Рубцы

Рубцы

Медленно гниющий город, страдающий от голода и безнадёги. Воздух провонялся гнилью и горечью мора. С каждого угла доносились болезненные кашли заражённых, а для некоторых это был вовсе последний вздох. Больницы переполнены, умирающие остаются догнивать на улицах. Здоровое население ожидает своей участи, гадая из-за чего именно их настигнет смерть. От быстрорастущего мора? Голода? Очередных разбойников или же чего-то пострашнее?
Каждую ночь, и без того тяжёлую, жизнь горожан терроризировали омерзительные до ужаса звуки жужжания. Самые смелые жители решили разобраться с источником этого шума,но исчезли бесследно. Остальные же перестали искать раздражителя, окончательно смирившись с ситуацией.
Позже по ночному городу начал звенеть маленький и слабый колокольчик. Сперва, казалось, безобидный звук вызывал лишь лёгкую заинтересованность, но позже тревогу и страх. Таинственный звук колокольчика, сначала мерцающий почти незаметно в разных уголках города, постепенно перерос в полноценный ансамбль колоколов. И если в случае с нагнетающим жужжанием можно было придумать хоть какое-то логическое объяснение, то это дикое явление не поддавалось никакому толкованию.
И пускай мистические звуки мешали спокойному сну горожан, но даже они не являлись главной проблемой в городе, особенно на фоне быстро распространяющиеся болезни и карантинного режима, из-за которого связь с внешним миром была полностью потеряна. В таких условиях город доживал свои последние, наполненные горечью дни.
Экипаж проезжал по главной улице города. Он остановился возле витрины с надписью «Каркасон». Мужчина в солидном, дорогом костюме ступил на землю, поправил чёрные перчатки и постучался. Ответа не последовало. Хозяин мастерской, который на тот момент находился на втором этаже, не слышал ни стука, ни уж тем более прибытие экипажа. Пожилой мужчина давно отвык от гостей, тем более во время работы он полностью забывал об окружающем его мире. Медленно и аккуратно он положил голубой фарфоровый глаз в пустое отверстие на лице девушки. Вскоре он приклеил веко, а к ним длинные, как веер, ресницы. Подушечкой пальцев он провёл по ним, открывая и закрывая глаза. Хоть кукла и не выражала никаких эмоций и взгляд её был мёртвый, но обладала она нечеловеческой красотой. Не удивительно, ведь мужчина, который прямо сейчас приклеивал зелёные волосы к голове девушки, был самим лучшим кукольником во всей стране, а то и во всём мире. Он был настолько увлечён процессом, что не заметил как открывается дверь в комнату, как незваный гость, сложив руки за спиной, пристально наблюдал за его работой. Лишь когда мастер взял голову куклы в руки и посмотрел прямо в глаза, в отражении голубизны он увидел незнакомый силуэт мужчины. Он вскрикнул и обернулся, но гость тут же встал в успокоительную позу и заговорил первым.
- Прошу простите мои манеры и вторжение. Я стучался к вам несколько минут и не дождался ответа. Моё беспокойство за вас оказалось сильнее приличий и я решил зайти, но застав вас за работой я настолько восхитился, что не посмел вас отвлечь. Если вы, конечно, помните, то мы с вами обменивались письмами и договорились о моём визите.
- А, господин Лансье?
- Да, всё верно. - Мужчина улыбнулся. Его сдержанность и успокаивающий тон были чересчур усмирительные и это, в какой-то степени, пугало. Слишком уж легко можно было поверить каждому его слову.
- Не услышал ваш стук, да и совсем забыл о времени. Присаживайтесь. Как ваша поездка?
- До границы мы добрались спокойно, но картина в городе выглядит, мягко говоря, хотя мягко тут трудно выразится.
- Понимаю вас, но как я уже писал вам в письме, приехать вы можете, а вот выехать отсюда, увы, сможете только после конца эпидемии, а когда это случится никто не знает.
- Знаю и прекрасно понимал все риски, не волнуйтесь, в городе у меня дел хватит аж до конца эпидемии.
- И вы не боитесь заразиться?
- Скорее нет, буду полагаться на удачу и своё крепкое тело. Кстати говоря, предлагаю сразу же перейти к делу, не могли бы вы..
- Да, конечно, следуйте за мной. - Мастер и молодой мужчина вышли из мастерской, они спустились по лестнице в подвал. Мастер открыл дверь ключом. В середине комнаты сидела кукла, красивая - с белыми длинными волосами завязанные хитроумным способом. Её, ничего не выражающие, голубые глаза смотрели мёртвым взглядом в пустоту. Кружевные, длинные перчатки доходили до её предплечья, чёрная юбка хоть и закрывала колени, но Лансье мог разглядеть в её ногах блики от свечи.
- В человеческий рост, как вы и просили. Как вам?
- Удивительно. - Лансье подошёл ближе, он пощупал кружевное платье,перчатки. Прошёлся пальцами по руке, костяшкам. - Вы действительно мастер, господин Каркасон. Заберу её сейчас же, не буду отвлекать вас от работы. Они усадили куклу в экипаж. Та комфортно уместилась на красном сидении и прекрасно сочеталась с этой роскошью. Лансье поблагодарил мастера и они выехали.
На пороге его особняка - кучер сошёл с места и открыл железные ворота. Лансье рассматривал витражи, запустевший сад, ворота, которые в детстве казались огромными. К нему подошёл дворецкий возрасте.
-Мы дома. - Спокойно, но душевно сказал дворецкий. Лансье улыбнулся ему и кивнул.
- Я приготовил вашу комнату и сделал то, о чём вы просили.
- Она уже приехала?
-Да, она вас ожидает.
- Хорошо.Уведи куклу в мою комнату - Лансье поднялся на второй этаж проводя перчатками по перилам. Он открыл дверь своей комнаты, на большой кровати сидела девушка, с пышными белыми волосами и такого же цвета ночнушке. Весь этот белый образ создавал ощущения светящегося ангела, слишком яркого, для этого тухлого города. Лансье снял свой пиджак и аккуратно положил на кресло.
- Воспользуйся парфюмом, от тебя несёт гнилью и болезнью.
Девушка послушно подошла к зеркалу и начала перебирать флаконы.
-Ничего себе, эта стоит как десять моих ночей. - Сказала
Девушка с глупым видом и отчасти детской наивностью.
Заметив это, Лансье подошёл к ней и начал по очереди испытывать флаконы на разных частях её тела.
-Да, этот подходит тебе, если сегодня справишься, то подарю тебе полный флакон. Девушка осматривала себя в зеркале, как заметила сидящую куклу на другом конце комнаты. От неожиданности она крикнула.
- Не беспокойся, это просто кукла.
- Кукла? - Девушка присмотрелась и убедилась в словах мужчины. Она задорно прыгнула на кресло возле столика, взяла виноград и начала медленно отрывать от кисточки. Она шутливо бросила одну в Лансье. Не получив никакой ответной реакции, она картинно надулась взяла яблоко и бросила в него. Мужчина поймал и бережно поставил на стол.
- Ложись.
Девушка послушно легла на спину, она прикусила губу и томно посмотрела на него. Лансье проигнорировал этот жест тем самым задев чувства девушки.
- Сегодня у нас будет особенная игра и очень важно, чтобы ты следовала её правилам.Ты же увидела ту куклу? Как считаешь, она красива?
- Да, красива, но я не..
- Как ты думаешь, почему она так прекрасна? Ну?
- Я не знаю, правда.
- Она так прекрасна потому , что на её безупречном лице нет никакой эмоции, никакой, ни злости, ни печали, ничего. - Он встал и подошёл к кукле, аккуратно и нежно начал играться с кукольной рукой, зажимая пальцы и создавая разнообразные жесты. - Видишь? Никакой динамики, никакой страсти или чувств. - Он поцеловал фарфоровую руку, - я лишь хочу от тебя того же, какой прекрасной она не была, но любить она не способна, но вот ты хороша не меньше и потому постарайся угодить мне сегодня. - Он подошёл к ней и погладил волосы.
- Но почему именно кукла?
Лансье сел рядом с ней. Он посмотрел на неё заботливой улыбкой и грустно вздохнул.
- Я вижу в них нечто большее, чем остальные.
- Что же?
- Чем дольше смотришь, тем яснее становится. Чем дольше смотришь на кукол, тем больше они кажутся нам отвратительным, чужеродным, страшным. Ведь мы ищем в их образе наше подобие, но не находим. Я нахожу это красивым.
- Я не совсем поняла вас, но я попытаюсь, я должна.
Она взяла его руку и начала сгибать пальцы словно механические. Он молча наблюдал за этим процессом. Она начала изображать наслаждение, имитировать удовольствие. Лансье скривился, ему было не по себе от подобной фальши. Он укусил её и та вскрикнула. Резко встал и отстранился.
- Куклы не кричат, не стонут.
- Я..я думала..
- Я понимаю, что моя просьба возможно слишком трудна для тебя, давай попробуем облегчить тебе задачу.
Встал с кровати и провёл пальцем по горящей свечи.
- Что будет, если обжечь куклу? Как ты думаешь?
- Что? Я не понимаю, вы что..
- Она не издаст никаких звуков, а ты сможешь так же? - Он подошёл к ней, аккуратно убрал волосы и наклонил свечу. Воск медленно начал капать. Девушка открыла рот от боли. Раз, два. Молчание. На третий раз она не удержалась и громко закричала.
- Подождите, этого не было в уговоре - девушка пытается выбраться.
- Было, всё оплачено.
- Нет, всё таки мне кажется, что это не лучшая идея, давайте всё же..
- Все оплачено.
- Хорошо, мы вернём вам деньги, но дальше продолжать не будем.
Лансье вздохнул, он погладил дрожащие плечи девушки и начал развязывать верёвку. Девушка облегчённо улыбнулась. Лансье достал нож с гравировкой и своими инициалами.
- Даже тут поганка решила мне всё испортить. - Лансье прикрыл полотенцем лицо девушки. - Сказано же было никаких эмоций. Тупорылая девка, неужели так сложно было просто выполнить мою простую просьбу а!?
Дворецкий, стоя у двери, медленно и спокойно натягивает перчатки.
- Я же тебе сто раз сказал, чтобы ты не кривила своё уродливое лицо!
Дворецкий принёс вёдра и моющие средства, он поставил их возле двери и встал в ожидающую стойку.
- Да! Вот так! Гораздо лучше! Видишь как это легко просто ничего не делать! Просто застыть!
