Дракмор

Береника

Если бы существовало зелье смелости, я бы пила его каждый раз, как переступала порог ада, в котором властвовал профессор Вирмор. Нервы натягивались как тетива, до предела, и казалось, звенели. Внутри я пыталась сосредоточиться на словах, которые произносили его губы, на записях, которые делала, но каждый раз ловила себя на том, что меня уносит прочь от лекции. И я думала вовсе не о том, как яд действует на муравьёв, о чём сегодня рассказывал профессор, а о том, как сильно обжигали мою кожу его взгляды.

На какое-то мгновение профессор Вирмор поймал мой взгляд, пока остальные сидели, спрятавшись за своими ноутбуками и лихорадочно набирая текст, я пропала. Провалилась в его личный ад и не могла выбраться. Даже мысли о том, что не стоит играть с дьяволом, не возникло.

Тёмная оправа очков невероятно подходила ему, и это ещё одна деталь, которая завораживала. Притягивала. Манила. Словно он тот самый яд, который отравлял мою кровь. Каждая деталь образа то, с какой невероятной грацией он входил в зал, как двигался, одевался, исключительно в строгие, чёрные цвета, всё это тщательно продуманный камуфляж, который затягивал.

Профессор и студентка — почти то же самое, что красавица и чудовище. Это заставило меня фыркнуть и вызвать на лице профессора Вирмора недовольство.

— Вам кажется слишком скучно, мисс де Вир? — Официальным тоном, его голос прокатился по притихшей аудитории. Я не пыталась ответить, сделав вид, что просто обдумываю свои слова, когда этот засранец подкинул очередную бомбу. — Спуститесь и покажите, какие мысли вы успели записать.

Он кинул небрежный взгляд на часы на своём запястье.

— Прошло уже пятнадцать минут, уверен, вы близки к финалу.

То, каким тоном прозвучали последние слова, заставило меня вздрогнуть. Близка к финалу? Он именно это имел в виду? Чёрт, нужно выкинуть те мысли из головы и не сходить с ума о том, кому не интересна. Сомневаюсь, что жажда трахнуть студентку настолько отчаянная, что профессор сможет пойти против системы и нарушить правила. Нет. Он просто играет, и я как тот самый муравей в поисках пищи кидаюсь на его подачки, словно другого предложения никогда не будет. Тот яд, который впрыскивал он в мои вены — раскалённым добела афродизиаком, убивал меня. Медленно. Шаг за шагом.

Понимая, чего он добивается, я сжав зубы, поднялась, взяла в руки ноутбук и спустилась, наплевав на все взгляды, которые сверлили мою прямую спину. Я не стала обходить стол, остановившись напротив, поставила ноутбук и ждала. Прядь волос упала ему на лоб, когда профессор подался вперёд, читая пару абзацев, которые я успела напечатать. Этого оказалось слишком мало, он прав, прошло уже пятнадцать минут, и я должна была сделать половину работы, но из-за постоянного давления от его присутствия, не могла сконцентрироваться. Хреново.

— Похоже, у вас проблемы с концентрацией? — Сухо прокомментировал профессор Вирмор мою работу. — Или нет достойных доказательств?

Я провела языком по верхней губе, и это определённо ему не понравилось. Решив капнуть глубже, так как стояла к остальной аудитории спиной, прикусила губу, пристально глядя на профессора. Он не мог показать свои истинные чувства, уверена, увидела бы недовольство и даже ярость, потому, когда тихо приказал вернуться на своё место и закончить работу до конца урока, я мысленно себе поаплодировала. Думаю, ни одна студентка пыталась с ним флиртовать, может даже как-то зацепить и привлечь внимание, но он никогда не шёл на провокацию. Я просто воспользовалась возможностью и получила то, чего хотела — сбежала.

Чтобы не сорваться, как только вернулась на место, сосредоточилась на клавиатуре и позволила мыслям заплясать в голове. Я вылавливала каждую из них и ставила на своё место. К тому времени, когда пришлось сдавать работу, загрузила и отправила тёмному профессору из ада.

