Легенды Ледяных Земель | ВИГУКИ

Наянсык, Сунсухан

— Папа, это слишком туго, как я буду дышать? — нахохлился Тиен, когда старший омега слишком затянул широкий ремень на его одеянии.

Тиен готов был поклясться, он очень сильно старался не обращать внимания на хихиканье своего брата, доносившееся из-за ширмы.

Если он будет думать еще и об этом, точно взорвется.

Омегу не успокаивала ни мирная погода за окном, ни красиво переливающийся пушистый снег на его подоконнике, ни мерный ход часов. Ему казалось, что он сможет сделать что-нибудь, что расстроит эту свадьбу, вредил несчастному Манджуну, который и без того волновался до дрожи в теле, но день этот все равно неизбежно наступал Тиену на горло, заставляя ненавидеть и зиму, и снег, и чертово время.

До чего же жизнь была несправедлива к нему!

— Ты должен выглядеть безупречно, Тиен, и я ничего не желаю слышать о том, что тебе неудобно, — строго сказал Чимин и выпрямился.

Можно подумать, ему очень удобно в этих спадающих с шелкового платья мехах, которые то и дело приходилось поправлять, с тяжеленными украшениями в волосах и в красивых, но дико неудобных туфлях, расшитых кружевом, серебряной нитью и драгоценностями.

Но к ним вот-вот прибудет делегация из Чонгонана, нельзя ударить в грязь лицом. К тому же уже завтра для всего их государства настанет очень важный и значимый день: свадьба их юстициара и министра. Гуляния будут роскошны.

Давно в их замке не было праздника! Да и народу после тягот войны и потерь не помешало бы развеяться.

— Свет мой, поторопитесь. Мне сообщили, что они уже подъехали к воротам в город. — позвал Юнги.

Иногда при детях он все-таки позволял себе подобную нежность в отношении супруга, считая, что те должны видеть пример гармоничных супружеских взаимоотношений, на основе которого смогут выстроить свои, когда придет время.

После этих слов Чимин и Тиен вышли из-за плотной ширмы. Светло-голубые платья, которые были на обоих, сидели безупречно, но Юнги был уверен, что если бы кто-нибудь другой надел их, выглядел бы совсем невзрачно, именно его супруг и сын украшали собой эти дорогие одеяния, и никак иначе.

Чимин улыбнулся, заметив на себе внимательный взгляд мужа, и подошел ближе, позволив альфе перехватить свою ладонь.

— Неплохо? — улыбнулся он.

— Восхитительно, — серьезно ответил Юнги и, поднеся ладонь мужа к губам, поцеловал его руку, лишь после обратив взгляд на нахохлившегося отчего-то Тиена.

Омега надул губы и обиженно глянул на отца, который коснулся ладонью его лопаток. Он не позволил Юнги слишком долгого контакта и вскоре отстранился, ведь чем ближе была свадьба Хосока и этого чертового Манджуна, неизвестно зачем служащего при дворе, тем сильнее была его обида на родителя. Ведь тот одним лишь словом мог все на свете изменить, Тиен точно знал.

Юнги даже не успел привычно поцеловать сына в лоб, с неким сожалением глянув на отошедшего от него на шаг омегу.

— Жемчужина не в настроении? — усмехнулся он, и Тиен, тихо фыркнув себе под нос, отвернулся.

— Он постоянно не в настроении, скоро будет ходить по замку и своим лицом пугать дворян, — хмыкнул Тоюн, громко захлопнув книгу, найденную на книжной полке.

Однако он быстро умолк. Юнги хватило одного лишь взгляда, чтобы альфа встал с места и поправил на себе одеяния, приготовившись к выходу.

Чимин и Юнги понимали, с чем именно связано столь неподобающее поведение младшего сына. Но ни один из них не собирался это поощрять. Тиен должен был смириться со свадьбой юстициара, в первую очередь ради собственного блага.

Предложив супругу свой локоть, Юнги повел королевскую семью к парадной лестнице, по которой они могли бы спуститься вниз, к главному входу. Короли Чонгонана должны были прибыть с минуты на минуту.

— Поскольку научить вас себя вести у нас с папой, к огромному сожалению, не вышло, — начал Юнги, на мгновение обернувшись на плетущихся за ними сыновей, — проведу вам краткий экскурс о сложившейся ситуации.

Альфа кивнул обоим, чтобы они нагнали их и шли рядом, и Чимин тихо вздохнул. Юнги недоволен. Ну а кто бы был, если оба наследника так и норовят вытворить что-то за рамки вон выходящее.

— Помимо правителей нас посетит и наследник престола. Младший брат Чон Чонгука, Чон Джиун, немного старше вас обоих. Он заслужил репутацию достаточно спокойного и рассудительного эльфа, быть может, немного напыщенного в силу воспитания собственным братом, но придется потерпеть. Тоюн. Это касается тебя. Моли всех Богов, чтобы я не увидел, если вы вдруг сцепитесь, и чтобы этого не увидел Чон. Я терпеть не стану, Чонгук — тем более. Мне бы не хотелось, чтобы заключенное перемирие пало жертвой подростковых распрей. Ведите себя достойно, как наследники, не пытайтесь сказать ничего грубого, косо взглянуть или же затеять ссору. Мир между нами и Чонгонаном и без того хрупок, как лед по весне.

— И что, мне теперь перед темным стелиться? — скривился Тоюн, и Юнги мгновенно замедлил шаг.

— Тоюн, — начал было Чимин, но Юнги оборвал и его речь тоже.

— Эти темные — семья королей, Тоюн, таких же, как и мы. Они равны нам в социальном и политическом статусе, и как бы ты не ненавидел темных, прямо сейчас проявлять к ним уважение тебе придется.

Тиен негромко хмыкнул. Потому что его брат постоянно пытался спорить с отцом в тех вещах, в которые он и вовсе не должен был совать свой нос.

— Они и правда такие высокие, как о них говорят? — поинтересовался омега, наконец подав хотя бы небольшой признак того, что он слушал.

Чимин потянул уголок губ в усмешке.

— Его Высочество младший король выше твоего отца, — проговорил он.

Тиен улыбнулся, но при взгляде на отца понял, что высокий рост темных эльфов его мало волновал, ведь он совсем никак не отреагировал. А вот ему самому было крайне интересно. Наверное, это будет самым захватывающим моментом за несколько последних дней, первая встреча с темными эльфами. Омега был в предвкушении.

Он не понимал этой глубокой вражды меж их народов, но старался об этом помалкивать, чтобы не навлечь на себя беду и гнев папы, у которого эта ненависть словно текла в жилах черным ядом. Не счесть, сколько книг омега прочитал о темных эльфах тайком ото всех, запираясь в своей комнате, а иногда даже заменяя одни переплеты на другие. А потому теперь возможность познакомиться с ними вживую, увидеть и даже прикоснуться, вызывала трепет, восторг и предвкушение.

