Кровь, Месть и Потомки

__________________

Снег скрипел под ногами Азы, когда она шла по узкой тропинке, ведущей к кладбищу. Большой плоток скрывал ее волосы, а широкое одеяние - ее худое тело. Она думала о нем с самого детства, когда родные рассказывали о моментах его жизни. Ей казалось, что пройдет не мало времени на поиски нужной могилы, но к удивлению, она нашла своего дядю быстрее, чем планировалось.

Девушка прошла мимо старых надгробий, покрытых именами и временами появления и ухода из мира. Она становилась перед могилой, на которой было вырезано имя, знакомое ей с детства "Заур, сын Умара". Она никогда не видела его. Его кровь впитала земля той же ночью, когда она появилась на свет. В один момент, она глубоко вздохнула и подняла взгляд в даль, глядя на древние могилы предков, что находились позади новых. Хоть и надгробия были очень старыми, сами могилы были больше, что не было удивительным. Её отец часто рассказывал, что раньше, предки были выше на два или три метра, что мужчины, так и женщины.

- Дала декъала дойла шу. Дела реза хийла шуна, аш шай т|ахье лар йарн, аш тха доьхь шай синош д|адаларн...

Аза опустилась на колени и бережно начала сметать снег с могилы дяди. Холод пробирался сквозь одежду, обжигал ладони, но она не чувствовала боли, только странную, горькую тоску.

- Де дика хийла хьа, ваша. - тихо произнесла она, будто он действительно мог её услышать. - Я твоя племяница, дочь Джамала. Я никогда тебя не знала, но часто слышала о тебе. Я не знаю, что тогда случилось на самом деле. И, наверное, никто уже не знает точно, хотя твердили, что был свидетель в тот момент. Но... я не верю, что ты хотел причинить боль. Просто... ссоры, борьба, кровь...

Аза опустила голову.

- Мне жаль, что мы не встретились. Я бы хотела услышать твой голос и поговорить.

Девушка глубоко вздохнула и обняла себя, ощютив холод.

- Я не знаю, что мне делать, дядя. - Наполнились слезы в ее глазах. - Всё кажется таким хрупким, словно мой мир держится на волоске и в один момент рухнет. Если бы в ту ночь, я вонзила саблю ему в сердце, все бы закончилось, но... я не смогла. Я не знаю почему. И эта маска... Она так хорошо держалась на его лице во время битвы, но в тот момент ветер унёс ее, открывая мне его лицо... На его лице не было страха.
Но... если честно, я рада что вернулась, если не считать вражду...

Она встала с места и стерла снег с одежды.

- Я рада, что нашла тебя, дядя. Я приду еще - Улыбнулась она сквозь наполненные слезы.

Сложив руки, девушка прочла суру из корана и сделала дуа, после чего мило улыбнувшишь, сквозь наполненные в глазах слезы, отвернулась и ушла.

Когда она шла по тропинке, собираясь уходить, девушка заметила могилы, что стояли чуть поодаль, но находились рядом друг с другом, хотя одна была немного меньше другой. Мысли о том кем они могут быть не отпускали ее, пока она узнает. Поэтому, подойдя ближе, она прочла надписи на двух камнях.

- Это... - прошептала она. - Его родители.

Было очевидно, что их сын приходил к ним прежде чем отправиться в путь, и очистил могилы от снега, так же как и его родственники, что приходили сюда. Холодный снег вновь покрыл землю, хотя холод больше не беспокоил их, но всё равно сказано, что за могилами стоит ухаживать.

Девушка хотела уйти, но руки сами потянулись к снегу. Она смела его с могил отца и матери Халида, не думая, не колеблясь. Это была благодарность, за то, что его мать никому не рассказала о ней. Судя по датам на надгробиях, они были молоды.

Как же она была привязана к нему, раз не сумела перенести гибель своего мужа. Эта мысль заставила ее остановиться на один момент. По щеке девушки потекла слеза. Аза вспомнила сказания о единственной паре волка на всю жизнь, и даже если волчица умирает то он остается одноким до конца жизни.

Возможно, это была еще одна причина того, что волк является символом чеченцев, ведь судя старым рукописям предков, было сказано, что только чеченская женщина может родить и воспитать истенного чеченского воина, который до конца будет сохранять свою кровь не подпуская к себе врагов.