По всему особняку раздался омерзительный смех хозяина. Спустя несколько часов двери в его спальную открылись. Оттуда вышел полностью одетый Лансье.
- Юная леди не подошла господину?
-Нет, и эта не сгодилась, уберись тут пожалуйста. - С этими словами он ушёл в свой рабочий кабинет.
Каким образом человек, может оживить куклу? Каким образом эта фарфоровая, прекрасная, но пустая оболочка сможет встать, двигаться и использовать собственный голос? Обладать осмысленной речью и осознавать окружающий мир? Человек создание сложное, по сути своей - загадка. Мы не понимаем как устроены, но всё равно пытаемся создавать собственные подобии. И чем больше мы на них смотрим, тем страшнее нам становится. Переход от прекрасного в ужасное процесс постепенный. Человек, который наблюдает за куклой, не может даже вспомнить по какой именно причине, всего пару минут назад восхищался красотой этого создания. Но у Лансье были свои взгляды на этот счёт. Ему нравилось, когда куклы начинали казаться враждебными, омерзительными. Он получал удовольствие в момент этого самого перехода. Его всегда интересовало лишь одно. Как же всё таки оживить пустую оболочку? Совсем недавно он нашёл не совсем простой, но рабочий метод. Нужно было лишь раздобыть куклу в человеческий рост и механическое рабочее сердце. И то и другое у него уже было и он практически был у цели, осталось лишь подождать нужного часа.
- Что будете делать дальше? - Спросил дворецкий.
- Он сам всё сделает, надо просто подождать. Завтра она проснётся и её первым словом будет имя, которое он выбрал для неё.
На следующее утро Лансье открывает дверь, заходит в комнату, но не обнаруживает куклу на прежнем месте. Лансье заволновался. Он прибежал к стулу, где в последний раз сидела кукла, начал осматриваться. Убедившись в том, что девушки точно нет в комнате, он тут же бросается вниз по лестнице.
- Брух! Брух твою мать, где она?
Дворецкий спокойно стоял на первом этаже. Выждав, пока его господин спустится к нему, он указал на входную дверь.
- Родовое кладбище, сэр.
- Она назвала своё имя?
- Я не слышал.
- Почему ты выпустил её?
- Такова была его воля, я не в право ослушаться.
Лансье побежал далеко за особняк. Ворота к кладбищу были распахнуты. Она стояла возле множество надгробных плит, окружённая мраморными статуями предков,с бесстрастным лицом, наблюдая осенний пейзаж. Её глаза бегали вслед за падающими листьями. Лансье медленно подошёл к ней, оценивая её состояние и поведение. Кукла повернулась к нему, слегка приоткрыла губы. Возле её рта образовался пар. Теперь у Лансье точно не было никаких сомнений - кукла жива. Она посмотрела ему прямо в глаза и произнесла - Матильда. Именно такое имя он, кто бы он ни был, выбрал для неё, именно такая была его воля. Лансье не знал почему, но знал, что за этим стоит нечто большее, что-то, до чего он не в силах пока добраться. -Здравствуй. - Лансье аккуратно взял её руку.
- Как ты себя чувствуешь?
- Я не понимаю где я и почему, я знаю лишь своё имя, но не помню кто дал мне его.
- Твоё имя было с тобой всегда, ты не можешь её забыть. - Матильда задумалась. - А это родовое кладбище, здесь покоятся мои родители, мои предки и моя сестра. - Он увёл её за собой. - Теперь ты часть моей семьи, ты часть этого рода как и я.
- Но что это за ужасный гул, этот постукивающий звук. Он просто не прекращается и не важно куда я от него убегаю. Он всё стучит и стучит. Это невыносимо, как заставить его замолчать? - Слова девушки были полны страха и боли, но ни на её лице, ни в голосе не были нотки эмоций или человечности, кукольные чувства оставались лишь внутри неё самой. - Помоги мне, прошу. - Глаза Лансье расширились, брови поднялись. Обычно спокойный и невозмутимый, он сейчас просто не мог скрыть свои эмоции. Перед ним стояло то, что он так долго искал, всю свою жизнь пробовал разных людей, разные методы и вот наконец-то он нашёл полную совокупность всех его потребностей и желаний. В этот момент он действительно ощущал себя счастливым, но счастье это было порочным, извращённым.
- Этот шум, как ты сказала гул - работа твоего сердца. Величайший кукольный мастер создал твою прекрасную оболочку, а опытный доктор построил твое механическое сердце. Оно шумит - значит работает. Два великих ума поработали над твоим рождением, именно они способствовали твоему созданию.
- Но зачем?
- Так как могли, так как им это нравится. В этом их жизнь и в этом их природа. Такие могут ощутить себя живыми лишь тогда, когда создают что-то новое, то чего раньше не было. И ещё потому, что я так захотел и дал им такую возможность. Но тебе всего этого не нужно, тебе достаточно лишь быть, чтобы ощутить жизнь. Ты лишь моя прихоть и всё твоё предназначение быть рядом со мной тогда, когда я этого захочу. Теперь идём, многое предстоит доделать, всё же сегодня твой День рождения.
Она взяла его руку и в её кукольной душе появилось что-то новое, тёплое, яркое и приятное. Она не чувствовала тепло его руки, но он прекрасно ощущал холодные, механические пальцы. Он аккуратно повёл её за собой в свою комнату, закрыв после неё дверь.
Первые несколько дней Матильда привыкала к своему необычному телу. Сравнивая свою блестящую, хрупкую оболочку с крепким и таким живым телом Лансье. Его кожа была горячей, цвет естественный и такой многогранный. Остальные обитатели тоже интересовали девушку. У каждого свой тембр голоса, свои манеры, свои мысли. Особенно сильно она разобщалась с дворецким Брухом. Мужчина был не многословен в присутствие своего хозяина, чётко и терпеливо выполнял все указания и выказывал глубочайшее уважение к нему, но в его отсутствие пожилой мужчина с удовольствием проводил увлекательные беседы с Матильдой. К слову, дворецкий обладал своеобразным чувством юмора и частенько любил подшучивать не только над ней, но и над Лансье. Тот ценил это своеобразное качество в Брухе и реагировал с большим теплом на эти детские порывы старого человека. Особенно он ценил чувство меры и умение вовремя остановится, ведь Брух никогда не позволял себе переступать границу дозволенного. Он был понимающим и добродушным человеком, преданным своему делу. Он прекрасно понимал, насколько увлечения Лансье было важным для него, что это не только капризы и обычные хобби, а нечто гораздо сакральное и ценное. Понимая это, он всегда с тщательной заботой ухаживал за всеми куклами его господина. Брух был единственным человеком, наверное, после мастера Каркасона, которому бы Лансье доверил столь частое взаимодействие со своей коллекцией.
Однажды, когда Лансье в очередной раз покинул своё поместье, Матильда с Брухом заговорились. И пока дворецкий занимался рутинными обязанностями, девушка устраивалась рядом и беседовала с ним о самых разнообразных темах, пока они не добрались до комнаты Лансье. Дворецкий имел к каждой кукле особенный подход, точно по инструкции Лансье. У того было своё виденье и чутье касательно характеров и пожеланий каждой из них . Брух не знал почему его господин считал, что Люси нужно очищать горячей водой, ведь от холодной её кожа становится сухой и не знал почему Кристину стоит переодевать в отдельной комнате, ведь перед остальными ей становилось дурно. Брух не знал. И не собирался даже размышлять над этим, голова Лансье была забита загадками и тайнами, которые лучше не стоило озвучивать или понимать. Его разум мрачное место, его прошлое и настоящее окутаны зловещей тьмой и порой сердце Бруха обливалось кровью при виде того ужасающего груза, который Лансье с лёгкостью принимал на свою душу. Матильда же, казалось этого не замечала. Она была влюблена в Лансье и ей этого было достаточно. Но оказавшись в этой комнате, понимая сколько любви он проявляет к бездушным созданиям, её мысли спутались с чувствами в один единый клубок злости. Она не могла дальше смотреть как Брух ухаживает за ними и вышла из комнаты.
Кроме совместного времяпрепровождения с Брухом, девушка оттягивала томящее ожидание возлюбленного и другими способами. Так она с удовольствием могла бродить по семейной библиотеке Лансье, читая самые разнообразные книги на абсолютно отличающиеся друг от друга темы. Особенной чертой её характера являлась любознательность. Она сама не замечала, как быстро читала книги в поисках бесчисленных вопросов. Уже вечерело и для Матильды это означало, что Лансье скоро должен был подъехать к воротам. Она закрыла книгу и монотонными шагами направилась к выходу. Пока её бесстрастное, почти мёртвое и бледное лицо наводило ужас на служанок, в её душе трепетало предвкушение и счастье от предстоящей встречи. Она уже выучила наизусть точное время его приезда, расстояние между экипажем и главной лестницей, количество его и своих шагов до прикосновения рук.
Увидев его, идущего на встречу, её лицо, не способное выразить радость, застыло. Её шаг ускорился, моторные и механические движения обрели своеобразную энергичность. Кучер слегка побледнел при виде этой ужасающей картины, но Лансье же наоборот, был весьма доволен своим творением. Она неуклюже обняла его.
- Я так рада, что ты наконец-то вернулся. - Слова девушки несомненно говорили о её неумолимой тоске по нему, но в голосе слышалось лишь безразличие. Иные могли бы услышать оттенки насмешки и высокомерия в этих искренних и полных любви словах.
- Прошло всего лишь несколько часов, разве ты не привыкла к тому, как всё здесь устроено?
- Разве можно привыкнуть к такому?
- Пожалуй нет. - Он улыбнулся и взял её за руку. - Пойдём со мной, хочу показать тебе одну вещь.
Лансье взял у кучера коробку и они отправились в комнату девушки. Он вежливо придержал для неё дверь, после закрыв за собой
-Так что же ты хотел показать мне?