— Обещаю, что буду вести себя с ними прилично, — Тиен заискивающе улыбнулся и коротко, с долей высокомерия взглянул на брата.

— Хоть один наш ребенок отличается зачатками благоразумия, — тихо выдохнул Чимин, но все же добавил: — Жаль, что не всегда.

Тиен нахмурился, вмиг растеряв все напыщенность, а Тоюн не сдержал смешка, за что незамедлительно получил от брата толчок под ребра, который, благо, никто из родителей не заметил.

— Итак. Если кто-нибудь из вас решит, что может вести себя недостойно и гадко, если из-за вас мы с папой попадем в неприятности, имейте ввиду, я на месяц отошлю вас обоих в зимнюю резиденцию под присмотром стражи и пары десятков гувернантов, вне зависимости от того, виновны вы или же нет. Обоих, это ясно?

Наследники понуро склонили головы.

— Ясно, отец.

Чимин усмехнулся. Эти двое точно знали, что король подобными словами не стал бы разбрасываться просто так, и раз он пообещал, значит, так оно и будет. Испытывать судьбу уж точно не стоит. Но в случае провала... отсылать их придется скорее ради безопасности, нежели из-за поведения. Но об этом Чимин старался не думать. Этот мир выгоден обоим государствам. Все точно должно пройти гладко.

Королевская чета выстроилась у парадного входа дворца.

От кареты монархов Чонгонана сопроводят слуги, да и слишком холодно, чтобы приветствовать друг друга на таком холоде. Не стоило морозить темных эльфов, они наверняка к подобным холодам, в которых обитали светлые эльфы, привычны не были. Еще простынут и задержатся тут дольше, чем планировалось. Уж такого счастья точно никому не нужно.

Гвардейцы распахнули двери перед королевской семьей.

Сначала в замок залетел холодный порыв ветра, а после показались трое статных эльфов. Два короля, о чем свидетельствовали изысканные золотые короны на их головах, и принц с тиарой поменьше. За ними шли самые приближенные к королевским особам слуги.

Тэхен крепко вцепился в локоть Чонгука пальцами, потому что буквально мгновение назад ему казалось, что ветер не просто растреплет его прическу, а оторвет его голову, но войдя внутрь он выпрямился в плечах и устремил взгляд на королевскую семью, потянув губы в едва заметной улыбке.

— Боги... Они так же прекрасны, как на рисунках в книгах с нашими легендами, — восторженно прошептал Тиен, незаметно пихнув брата локтем, но в ответ услышал лишь недовольное шипение Тоюна.

Юнги и Чимин благоразумно решили сделать вид, что не слышали шепота мальчишки. Мало ли, какая реакция может быть у молодого и неопытного омеги, который в силу своего возраста судил скорее глазами, нежели головой. А вот Тоюн хмурился, смотрел с опаской, совершенно не разделяя симпатии своего брата.

Но Тиену было все равно. Он просто поразился тому, насколько они высокие и такие... яркие. По сравнению с северным народом, темные эльфы казались живыми и настоящими, а чего стоили их золотые глаза? У младшего короля они были еще более необычными, нежели у остальных. Не золотыми, а янтарными, словно внутри застыли всполохи яркого пламени, что переливались при каждом его взмахе пушистых, необычайно длинных черных ресниц.

Потрясающие создания. Не верилось, что они живые.

— Рады приветствовать вас в столице Наянсыка, — сдержанно улыбнулся Юнги, кивнув королям и взглянув на наследника, которого он видел впервые в жизни. Как и Чонгук никогда не видел наследников северного трона.

Чонгук так же кивнул в ответ, шагнул ближе, стянув с рук перчатки. Вокруг темных королей мгновенно завозились слуги, забирая с их плеч тяжелые теплые одеяния, от которых правители наверняка устали за этот длительное и тяжелое путешествие.

— Дороги на подъезде к столице сильно замело, — отметил Чимин, — мы думали, вы опоздаете.

— Мы ехали верхом, — звонко отозвался Тэхен, улыбнувшись, и Чимин едва заметно вскинул бровь, — чтобы лошадям и карете было легче. Ее вытащили из снегов быстрее, и мы смогли продолжить путь.

— В таком случае, отложим ужин ненадолго, вам стоит отдохнуть с дороги. Пройдемте, — позвал Юнги и первым направился вперед, привычно ощутив на своем локте ладонь мужа.

Тэхен улыбнулся Чонгуку, но сделал это сдержанно и осторожно. Недавно омега прочел о такой традиции: если светлые эльфы считают, что их гости достаточно важны, равны им самим и желанны, то королевская семья, в рамках этикета, самостоятельно провожает высокопоставленных лиц до покоев, в знак уважения и мира. Совсем неплохое начало.

Тиен, совсем немного отстав от родни, обернулся на темных эльфов вновь. Интерес в его глазах не утихал ни на мгновение. Он смотрел то на Тэхена, то на наследника, что оглядывал, казалось, каждый светлый кирпич и мраморную плитку в этом замке, но когда он отстал совсем уж неприлично сильно, задрав подбородок, чтобы взглянуть на Чонгука, а альфа взглянул на него ответ, слегка склонив голову набок, он словно очнулся под золотым всполохом глаз, слабо покраснев и поспешив в несколько шагов нагнать свое семейство.

Какой позор вот так в открытую разглядывать правителей других земель, но он попросту не мог удержаться.

— Смотри, кажется, один из них уж точно не испытывает к нам ненависти, скорее любопытство, — шепнул Тэхен, приблизившись к уху супруга.

Темные короли не замечали, с каким интересом и неподдельным восхищением младший брат Чонгука разглядывал не только диковинные белые интерьеры, от светлоты и яркости которых резало глаз, но и эльфов с длинными волосами, белыми, словно снег, которого в этой стране было слишком много.

— Он еще подросток. Им подобное любопытство свойственно. Когда я впервые встретил светлых эльфов, смотрел на них с таким же интересом, — негромко ответил Чонгук, глянув в сторону юного омеги, который нагнал своих родителей и мертвой хваткой вцепился в рукав своего папы.

Чимин, взглянув на него, лишь снисходительно улыбнулся, и Чонгук готов был поклясться, что такие улыбки были для этого эльфа огромной редкостью.

Как только они прошли два этажа наверх и длинный путь по одному из коридоров, Юнги наконец остановился, повернувшись к гостям.

— Эти покои полностью в вашем распоряжении. Покои напротив будут принадлежать вашему брату. Я вижу, вы взяли с собой слуг, но мой супруг так же выделил несколько эльфов для вас. Они помогут вам не заблудиться и ответят на ваши вопросы об устройстве дворцовой жизни, — произнес он и дважды постучал по двери, которая словно по волшебству мгновенно распахнулась.