Когда она вышла за ворота кладбища, на тропинке стоял пожилой мужчина с седой бородой и глубокими, темными глазами. Она никогда не видела его раньше. Он смотрел на надгробия, затем на неё.

- Здраствуйте дедушка - тихо сказала Аза, остановившись.

Старик прищурился и кивнул.

- Здраствуй дочка. - Улыбнулся он. - Ты пришла поведать своего родственника ?

- Да, хотела увидеться с дядей - Кивнула она.

Мужчина помолчал, затем с уважением склонил голову, и взглянул на очищенные от снега две могилы, после, на тонкие и холодные пальцы девушки.

- Я заметил, что ты ухаживала за этими могилами. Ты их родственница ?

- Нет, я... для них никто... Просто... там было много снега...

- Да воздаст тебе Всевышний. - произнёс он улыбнувшись, и направляясь дальше. - Передай отцу, что я скоро навещу его.

- Простите дедушка... - Аза чуть наклонила голову. - Кто вы ?...

Но он не ответил, продолжая идти. Аза смотрела ему вслед, не задавая больше ни одного вопроса. Ей не хотелось в лишний раз треожить старшего человека.

Она обняла себя, закрыла глаза на мгновение и пошла домой.

***

Прошло несколько месяцев, как они отправились на разведку.
Снег таял медленно, как будто сопротивляясь теплу, которое осторожно прокрадывалось в землю после долгой и безмолвной зимы. Воздух леса был свежим, с привкусом сырости и запахом прошлогодней листвы, хотя холодный ветер все ещё не утих. Под копытами лошадей хлюпала грязь, и вода медленно стекала по корням деревьев. Весна приближалась не звонкая и радостная, а уставшая, как воин, возвращающийся с поля боя.

Халид ехал впереди. Плащ за его спиной ловил ветер, а глаза, хмурые и внимательные, всматривались в тропу, будто выискивали в каждом изгибе леса намёки на опасность. Рядом с ним ехал Ибрагим, мужчина с привычным тяжёлым взглядом, загрубевшими руками и молчаливым достоинством. За ними следовали Салах, и остальные воины.

- Ещё немного, и мы будем дома, - сказал Салах, глядя вперёд сквозь дымку леса. - Пахнет дымом... кто-то топит печи. Мы уже добрались до какого нибудь села ?

- Или сжигает что-то, - пробормотал Ибрагим, нахмурившись. - Мы не настолько близки до ближайшего села, чтобы учуять дым.

И как будто слова его были пророческими, за поворотом тропы их взору открылась изуродованная картина : разбитая телега, одна ось которой была вонзена в землю, как надломанное копьё. Повозка лежала на боку, вся в грязи и крови. Рядом тела убитых.

- Стой, - резко бросил Ибрагим. Он натянул поводья, и его конь замер, мотнув головой.

Халид спрыгнул со своего коня первым. Его сапоги увязли в рыхлом снегу. Он подошёл к лежащему мужчине, опустился на корточки, коснулся шеи. Холод. Смерть.

- Женщина... и дети, - тихо проговорил другой, глядя в сторону.

Салахь молча приблизился к телеге и вдруг замер. Под грубой шерстяной накидкой, пропитанной кровью, он заметил едва заметное движение.

Он опустился на колени и откинул ткань. Мальчик. Совсем маленький, новорожденный ребенок, спал или был без сознания, прижавшись лицом к груди мёртвой матери, что держала его в объятиях, и должно быть спрятала. Щека его была грязной, а ресницы влажными.

Салахь аккуратно убрал руку женщины и поднял ребёнка, после чего прижал к себе и завернул в свою накидку. Они защищала его настолько, что на мальчике не было ни царапины. Салахь не произнёс ни слова. Говорила его тишина и взгляд, полный такой боли, которую не могут выразить даже крики.

Халид, хмурясь, осматривал землю. Его пальцы коснулись стрелы, торчащей из мёртвого дерева. Он вытащил её, осмотрел наконечник, форму древка.

- Монголы - произнёс он. - Но что-то здесь не так.

- Мы итак заняты войной с царскими шакалами, куда эти лезут ?! - Недовольно выдал Ибрагим.

- Они все одинаковые. Все что они могут это воевать с женщинами и детьми. Я таких уже встречал. Аза, сражалась с несколькими в ту ночь и убила.

