забытая Гилберт|Деймон Сальваторе

Сырой холод склепа пробирал Еву до костей. Каждую минуту, проведенную в этом каменном гробе, казалась вечностью, вечностью боли и предчувствия смерти. Её жизнь превратилась в бесконечный коридор, ведущий к неизбежному финалу. Мечты о романтике, свадьбе, детях, доме у моря… все это казалось теперь фантасмагорией, далеким, недостижимым прошлым. Счастье в этом проклятом городе ускользало сквозь пальцы, как песок. Силы говорить с Кэтрин после её шокирующего откровения о вампиризме у Евы не осталось. Поэтому диалог вела Елена, её голос, твердый и решительный, резко контрастировал с подавленным состоянием сестры.

— Что из твоей истории правда? — спросила Елена, вставая на ноги и направляясь к Кэтрин, которая с раздражением перелистывала потрепанную книгу. Ева, сгорбившись на полу.

Кэтрин, не отрываясь от книги, ответила с холодной иронией:

— У меня нет причин лгать, Елена. У меня нет причин делать что-либо, кроме как сидеть здесь, читать и гнить.

Ева тяжело вздохнула, её плечи опустились ещё ниже. Елена, заметив её состояние, сжала её руку, в её взгляде читалась не только поддержка, но и железная решимость докопаться до правды.

— Ладно, допустим, это частично правда, именно поэтому ты вернулась, да? Ты хотела быть той, кто отдаст нас Клаусу? — Елена задавала вопросы сдержанно, но её тон был напорист, не оставлял Кэтрин ни малейшего шанса на увиливание.

Кэтрин, наконец, поднялась, отложив книгу. Её взгляд стал острым, проницательным, словно она оценивала ситуацию на шахматной доске.

— Я бегала пятьсот лет, и вдруг подумала, что он захочет заключить сделку, — призналась она, без тени раскаяния в голосе. Её слова звучали как холодный расчёт.

Ева, вдруг почувствовав прилив сил, вмешалась в разговор, её голос звучал неожиданно спокойно, но с ледяной уверенностью:

— Поэтому ты попросила Мейсона Локвуда достать тебе лунный камень?

Кэтрин кивнула, её губы растянулись в ехидной улыбке.

— В точку.

— Но перед этим тебе был нужен двойник, но так как Елена постоянно под присмотром Стефана, ты решила выбрать меня, — Ева продолжала, её голос был уверенным, сильным.

Кэтрин рассматривала свои пальцы, её глаза блестели, словно отражая холодное пламя. — Да, ты была бы отличной жертвой, — прошептала она. — Ты когда-то уехала бесследно,а потом вернулась...и поймать тебя в ловушку мне помешал только…

— Деймон, — Ева закончила фразу, её голос был тихим, но в нём прозвучала неожиданная гордость.

Кэтрин, с определённой долей уважения, признала: — Сколько бы раз я ни нападала на тебя, он защищал. И это странно, ведь этот красавчик никогда не пожертвовал бы своей гордостью ради меня, — она усмехнулась. — А потом твоя кровь была испорчена, когда он вновь тебя спас. Ты стала фальшивкой, и я решила, что Елена – план «Б». — Кэтрин говорила с бесстрастной откровенностью, словно описывала не чью-то жизнь, а очередную шахматную партию.

— Что ещё нужно, чтобы снять проклятие? — Ева перебила её, её голос был твёрд, не оставлял места сомнениям.

— Ты хитрая, Гилберт, — Кэтрин признала это с нескрываемым уважением.

— Не только камень, кровь Елены, верно? Тогда бы не было смысла превращать Тайлера в оборотня, — Ева иронично улыбнулась. Кэтрин резко подняла взгляд, в её глазах мелькнула ярость.

— Что ещё? — Елена, не отступая, настаивала на ответе.

— Ведьма, чтобы сделать заклинание, — Кэтрин ответила спокойно. — Моя отказалась, но Бонни подойдёт.

— Что ещё? — Елена не отступала.

— Вампир… — Кэтрин прошептала это слово, её глаза сверкнули.

— Кэролайн… — Елена пробормотала, её голос был полон недоверия. Ева в свою очередь была сломлена.

— В принципе, может быть любой. Но мне нравится Кэролайн, — Кэтрин пожала плечами, безразличие в её голосе было пугающим.