В этот раз я также не спешила, собирая тетради и выключая ноутбук — это своего рода игра, которая увлекла меня слишком сильно. Не стоило дразнить того, кто мог с лёгкостью стать причастен к моему отчислению, но сбегать, как это делали другие, не хотела. Чёртова гордость не позволяла просто уйти. Я демонстрировала своё упрямство, показывая, что не боюсь и не стану бежать от того, кто сидел внизу за большим столом и руководил балом.

Махнув рукой, нечаянно скинула сумку, из которой вывалилось несколько карандашей и тетрадей. Если последние я быстро собрала, то карандаши, два предателя, покатились вниз, каждый раз тихо стуча по ступеням. Добравшись до последней, я довольно вскрикнула, догнав пропажу, когда осознала, насколько глупо выглядела. Плевать.

Вскочив, я почти выругалась, когда увидела перед собой профессора Вирмора. Он протянул последний сбежавший карандаш, и тогда я совершила первую ошибку. Решила проверить, насколько далеко могу зайти за границу дозволенного и нарушить правила: позволила нашим рукам соприкоснуться. Мы оба понимали, что я могла просто взять свой карандаш, не коснувшись его голой кожи, и оба понимали, я не сделала этого. Дыхание застряло в горле, пытаясь вырваться, словно запертая в клетке птица. По позвоночнику прошла волна мурашек.

— Ваша смелость, мисс де Вир, не принесёт ничего хорошего, — его тихий, с хрипом голос, прошёлся по мне, как ласка — жестокая и ранящая. — Не стоит испытывать моё терпение.

— Иначе что? — Резко сорвались слова, которым я не должна была позволять выходить из своего рта.

Его рука крепче сжала мою, и это заставило нервно выдохнуть. Я подняла взгляд и столкнулась с его глазами. Не стоило. Не нужно было заходить за границу личного пространства и испытывать терпение профессора, но теперь уже слишком поздно отступать.

— Если вы действительно настолько умны, как показываете на занятиях, не станете проверять, что может произойти.

Он отступил и направился к своему столу, а я помчалась вверх по ступеням. На последней почти споткнулась, но кто-то придержал меня за локоть. Подняв взгляд, слова благодарности замерли на губах, когда я встретилась с глазами цвета солнца. Они казались золотыми с коричневыми вкраплениями. Светлые, почти белые волосы, заплетённые в косу, которая была, перекинула вперёд на плечо, синий строгий костюм, а поверх кожаная куртка, от которой пахло кедром и чем-то древесным.

— Спасибо, — пробормотала я, когда незнакомец отступил.

Он кивнул, бросил взгляд вниз, а после снова посмотрел на меня. Я не стала оборачиваться, вылетев, как пуля из кабинета. Только оказавшись на улице и глотая жадно воздух, понимала, что больше не во владениях профессора Вирмора. Я на свободе, и за мной никто не гонится. Спокойно. И единственное место, в которое я могла пойти, чтобы успокоить адреналин, словно цунами бушующий в венах — библиотека. Книги всегда позволяли расслабиться и погрузиться в другую историю. Своеобразный телепорт, который уносил туда, где открывалась истина.

Мне было до жути страшно и интересно, словно паутина тайн, мглы и скелетов, спрятанных в Академии Дракмор, пожирали. Невероятные истории, которые я глотала, будто пила крепкое спиртное, которое обжигало гортань и скапливалось в голове. Одна пластина наслаивалась на другую и так по экспоненте — головокружительно, вкусно, запретно.

Одним из открытий стала история о «кровавом дереве».

«Кампшевое дерево — которое также называют „кровавое дерево". Сок этого растения имеет в своём составе очень ценное красильное вещество — кампеш, которое делает его похожим на кровь.

Именно на том месте, где росло дерево, проводились казни. Одним из тех, кого жестоко истязали, привязав к стволу, был Никлай. Когда-то он командовал целым легионом. В то время велась борьба за землю и господство в Шартре. Ему довелось родиться и расти в период бесконечных войн. В один из периодов его командования случилось нашествие варваров. Они сжигали дома, разоряли земли, забирали людей в плен, оставляя в живых лишь тех, кто соглашался сменить свою веру.