Лансье протянул ей коробку. Матильда достала оттуда маленькую шкатулку и открыла. Мышонок, сидя на месяце, кружился по своей Оси. Комнату наполнила музыка. Кукла слегка наклонила голову, словно кошка, наблюдая за мышонком.
- Нравится мелодия?
- Она очень грустная.
- Немного, но мне нравится. Напоминает дом.
Лансье закрыл крышку шкатулки. Мелодия резко оборвалась.
- Завтра мы едем в театр. На выступление господина Каркасона.
- Того самого? Который создал меня?
- Да, думаю он и сам был бы не против познакомится с тобой.
- Но разве сейчас безопасно проводить такие мероприятия?
- Городу нужна надежда, как давно мир не видел живые выступления? Я полностью поддерживаю решение мастера. Пускай некоторые мои коллеги не разделяют моего мнения.
- Но почему же? Если ты говоришь, что всё хорошо, то так и есть.
Лансье выпрямился, облизнул губы и пристально посмотрел в кукольные глаза. Медленно, спокойно и уверенно он начал свою речь не упуская из виду ни один сантиметр её тела.
- К сожалению, в последнее время возникают всё больше конфликтов с моими коллегами. Всё больше моих товарищей выбирают противоположное мне мнение и это меня очень тревожит. - Девушка не дрогнула, не подала даже малейшего виду на сочувствие или переживание.
- В чём же проблема? - Она взяла его руку в свою. Пока Лансье продолжал свою проверку. - Что же такого случилось?