— И ты хотела отдать нас всех на верную смерть? — Ева спросила, её голос был тих, но в нём слышалась невыносимая усталость. Она уже не ненавидела, не злилась, только чувствовала полную опустошенность.

— Лучше вы, чем я, — Кэтрин ответила с холодной уверенностью. — Вы получили всё, что хотели. Идите.

— Я тебя догоню, ладно? — спросила Ева, и Елена кивнула поднимуюаяст на выход.

Оставшись наедине с Кэтрин, Ева почувствовала не столько ненависть, сколько глубокое, безграничное одиночество. Она понимала, что Кэтрин никогда её не поймёт.

— Что ты знаешь о проклятии? — Ева спросила это хриплым голосом, её пальцы с белыми костяшками впились в холодную каменную стену. Она стояла напротив Кэтрин, пытаясь хоть как-то уравнять их позиции.

Кэтрин, её глаза блеснули, мягко ответила:

— Достаточно, чтобы ответить на любой твой вопрос, Ева. —  В её голосе звучало сочувствие, странное чувство, которое Ева не ожидала от этой безжалостной вампирши.

— Я принесла это на случай, если снова попаду в передрягу, но мне кажется, тебе это нужнее, — Ева, преодолевая внутреннее сопротивление, протянула Кэтрин чистую одежду. Трясущимися руками Кэтрин приняла её. Это был не просто жест заботы, это было признание их необычной, странной связи.

— Кажется, разговор будет… откровенным, — Кэтрин улыбнулась, в её глазах мелькнула тень боли. — Что ты хочешь знать?

— Чтобы проклятие сработало, обязательно должны умереть двое? — Ева спросила это шепотом, её взгляд был устремлён в пол, она не смела смотреть Кэтрин в глаза. — Я знаю, что моя кровь не подходит, но возможно, чтобы умерла я, а не Елена? — Её голос дрогнул, и она сжала кулаки, пытаясь подавить нарастающую панику.

Кэтрин вздохнула, её лицо стало серьёзным.

— Вы обе – двойники. Вопрос в том, что выберет Клаус, как исход своей игры. По заклятью нужна кровь двойника, но кто сказал, что Клаус будет следовать правилам? — В её голосе слышалась горькая усмешка. Она понимала, что играла с огнём, и что Ева обречена.

Ева прикусила губу до крови, её плечи опустились. Этот осознанный выбор – принять смерть ради сестры – давил на неё невыносимым грузом.

Кэтрин, заметив её отчаяние, подошла ближе. Её голос стал ещё мягче, почти ласковым, но в нём всё ещё слышалась стальная решимость:

— Ты не обязана это делать, Ева. Ты знаешь…

— Как… как… — голос Евы дрогнул, слезы навернулись на глаза, — Я должна… Она моя сестра. Я обязана защищать их.

— Ей не обязательно умирать, — Кэтрин прошептала, её тон стал почти молитвенным. — Просто дайте ей кровь вампира и бегите. Куда глаза глядят. Куда ты мечтала убежать. Куда ты когда-то убежала и тебя забыли… Ева, я видела тебя там, в том штате. Зачем ты вернулась? — В её словах звучала не только забота, но и глубокое сожаление, сожаление о судьбе, которую Ева выбрала. Ненависть к Еве смешалась с жалостью.

— Я вернулась, чтобы защитить своих родных, — она ответила тихо, с гордо поднятой головой.

— Если ты умрёшь, защищать их будет некому, — Кэтрин покачала головой, её взгляд был полон горечи.

— Стефан и Дженна позаботятся о ней, — Ева сказала это с решимостью, но в её голосе сквозила усталость, полная безнадёжности.

— А Деймон позаботится о тебе, — Кэтрин тихо произнесла, её голос стал отстранённым. — Ваши смерти, ваше кровное родство. Либо умрёт кто-то из вас, либо умрёт кто-то другой. Оглянуться не успеешь, как Клаус поменяет пешки. — Она отступила в тень, её голос словно растворился во мраке. — Жизнь будет жестока к тебе, Ева, но ты одна из Петровых. Ты никогда не сдашься. Уходи!