На холме там, где сейчас располагался Дарк холл, стояла церковь, и её служители решили оказать сопротивление, вступив в ряды Никлая, но противостоять обученной армии, исповедники веры не смогли. Их захватили в плен так же, как и Никлая. Каждому из пленных предложили отречься от веры, тогда им даровали бы жизнь, но Никлай отказался, за что и был предан мучительной смерти.

Именно около этого дерева был убит Никлай за свой отказ принять чужую веру и отдать душу в услужение варварского народа. То дерево, растущее на месте казни Никлая, с каждым днём росло и будто увеличивалось, поглощая тело в своём чреве.

Люди верили, что кампшевое дерево имеет целительные свойства, используя сок в качестве лекарства. Делали из него мазь и применяли как своеобразное снадобье. Но использовать сок кампшевого дерева можно было только в период цветения — октябре. Тогда ярко-алые капли бережно собирали и изготавливали лекарства.

Зная про тёмных духов обитающих в сердце Шартре, люди верили, что кампшевое дерево охраняет их от дьявола. На этой земле обитало нечто ядовитое, заключённое в сам воздух, которым они дышали. Тот воздух оказывал определённое влияние, играя с разумом так, как того требовала природа».

Я знала, как минимум ещё одно произведение, где дерево могло обладать целебными свойствами, а сок его был похож на алую кровь. В «Божественной комедии» Данте рассказывал о лесе, в котором люди превращались в деревья. И если сломать ветку, то из неё текла кровь.

Больше всего меня зацепили последние строчки, говорящие о некоем злом духе, обитающем на земле Шартре. Человеческий разум слишком сложная, и в то же время настолько легко манипулируемая вещь, что мне стало жутко интересно, узнать глубже, раскрыть эту тему...

— Библиотека — вот значит, кому отдано твоё сердце, — прошуршал надо мной спокойный голос Мора. — Кажется, это подходит тебе.

Он махнул на окружавшие меня полки с книгами, и я подавила вздох разочарования, который готов был сорваться с губ.

— Похоже, мы решили, что тебе находиться в моей компании неразумно. Это привлекает слишком много ненужного внимания.

— Ты решила. Не я, — категорически заявил Мор и присел рядом со мной, как будто я его приглашала. — Я же сказал, ты весьма интересна, и мне хочется исследовать тебя так же, как ты пытаешься поглотить истории из древних книг.

— А ты хорош, — присвистнула я, отметив его подкат. — Но давай я расскажу, что узнала. Ты обратил на меня внимание и это мне не нравится по многим причинам, но самая главная, выделю её для тебя: я не играю. Понимаешь?

Он бросил долгий взгляд назад, и я проследила за ним, заметив трио. Ага, кажется, всадники всегда ходят толпой, так они сильнее и это сложно оспорить, но мне не нужно их внимание. Понимаю, я новая игрушка — вот только мне неинтересны забавы тех, кто намного выше меня по положению. И я с лёгкостью признавала это, но они были настроены весьма серьёзно.

— Похоже, сплетни опережают меня, — невесело буркнул Мор, снова бросив на меня внимательный взгляд.

— Так, всегда бывает, когда ты слишком... — я прикусила губу, пытаясь понять, какое определение ему больше подходит. — ... слишком высокого о себе мнения.

— Хорошо выкрутилась, Береника, — словно послушную ученицу, похвалил Мор. — Значит, по-твоему, я слишком высокого о себе мнения?

Не желая продолжать разговор, я задумалась над тем, как давно этот парень пьёт восхищение окружающих его людей, когда к нам присоединились остальные. Один из них в затемнённых солнцезащитных очках привлёк моё внимание. Я проигнорировала остальных, пытаясь понять в чём причина подобного выбора, пока Мор представлял всадников. Бран, Деймос и Фобос. Шестерёнки в моём мозгу лихорадочно работали, сопоставляя их имена с реальными всадниками апокалипсиса, и я осознала, насколько их родители оказались предвзяты в момент, когда давали имена своим наследникам, назвав их в честь смертельной четвёрки, которая несёт голод, смерть, болезнь и отчаяние. Очаровательно.