- Некоторые считают, что город уже не спасти и предлагают уничтожить всё, что носит в себе заразу.

- Но как же так? Разве ваша задача не состоит в том, чтобы найти им спасение?

Результат своего эксперимента превзошёл все ожидания Лансье. Представить только ту предыдущую девушку. Услышав она такую новость, тут же бы поднялись брови, расширились глаза или ещё хуже. Вдруг начала бы реветь? Мысли о слезах вызывали отвращение. Лансье даже на секунду сморщился, но тут же спохватился.

- Я считаю точно так же. - Он закончил свою проверку будучи полностью удовлетворённым результатом.

- Могу ли я задать тебе вопрос?

- Конечно.

- Почему ты всё ещё хранишь своих кукол? Я думала, что раз ты получил меня, то иные тебе больше не потребуются.

- Что же я тогда должен с ними сделать? Выбросить? Некоторые из них со мной уже несколько лет.

- Но зачем они тебе? Я не понимаю, разве тебе не достаточно меня?

- Все они нечто большее, чем просто коллекция. И ты нечто большее чем просто замена им.

Слова Лансье не доходили до механического сердца куклы, она не могла успокоить чувства, избавится от нарастающей злости.

- Мне пора идти, есть ещё незаконченные дела.

Они попрощались и Лансье отправился в свой кабинет. Какое-то время Матильда блуждала по саду и размышляла о последнем разговоре. Ей показалось, что своими вопросами она оскорбила его чувства, поэтому девушка приняла решение пойти и извинится перед возлюбленным. Она знала, что он находится в своём кабинете. После каждой беседы он отправлялся туда доделывать свою работу.
По правде говоря, Матильда всё ещё не понимала в чём заключается его профессия и чем Лансье вообще занимается. На вопросы он отвечал крайне редко и потому Матильда решила более не расспрашивать его ни о чём. Изредка он рассказывал о своих коллегах и ситуации в городе не вдаваясь в подробности своей профессии. Она так же решила не донимать Бруха или посторонних, ей больше нравилось когда он сам приходил с откровенными разговорами. Наконец дойдя до его кабинета, она слабо приоткрыла дверь, но тут же оступилась. Она бы закричала если бы имела такую возможность. Но лишённая чувств, ей оставалось лишь молча и окаменело наблюдать за происходящим. Посреди кабинета лежало голое тело женщины. Лансье, стоя рядом, наблюдал за тем, как некие отвратительные сущности проводили ей операцию. Болотно-зеленоватые, маленькие, неаккуратные существа с человеческой головой склонились или вовсе сидели на бледной туше женщины. Один из них, держа в руках маленький молоток, постукивал им по груди женщины, вправляя и вдавливая нужную ему конструкцию. Другой, самый крупный, сидел у неё на шее и хирургическим шприцем ковырял ей раны на голове. Другие создания просто ползали по её телу и словно малые дети неуклюже падали со стола. В комнате периодически пролетали иные твари. Движение и сопровождающий этому звук крыльев заставлял Матильду вздрагивать. Сначала ей показалось, что это летучие мыши, но присмотревшись получше стало ясно, что это точно такие же жуткие черты лица как и у остальных.

Матильда не осознавала происходящее в полной мере. Она отступила назад и прикоснулась спиной к стене. Судя по всему это был процесс оживления куклы и так девушка смогла родится. Эти гадкие создания точно так же сидели на ней и по детски неуклюже тыкали в неё свои ржавые, старые инструменты пыток. Внезапно Матильда задалась еще одним вопросом. Неужели Лансье хочет создать ещё одну куклу? Всё таки ему было мало одной. Она чувствовала, как внутри разгорается чужой для неё огонь, как грудь распирает от жгучего и вязкого ощущения. Она презирала эти куклы, ненавидела за их красоту, но самое худшее было то, что она когда-то было точно такой же. Хоть и ненадолго, но она сидела на полке с мёртвым взглядом, пустая оболочка без ничего. Представив эту картину ей стало дурно. Она метнулась по коридору, пробегая мимо служанок и бедного Бруха, которого случайно задела.

Пролетая, словно безумная, по всему особняку она, наконец, дошла до комнаты с куклами. Бесцеремонно толкнула дверь и остановилась. Разъярённая и взбешённая. Её грудь слегка приподнималась и опускалась, словно кукла задыхается, но она не издавала ни звука. Молчаливо и медленно она подошла к Люси, взяла её на руки. Она разорвала её золотые волосы, отломала её голову и разбила ногой все конечности. Закончив с одной, она приступила к другой. Девушка швыряла их по стенам, била об углы предметов пока окончательно не успокоилась. Спустя несколько минут в комнате, полностью забитой сломанными конечностями кукол, стояла одна единственная, живая Матильда.

Лансье всё это время молча наблюдал за ней. Как только девушка повернулась к нему и они встретились взглядами, мужчина уловил в кукольных глазах нотки чего-то знакомого, в них блестел огонь ненависти, разочарования, страха и грусти. Перед его глазами пронеслась картина далёкого прошлого, как в этой самой комнате лежат разбросанные окровавленные куклы, как его детская рука держит одну такую за волосы. Посреди комнаты сидит мать, держа в руках бездыханное тело маленькой девочки. Лансье тряхнул головой, ему стало дурно от нахлынувших воспоминаний.

- Брух, выбрось всех кукол.

- Пожалуйста, подожди, я не хотела чтобы..

- Не забудь про завтрашнее выступление.

Не дав ей договорить, он ушёл обратно к себе в кабинет, девушка так и стояла среди многочисленных обломков, пока дворецкий, с жалостью в глазах выбрасывал ценные кусочки фарфора в пакет.

Кукольный театр в этом городе был действительно особенный. Куклы Каркасона хоть и были прекрасными и красивыми, но в них всегда читалось нечто печальное, мрачное и пугающее. И роли для этих кукол были соответствующие.

После карантина театр сильно запустел, былое гордое здание превратилось в дряхлое, ветхое место. Во времена тяжёлой болезни мало кому было интересно искусство и уж тем более мало кого волновало, насколько часто это место становилось жертвой вандализма и набегов. Но даже в самые трудные времена оставались люди, которые продолжали стремится к прекрасному и всеми силами оберегали крупицы творчества в этом городе. Каркасон являлся одним из таких. Не смотря на все его усилия, ему всё же не удалось собрать весь прежний рабочий коллектив кукольного театра. Благо несколько юных энтузиастов откликнулись на его просьбу и это наконец свершилось. Спустя несколько месяцев карантина театр снова открылся и готовился демонстрировать всё самое лучше, что он наращивал за всё это удручающее время.

Разумеется, Лансье был одним из немногих, кто получил приглашение. Будучи ярым поклонником кукольного мастера, он всегда мечтал в живую увидеть его сцену, узреть историю совершенно иного уровня. В зале было не так много людей, как театр привык видеть. Большинство сидящих являлись той небольшой частью элиты, которая передвигалась по заражённому городу без особых затруднений. Афиши на входе сразу же обратили на себя внимание Лансье. Самые разнообразные спектакли, которые уже никогда не повторятся, всеми забитые, даже участниками. Его взгляд остановился на самую яркую, ту, что висела посередине. На ней прекрасная женщина в белом, словно облако, платье смотрела на зрителя с печальной улыбкой. В руках она держала золотую, рогатую маску демона, а возле неё стояла безликая смерть. Лансье осматривал афиши слишком долго. Он настолько погрузился в себя, что совсем позабыл о Матильде и предстоящем спектакле своего излюбленного мастера.