В ответ, его дядя оценивающе кивнул, внутри гордясь тем что смелая девушка одолела их самостоятельно.

- Да, Салах с остальными парнями нашли их, но так как их было мало, подумали, что они обыкновенные воры. Вдобавок, к тому времени по близости не было каких либо подозрительных смертей. На Азу они напали, потому что она была одинока в пути.

Он взглянул на Салаха, который подошел держа в руках ребёнка, после чего вновь нахмурился :

- Эти шакалы не пощадили бы и ребёнка. - Выдал Халид.

- Значит, оставили его специально, - произнёс Ибрагим, глядя вглубь леса. - Приманка.

Слова его упали в тишину, как тяжёлые камни. Все замерли, прислушиваясь к тишине леса.

Халид чуть прищурился, заметив, как сзади дяди колыхнулся куст. Секунда, и из-за листвы метнулась тень. Блеснуло лезвие.

Парень схватил топор, лежавший на седле, и с силой метнул его. Топор прошёл по воздуху с глухим свистом и врезался нападающему в череп с такой силой, что тело сразу же рухнуло на землю.

Из-за деревьев высыпали фигуры, чёрные, обмотанные шерстяными тряпками, с кривыми саблями и злыми глазами. Кто-то закричал, кто-то ударил.

Ибрагим выхватил саблю и встретил первого нападавшего лоб в лоб, отбив удар и рассёк врагу грудь. Салах, держа ребёнка одной рукой, сам встал рядом с Халидом. Их спины почти касались друг друга, и каждый прикрывал другому фланг.

Один из врагов бросился к коням, но один из молодых воинов метнул нож в его лоб. Он упал с криком, зацепив поводья и утянув лошадь на землю.

Сабли звенели, удары сыпались один за другим. Салах получил рассечённую кожу на плече, но не остановился.

Когда последний враг упал, лес снова замер. Только тяжёлое дыхание мужчин, капли крови, стекающие по стали, и крик ворона где-то вверху напоминали о случившемся.

Салах сел у дерева, прижимая ребёнка к себе. Тот наконец подал голос, тихий всхлип, жалобный и неуверенный. И парень, не зная что делать, немного покачал его в руках, вспомнив как это делала его мать с младшими в семье.

Халид, тяжело дыша, подошёл к дяде.

- Ты в порядке ?

- Если бы не твоя внимательность, уже был бы мертв. - Выдал Ибрагим, вытирая лезвие об край плаща. - Салах, как ты там ? - Взглянул он на сына и на остальных.

- Я впорядке, это лишь царапина.

Тот ничего не ответил. Он смотрел в сторону, где кровь стекала в рыхлую землю, и чувствовал, как в груди вновь загорается злость. Это была обычная семья, что жила на своих землях.

- Их надо похоронить - казал он наконец.

- Надо пойти за помощью, в соседнее село. С телами надо обращятся осторожно даже если они мертвы.

***

Они решили что половина из людей останутся там, охроняя убитых, пока остальные не вернуться. У Ибрагима на руках покоился ребёнок, укутанный в шерстяную ткань, что пахла костром и кровью. Он спал, как будто убаюканный дорогой, не зная, что его мир сгорел совсем недавно.

- Мы добрались - произнёс Салах, приподнявшись в седле. - Видите там дым над крышами ?

- Видим, - кивнул Ибрагим, не оборачиваясь.

Село встретило их настороженно. Мужчины вышли им навстречу с суровыми лицами, с ножами за поясом. Возможно, гость, вошедший в аул с оружием, был или другом, или бедой, из-за чего всем стоило быть бдительными. Но увидев в них своих, мужчины не стали доставать оружии.

- Ассаламу Алейкум, - Поздоровался старейшина села, и посмотрел на раненого в плече Салаха. - Откуда вы идете ?

- Ваалейкум Ассалам - Ответил Ибрагим. - Мы возвращяемся с границы, в наш родной аул. Мы пришли к вам за помощью. Мы нашли недалеко убитую семью из которой состоят мужчина, женщина и шестеро детей. Седьмой выжил. - Взглянул он на ребенка. - Погибших нужно похоронить, и ваше село намного ближе чем остальные. Нам не известно, есть ли у них родственники или нет.

Старейшина тяжело выдохнул и кивнул, услышав о смерти невинных людей.