Из покоев выпорхнули трое молодых светловолосых омеги, и Юнги, взглянув на них, едва сдержался от того, чтобы очень тяжело вздохнуть. Лишь коротко взглянул на Чимина, который, довольный своим решением, улыбнулся мужу.

Три мышки, все друг другу под стать, низко поклонились королям, а Чонгук, окинув их взглядом, коротко кивнул. Будет верхом неуважения отказаться от предоставленных в помощники слуг, и пусть ему это не нравилось, после он самостоятельно разрешит эту проблему. В конце концов, слуги светлых эльфов могут общаться лишь с их личными слугами, и это никого не оскорбит.

— Благодарю, — произнес он и кивнул своим слугам, что поспешили внести внутрь вещи в больших сундуках.

Менсу также вошел внутрь под короткий кивок Тэхена, чтобы все проверить.

— Ужин будет на закате, за пять часов до полуночи. Мы надеемся, вы почтите нас своим присутствием. — сказав это, Юнги отступил.

— Я буду готов вовремя, Ваше Величество, — сказал Джиун, — тоже посплю с дороги.

Супруги улыбнулись наследнику темного престола, и, решив, что альфа уже достаточно взрослый для того, чтобы сделать два шага и войти в свои покои, не стали больше ждать. Им хотелось отдохнуть, полежать и вытянуться, наконец, в горизонтальном положении. А еще побыть вдвоем хотя бы немного.

Лишь после этого плечи Юнги расслабленно опустились, и он уже хотел было что-то сказать Чимину о его проделках с мышками, как со стороны послышалось неловкое покашливание.

Надо же, он совсем позабыл. Король устремил взгляд на Джиуна, который несколько раз пытался постучать по двери, словно они также должны были открыться после этого жеста, но дверь оставалась запертой. Он попытался потянуть дверь покоев на себя, но у него также ничего не вышло. Лишь поэтому он продолжал неловко переминаться с ноги на ногу.

— Прошу прощения. Дверь здесь...

— Открывается внутрь, — «дурья твоя башка», мысленно добавил Тоюн и, подойдя ближе, простым жестом толкнул дверь. Тиен прикусил губы, чтобы скрыть улыбку, а Джиун густо покраснел, бросив короткое «благодарю» и поспешив скрыться в своих покоях.

Тоюн успел закатить глаза прежде, чем отец недовольно цокнул языком.

— Мог сделать это и без сомнительного выражения лица. Где твои манеры? — поинтересовался Чимин, направившись в сторону королевских покоев.

Тоюн и Тиен поплелись следом.

— Разве же я сделал что-то дурное? Всего лишь помог, — отметил юный альфа.

Старший король бросил на Чимина короткий взгляд. Действительно, эти двое словно с цепи сорвались, но он промолчал. Не стал усугублять ситуацию. Да и не стоило им начинать выяснять отношения прямо у покоев, в которых отдыхали темные эльфы. Они еще не слишком сблизились, чтобы даже думать о подобном доверии. Нет уж.

Им еще нужно как-то пережить ужин и не пожалеть о том, что они вообще затеяли это глупое добрососедство. Хоть бы оно только действительно было во благо.

***

За окном красовался уже ставший привычным за эту зиму снежный пейзаж, только вместо бескрайнего леса на невысоких утесах вокруг королевского замка в Сунсухане раскинулись скалистые горы, защищающие от бурь, увы, только нижние этажи замка, но никак не верхние башни. А потому было слышно, как ветер завывает за окном свою нудную песню и то и дело дребезжит стеклом.

— Так здесь... необычно, верно? От всей этой белизны глаза болят. Я слишком привык к мрачности нашего дворца, — тихо засмеялся Тэхен, в волосы которого Менсу осторожно вплетал тонкие златые нити.

Чонгук усмехнулся и отошел от окна.

— Верно. Но в этом дворце тоже есть свой шарм.

— А еще, — продолжил Тэхен, энтузиазм которого лился через край, — наследники такие красивые, верно? Светлые принцы. Они одного возраста, так ведь? Двойняшки?

Наверняка его хорошее настроение было связано с тем, что Саккат в голове омеги наконец-то соизволил умолкнуть. Стоило им отъехать от дворца, его голос становился тише и слабее, пока не затих окончательно. И вот теперь Тэхен мог насладиться тишиной и спокойствием. В голове не было ничего и никого, кроме собственных мыслей. Кажется, так на осколок души влияло отдаление от границы туманного Леса. Тем лучше для Тэхена.

— Да, очень красивые, — согласился Чонгук. —Ты знаешь, что у них есть закон, запрещающий кровосмешение? По этому закону все светлые эльфы, кто посмеет возлечь с темным, приговаривается к смерти. Может быть, когда мир между нами станет более прочным, они этот закон упразднят? Было бы здорово, я на это очень надеюсь.

Тэхен об этом не знал, а потому слышать подобное было даже как-то обидно. И дело не в том, что союз светлого и темного эльфа был бы вполне нормальным, отнюдь. Эльфы разных рас были слишком далеки друг от друга, чтобы у них возникало желание вступать в брак, но все-таки ни в одном другом королевстве не было законов, подобных этому.

— Отчего же надеешься? — негромко поинтересовался Тэхен и позволил себе повернуть голову.

Не удержался, слишком уж ему хотелось смотреть на Чонгука не через зеркало, когда они говорили, но от этого необдуманного движения руки Менсу дернулись следом. Омега поморщился от того, как больно слуга потянул прядь волос. Однако он ни слова не сказал. Понимал, что это произошло лишь по его вине.

— Было бы хорошо заключить союз посредством брака. Джиун достаточно большой для подобного, а их младший омега вряд ли сможет претендовать на престол, пока жив его брат.

Тэхен на мгновение замер и позволил себе нахмуриться. Он осторожно коснулся рук Менсу, чтобы тот отпустил его, и слуга низко поклонился, сделав несколько шагов назад, а после и вовсе направившись к выходу из покоев.

Чонгук захлопнул книгу, заметив все эти телодвижения, и вопросительно вскинул бровь.

— Ты хочешь обречь своего родного брата на политический брак? Я... Не ожидал услышать подобного от тебя, — отметил Тэхен.

Чонгук тихо вздохнул, садясь в кресле ровнее и откладывая книгу в сторону.

— В первую очередь я правитель Чонгонана, а уже после — его брат, Тэхен. Если я не буду думать о народе, это может вылиться в очередную затяжную войну на сотни лет. Ни мне, ни моим детям этого не нужно. Такой брак будет крепко и долго держать два государства в мире, но при этом никто из них двоих не сможет претендовать на трон. Наянсык достанется Тоюну, Чонгонан — нашему наследнику. Не будет братоубийств и войны между родственниками. Я доверяю Джиуну, но пока что он мал и не столь амбициозен, многое может измениться.