- Лансье?

- Да. Извини меня, кажется я позволил себе излишне много времени на ненужные мысли.

- Про что же ты думал?

Лансье снова взглянул на афиши и несколько секунд помолчал.

- Большинство людей на этих афишах давно мертвы, некоторые вовсе убиты и уже никогда не смогут выступить.

- Неужели тебя это настолько сильно печалит? Смерть и судьба незнакомых тебе людей?

- Это моя работа.

К паре подошли мужчина с женщиной. Мужчина солидно одетый, с небольшой сединой и морщинами. Женщина в роскошном белом платье и дорогими украшениями. Лансье кивком поприветствовал мужчину и вежливо поцеловал руку женщины.

- Рассматриваете афиши, Лансье? Пробуждают воспоминания? -Провёл руками по своим усам.

- Удивительно, что их ещё не сняли, а ведь прошло столько времени.

- Всего год после карантина.

- Если хотите, я сегодня же могу попросить, чтобы их сняли и привезли к вам.

- Нет-нет, не стоит, думаю ей было бы приятнее висеть у всех на виду здесь, чем на моих одиноких стенах.

Мужчина рассмеялся.

- Я бывала на выступлениях вашей матери лишь раз, жалею, что больше не выпадало такой возможности.

Матильда услышав эту фразу, сильно удивилась. Эта женщина на афише являлась матерью Лансье? Она покоится возле особняка вместе с остальными членами семьи?

- По крайней мере сейчас мы здесь. - Лансье вежливо улыбнулся.

- Верно, но ситуация в городе становится всё более напряжённой.

- Так и есть, я уже не могу спать по ночам. Звон колокольчиков стал гораздо громче.

-Меня больше беспокоит жужжание. Вот от этого у меня действительно мурашки по коже.

-Это одна из причин, почему я считаю, что нам всё же стоит побыстрее подписать указ о полной изоляции города. Я не понимаю, почему мы медлим, ведь уже стало о том, что нынешние женщины несут в себе..

- Я думаю, что сегодня тот самый день, когда все проблемы стоит оставить позади и на какое-то время забыться. Мы пожалуй займём свои места, приятного вам просмотра.

Лишь после прощальных слов Лансье, женщина обратила внимание на девушку рядом с ним. От этих кукольных глаз ей стало дурно. А от механической походки и вовсе начало слегка трясти.

- Да, конечно, вам тоже. - Мужчина задумчиво и насторожено смотрел им вслед.

Лансье вежливо пропустил Матильду на балкон. Пустые глаза осматривали весь зал с гостями. Несмотря на свой внешний вид, Матильда была юной, новорождённой. И пускай её лицо не выражало эмоций, внутри неё кипело любопытство, детское и невинное. Скопление стольких людей пугало и будоражило её. Наконец в зале выключился свет и взгляды устремились на сцену. Спектакль начался, но Матильда не могла сосредоточится, она продолжала вспоминать вчерашнее. Слишком много вопросов, слишком много тайн. Она взглянула на Лансье, тот абсолютно расслаблено и спокойно смотрел на сцену и казалось, полностью вошёл во вкус.

Но девушка так не могла, она вспоминала и прокручивала в голове воспоминания о тех ужасающих созданиях, вспоминала свои чувства и то, как разочарованно он смотрел на неё ночью. На сцене множество прекрасных кукол изящно отыгрывали свои роли под руководством кукловода. Она попыталась отследить нитки, но безуспешно. На секунду появилась мысль. А что если они такие же как она? Её волновало, с каким блеском в глазах он смотрел на них, за движениями, за разнообразием. Она вспоминала, как часто он просил повторить подобные же движения и понимала, что является для него лишь игрушкой. Но разве он не был обходителен с ней? Разве стал бы человек, которому она безразлична, проявлять так много заботы?

Мысли всё крутились в голове, а она никак не могла сосредоточится, уловить историю или хотя бы запомнить персонажей. В этот момент в зале раздался протяжный кашель. Сегодняшний мужчина встал и начать задыхаться, его стошнило на свою спутницу, та закричала. Все, кто сидел рядом, резко вскочили и отошли от них. Куклы перестали играть.

Рубцы часть вторая

- Нет, нет, этого не может быть, почему я? Почему!?

Тело мужчины раздулось, на коже появились кровоточащие раны. Он выбежал на сцену, пытаясь в панике найти выход, но пока он соображал, кровь хлестала из него. Спустя несколько секунд, он полностью истощился и иссушился. Все зрители разбежались с криками. Лансье, стоя на балконе, наблюдал за всем происходящим с дьявольским спокойствием. Побледневший и уставший мастер Каркасон стоял на сцене, возле окровавленных кукол. На их телах, в тех местах куда попала кровь мужчины, образовались рубцы.

Матильда была в ужасе, увидев это, она невероятно сильно перепугалась, она никак не ожидала, что такое может случится. Ведь Лансье говорил, он уверял, что всё будет в порядке. Он посмотрел на неё.

Кукольное лицо абсолютно точно проецировало страх, словно человек. Перед ним стояла не бездушная кукла, а создание умеющее чувствовать. Лансье был разочарован тем, насколько его кукла быстро научилась проявлять человеческие эмоции. В одну секунду он потерял всякий интерес к ней, теперь она являлась ничем иным как безделушкой. Не дав ей опомнится, он потащил её за собой.

***

Особняк. Эти чужие, невыносимые двери закрылись. Такие же безразличные как и каждый новый вечер, тот же звон ключей, тот же поворот и щелчок. Он оставил её в полной темноте, в полном одиночестве без возможности уснуть, выключится. Ей не нравилось ничего из этого. Горечь отверженного и привкус своих собственных мыслей. Она не могла забыть случившееся сегодня: всё время перед глазами крутились те куклы на сцене. Неужели люди так легко могут умереть? Так легко потерять свою жизнь, словно их минуту назад и не было? На кукольных телах красовались шрамы, отвратительные и ужасающие. Матильда посмотрела на свои руки. Белые и совершенно чистые. Ни одной царапины. Но тогда почему? Откуда возникло это странное чувство? Она упала на колени и начала тереть свои руки, вытирать от крови, которой не было.

Замерев, она медленно прикоснулась к своей груди. Снова этот шум, уже до боли знакомый. В первый день она просила, умоляла его заткнуться, не жужжать, а теперь в её фарфоровой голове возник вопрос. Что будет, когда он замолчит? Безжизненная оболочка молча упадёт на пол, никогда не встанет, никогда не заговорит? Монотонный тлеющий звук убаюкивал кукольный слух. Замерев, она с ужасом прислушивалась к каждому шороху работающего механизма. Он ещё работает, он ещё стучит. Это становилось до нелепости смешно, от скованности она не могла думать ни о чем другом. Тревога полностью окутала её сознание, ни осталось ничего кроме отвратительного страха перед тишиной. Она подошла к шкатулке, которую ей вручил Лансье, и открыла её. Грустный мышонок снова начал крутится. Печальная музыка не заглушала тревогу девушки, наоборот, ей хотелось плакать, выплеснуть накопленное в груди. Не в силах больше терпеть этот кошмар, она метнулась к двери будто обезумевшая, начала яростно трясти ручку, биться об дверь. От ударов на её плечах образовались небольшие трещины, которые она даже не заметила. Окна не открыть, заперты как и дверь. Она схватила стул и начала бить по стеклу. После нескольких ударов стекло поддалось и оно всё же разбилось. Осколки вонзились в её правую ногу, но не обращая внимания, она перелезла на другую сторону, порвав своё платье. Оказавшись на улице, она почувствовала, как ясный ум понемногу возвращался к ней.

