывать мелкий дождик. Третья, четвертая, пятая попытка — и вновь неудача. Гарри начинал злиться, но сдаваться не собирался, несмотря на то, что дождь усилился, насквозь пропитав мантию, сделав ее тяжелой и неудобной. Плевать: тренировка в неблагоприятных условиях — это даже к лучшему! Заходя в очередной вираж, он был уверен — вот сейчас получится. Гарри приготовился, резко дернул метлу в сторону и... почувствовал, как руки без специальных перчаток соскальзывают с мокрого древка. Тело, лишенное упора, завалилось в сторону. Гарри даже не успел покрепче сжать метлу бедрами, он как будто со стороны наблюдал за тем, как соскальзывает со своей верной Молнии и камнем летит вниз. * * * Боль в спине, в правой руке, в голове — Гарри не знал, где ее больше. Только секунд через двадцать после того, как его глаза открылись, Гарри понял, что лежит на мокрой траве ничком. В глазах все расплывалось — похоже, очки слетели с него при падении и валяются сейчас неизвестно где. Вдобавок эта тупая боль в затылке... Попытался подняться, оказалось, что опереться на правую руку нереально — она словно была начинена раскаленными иглами. Сжав зубы Гарри медленно перевернулся на другой бок, и, помогая себе левой рукой, сел. Спина невыносимо ныла, но зато неудачливый спортсмен чувствовал ноги — это внушало надежду на то, что он по крайней мере сможет сам добраться до замка. Дождь лил вовсю, застилая и без того плохо видящие глаза. Гарри сидел насквозь мокрый и грязный, с безвольно опущенной правой рукой и ненавидел весь белый свет. И себя, за то, что поперся выполнять сложные финты в одиночестве. Ему даже не хотелось думать о том, что было бы, упади он чуть менее удачно. Свихни он себе шею или, на крайний случай, сломай позвоночник? Как скоро кто-нибудь спохватился бы и решил поискать его на поле для квиддича? Кто видел, что он выходил из спальни с метлой? Никто из знакомых. Да уж, Поттер, ты просто идиот! Почувствовав, что он замерзает, Гарри решил, что пришло время двигаться. Решение было простым, а вот реализовать задуманное оказалось в разы сложнее. Пришлось сначала встать на колени, потом с огромным трудом, примерно с третьей попытки подняться на ноги. Правая рука бесполезно болталась, Гарри уже не чувствовал боли только в ней — болела вся правая половина тела. Он по привычке потянулся за палочкой, чтобы приманить очки, однако обыск карманов успехом не увенчался. И что он за идиот? Какого черта он оставил ее в замке? Гарри хотел было найти очки без волшебства, но дождь шел уже сплошной стеной, было так пасмурно и серо вокруг, что он махнул рукой. Что было гораздо хуже — Гарри не знал, где его метла. Метла, которую подарил ему Сириус... Горло сжалось от этой мысли... Гарри оглядел все вокруг — метла не могла далеко улететь без седока. Ходить было тяжело, но он все равно поковылял в сторону северной трибуны, затем прошел вдоль восточной. Уже лишившись всякой надежды, он наконец увидел Молнию, покачивающуюся в метре от земли. Что ж, все не так уж плохо сегодня, правда? Но как он ни старался, мыслить позитивно не удавалось. Вокруг было сплошное дерьмо и Гарри это прекрасно осознавал. Однако, пока он ковылял в сторону замка, он радовался погоде, которая разогнала учеников по уютным гостиным. Да, вот что тебе остается, — радоваться долбанным мелочам. В медпункте было светло и сухо. Гарри зажмурился от яркого свечения, исходившего от небольших сфер под потолком. Мадам Помфри, судя по звукам, хлопотала в подсобном помещении. Гарри решил, что не будет ее торопить. У него смертельно болело уже всё тело, он хотел лечь и не двигаться, не разговаривать, не думать... — Мистер Поттер, что с вами?! — целительница как раз вышла в общую палату. На ее лице смешались ужас и возмущение. Гарри представил, насколько, должно быть, паршиво он сейчас выглядит: мокрый, грязный, скособоченный из-за боли в спине. — Не поверите, но в этот раз я действительно упал с метлы, — для правдоподобности Гарри слегка потряс перед мадам Помфри Молнией. — В этот раз я вам даже верю, — нахмурилась женщина. Она