Глава 20
С тех пор как он спел ту песню — всё изменилось.
Феликс видел это первым: взгляд Хёнджина стал глубже, движения — чуть точнее, слова — словно кто-то нашёптывал их ему изнутри.
— Ты чувствуешь это? — спросил он однажды ночью, глядя, как Хёнджин пальцами водит по струнам гитары, и мелодия будто льётся сама.
Хёнджин кивнул.
— Как будто... во мне живёт кто-то ещё. Нет. Не кто-то. Это... я. Но древний. Словно я помню мир до того, как он стал таким.
И тогда Феликс решил рискнуть.
Он коснулся лба Хёнджина кончиками пальцев, закрыв глаза.
Поток света прорвался сквозь них обоих.
И в нём — образы:
— Золотой зал, где ангелы склоняются перед тронами.
— Существо в плаще, что рисует миры одним взмахом руки.
— Мужчина с глазами цвета затмения, что держит на руках младенца — первого из "пограничных".
— Младенца, у которого не было крыльев... но свет внутри него был ослепительным.
Феликс резко отпрянул.
— Это был ты...
— Мой отец был одним из Создателей, — сказал Хёнджин тихо. — А мать... смертной.
Он замолчал.
Внутри него теперь две сущности.
Свет и кровь. Закон и хаос.
Он не просто человек. Он — потомок самой основы небес.
И потому — неподвластен их законам.
⸻
— Они не могут убить тебя, — прошептал Феликс. — Но они могут заставить забыть, кем ты стал.
— Тогда мы не позволим, — сказал Хёнджин. — Если во мне этот свет... я использую его, чтобы защитить тебя. И себя. И всех, кого они ломают.