В мерном покачивании ночи, звук работающего механизма казался не таким громким, не таким пугающим. Так или иначе, девушке было неспокойно, ей хотелось как можно быстрее встретить Лансье, поговорить с ним, обнять, получить утешение. Она примерно представляла где находится его комната и аккуратно пройдя по перилам, она оказалась возле его балкона. Переместившись туда, ей открылся вид на его комнату. Убранство его спальни было под стать ему, такое же аккуратное и организованное. Матильда хотела было открыть дверь балкона, обратится к любимому в надежде на его сочувствие, но услышав его голос, она остановилась. Лансье спокойно и уверенно жестикулировал общаясь с кем-то. Матильда не видела собеседника, лишь стройную и крепкую спину Лансье. Ей было неловко и страшно прервать его, ее уважение было чрезвычайно сильным по отношению к нему. Она своим телом прижалась к стеклу и пристально вслушивалась в его умеренную, почти что убаюкивающую речь.

- Я понимаю вас, процесс однозначно должен ускорится. Я сегодня же займусь рекой и другими водными источниками.

- Вот, возьми, используй это.

- Благодарю. - Он поблагодарил и вышел из кабинета.

открыла дверь в кабинет все равно опасаясь возможной беды.

Никого. Лишь она. Собеседника Лансье не было, и она явно не видела, чтобы кто-то кроме него выходил. Работающее сердце вновь напомнило о себе. Тишина кабинета наполнилась шуршанием и монотонным скрежетом машины. Не смотря на свой страх, она дрожащими руками потянулась к конверту. Распечатав, она начала бегать глазами по строчкам. Сама не зная как, но она идеально понимала и осознавала каждую читаемую букву, бегло и свободно воспринимая информацию, которая к слову, ужаснула её. Она не могла поверить своим глазам, даже мысль о том, что ее идеальный, любимый Лансье мог поступить так ужасно, так отвратительно, нет, этому точно должно было быть какое-то объяснение.

Она прошла сквозь кабинет и спустилась по лестнице преследуя тень. Перелезла через решётку и оказалась на набережной возле входа в городскую канализацию. Лансье стоял в окружении нескольких людей в тёмных мантиях . Он передал им таинственный мешочек.

-Начинайте.

Человек в мантии открыл мешок и насыпал содержимое в руку каждого присутствующего, закончив, он просунул руку и достал остатки, а пустой мешочек скинул на землю. Они скинули с себя одежду и Матильде показалось, будто эти люди, эти таинственные персоны резко увеличились в размерах. После карантина некому было включать фонари, после наступления ночи город накрывало тьмой и лишь изредка этот занавес мглы мог поддастся слабому сиянию луны. Но этой ночью она была за облаками и Матильде оставалось лишь гадать, что же скрывалось под мантиями. Вскоре, затемнённые силуэты одним взмахом взлетели, нависая над Лансье. Матильда не была уверена является ли увиденное реальностью или же галлюцинацией. Летающие существа жужжали и скрежетали словно рой голодных мух. Выслушивать это становилось трудно с каждой секундой, положение ухудшилось ещё больше, когда один их тварей начал говорить, обращаясь к Лансье.

- Мм..гго..тто.вы.ы- проговорило существо побулькав каждую букву. - Мм..ы..мм..оже..м ид..ты? - Его голос скрежетал в голове невыносимой болью. Среди булькающих и одновременно жужжащих звуков трудно было разобрать вопросительную интонацию. Эти обороты и имитации казались нелепыми.

-Да, действуйте, не заставляйте его ждать. - После этой тошнотворной симфонии звуков, мягкий и спокойный голос Лансье казался ещё более приятным на слух чем обычно. Он взмахнул рукой и летающие создания устремились в разные стороны. Лансье же направился обратно к лестнице. Кукла, быстро среагировав, спряталась за ближайшей стеной. Проходя мимо неё, Лансье оказался достаточно близко к Матильде и та еле сдержалась чтобы не коснутся его. Но любопытство и беспокойство взяли над ней вверх. Убедившись, что он ушёл безвозвратно, она направилась к оставленному мешочку. Подняв и открыв, она ничего не обнаружила, даже после того как развернула со всех сторон, но после того, как она потрясла его, ей показалось, что нечто ползёт по её руке. В темноте трудно было разглядеть столь крошечное существо, но она отчётливо слышала такое же жужжание как и от созданий улетевших отсюда минутой ранее. Звук был такой же, пускай и тише. Она начала руками проводить по себе в поисках жука, но спустя пару минут она заметила, что её левый глаз погрузился в ещё большую тьму. Поднося руку к глазу, она нащупала нечто инородное. Сообразив чем оно является, её нутро наполнилось тревогой и страхом, но кукольное тело не было способно проявить свой ужас. Она абсолютно спокойными движениями сняла насекомое, пока её душа находилась в полном хаосе. Не смотря на то, что в темноте она не могла с точностью определить его вид, она была абсолютно уверена, что никогда не встречала его в библиотеке. Насекомое начало вырываться из рук и прокусила кукольную ладонь, создавая этим трещины. Девушка бросила его в воду. За сегодняшнюю ночь она не в первый раз повреждала своё тело.

Ей ничего не оставалось как найти либо Лансье, либо тех жуков. Было ясно, что попади она к первому, то уже не сможет выбраться, а от вторых неясно даже что ожидать. Но очевидно было точно одно - найти летающих созданий было гораздо проще, чем самого Лансье. Это отвратительное жужжание невозможно было забыть и уже тем более не услышать в тишине ночного города. Бродя вдоль реки она продолжала думать о таинственным собеседнике и этих ужасающих тварях. Для чего им нужны были жуки и насекомые? И разве не профессор вместо с мастером Каркасоном создали их? Разве эти голоса принадлежали им? Разве это им должен Лансье за своё существование? Неужели был кто-то третий, кто помог оживить её? С другой же стороны, это действительно могло бы быть правдой, ведь если подумать, то недостаточно было создать оболочку и запустить механизм. С этими мыслями она добралась до каменного моста, снова услышав знакомое бульканье, она остановилась. Тучи на несколько секунд освободили луну из своего плена и тусклый, молочный луч осветил город. Пускай на пару секунд, но Матильда смогла разглядеть существо, которое пролетело над мостом, разбрасывая насекомых в воду. У него были прозрачные, тонкие крылья и игловатый хвост. Его огромные, чёрные глаза занимали почти всю область лица, если конечно можно было бы использовать это слово в описании этой твари. Его усики переходили в единую плоть, которую можно было бы назвать своеобразным носом в виде узкого хобота.