- Я знал их и ждал. Мужчину зовут Муслим, а его жену Хадижат. Его семья когда то жила здесь, но в детстве его увез дядя, во время набегов. Он хотел вернуться потому, что здесь порохонены родители. А у этого ребенка нет других родственников. Мы даже не знаем его имени. Я вам благодарен, что вы пришли сюда.

Молчание повисло между ними. Даже ветер, казалось, замер.

- Мы можем взять ребёнка, - наконец сказал старейшина. - Женщины в селе вырастят его. Дадим ему крышу, имя, тепло.

Ибрагим помолчал. Он смотрел куда-то мимо плеча старейшины, будто взвешивал внутри себя не просто решение, а груз целой жизни.

- У меня в ауле есть один человек, - наконец проговорил он. - Когда-то, в юности, он мечтал о сыне. Слова его врезались в мою память. Он достойный мужчина, и сильный воин, хоть и не из вашего аула. Хозяйка у него тоже добрая и заботливая. Если ты позволишь... я бы хотел отдать ребёнка им.

Старейшина медленно кивнул, не задавая лишних вопросов.

- Если он будет в безопасности, и у него будет своя семья...

- Конечно, мы всегда готовы вас принять как гостей. Вы сами убедитесь.

Скоро весь аул знал, что случилось. Мужчины собрались, отложив дела и готовились к похоронам. В соседнем селении, где был старый кладбищенский холм, вырыли могилы. Всё было сделано как велит религия и чеченские традиции.

Женщины принесли белые саваны, тёплую воду. Ибрагим передал младенца двум пожилым женщинам, ласковым и надёжным, и те, перебрасываясь тихими словами, укутали малыша, сменили ему одежду, накормили. Ребёнок снова заснул, сытый и в безопасности.

На кладбище мужчины работали молча. Халид, вместе с Салахом и местными юношами, опускали тела в землю. Каждый жест был проникнут уважением и болью. Капли талого снега стекали по щекам, словно слёзы, которых никто не стыдился, видя маленькие могилы.

Когда всё было готово, мужчины совершили омовение в ручье, вода которого была колючей, как ледяной нож. Затем, выстроившись в ровные ряды, они все вместе совершили намаз. Старейшина стоял впереди, руки подняты к небу. Ветер шевелил бороды, трепал полы бурок. Их молитвы, произнесённые в унисон, словно поднимались вверх, к горам, и уносились к тем, кто уже ушёл.

После похорон, мужчины зарезали нескольких овец для жертвоприношения в честь погибших, как велят чеченские традиции. И как бы это не было странным, эти традиции были созданны еще до принятия ислама. Но они были сильно похожи на правила религии, которых должны соблюдать мусульмане.

Женщины принесли им хлеб, варенное мясо, горячий чай. Они ели молча, рядом с горевшими углями, разговаривая с местными мужчинами. Жар от костра грел лица, но не сердца.

Когда солнце начало клониться к закату, мужчины встали, поблагодарили старейшину и всех, кто принял участие в этом дне.

- Мы всегда вам рады, Ибрагим.

- Мы тоже ждем вас в гостях. - Улыбнулся тот.

Ибрагим забрал ребёнка, которого теперь уже звали "гость аула". Он был одет в чистую, тёплую одежду, укутан, и пах теперь не кровью, а домашним молоком и хлебом.

- Пусть Всевышний сделает вашу дорогу легкой - сказал старейшина, положив руку ему на плечо. - Пусть дитя найдёт дом, где будет любим.

Мужчины тронули поводья, кони двинулись в путь. Дым аульских костров остался за их спинами. Впереди был вечер, дорога, и молчание, в котором жило обещание : этот ребёнок больше не останется один.

К ночи дорога снова унесла их в глушь. Горы затихли, спрятавшись в сумерках. Над головой плыли тяжёлые звёзды, далекие и молчаливые, как судьбы тех, кто их уже не увидит.

Они остановились у пещеры, там, где когда-то путники разводили огонь и варили мясо на привале. Халид с молодыми быстро собрали ветви, и скоро в центре круга заплясал огонь, грея уставшие лица и давая свет утомлённым глазам.

Мужчины ели молча, усталость легла на плечи, как плащ. Но в той тишине было нечто спокойное, как будто сама природа решила дать им передышку.

