25
11
Он бежал из последних сил, теряя контроль над сознанием с каждым шагом. Он не понимал, как и зачем он бежит. Он был так измотан, что если бы сейчас упал, то не встал бы уже больше никогда. Однако он бежал. Скакал, что горный козёл по кочкам, перелетал через обрывы. Бежать стало вдруг легче – равнина пошла под спуск. Несколькими ударами сердца позже он услышал рев реки. Ещё несколько ударов. Он видит её очертания и блеск, туман, стелящийся по рваным берегам и над поверхностью воды. Ещё удар, и он понимает, что убежит только в Хельхейм, но может уплыть от тварей, что воют за его спиной, бросая его в пот. Он срывает кинжал с пояса, на ходу срезает завязки наручей, тут же отбрасывая их, то же самое с трудом проделывает и с панцирем, выпрыгивая из него. Бежать и дышать становится несказанно легче, и ему удаётся вырваться к берегу, оставив некоторую фору, чтобы освободиться из поножей. Но долго с ними разбираться не пришлось – оказавшись не стянутыми, они сами отвалились от сапог.
Река клокотала и ревела, а, судя по водам, темным, как сама Бездна, была ещё и чертовски глубока. Он обвёл берег взглядом и, о Боги, в десятке шагов от него лежало хорошее бревно, порядком обглоданное рекой.
Когда он взялся за бревно, волки уже вырвались на берег и практически вместе с ним входили в воду. Но сила течения, глубина, отсутствие особенной плавучести, не позволили им продолжить погоню. Они вырвались из воды на берег и шествовали вслед за человеком, который, держась за бревно, уходил от погони.