Выйдя из гробницы на ослепительно яркий солнечный свет, Ева глубоко вдохнула, пытаясь избавиться от гнетущего ощущения сырости и смерти, которое преследовало её в склепе. Воздух казался сладким, живительным после удушающей атмосферы. Рядом с её машиной стоял Стефан, его лицо было напряжено, а голос, обращенный к Елене, полон скрытого раздражения. Елена, с потухшим взглядом, что-то тихо отвечала. Стефан, заметив Еву, резко повернулся.

— Стефан, что ты здесь делаешь? — спросила Ева, подходя к нему. Елена молча села в машину, оставляя Еву лицом к лицу с явно взбешенным вампиром.

— Как ты могла идти к Кэтрин одна? И Елену с собой потащила?! — голос Стефана был полон негодования. — Мало того, что ты скрыла это от меня, от Деймона, так ещё и эта идея оказалась твоей! Его голос звучал как обвинение, он был взбешен её безрассудством.

— Я знала, что вы меня остановите, Стефан, — ответила Ева, скрестив руки на груди. Её голос был спокоен, но в нем сквозила усталость и раздражение. — Я не видела смысла вам что-либо говорить.

— Послушай, всё, что она вам наговорила, — ложь! Я не допущу, чтобы с тобой или с Еленой что-то случилось! — Стефан шагнул к Еве, его рука резко выстрелила, чтобы схватить её за плечо. Ева отшатнулась.

— Вот именно! Вы сами знаете, с чем мы столкнулись, но отчаянно скрываете правду под слоем лжи! — Ева резко выпалила, её голос дрогнул от нахлынувших эмоций. — Я устала от того, что вы пытаетесь засунуть меня в ваш розовый мир, а потом рушите его, когда я пытаюсь защитить Елену. Я хотела знать правду! Чёртову правду, Стефан! Её слова прозвучали как обвинение, как выплеск накопившейся боли и разочарования.

Стефан отступил, его лицо стало бледнее. Он понял, что его действия были ошибочны. — Прошу, просто доверься нам, Ева… — его голос стал тише, в нём сквозило отчаяние. — Доверься мне. Всё будет хорошо.

— Нет, я больше ничего не хочу слышать! — Ева выкрикнула, слёзы градом полились по её щекам. — Как можно говорить, что всё будет хорошо, когда каждый из нас под угрозой? Мы все под угрозой – и Бонни, и Кэролайн, и Тайлер! — Она резко развернулась и направилась к машине, её плечи тряслись от рыданий.

Ева села за руль, уткнувшись лицом в ладони. В машине стояла оглушительная тишина, тишина, которая усиливала её внутренний хаос. Хлопок закрывающейся двери прервал её мысли. Стефан сел на заднее сиденье. Ева глубоко дышала, пытаясь унять рыдания.

— Не отгораживайся от нас, Ева, — голос Стефана был тихим, полным боли. — Пожалуйста, не отвергай нас.

— Я облажалась, — прошептала Ева, её голос был едва слышен. — Простите.

Стефан молчал несколько секунд, пытаясь подобрать правильные слова. — Никто из вас не умрёт, я не позволю, — сказал он, его голос звучал как обещание, как клятва. — Деймон не позволит, слышишь?

Ева кивнула, её плечи всё ещё тряслись.

— Ладно, — Стефан вздохнул, его голос был всё ещё напряжен. — Хорошо. Он понимал, что сейчас нужна не лекция, а поддержка. Он знал, что Ева нуждается в этом. И что он должен будет доказать ей это.

— Кстати о Деймоне, где он? — спросила Елена, — Ты ему не рассказал, где мы пробыли с Евой?

— Дома его не было к моему возвращению. Вероятно, они с Роуз куда-то отъехали, — ответил Стефан, — Возможно тоже искали информацию о Клаусе.

POV Deamon.

Сидя напротив камина, пламя которого танцевало в темноте, Деймон пытался найти утешение в тёплом свете и звуках потрескивающих дров. Он устроился на мягком подлокотнике чёрного кожаного кресла, в руках держал изящную стеклянную бутылку с бурбоном, который медленно ускользал из его жизни, как и его надежды. Каждый глоток напоминал ему о том, что он может потерять всё: Елену, которая когда-то заставила его сердце биться чаще, а потом разбила его, оставив лишь горький привкус отвергнутой любви. 

И Еву.

Ту, что заставляла его хотеть быть лучше. Не ради себя –  ради неё. Ради её улыбки, её упрёков, её веры в него, даже когда он сам в себя не верил. 

