Пролог
Гарри Поттер был в смятении. То, что терзало его в последние несколько дней, просто не укладывалось в голове... Откуда только в ней нашлось место для... этого! С тех пор, как он прибыл в Нору, прошла неделя. Однако ощущение, что события в Министерстве Магии происходили месяцы, даже годы назад, стерло его боль, словно огромный ластик. Теперь в его сердце остались лишь едва заметные следы. Возможно, он подсознательно загонял свои переживания поглубже, однако это никак не объясняло того факта, что с тех пор, как он прибыл в Нору, он не мог перестать постоянно думать о Гермионе. О, он и раньше часто думал о ней, но ни разу — в таком ключе. Пять лет! Пять лет дружбы, взаимопомощи, пять лет жизни бок о бок и ни разу он не воспринимал свою подругу как объект вожделения. Ни разу он не воспринимал Гермиону как девушку! Нет, он всегда находил ее симпатичной, как все нормальные люди находят симпатичными своих близких друзей, но никогда он не ощущал, как его сердце вздрагивает, а внутренности скручивает, стоит ей появиться рядом с ним. Когда все началось? Как? Почему? Он прибыл в Нору и был одинаково рад увидеть и Рона, и Гермиону. Но почему-то именно от ее порывистого объятия что-то ощутимо вздрогнуло в груди. Такое случалось раньше? Возможно... Гарри вспомнил, что в конце пятого курса его начали одолевать странные мысли и смутные желания прикоснуться к Гермионе, быть ближе к ней. Физически ближе. Но тогда он просто не предавал этому значения. А потом стычка в Министерстве, потеря Сириуса, боль и отчаяние — всё это напрочь вынесло из головы лишнее... Сейчас же сознание заточило боль в самую глубокую и сырую темницу в его душе, и наружу снова полезли эти мысли. И стоило им провести целый день вместе, как ночь его была гарантированно наполнена размытыми видениями, в которых подруга пробиралась к нему в постель, целовала его, ласкала своими тонкими руками, забираясь ими, казалось бы, прямо под кожу... Гарри было дико стыдно от таких нелепых, возбуждающих, неправильных мыслей. Отчего они вдруг стали возникать? От того ли, что Гермиона вне школы носила невозможно облегающие джинсы и короткие платья, открывающие и подчеркивающие ее тело, внезапно оказавшееся таким притягательным для него; от того ли, что Гарри знал, как безответно сохнет по ней Рон, и это делало ее более привлекательной в его собственных глазах. Но она ведь не могла так резко измениться за пару недель! Или могла? Может, он просто не замечал раньше, но в ее всегда таких теплых карих глазах будто появилась сталь, и это делало ее взрослее. А ее вечно взлохмаченные волосы вдруг показались Гарри чем-то невероятным, во что хотелось уткнуться, зарыться, в чем хотелось спрятаться от окружающего хаоса... — Эй, Гарри! Он вздрогнул. Когда ее голос успел превратиться в лезвие, которое безжалостно прокатывалось по нервным окончаниям всякий раз, когда он его слышал? — П... Привет... — Ты чего сидишь тут один? — такие внимательные и серьезные глаза. И губы... Четко очерченные, словно выбитые из камня, но при этом такие... влажные, влекущие. Гарри впился в эти губы взглядом, мысленно проводя по ним языком... — Гарри, ты где? Гарри не слышал. Его накрыло запахом Гермионы, который он с недавнего времени четко выделял среди всех прочих. Сладкий, но не приторный. Кажется, что-то яблочное... Или... Он не разбирался в ароматах, но теперь ассоциировал именно этот с Гермионой. Очнулся — она стоит совсем близко, ее рука на его плече, ее губы улыбаются ему, в ее глазах всеобъемлющее тепло, в которое хочется окунаться, словно в воск. — А? Прости, я просто задумался. — Понимаю, — она села рядом, прижалась к нему, вложила свои холодные тонкие пальцы в его ладонь. Гарри передернуло от этого простого прикосновения. Как же хотелось сжать ее ладонь, потереть ее ледяные пальчики, поцеловать их, согреть своим дыханием... Ему же пришлось отделаться вздохом и неопределенным пожатием плечами. — Гарри... Я не в состоянии понять, как ты чувствуешь себя... О да, тебе не понять! — С одной стороны, я представляю, как тебе тяжело, но с другой — я не знаю, каково это — переживать потерю близкого человека. На мгновение в мозгу Гарри вспыхнул образ Сириуса: его кривая, саркастичная улыбка, длинные темные волосы... В сердце вонзился тупой ржавый гвоздь, разрывающий и заражающий плоть. Но тепло, исходящее в этот момент от прижимающейся к нему Гермионы, как будто было целебным. — Я в порядке. Правда. Черт, это и было правдой, пока она была рядом с ним. — Я знаю: все уже никогда не будет, как прежде, но скоро все станет лучше, чем сейчас, — Гермиона уткнулась носом в висок Гарри, не замечая, как по его телу пробежала очередная волна дрожи, а потом встала и направилась к Норе. Да, ты права, кажется, все уже никогда не будет, как прежде...