подлетела к Гарри и буквально вырвала метлу у него из руки. Он не сопротивлялся, ему было всё равно. Сейчас Гарри думал о том, что, возьми он с собой палочку, не пришлось бы уходить с поля без очков. Придурок, он настоящий придурок... — Раздевайтесь, я осмотрю вас, — скомандовала мадам Помфри, бесцеремонно кидая Молнию на пол. Но даже это не заставило Гарри возмутиться. Он добрался до уже знакомой ширмы и опустился на кушетку. Попытался расстегнуть мантию окоченевшими пальцами левой руки — получалось довольно скверно. Немного поерзав, он неудобно облокотился на подушку и откинул голову назад. В висках тут же застучала кровь, предупреждая, что данная поза — не лучшая идея. Гарри застонал, с трудом принимая нормальное сидячее положение. — Мистер Поттер, вы готовы? — голова целительницы высунулась из-за ширмы, а строгость на ее лице в один миг сменилась на сочувствие. Она больше ничего не стала спрашивать, просто подошла и стала помогать стянуть мантию. Когда она дотронулась до правой руки, Гарри не смог сдержать крика. — Ох, да что же это?! — мадам Помфри направила на рукав палочку, ткань треснула. — У вас тут перелом, мистер Поттер, придется Вам провести ночь в больнице и попить Ваш любимый костерост. Гарри не возражал. Он был готов провести ночь где угодно и пить что угодно, лишь бы его оставили в покое. Голова так нестерпимо болела, что он не отказался бы даже выпить сильнодействующий нервно-паралитический яд, лишь бы ничего не чувствовать. Мадам Помфри осмотрела его, ощупала ребра, голову. И только приступив к проверке чувствительности зрачков поняла: что-то не так. — А где же ваши очки, мистер Поттер? Гарри пожал плечами. Точнее, только левым. — Видимо, они где-то на поле, я не нашел их... — Что же вы не воспользовались манящими чарами? — в ответ Гарри лишь вздохнул. Мадам Помфри удалилась, снова бормоча что-то про опасный спорт, а также про безответственных юных волшебников, выходящих на улицу без палочек. Гарри даже не пытался прислушиваться. Он вновь откинулся на кровати — на этот раз полулежа, оставив на полу ноги. Ему было холодно и больно, но все это — как будто на втором плане. Он радовался тому, что не жалел себя: внезапно накрывшая его апатия показалась настоящим спасением в данной ситуации. Целительницы не было довольно долго, наконец она влетела в медчасть, на ходу осушая свою мантию и волосы при помощи палочки. — Ваши очки, мистер Поттер! — женщина положила очки на тумбочку возле Гарри. — И скажите спасибо, что вы в таком ужасном состоянии, иначе я не пошла бы их искать. Гарри почувствовал жуткое смущение — такое сильное, что оно умудрилось пробить брешь в его безразличии. Бормоча невнятные благодарности, он заметил, что на лице мадам Помфри играет сдержанная улыбка. — Вам нужно отдохнуть, мистер Поттер! Сейчас я налью вам костерост, а также принесу успокаивающий настой. — Гарри лишь кивнул. Ему было непривычно чувствовать такую заботу. Пожалуй, последний раз о нем так заботилась мать Рона. Когда это было — год, два назад? Ох, черт, что за бред, прошло чуть больше недели с тех пор, как он покинул Нору! А ощущение, как будто он не появлялся в уютном доброжелательном доме семейства Уизли уже очень долго... Неудивительно, что ему так изменило ощущение времени — всего за неделю дали трещину его отношения с Роном и Джинни... Гарри устало закрыл глаза, не зная, сможет ли он теперь поднять их на Молли и Артура Уизли без стыда. Вернулась мадам Помфри, наколдовала фиксирующую повязку и помогла Гарри осушить полную чашку неприятно обжигающего костероста. Не дав ему толком отдышаться после гадкого пойла, она поднесла к его губам успокаивающий настой. Гарри окутал аромат полевых трав, каштанового меда, хвои. Всего один глоток и тяжелые мысли уже покидали его голову одна за другой. В следующем глотке растворилась апатия, а после третьего заботливые руки мадам Помфри вытащили чашку с отваром из ослабевших рук уснувшего студента. — Бедный мальчик, — прошептала она, проводя рукой по растрепанным, все еще влажным волосам. — Спи спокойно.