Это зеленоватое, отвратительное создание распустило свою мантию, тем самым оголив свой торс. Вся эта картина напоминала летающего жнеца, который парил над усопшим городом, забирая души. упокаивая их. Оно пролетело над куклой, не заметив её. Продолжив разбрасывать насекомых в реку, оно улетело прочь. Постепенно жужжание отдалялось и становилось тише. Матильда застыла, не в силах переварить увиденное. Наконец пересилив шок, она направилась дальше, бесцельно и монотонно шагая по ночному городу.

В такт чьему то дыханию приближался звон колокольчика. Девушка подняла глаза. Вдалеке, с вершины горки, спускался мужчина медленно и болезненно опираясь на трость. Каждое его движение сопровождалось тряской колокольчика, который висел у него на шее. Всё его худое тело было укрыто грязными и старыми бинтами, которые не меняли несколько недель, а то и месяцев. Повязки закрывали не только его тело и лицо, а даже глаза. Идя навстречу они приблизились к друг другу. Она присмотрелась получше к нему. Повязка медленно сползла с его лица, открывая пустые глазницы. Стало ясно, что худощавый человек является ничем иным, как ходячим скелетом. Девушке казалось, что за сегодняшний день её уже ничем невозможно было удивить.

Скелет, звеня своим старым колокольчиком, прошёл мимо девушки, будто даже не заметив её. Она проследила взглядом за ним, смотря на его окутанную в лохмотья спину. Звон раздался сильнее, чаще. Она повернулась и застыла в оцепенении. Толпа точно таких же перевязанных, больных и ослабших скелетов спускались с того же места, что и предыдущий. Звон десятков, сотней колокольчиков раздался по всему ночному городу. Девушка закрыла глаза. Толпа лишь медленно обходила её, передвигаясь в покое.

Девушка уже сама не знала как долго она бродит по провонявшему гнилью городу. Бесцельно бродя по пустынным переулкам и улицам, она добралась до кладбища. Могильщик, пожилой, но крепкий мужчина, копал новую яму. Девушка подошла к нему.

- Что такое? Навещаешь кого?

- Нет.

- Тогда зачем ты здесь в такой поздний час? Опасно же.

- А вы почему тогда?

- Кто кроме меня будет хоронить этих бедняг? Хотя по правде, мёртвых не волнует где они похоронены, но живым нужно место для скорби.

- А кого вы хороните сейчас?

- Никого. Должен бы маленькую девочку, но её тело не смогли найти.

- Закопайте меня вместо неё.

- Ещё чего.

- Но почему?

- Я хороню лишь тех, по кому будут скорбеть живые, а раз ты помереть хочешь значит либо ты никому даром не нужна, либо не ценишь тех кому дорога.

Мужчина положил лопату, потёр пот со лба и положил руку ей на плечо.

- Лучше иди домой, у меня ещё много дел.

Девушка продолжила блуждать по кладбищу, пока не наткнулась на пустую яму без надгробия. Она легла туда, смотря на звёзды. Через какое-то время она услышала тихие шаги, направленные в её сторону. Без разницы, лишь бы побыстрее это закончилось. Ей было невыносимо больно лишь от того, что она существует. Она не вспоминала ни своих близких, ни свою такую короткую, но наполненную ненавистью жизнь, ни счастливые моментов с Брухом. Никаких воспоминаний, желаний или мыслей. Лишь невыносимое желание поскорее исчезнуть. Шаги стали ближе, пока не остановились. Кладбище наполнилось ароматом сильных духов. Незнакомец, а точнее незнакомка, смотрела на лежащую куклу, загораживая ей обзор на звёздное небо. Её взгляд был полон благородной печали и одновременно в ней бушевал огонь ненависти и бесконечного гнева.

- Какой извращенец мог оживить бездушную куклу?

Матильда не ответила, у неё не было сил или желания разговаривать с чужим человеком.

- Зачем ты улеглась здесь?

Кукла резко присела.

- Неужели здесь похоронен кто-то важный для тебя? Чем я тебе мешаю? Если не собираешься убивать меня, то лучше уходи.

- Все цепляются за жизнь, а ты вместо того, чтобы помочь кому-то, наоборот хочешь покончить с собой. Я слышу как грохочет твоё искусственное сердце, его могли бы отдать какому-нибудь ребёнку или чей-то матери. Как же ты бесишь меня.

Кукла замолчала. Слова девушки невероятно сильно ранили её, но наблюдая за её искренней злобой, почему-то Матильде стало в какой-то степени легче. Боль, что сдавливала грудь отступила. Впервые она рассмеялась, девушка не улыбалась даже когда Брух подшучивал над ней или над Лансье и пускай ей было забавно, но это никогда не вызывало столько счастья. Матильда вылезла из гроба и села рядом.

- Так забавно, я убежала, потому что боялась как бы сердце не остановилось, а несколько секунд назад я его даже перестала слушать.

Незнакомка не ответила.

- Зачем ты здесь? - спросила Матильда.

- Навещала старого друга и кроме того у меня в этом городе некоторые дела.

- Какие?

- Эти ублюдки всё не могут решится, что именно им делать. Дальше медленно убивать людей в изолированном городе? Над лекарством даже не думают, а предпринимать что-то иное не решаются. Я не могу на это долго смотреть, сами не могут, так я сама сделаю.

- А что ты предлагаешь?

- Понимаешь, население заражено уже очень долгое время, абсолютно каждый теперь считается больным и даже те, кто ещё не родился. Каждая женщина в этом городе является носителем инфекции и неизвестно какое будет следующее поколение. Я приехала сюда и хотела осмотреть беременных женщин, но мне не позволили. А недавно я вовсе узнала, что некоторые из них уже родили.

- И кого же они тогда родили?

- Есть несколько предположений. Либо дети физически не способны жить без мучений, либо родилось нечто, что может привести город, да даже страну, в полнейший хаос. И учитывая, насколько все против моих осмотров, смею предполагать, что они осознанно добиваются второго варианта.

- Но, что же ты тогда собираешься делать?

- Как бы сильно я не хотела спасти каждую живую душу в этом городе, я понимаю прекрасно, что это невозможно. Поэтому чтобы спасти гораздо больше людей, я собираюсь уничтожить его полностью. Каждый житель так или иначе обречён на мучительную смерть, я постараюсь облегчить их страдания насколько могу.

- Но что потом? Что будет с городом?

- Он уже разрушен, я могу лишь построит новый рядом, а на развалинах прошлого высажу сад, прекрасный и процветающий.

- Это звучит как одновременно самое прекрасное и самое печальное место на свете. Я правда считаю, что это замечательное желание, боюсь представить сколько боли нужно стерпеть, чтобы идти к этому осознанно.

- Что на счёт тебя? Что будешь делать ты?

- Благодаря тебе я поняла что я должна делать дальше. Боюсь я не смогу увидеть твой сад или построить свой дом. Ведь я должна сжечь его лично и себя вместе с ним. Мой дом и есть источник всех болезней в этом городе и лишь уничтожив его. Я смогу стать фундаментом для чего-то более благородного потеряв всё.

- Таков твой выбор, я не стану отговаривать тебя или предлагать помощь. По крайней мере ты выбрала борьбу.

- Как тебя зовут?

- Николь.

- Твоё имя тоже выбрала смерть?

- Нет, я выбрала его сама.

- Мне жаль, что мы не встретились с тобой раньше, в других обстоятельствах и условиях. И жаль, что мы больше не увидимся.