Внезапно послышался плач. Слабый, жалобный, как зов из глубины. Ибрагим сразу поднял голову. Ребёнок зашевелился в его руках, личико сморщилось, и вот уже слёзы текли по щекам, и тонкий голос резал ночную тишину.

- Он голоден, - тихо сказал Салах, подходя ближе. - Женщины кормили его днём, но с тех пор прошло много часов.

Ибрагим молча расстегнул сумку, вынул небольшой кусок курдюка, тёплый, жирный. Он протянул его Салаху.

- Подержи его... Вот так. А теперь, дай ему. Он успокоится.

Салах сел ближе к огню, взял младенца осторожно, как берут не оружие, а что-то хрупкое. Придвинул курдюк к его губам. Ребёнок почти сразу схватился, зажмурился, успокаиваясь. Через пару минут он уткнулся лбом в грудь Салаха и заснул, дыхание стало тихим, ровным.

- Посмотрите на него, - вдруг сказал один из старших, хмурый, с сединой в бороде, но с добрыми глазами. - Не прошло и дня, как он потерял всё, а уже держится в седле, ночует в горах и ест, как настоящий горец. Новорожденный сын чеченца, а уже держит дорогу как воин.

Некоторые рассмеялись, не громко, не весело, но по-настоящему. С теплом, которое было нужно.

На рассвете, когда утренний туман ещё стелился по склонам, они увидели родной аул. Женщины уже успели выйти к рекам, дети гоняли овец, и над всем этим висела обычная, родная жизнь.

У входа в аул их ждали. Старейшина стоял в центре, в бурке, опираясь на резной посох. Рядом, мужчины села, старые и молодые, с оружием за спинами, с внимательными взглядами. И среди них, Джамал. Высокий, в чёрной бурке, молчаливый. Его лицо не выражало ничего, но в глазах у него было нечто острое, как осколок.

Халид спешился, крепко прижимая ребёнка к груди. Подняв голову, он громко, уверенно, чтобы все слышали, произнёс :

- Мы нашли этого ребёнка на дороге. Его семья была убита, шестеро детей и их родители. Остался только он. Мы даже не знаем его имени. Я бы оставил его себе, но, по правде говоря... я не умею обращаться с детьми.

Мужчины переглянулись. Один из них, широкоплечий, с каштановой бородой, выступил вперёд :

- У меня десять детей. Все едят досыта, одеты. Я не откажусь от ещё одного. Пусть растёт у меня, как родной.

- Ты же их по именам путаешь. - Сказал его друг, после чего смех пронёсся среди мужчин. - Дайте его мне, у меня пятеро сыновей, но не откажусь от еще одного.

Ещё один шагнул вперёд :

- У меня их восемь, но всегда готов принять. Пусть и этот будет мне сыном.

- И я бы не отказался, - добавил четвертый.

Ибрагим молчал. Он слушал, глядя на говорящих, затем посмотрел на бывшего друга. Перед глазами Ибрагима мелькнули те дни, когда они были детьми, когда смеялись, мечтали, когда Джамал, сидя у огня, сказал :

"Если у меня будет сын, я научу его всему, что знаю. Научу его стать воином."

Ибрагим подошёл к Халиду, взял ребёнка. Не говоря ни слова, пошёл к Джамалу. Толпа расступилась. Все замолкли, даже ветер притих.

Ибрагим остановился перед Джамалом и, глядя ему прямо в глаза, сказал :

- Здесь много свидетелей. Я говорю перед вами всеми : этот ребёнок не войдёт в нашу вражду. Ни сегодня, ни завтра, никогда. Я отдаю его тебе. Береги его, как своего.

Он передал малыша в руки Джамала. Тот взял его осторожно. Все вокруг замерли. Потом тихие голоса пошли по кругу, одобрительные, тёплые. Люди шептались :

- Правильно сделал...

- Конечно, у Джамала же нет сына...

- Теперь есть.

Старейшина стоял, чуть улыбающийся, и кивнул один раз, но одобрительно.

Джамал смотрел на спящего малыша. Глаза его были полны огня и боли. Он заговорил :

- Придёт время... и он узнает всё. Он отомстит за своих родных, за свою мать и братьев. За каждую боль, что они испытали. К сожалению... я не знаю его имени. Но придёт день, и родные его назовут по имени в раю. А здесь... - он повернулся к старейшине. - Я прошу тебя, дать ему имя.