Тэхен едва сдержал тихий выдох, неотрывно глядя в золотые глаза напротив. Звучало холодно и расчетливо. Совсем не так, как он привык. Омега задавался лишь одним вопросом: он все это время не замечал в Чонгуке подобного или же именно те проблемы, которые Тэхен принес в его жизнь, сделали альфу таким черствым и расчетливым?

— Если в первую очередь ты правитель, тогда почему не позволил судить по закону меня? — голос Тэхена в этой гнетущей тишине прозвучал слишком громко, но Чонгук не повел и бровью.

— Ты — это другое, Тэхен. Когда дело касается денег и власти даже самые преданные семье родственники могут воткнуть нож тебе в спину. Тебе ведь известно, как именно Мин Юнги сел на трон? Он был даже не вторым в очереди на престол. Такие игры никогда не доводили до добра. Я же подобным способом хочу избавить себя и своего ребенка от проблем в будущем.

Чонгук вновь перехватил книгу, открыв ее на нужной странице, тем самым показав, что разговор окончен. Тэхен хотел бы сказать что-то еще, но так и не успел открыть рта. В дверь постучали и после короткого «можно» внутрь заглянул Менсу.

— Ваше Величество, Ваше Высочество. Королевская семья приглашает вас пройти к ужину.

Молча повернувшись к зеркалу, Тэхен проверил прическу. Выглядело хорошо, нужно было лишь заправить одну прядь, с чем он справился самостоятельно, решив не напрягать Менсу более. Да и после разговора с Чонгуком остался горький осадок.

Может быть Тэхену не суждено стать хорошим королем для своего народа, но он, воспитанный иначе, никогда не поймет всех этих политических браков. Жестоко обрекать близких на бесконечно долгую жизнь с тем, к кому не лежит душа. Даже если у самого омеги был именно такой случай, ему просто повезло. Многим не везет.

Что, если не повезет Джиуну? А если Тиену?

Если от этого брака два сердца будут несчастливы, как подобное может быть? Да и... не принято у эльфов разных рас заключать браки друг с другом. Тэхен теперь уже точно знал это, но возразить уже не мог, ведь они с Чонгуком шли вдоль ослепительного даже во тьме коридора с темно-синей бархатной дорожкой на полу, изучая бесконечные гобелены, искрящиеся от огней зажженных факелов.

Завораживающе.

Джиун шел за королями, и Тэхену очень хотелось его подбодрить, улыбнуться ему, но он слишком боялся запутаться ногами в длинном подоле своего платья. Приходилось даже придерживать его рукой, к чему омега был совсем не привыкшим. Но Чонгук настоял, чтобы они взяли на празднества к любящим наряжаться и украшаться светлым эльфам самые роскошные одеяния.

Завтра на свадьбе юстициара одеяние его будет еще менее удобным. Омега даже не представлял, как он будет танцевать в нем.

Благо, думать об этом немного рано.

Светлые короли уже стояли у накрытого стола вместе с наследниками, нетерпеливо переминавшимися с ноги на ногу. Но стоило дверям открыться, а церемониймейстеру громко объявить их, принцы поспешили встать ровно и поклониться монархам из чужого государства. Они, как и Джиун, обязаны были поприветствовать королей поклоном, в то время как старшие лишь слегка кивали головами в знак уважения друг к другу.

— Надеюсь, мы не заставили вас ждать, — первым прервал тишину Чонгук.

— Отнюдь, — сказал Юнги и, указав темным раскрытой ладонью в направлении стола, пригласил их присесть.

Он повел Чимина и своих детей, чтобы рассесться, после темных эльфов. Это был молчаливый язык этикета, который гласил «Вы важны, поэтому мы желаем, чтобы вы устроились первыми». Чонгук это оценил.

Когда все наконец уселись за стол, слуги наполнили бокалы всех старших вином, в то время как младшим эльфам был подан лишь ягодный нектар.

Юнги и Чонгук приступили к трапезе первыми. Оба эльфа начали ужин с глотка вина, на мгновение даже начав двигаться настолько одинаково, что Тиен посчитал это достаточно забавным. Он улыбнулся, перехватив свои приборы, и отрезал небольшой кусочек мяса, отправляя его в рот. Его взгляд то и дело останавливался на королях, но стоило перевести его на Джиуна, как он встретился глазами уже с ним.

Наследник поспешно отвел глаза, при этом едва не уронив нож, звонко ударив тот о блюдо и тихо извинившись.

И это тоже показалось Тиену забавным. Он прикусил губы, сдержав улыбку, но заметив строгий взгляд папы, мгновенно посерьезнел. Даже если наследник темных земель казался ему до ужаса неуклюжим, получить за вполне обоснованные хихиканья совсем не хотелось. Не дайте Боги еще папе подумать о чем-нибудь непристойном...

В конце концов, Тиен знал, насколько он прекрасен. Может Джиун тоже заметил это, потому ведет себя столь глупо? Как в романах, не иначе! Когда альфа влюбляется с первого взгляда и все валится у него из рук, он забывает слова, теряет дар речи, глупо заикается и боится встретиться взглядом с тем, кто впервые тронул его сердце.

Видимо, лицо Тиена выглядело настолько мечтательным, что его брат, тихо фыркнув, слегка пихнул омегу под столом ногой.

Омега не отреагировал. Перевел взгляд на старших, когда они заговорили.

— Слышал, у вас казнили юстициара, — начал Юнги, вновь делая небольшой глоток вина из своего бокала и тут же поясняя свою осведомленность, — торговцы мелят языком быстрее, чем продают собственный товар. Весь торговый путь об этом гудит.

— Да, — не стал юлить Чонгук, — к моему сожалению, он пошел против короны. Сколь бы уважаемым членом общества он ни был, подобные огрехи я не прощаю.

Юнги кивнул, понимая, что вряд ли тот старик, которого им с Чимином удавалось видеть на ежегодном саммите, был бы лишен жизни за мелкие огрехи. Министров вообще казнили редко, а особенно в Чонгонане. В Наянсыке на памяти Юнги многие из верхушки были казнены по указу королей, особенно по указу его отца. Тот, увы не скупился на казни, даже если то были собственные дети.

— Мы также ищем нового министра культуры, — подал голос Тэхен, отложив в сторону приборы, и Чимин заинтересованно взглянул на него.

Надо же, теперь омега говорил без позволения своего супруга? Хотя, судя по тому, как на него взглянул Чонгук, он в целом не планировал этого сообщать.