— Ты слепнешь от света или возможно что-то прячешь? — Не удержав своего любопытства, спросила.

Я чувствовала, как остальные замерли от моего вопроса, и понимала: не стоило так прямо спрашивать, но, эй, я не стану подстраиваться под их привычный ритм жизни, где каждый боялся, уважал или превозносил всадников. Для меня они были просто парнями, которые есть в каждой школе те, что привлекают всеобщее внимание, получают лучших девчонок и купаются в роскоши.

Вместо ответа Бран поднял очки, водрузив их на голову и открыв правду. Похоже, я не ошиблась — он действительно прятал за стёклами нечто необычное. Шрам.

У Деймоса были прекрасные и необычные глаза. Один зрачок имел голубоватый оттенок, другой тёмно-карий. И он заметил мой заинтересованный взгляд, но не отвернулся, позволив запечатлеть его образ на подкорке моего сознания. У Фобоса волосы были пепельного оттенка, и это тоже заставило меня изучать его как интересный экспонат. Да я словно в музей попала. Интересные, с необычной внешностью, ведь у каждого было нечто своё: интригующее и притягивающее внимание, да ещё с именами смертельной четвёрки — довольно занятная получалась история.

— Ладно, ты заинтриговал меня, — обращаясь к Мору, сдалась. — Расскажи вашу историю.

— О, теперь я привлёк твоё внимание? Прекрасно. Но ты ведь понимаешь, ничего не даётся задаром.

С притворным сожалением вздохнув, я поднялась, прижимая к себе книги, и произнесла:

— Ну что ж, тогда вынуждена попрощаться с великолепной четвёркой, — заметив на их лицах недоумение, усмехнулась, увидев, как довольно оскалился Мор и добавила. — Надеюсь, увидеться с вами нескоро.

Затерявшись между книжными полками, расставила по местам всё книги, когда наткнулась на интересный корешок, что привлёк ко мне внимание, словно кто-то специально немного выставил его вперёд, чтобы заметила. Пожав плечами, ухватила книгу и потянула на себя. Увлечённая своей новой добычей: «Фазы луны, влияние планет на сознание человека и его организм. Угнетение функций», я не заметила, что нарушила конфиденциальный разговор.

Профессор Вирмор стоял в следующем от меня проёме между книжных полок и разговаривал с девушкой, точнее, говорила она, а он, словно статуя, застыл и не шевелился. Я слышала только обвинения, которые сыпались на него, будто девушка не могла сдержать поток слов. Они жалили её изнутри, заставляя каждую строчку складываться в предложение, которое выговаривала девушка, даже не пытаясь контролировать свой тон.

— Она любила заниматься, особенно обожала ваш предмет. Конечно, ведь увлечение ядами и тот, кто его преподаёт, всегда являлось искушающей темой. Что и говорить, вы только поддерживали атмосферу туманности и страха, когда вели свои лекции. Больше всего времени Джейн проводила за исследованиями, в том числе «ночной королевы». Говорила, вы сделаете её своей ассистенткой, чтобы помогала при проведении опытов. И что же, когда она подобралась к правде, то исчезла. Я знаю, что видела, профессор, — отчеканила девушка. — Джейн Остего никогда не участвовала в ритуалах и прочем дерьме, которым занимаются всадники. И она тем более не принимала ноктюрны. Оказывается, вы отличный манипулятор и превосходный лжец. Ведь Джейн с вами уходила с той вечеринки...

Я знала, что подслушивать нехорошо и это чревато огромными проблемами, но интерес, как всегда, превысил здравый смысл и цеплялся за каждое слово, которое поизносила та незнакомка.

— Тристан, признай, ты ведь виновен в её исчезновении...

Вот здесь произошло нечто весьма захватывающее. Профессор не прикоснулся к девушке, он сделал шаг вперёд, от испуга та отскочила и вжалась спиной в книжные полки.