Старейшина подошёл, взял ребёнка. Долго смотрел на него, как будто пытался заглянуть в будущее. Потом поднял малыша над собой и громко сказал :

- Его будут звать "Ваха".

Он повернулся кругом, показывая мальчика всем. Люди заулыбались, зашумели. Кто-то крикнул "Да благословит его Аллах !", кто-то "У Джамала есть наследник !"

Разумеется, всем было жаль ребенка и его семью, но он выжил и нашел своих людей. Теперь он был в безопасности и его полюбил весь аул.

***

Солнце уже клонилось к горам, когда Аза, закончив уборку у бабушки и дедушки, направилась домой. Её шаги были лёгкими, но спина немного ныла от труда, с утра она вымыла все полы в доме, выбила ковры, вытерла пыль с полок, аккуратно разложила вещи в сундуке. Старики сидели в креслах у печи, смотрели на неё с благодарностью и любовью, как будто каждый её шаг возвращал в дом тепло, которое они теряли с годами.

Дорога к дому была знакомой и тихой. В воздухе пахло древесным дымом и сушёными яблоками, где-то по соседству готовили ужин. Над головой тянулись тонкие ленты дыма, а далеко в лесу слышался вой волка.

Не успела Аза дойти до поворота, как её окликнули :

- Аза ! Подожди !

Она обернулась, Её подруги, спешили к ней, обмотав головы платками.

- Что случилось ? - спросила Аза, приподняв бровь.

- Ты ещё не слышала ? Наши мужчины вернулись.

- Да, мы видели, как они заезжали, - добавила другая.

Аза остановилась. На сердце как будто что-то дрогнуло. Она посмотрела вдаль, будто надеялась увидеть их фигуры, и выдохнула :

- Хвала Всевышнему... Значит, вернулись целыми.

- Говорят, с ними был ребёнок. Совсем маленький.

- Ребенок ? - Удивилась девушка.

- Да, его Халид сам нёс на руках, а Ибрагим передал твоему отцу.

Внутри у неё зашевелилось что-то неясное, тревога, интерес, щемящее беспокойство. Она поблагодарила подруг за новость и пошла дальше, внимательная к каждому шагу, к каждому звуку.

Когда она подошла к родному дому, на крыльце её уже ждала тишина, в доме обычно к этому часу готовили ужин. Она открыла дверь и вошла. В гостиной было тепло и тихо. Пахло молоком и чем-то мягким, родным. Там, у стены, на подушках, сидела её мать. На руках у неё ребёнок, крошечный, завернутый в белое одеяло. Рядом сидела бабушка, и улыбалась так же как и мать Азы.

Девушка замерла у двери.

- Кто это ?.. - спросила она, сдерживая удивление.

Мать подняла на неё тёплый взгляд :

- Это мальчик. Его нашли мужчины по дороге, когда с его семьей произошла трагедия, после встречи с врагами,но он выжил.

- У тебя теперь есть младший брат. - Добавила бабушка.

Аза улыбнулась и медленно подошла ближе. Малыш спал спокойно, прижав кулачки к груди. Его щёчки были розовые, ресницы длинные, пухленькие губы чуть приоткрыты. Он выглядел таким беззащитным, что у девушки сжалось сердце.

- Какой он красивый, - прошептала она, сев на край подушки. - Маленький, а уже воин переживший утрату.

Она наклонилась и осторожно поцеловала его в лоб. Ребёнок даже не пошевелился, только чуть потянулся во сне.

Мать с улыбкой поправила одеяло :

- Он будто благословение для дома. К нам приходили соседи, чтобы взглянуть на него.

- А как его зовут ? - спросила она.

- Мы не знаем его настоящего имени, поэтому наш старейшина дал ему новое имя "Ваха".

- О Господи ! - Вдруг встала с места бабушка. - Дочка, мы же еще не сообщили об этом твоим родителям. - Направилась она к выходу, взяв свою накидку, и взглянула в окно. - Аза, к нам идут гости, помоги своей матери, пока меня нет.

- Конечно бабушка. - Улыбнулась она.

Комната снова погрузилась в спокойствие. За окном сгущался вечер. Огонь в камине потрескивал, и всё в этой минуте было пронизано особым покоем.

Продолжение следует...