— И что же стало с предыдущим министром? Кажется, Сынгю, верно? — вспомнил Чимин, слегка щурясь.

— Да, все верно. К сожалению, Сынгю погиб при пожаре, — голос Тэхена прозвучал ровно, даже не дрогнув, и он взглянул на омегу в ответ, — внезапно вспыхнувшем в нашем замке.

— Поджог? — снова вопрос от Чимина, но Тэхен слабо улыбнулся и качнул головой.

Быть может, он и сказал что-то лишнее, но все же не был идиотом. Поджог означал бы нестабильную ситуацию внутри замка, а значит, подрывал бы власть. Уж такого он точно не мог сказать, особенно если учесть, кто в этом пожаре был виновен.

— Неочищенный от сажи дымоход в одном из каминов.

Чимин, что-то промычав, мгновенно потерял к разговору интерес, а Юнги коротко взглянул на Чонгука.

— Соболезную утрате. Знаю, что Сынгю был с вами с раннего детства.

Чонгук кивнул в благодарность и, глянув на Тэхена, едва заметно качнул головой. Сказал лишнего, но выкрутился. Соврал, не моргнув и глазом. Кажется, им обоим еще многое предстоит узнать друг о друге, хотя казалось, что больше уже попросту некуда. И все-таки его муж постепенно учился светской беседе. Может быть его действительно стоило сразу выпустить в этот серпентарий, тогда он освоился бы поскорее?

Теперь уже никто об этом не узнает.

Тоюн же все наблюдал за переглядками своего брата и этого темного великана. С чего вообще этим черноволосым эльфам быть такими высокими и огромными? Но даже если и так, разве Тиен не должен убиваться по случаю завтрашней свадьбы Хосока? И с каких это пор его потянуло на таких молоденьких, как младший брат короля?

— Ваше Высочество, — тихо шепнул он, стараясь говорить так, чтобы старшие не обратили внимания на него.

Не став сдерживать свою любопытство и не желая проявлять неуважения, Джиун чуть склонился к эльфу, навострив уши, чтобы услышать, какую тайну наследник светлого трона пожелал ему поведать.

— Должен вас предупредить, что моему брату не нравятся такие молодые эльфы, как вы. Ему по душе кто-нибудь постарше. Например, ваш брат, — и выпрямился, как ни в чем не бывало.

Несчастный Джиун, у которого от стыда покраснели кончики ушей, выпил нектар из своего бокала, но слуги поспешили сию же секунду наполнить его вновь. Юному альфе оставалось лишь надеяться на то, что никто кроме него этого не услышал. Но стоило ему взглянуть на пунцового от злости омегу...

Он тоже это слышал.

— Я изничтожу твое одеяние посреди коридора, так и знай, Тоюн, сотру его в пыль, и ты будешь... — одними губами проговорил он.

— Тиен! — позвал Чимин. Голос его был холоден и спокоен, но все-таки не предвещал омеге ничего, — Мы пригласили придворного скрипача, было бы здорово, если бы ты спел для нас.

Переведя взгляд на темных эльфов, Чимин вежливо улыбнулся.

— У Тиена божественный голос, вам понравится.

— Папа, но обязательно ли сейчас? Никому здесь это не интересно.

Чимин вопросительно дернул бровью, явно недовольный тем, что сын посмел перечить ему, еще и при посторонних.

— Ты ведь так готовился. Я уверен, нашим гостям будет интересно послушать тебя. Не упрямься.

На деле, Чимин не желал его заставлять, но наказание за дрянные слова, сказанные старшему брату, обязательно должно быть приведено в действие.

— Раз вы готовились, Ваше Высочество, мы с удовольствием послушаем. У нас дома временами мы приглашаем музыкантов, чтобы они сыграли нам что-нибудь за ужином, это всегда звучало чудесно. Смею заметить, Сынгю, да упокоят Боги дух его, учил меня играть на арфе, так что я большой поклонник музыки, — рассказал Тэхен.

Нужно было поддерживать вежливую беседу, что же, он это сделает. К тому же ему было крайне любопытно, что такого сделали эти дети, что младший получил наказание от папы, а несчастный Джиун все еще пытался скрыть смущение за едой и питьем. Позже он обязательно спросит у него, но сейчас поддержит младшего короля Наянсыка в его решении проучить сына.

Чонгук, наблюдая за этим, подумал, будто бы Тэхен всячески пытается доказать ему, мол посмотри, этот омега не пара Джиуну, но все-таки для себя альфа решил, что поддаваться на эту провокацию не станет.

Единственный, кто действительно наслаждался происходящим — Тоюн. Наследник светлого трона спокойно себе продолжал есть, довольный тем, что папа не заметил его участия. Жаль только, что радость его не длилась столько, сколько он желал, ведь подняв свой взгляд, он увидел суровые глаза отца, столь красноречиво рассказывающие, в чем именно и сколько раз Тоюн был неправ.

И все-таки Тиену пришлось, вытерев рот салфеткой, подняться из-за стола, чтобы отойти к скрипачу, который пришел лишь для того, чтобы короли отсыпали ему пару золотых монет. Вовсе не ради музыки привели его сюда ноги.

Омега прочистил горло, грациозно поклонился и коротко кивнул скрипачу, который разогнул спину от поклона и перехватил инструмент и смычок.

Он затянул знакомую для Тиена мелодию, которую омега узнал с первых нот. Его голос оказался звучным и крепким, высоким. Каждая нота выходила столь чистой, что Тэхен невольно подался вперед, улыбнувшись, ведь звучало это и правда божественно. Вот только языка он разобрать не мог. Лишь спустя пару строчек он наконец смог понять, что каждое слово, которое пел омега, было древнеэльфийским, ведь стали встречаться знакомые.

Он пел что-то о славных рыцарях, об одиноких эльфах, ждущих возвращения ушедших на войну родных, о горе расставания и о счастье встречи. И пусть Тэхен не все понимал, но по коже все равно пробежались мурашки, заставляя его тихо вздохнуть.

Чимин, несмотря на прежнее настроение, смотрел на омегу с долей гордости. Он точно был доволен, и когда наконец прозвучала последняя нота и омега поклонился, Тэхен перевел на короля взгляд, аплодируя омеге месте со своим супругом, и всеми присутствующими.

— И правда чудесно. Вы и сам Тиен наверняка приложили много сил для того, чтобы он мог столь красиво петь. Вы нанимали для него наставников?

— Не я, — усмехнулся Чимин, взглянув в сторону Юнги с непривычной для глаза темных эльфов нежностью и теплотой, — Его Величество испытывает слабость к песнопению и музыке. Да и Тиену нравится петь. Он просто часто скромничает.