- Если тебя это, конечно, утешит, то считай, что после моего ухода у тебя практически буквально будут смеющиеся звёзды.

Понемногу, но ночь отступала и это лишь больше будоражило решимость Матильды. После встречи с незнакомкой, она выбрала свой путь и настало время идти по нему. Николь тоже это понимала и потому тоже встала.

- Спасибо.- Кукла была искренне благодарна незнакомке и та это чувствовала, но её сердце было наполнено слишком большой скорбью и печалью. Ей было трудно в полной мере ощутить искренность и чистоту в других.

- Не за что.

Матильда покинула кладбище, оставляя своего нового друга. Невероятная жажда мести, обиды и злости пробирались грудь. Ей казалось, что ещё немного и вся буря проломит её фарфоровое тело изнутри. С каждым своим шагом она чувствовала, что её тело покрывается трещинами. Взглянув на свои руки, все покрытые рубцами и трещина, она поняла, что у неё осталось мало времени.

Дойдя до ворот поместья, она увидела в окне Лансье, который смотрел на неё. Ворота открылись, приглашая её. Вместо того, чтобы войти в здание, она обошла его, направляясь в сторону кладбища рядом с особняком. Лансье поняв намёк, покинул свой кабинет. Матильда ждала его, стоя в окружении множества надгробных плит с одинаковой фамилией. У некоторых вместо плит были статуи, мраморные, белые. Одновременно печальные и прекрасные. Лансье подошёл ближе, осмотрел её израненное и грязное тело.

- Я ненавижу тебя, всем своим сердцем. За то, что создал меня, за то, что дал мне этот груз в груди, который не даёт покоя ни на секунду. За то, что влюбил в себя, за гибель этого города, за ложные надежды, за обман, за всё. Ненавижу твоих уродливых кукол, твоё прогнившее нутро. Твою вежливость и собранность, твою внимательность, твою внешность и не станет легче даже если ты умрёшь.

Слова девушки не задевали мужчину, ни на секунду он не дрогнул и не проникся её чувствами. Он бесстрастно смотрел на неё, за её энергичными и живыми жестикуляциями, за грустными и одновременно полными ненависти глазами. Он наблюдал за этой палитрой эмоций и лишь одна единственная картинка мелькала перед его глазами. Мать обнимает бездыханное тело дочери, пока его детская рука держит за волосы окровавленную куклу.

- Я попробую ещё раз, он не будет против. - Лансье медленно и холодно подошёл к ней. Он смотрел на куклу словно на неудачный эксперимент, словно на бездушную конструкцию, которую нужно разобрать. Матильда прекрасно это понимала . Он провёл рукой по линии трещины. - Да, оболочка уже не годится, нужно будет перенести в новую, хорошо, что я заранее заказал.

Матильда сжала кулак, ей было невыносимо больно от услышанного.

- Разве ты не видишь что делаешь? Ты не видишь какую боль причиняешь?

- Куклы не чувствуют боль, они ничего не чувствуют.

Девушка надавила на трещину и расколола свою руку.

- Мне больно, очень больно.

Лансье видел перед собой лишь образ мёртвой сестры и мать, которая прижимала её тело к груди, рыдая над ним.

- Я ненавижу тебя! - Матильда слабо ударила его по груди.

- Я ненавижу тебя! - Закричала на него мать.

Матильда ударила его осколком собственного тела. Он вонзился в его грудь

- Ты чудовище! Ты отнял столько жизней. - Она продолжала бить его, нанося глубокие раны.

- Почему ты родился таким монстром? - Заорала на него мать.

- Здесь мы впервые встретились и здесь ты умрёшь. - Она замахнулась для следующего удара, но её руку схватил Брух. Лансье посмотрел на эту руку, пожилую и сморщенную. В комнату забежал отец, не веря своим глазам он смотрел на рыдающую жену и мёртвую дочь. Жена кричала ему в слезах, указывая пальцем на маленького сына.

- Прошу, остановитесь. - Дворецкий вежливо придерживал руку девушки. - Уходите. - Та отпустила окровавленный осколок и отступила назад. Отец избивал маленького Лансье. Брух приобнял израненного хозяина.

Опустошённая кукла бродила по умирающему городу, среди лужи крови, горы трупов и криков отчаяния. Буквально разваливаясь на куски, она смеялась, всё громче и громче. Казалось её истерический припадок никогда не закончится, но потеряв сознание, она пошатнулась и упала в чьи-то руки. Знакомый аромат.

Кромешная тьма окутывала даже собственные мысли, которые к слову, совершенно опустошились. Былое любопытство сошло на нет, эмоции потухли. Не было больше той ненависти к Лансье, не было больше страха перед смертью, да даже безразличия уже не было. Лишь тупая боль.

- Матильда. - Глубокий голос прозвучал в самой душе куклы. Она хотела ответить, но оказалась не способна пошевелится. Вскоре она поняла, что ей и нечем было шевелить. - Я назвал тебе это имя при нашей первой встречи.

И тут она поняла кто обращается к ней.

- По его просьбе, за все его услуги я сделал ему подарок, который и уничтожил его. Столько лет он медленно травил этот город пополняя мою армию, чтобы заслужить своё место после смерти и он его заслужит. Но вы не встретитесь. - Она чуть лучше смогла рассмотреть его. Гигантский демон соразмерный с самой пустотой. Матильда смогла открыть веки и увидела до боли знакомые, зелёные глаза. Кукла снова лежала в гробу, на знакомом ей кладбище.

- Так ты была заражена ещё с тех пор. Как я могла не заметить.

- А ты? Не боишься, что тоже заразишься?

- Нет, подобное меня не касается.

Тело куклы постепенно разрушалось, упавшие осколки превращались в песчинки.

- Скоро ты умрёшь.

- Знаю. Но, у меня к тебе просьба. Выполнишь?

- Какая? - Девушка вздохнула, но Матильда знала насколько тяжело она чувствовала себя на самом деле. Кукла слабо улыбнулась.

- Забери моё сердце и отдай кому-то получше.

- Хорошо.

- Кроме этого я хотела тебе сказать ещё кое-что. Ты наверное всё забыла, но к сожалению я помню всё, как бы не старалась забыть. Даже когда туман печали окутывает все мои мысли и даже когда тело начинает медленно исчезать, я помню эти слова лучше всего. - Кукольная рука отвалилась, разбившись на маленькие кусочки, которые превратились в песок. Правый глаз с треском раскололся, полностью исчезнув. - Ты тогда говорила про звёзды и я хорошо запомнила эти слова, настолько, что сохранила в избранных воспоминаниях. Поэтому знай, что когда я умру, у тебя практически буквально появятся смеющиеся звёзды. Считай, что всё, что здесь было, каждое действие - моя благодарность. Вместо глупых поцелуев и лишних слов.

Кукла рассыпалась в пыль окончательно. Не осталось ничего, кроме монотонно работающего механического сердца, которое билось ради себя самого. Николь забрала его и закрыла гроб, нацарапав на нём одно единственное слово. Она провела по нему пальцем, очищая. Слово было хорошо знакомо ей и лишь она могла понять его значение. Девушка посмотрела на пылающий в огне город.

- Очередная история, очередная жизнь и очередной город, который я не смогла спасти. - Девушка развернулась и покинула кладбище, держа в руках бьющееся надеждой сердце.