Он склонился и громовым голосом, чеканя каждое слово, произнёс:

— Вы перешли границу, обращаясь ко мне по имени, хотя не имели на это никакого права. И обвинили в пропаже девушки, которую я даже не знал.

Я видела, как мелкая дрожь сотрясает её тело от страха перед мощью профессора Вирмора.

— Извините...

— Не стоит. Вы уже довольно чётко высказались и дали понять, я виновен во всём, что происходит в Академии. Ещё раз увижу вас и считайте, что вы здесь не числитесь.

— Но я... но вы мой профессор...

— Стоило вспомнить об этом перед храброй бравадой. Сейчас уже слишком поздно, — он склонился ещё ближе, и казалось девушка сжалась в комочек, пытаясь превратиться в нечто маленькое, и сбежать. — Сейчас же переведитесь с моего курса и выберите другой предмет.

Он ещё несколько мгновений гипнотизировал её своим взглядом, но я видела только спину, а после отступил. Девушка сбежала, не оглянувшись, а профессор застыл. Тогда-то я и поняла, он почувствовал присутствие третьей стороны. Безошибочно угадав место, откуда подсматривала, он впился в меня своим взглядом, пытаясь запугать, как ту девушку, но понимал, со мной этот номер не сработает.

Я капнула гораздо глубже, чем он позволял другим, и не боялась. Нет, вру. Конечно, испытывала страх, потому что он профессор, старше меня на восемь лет, если верить Валенсии, с властью в этом мире, а я всего лишь любопытная девчонка, но тот страх был каким-то неправильным. Не так боятся тех, кто может причинить вред или сделать больно.

Возможно, мой мозг просто по-другому воспринимал сигналы? Не знаю, но, когда я не двинулась с места и не сделала ничего, чтобы сбежать, будто не слышала их разговор, он сжал губы в тонкую линию и развернувшись, ушёл.

Выдохнув воздух, который задерживала в груди, прислонилась лбом к полке, пытаясь решить: какого чёрта делаю, когда почувствовала тьму, что коконом оплела моё тело. Напряжение тут же вернулось с удвоенной силой, словно на меня накинули тяжёлый канат. Профессор Вирмор стоял позади, так близко, что это граничило с сумасшествием, но я не пошевелилась.

Это было похоже на противостояние двух величин, вот только я в том уравнении вовсе не обладала силой, и мужчина, стоящий позади, прекрасно это осознавал. Казалось, само его присутствие сгущало и отягощало воздух вокруг. Профессор Вирмор не трогал меня, но боже, я каждой клеточкой ощущала его присутствие. Жар тела, пульсацию дикого волнения, которое бежало со скоростью двести километров в час по кровотоку, и это нервировало. Я не привыкла чувствовать себя добычей, а именно так сейчас складывалась ситуация. Обстановка накалялась с каждым тихим вздохом, его — в мою шею, и моего — судорожного. Я вцепилась в книгу, что всё ещё держала в руках, чувствуя, как дрожит тело и незнание, что он может сделать, сказать — пугало.

В тот момент никто из нас не думал, что стоять так близко — запрещено. Профессор не имел права вот так откровенно вторгаться в личное пространство студента, но кого это волновало? Цунами ощущений, которые вызывала та ситуация, смели все мысли о правильности или неправильности происходящего. И только тихие голоса, что доносились поодаль от нас, смогли нарушить плотный кокон угрозы, которым сковал меня этот мужчина.

— Слишком похоже на ещё одну ошибку, — единственное, что он произнёс, прежде чем уйти, оставив меня в одиночестве.

Воздух, который до этого мгновения казался разреженным и неосязаемым, теперь вернулся лавиной, накрыв мои лёгкие. Я пыталась восстановить дыхание, когда мимо ряда, в котором пряталась, прошли студенты. Они едва посмотрели в мою сторону, но теперь, осознав опасность, в которой находилась, я почувствовала, как кожу закололи сотни ледяных иголочек. Чёрт. Поставив на место книгу, которая привлекла моё внимание и заставила оказаться в подобной пугающей ситуации, вышла из библиотеки и направилась к себе в комнату.