Он улыбнулся, умолчал о том, что эту же самую песню он пел Юнги, когда впервые отправлял еще молодого супруга на войну, но война велась не с темными эльфами, а с народом. Юнги был обязан подавить восстание, вспыхнувшее, стоило новому королю дать присягу и водрузить столь нежеланную корону на свою голову... Тогда ему казалось, что с этой тихой мелодией, что он напевал, надевая на мужа латы, уйдет на войну вся его жизнь и сердце. Сейчас, когда ее пел их сын, он испытывал еще большую грусть от того, сколько всего им пришлось пережить, когда война пришла в их дом снова.

Юнги же, взяв супруга за руку, поцеловал его тонкие и изящные пальцы.

— Спасибо, Тиен, это, как всегда, было замечательно, — похвалил он сына, с удовольствием отмечая, что улыбка на его губах расцвета словно бутон розы яркой, но такой короткой весной.

— Благодарю, отец.

Нет ничего лучше, чем похвала отца, во всяком случае для Тиена. Его связь и с папой была крепка, но с отцом... с отцом все было совсем по-другому. Даже словами тяжело было описать всю ту нежность, которую они испытывали друг к другу. Но стоило омеге вспомнить о том, что завтра все-таки должна состояться свадьба Хосока с этим Манджуном, хотелось надуть губы, топнуть ножкой и уйти, громко хлопнув дверью.

— А вы занимаетесь музыкой, Джиун? — поинтересовался Тиен у темного принца, решив развлечь себя беседой с этим альфой.

Несчастный Джиун замешкался.

— Ох, я... нет, вы знаете, мне больше нравятся прикладные науки. Например, алхимия, и архитектурное искусство. У нас с братом неплохой музыкальный вкус, но Боги, увы, обделили нас талантом и слухом. Однако это не мешает мне оценить действительно хорошее исполнение... — он сказал и несмело потупил глаза в тарелку, чтобы совсем тихо добавить, — как у вас.

Тоюн неприлично громко фыркнул, но вовремя сообразил и прикрыл свою невоспитанность чихом.

— Простите, — поспешил извиниться он, надеясь, что отец достаточно смягчился после выступления брата и не будет отчитывать его еще и за это.

А какое, собственно, право этот эльфа имеет, чтобы флиртовать с Тиеном?! И почему Тиен так самодовольно улыбался, задрав нос?

Тоюн бы с удовольствием озвучил все свое недовольство, но не посмел при королях другой страны. В конце концов, в таком случае его уж точно запишут в список сыновей, разочаровавших своих родителей и всех предков до десятого колена, если такие вообще были.

В остальном ужин прошел довольно спокойно. Тиен часто ловил на себе взгляды принца темных эльфов, но тут же делал вид, что ему, в общем-то, все равно, Тоюн закипал от каждого из этих взглядов, а взрослые... Взрослые вновь ушли разговорами в политику, перемирие и какие-то насущные темы, касающиеся их тяжелой королевской доли. Было ли кому-то из молодых эльфов интересно это слушать? Уж точно нет. Даже Тэхен словил себя на мысли, что он с удовольствием бы сбежал с этого ужина, чтобы побыть вместе со своим мужем наедине, но увы, этикет не мог ему этого позволить.

Лишь ближе к полуночи темных королей вновь проводили до самых покоев вместе с братом Чонгука, а затем каждый наконец смог разместиться в своих комнатах для отдыха.

В конце концов, по многовековым традициям светлые эльфы играли свадьбы на рассвете, стоило лишь солнцу совсем немного показаться из-за горизонта. Это значило лишь то, что и гостям, и тем более молодоженам спать осталось не так уж много времени. В иных случая играющие свадьбу омеги могли вовсе не ложиться спать, настолько были заняты подготовкой к торжеству.

Но королям невдомек было, что в это самое мгновение юстициар, у которого так и не вышло сомкнуть глаз, вышел на балкон, чтобы поприветствовать необычайно красивую луну.

Хосока терзали мысли о том, что завтра он окончательно похоронит свою влюбленность, а может быть даже крепкую любовь, которую пронес сквозь долгие года. Любовь к омеге, который был другом, который стал королем и сам того не ведая опорочил дружбу Юнги и Хосока. Тяжело смириться с мыслью, что целая эпоха его жизненного пути должна будет смениться другой.

Луну заменил профиль эльфа, завидев которого луна обязана была стыдливо спрятаться за горизонтом, ведь она и в подметки не годилась утонченным и нежным чертам лица младшего короля Наянсыка. Хосок не мог оторвать от него глаз.

Сердце разрывалось от желания позвать его по имени, взять за руку и попросить сбежать отсюда вместе с ним, пообещать ему все, и даже невозможное, лишь бы только Чимин снова нежно улыбался ему. Как много лет назад.

Но Юнги, сам того не подозревая, вмешался вновь. Он вышел к супругу на балкон и нежно поцеловал его в висок, а сердце Хосока разбилось в очередной раз, когда он увидел ту самую нежную улыбку, только вот адресована она была вовсе не ему.

Мужчина смотрел на их уединение посреди заснеженного балкона, видел, как их губы двигались в разговоре, сколько нежности было в них обоих, и все это только друг для друга. Увы, Чимин действительно никогда не любил его. Хосок всегда знал это, но не мог разбить надежду в своем сердце, не мог убить столь сильное чувство.

Пока он смотрел на Чимина в объятиях некогда лучшего друга, Манджун в своей комнате словно завороженный наблюдал за порханием бабочки в шкатулке, слушал нежную мелодию и надеялся на то, что Хосоку понравится. Он предвкушал их свадьбу, первый танец, первую брачную ночь, волновался, но мандраж этот был приятным и теплым.

Всего через несколько часов он станет самым счастливым эльфом из всех, и никакой наследник престола уж точно не сможет этому помешать.

***

Тэхен осмотрел себя в зеркало, придирчиво поправив лацканы длинного платья, и тихо вздохнул. Привычные черно-золотые наряды на этот раз действительно казались роскошными, отличались от повседневных изобилием золота и драгоценных камней, которые делали одеяния по-настоящему тяжелыми. И благо он, как младший король, не был обязан носить плащ, как-то было принято у того же Чонгука.

Стоило лишь слугам водрузить его на плечи мужчины и приняться застегивать многочисленные пуговицы, Чонгук не сдержал тяжелого и недовольного вздоха.

— Даже доспех носить удобнее, — негромко проговорил он, приподняв руку, чтобы один из слуг проверил целостность швов на плотных рукавах верхнего платья.

Тэхен только усмехнулся, окинув мужа взглядом, и качнул головой.

— Ты сам настоял на подобной одежде, — отметил он, и Чонгук вздохнул вновь.