Он любил её. Больно. Грязно. Эгоистично. Порой делая ей так же больно, как и себе — лишь чтобы чувствовать, что она ещё жива. 

Шаги за спиной. Лёгкие, почти неслышные — но он узнал их сразу. 

Роза.

Шатенка с короткими, чуть растрёпанными волосами и глазами, в которых читалась смесь дерзости и уязвимости. Когда она прижалась к нему в тот раз, после всех угроз и опасностей, он вспомнил…её..
Точно так же Ева прижималась к нему в моменты слабости, а потом сама оказывалась в ловушке — его манипуляций, его игр, его любви. И ему это нравилось. 

— Прости, что так случилось. Я не знала, что всё обернётся именно так, — произнесла она, и в её голосе звучала искренность.

— Я тебе верю, — ответил Деймон, не оборачиваясь. Он знал, что в её словах скрыта правда, но не хотел позволять себе чувствовать больше.

— Хотела бы я их спасти. Я знаю, ты тоже этого хочешь, — продолжала Роза, и он почувствовал, как её слова проникают в его сердце. — Особенно Еву.

— И я спасу её, — произнёс Деймон с решимостью, хотя в глубине души понимал, что это будет нелегко.

— Ты напоминаешь мне Тревора, — добавила она с лёгкой улыбкой, которая заставила его сердце сжаться.

— Почему… почему именно его? — спросил он с недоумением, вспомнив мёртвое лицо друга.

— Он тоже всегда верил в победу. Всегда сглаживал углы и был лучшим другом, которого можно было пожелать, — сказала Роза, подходя ближе. Она заглянула ему в глаза, и он увидел в них отражение своих собственных страданий.

— И к чему это привело? — спросил он, зная ответ.

— К смерти, — тихо признала она. В её голосе слышалась горечь потери.

— За дружбу, — поднял он бутылку в честь тоста, пытаясь скрыть свои эмоции.

— Ты прав, что борешься за неё. За её жизнь, — поддержала его Роза. В её глазах светилась искра понимания.

— Почему это? — напряжённо спросил он, чувствуя, как его сердце бьётся быстрее.

— Потому что если мы хотим выжить, мы не должны ни о ком заботиться, — произнесла вампирша, отходя к столику.

— Забота приводит к смерти, — сделал вывод Деймон, вспоминая о Еве и о том, как она всегда жертвовала собой ради других.

— Возможно, сейчас самое время отключить свои эмоции, — произнесла Роза с намёком.

— Тогда почему ты не отключишь свои эмоции?  — обернувшись спросил Сальваторе.

Она замерла. Стакан с бурбоном опустился на стол с глухим стуком.Ответ был в её глазах.  Она не могла.

Из-за него. 

Он встал. Расстояние между ними исчезло за мгновение. Алкоголь, хаос в голове, эта чёртова близость — всё смешалось. Её губы оказались на его – горячие, настойчивые. Он ответил тем же, руки впились в её бока, ощущая хрупкость её тела сквозь тонкую шёлковую ткань майки. Она пахла порохом, ванилью и чем-то опасным.

Их дыхание сплелось в единый ритм, пальцы запутались в её волосах, а где-то на краю сознания мелькнула мысль: "Ева бы это ненавидела.", но он не остановился. 

Пока не услышал дверь.

Пока не почувствовал её запах. 

Сладкий. Знакомый. Разрывающий сердце.

Он резко отстранился. 

В дверном проёме стояла она.

Тень падала на её стройную фигуру, очерченную чёрной футболкой  и джинсами. В одной руке — джинсовка, в другой — ключи. 

Она не плакала. Не кричала.  Просто смотрела. Лицо — без эмоций. Только глаза…Боже, её глаза.

Широкие. Пустые. 

— Извините, что помешала, — её голос был ровным, будто она говорила о погоде. — Зайду попозже. 

— Ева, — его рука потянулась к ней, но она уже развернулась. 

Не побежала. Не закричала.  Просто ушла. Тихо, как тень.  Машина завелась снаружи, и через секунду её уже не было. 

Роза молча наблюдала, её губы ещё горели от поцелуя. 

А Ева… 

Ева исчезла,как всегда. 

Когда боль становилась невыносимой — она уходила, убегала.