Да, настоял, потому что прийти в чем-то более простом было бы настоящим неуважением к светлым эльфам и торжеству. А уж учитывая, насколько те были помешаны на роскоши... они просто не могли позволить себе прийти в чем-нибудь менее претенциозном. Прослыли бы бедняками среди светлых дворян, вот еще!

— До выхода несколько минут, Ваше Величество, Ваше Высочество, — голос одного из темных слуг прервал копошения и недовольные вздохи королей.

Тэхен, посмотрев на заглянувшего к ним омегу, коротко кивнул. Их приготовления были почти завершены, осталась лишь одна маленькая деталь. Он сделал несколько шагов к мужу, чтобы поправить тяжелую корону на голове супруга, и не сдержал улыбки.

— Зато ты выглядишь чудесно. Редко можно увидеть тебя в подобном наряде.

— Больше всего не люблю носить корону, — признался Чонгук, — Хотя она и правда должна быть неудобной, должна давить, чтобы я никогда не забывал, что она — не просто украшение, а бремя.

Невольно омега коснулся своей. Она тоже была тяжелой, но явно не настолько, как у Чонгука.

Светлые слуги, которые наверняка подслушивали каждое сказанное ими слово, в чем темные короли не сомневались, сопроводили темных эльфов к месту проведения церемонии. Им оказалась королевская оранжерея, размаху которой Тэхен искренне поразился.

Здесь было столько невиданных растений и райских птиц, что Тэхен не сдержался, разинул рот, завороженный увиденным.

— Никогда не видел ничего подобного, — выдохнул он, наблюдая, за великолепной птицей с длинным изумрудным оперением.

Столь грациозное создание, что дух захватывало. Интересно, где такие водятся? Быть может, в Бьекане? Но там Тэхен не видывал ничего подобного. Позже он обязательно спросит у Чимина, пожалуй. Если не забудет за всей этой суетой, ведь судя по разложенным по каменному полу светло-серым подушкам, всю церемонию все гости проведут на коленях.

Но пока что занимать свои места гости не спешили. Поглядывали на темных королей, оценивающе, с любопытством. Но они даже не подозревали, сколько неудобств причиняли несчастному Джиуну, который вообще не привык быть в центре внимания, особенно омег. От их взглядов он буквально физически вздрагивал, стоило только заметить.

Нет, если брат еще раз пожелает взять его с собой в подобное путешествие, он, пожалуй, откажется. С тех пор, как он переступил порог этого замка, Джиун раз за разом попадал в одни лишь нелепые ситуации. С Тиеном, с Тоюном, и вот теперь. Краснел на потеху чужеземцам. А те и рады хихикать.

— Ваши места в первом ряду слева, — начал было светлый слуга, сопровождающий их, — Сегодня даже короли встают на колени перед лицом нового брака, играющего для нашего государство столь большое значение. Для вашего удобства мы подготовили подушки. Я вынужден вас покинуть, Ваше Величество, Ваше Высочество, принц.

Омега по очереди сделал изысканный реверанс каждому, кого назвал и, улыбнувшись, покинул королевскую чету.

— Наверняка побежал докладывать своему хозяину все, что ему удалось подслушать, — вздохнул Тэхен.

Ему бы пора привыкнуть к этому вечному шпионажу, но пока что выходило у него это с трудом.

Чонгук негромко усмехнулся, но слова мужа комментировать не стал. И без того понятно, что он был прав. Эти мальчишки, что постоянно крутились рядом с ними... Он уже не раз замечал, как они бежали к Чимину, стоило им немного побыть рядом с чужеземцами, поэтому и в словах своих Чонгук был крайне осторожен. Впрочем, как и Тэхен.

Он провел Тэхена к местам, что предназначались для них, но на подушки опускаться не спешил. Остановился, бросил короткий взгляд на краснеющего брата, вставшего по левую руку от него, и негромко усмехнулся.

— Рано краснеть. Здесь пока что нет Тиена, — негромко бросил он.

Несчастный Джиун, кажется, покраснел еще сильнее.

— Глупости, — проворчал он, но больше ни слова не сказал.

Дверь вновь открылась и внутрь наконец вошла королевская чета.

Тэхен с интересом взглянул на их одеяния, нежно-голубые у омег и темно-синие у альф, лишь Юнги выделялся тем, что на его плечах лежал яркий красный плащ.

Светлые эльфы прошли к своим местам, что находились по правой стороне в первом ряду, и Юнги с Чимином одновременно с темными кивнули друг другу в знак приветствия. Тэхен заметил, как все низко склонились в поклонах, приветствуя правящую семью. Порядки почти не отличались от тех, что были приняты в их дворце.

Оставалось лишь дождаться брачующихся, но и они не заставили долго ждать.

Хосок вошел в оранжерею первым. Музыка не играла, потому он, одетый в белые одеяния, достаточно быстро прошел к большой арке, украшенной цветами.

Альфа не выглядел взволнованным, скорее спокойным. Тэхен впервые видел этого министра, а потому также разглядывал его с интересом. Хосок не обладал столь же яркой внешностью, как короли, пусть наряд его и был роскошен. Разумеется, несмотря на то, что именно он со своим женихом будет сегодня в центре внимания, нарядов королей он своей роскошью не перебивал.

Тиен, до этого недовольно хмурящий брови, стоило лишь юстициару оказаться перед ним, печально взглянул на мужчину. Превратности юной влюбленности, самой первой и невинной, были видны столь отчетливо, что Тэхен не сдержал тихого смешка.

— Кажется, младший омега королевской семьи безответно влюблен в юстициара. Погляди на него, — тихонько шепнул Тэхен своему супругу, приподнявшись на носочках.

Услышавший это Джиун взглянул на Тиена. И правда. Смотрел так, словно у него сердце разбивалось на осколки от одного лишь нахождения здесь. Такой красивый и печальный. Отчего-то юному альфе захотелось поддержать омегу, хотя еще совсем недавно он предпочел бы скорее сторониться его, нежели искать способ завязать дружбу.

— Прошу всех присутствующих занять свои места, мы готовы начинать церемонию.

Хонсарин, проводящий церемонии бракосочетания, вышел к алтарю и встал перед женихом. Теперь они вдвоем ожидали, когда присутствующие опустятся на колени на подушки и умолкнут, чтобы оркестр заиграл тихую мелодию, под которую младший жених пройдет к старшему.

Тихая музыка флейты разлилась по наполненной благоговением оранжерее, ей вторили чудные птицы, прыгая с ветки на ветку. Даже короли опустились на колени, это было действительно так. Видимо, в светлом королевстве таинство брака было действительно священным. Даже священнее королевской власти.

Ведь Тэхен сначала подумал, что это какой-то розыгрыш. Да чтобы короли и опускались на колени? Но когда он увидел, что это делают Юнги и Чимин, и делают они это грациозно и с достоинством, у него не осталось даже мысли о том, чтобы воспротивиться этой странной традиции.

Они опустились вниз вместе с Джиуном и Чонгуком. По тихому вздоху альфы Тэхен понял, что мужчине это не особо нравится, но то было неудивительно. За все время их брака Тэхен даже ни разу не видел, чтобы его супруг приближался к молельне для того, чтобы поклониться Богам.

Дверь в оранжерею распахнулась. Манджун, одетый во все белое, с покрытыми легкой узорчатой тканью головой и лицом, неспешно шел к алтарю в абсолютном одиночестве. Видимо, так было принято у светлых. Он шел осторожно и неспешно, в такт нежной мелодии, и ни на миг не поднимал своей головы. Тонкие изящные ладони омеги крепко сжимали букет белоснежных цветов. Тэхен не знал, как выглядит омега до тех пор, пока тот не подошел к своему будущему супругу.

Лишь когда Манджун присел в поклоне, Хосок, подцепив руками ткань на его лице и голове, осторожно отбросил ее назад и стянул вовсе, позволив ей упасть на белый мраморный пол.

Омега действительно был красив. Он выделялся, Тэхен отметил это сразу. Все черты, что обычно принадлежали светлым эльфам в писаниях, слишком явственно отражались на его молодом утонченном лице. Раскосые, почти прозрачные глаза, пухлые губы, бледная кожа с легким румянцем от мороза. Его волосы были светлыми, пусть и не столь яркими, как у того же Чимина.

Он улыбнулся, взглянув на Хосока столь нежно, что у любящего мужчины обязательно защемило бы сердце. Но альфа лишь вежливо улыбнулся в ответ, сжав ладонь омеги, и повернулся лицом к хонсарину.

Тэхен с удивлением заметил, что брачующиеся на колени не вставали. Он даже немного наклонился в сторону в попытках увидеть подушечки, но их попросту не было.

— Тем, кто связывает себя узами брака, не обязательно молить Богов о благословении. Мы делаем это за них, — голос Чимина прозвучал тихо, но весьма кстати.

Тэхен поспешил выпрямиться, бросив тихое «извините», потому что он совсем уж не желал, чтобы его любопытство сочли за невежество. И Чимин ведь понял, что это любопытство вызвало. Слишком проницательный эльф.

Чонгук только тихо усмехнулся, искоса глянув на супруга, и ободряюще коснулся его ладони кончиками пальцев. Ничего страшного не произошло.

Тишину, внезапно повисшую в оранжерее, прервал громкий голос хонсарина.

— Сегодня мы собрались, чтобы отпраздновать единение двух душ, которые нашли друг друга среди бескрайних просторов Наянсыка. В этом королевстве, где зима царит вечно, где морозные ветра шепчут древние сказания, два светлых эльфа, братья по духу и по крови, встали на путь, который ведет к свету, любви и взаимопониманию, — он говорил это столь торжественно и громко, что даже птицы вокруг умолкли, словно они боялись нарушить этот священный момент своим щебетанием.

Чимин не сдержал совсем слабой улыбки, почувствовал, как Юнги сжал его ладонь, при этом не отрывая взгляда от церемонии. Когда-то перед хонсарином стояли и они, и слушали ту же самую речь, которая, кажется, не менялась уже сотни лет.

— Слухи об их благородных деяниях разнеслись по всем закуткам королевства. Хосок и Манджун, министры света и справедливости, знаний и силы, объединили свои сердца, чтобы создать союз, который будет служить примером для каждого жителя славного королевства. Их священные клятвы обернутся не только любовью, но и силой, что способна преодолеть любые испытания, приготовленные для них Богами.

Родители Манджуна, проводившие своего сына до гостей, тихо заняли свои места на подушках слева. Его папа смахнул слезинки с щек белым платком с тонким кружевом, и выдохнул. Отец же смотрел строже, немного суровее, но суровость эта была направлена на Хосока. Знал ведь мужчина, что своего любимого сына, единственное дитя, отдает тому, в чьем сердце ответной любви, увы, не было.

Но Манджун все равно был светел и счастлив, то читалось на его лице, в его глазах, полных надежды на то, что любовь его окажется столь всеобъемлющей, чтобы и сердце Хосока собой заполнить.

— Как все дороги ведут в Сунсухан, так и эти сердца всегда и во веки вечные будут находить дорогу друг к другу, будут друг друга любить, утешать, поддерживать и успокаивать, — продолжал хонсарин. — Пусть Боги даруют им благословение на вечное счастье...

Хосок взял цветок из букета, вынул его и вплел в прическу своего жениха.

— ...вечную любовь, — альфа взял второй цветок, вплел и его.

И на каждое пожелание вечного блага мужчина продолжал брать цветы и вплетать их в волосы, отчего темные эльфы диву давались. Они не знали, что у светлых эльфов есть поверье: если только цветок завянет, значит, Боги своего благословения не дали, и блага не дадут. А потому этот момент был волнительным и очень важным.

Было видно, как Манджун, прикрыв глаза, читал тихую молитву, нашептывал ее одними губами, совсем беззвучно. Просил у Богов милости, чтобы они не лишали его счастья в день, когда его далекая мечта оказалась прямо в его руках.

С цветами в волосах омега стал выглядеть еще невиннее, нежели прежде, стал еще прекраснее, хотя казалось, что больше уже попросту некуда.

Хонсарин замолчал, чтобы Манджун, руки которого теперь были свободны, взял из стоящего позади него сундука красный, как у короля, плащ, который сам же и сшил; такова была традиция. Обойдя своего жениха, омега водрузил накидку на его плечи, тихо поблагодарив Хосока за то, что он присел, лишь бы омеге было удобнее и он не попал в неловкую ситуацию.

— ... вечную мудрость, вечную поддержку... — продолжал он, а Манджун теперь на каждое пожелание завязывал узелки из лент, крепящих плащ к одеянию Хосока.

Вязал он их ловко, ни на миг не прекращая молиться. Ведь если не выйдет завязать, если ошибется, свадьбу могут... просто остановить. Если Боги их союз не одобрят сейчас, то и не быть им вместе никогда. Такого в их королевстве давно не было, но могло ведь случиться именно с ними, верно? И все же омега надеялся, что Боги не будут к нему столь жестоки.

— Боги благословили союз! — изрек хонсарин, ликующе разведя руки в стороны.

Манджун и Хосок сблизились и скрепили благословение Богов крайне целомудренным поцелуем, который Хосок скрыл ладонью от посторонних глаз. И это было вполне объяснимо: светлые эльфы не могли проявлять чувств на публике. Придворный этикет допускал лишь поцелуи руки, лба и щек, но не в губы.

После этого сначала юстициар взял красивое кольцо с белым непрозрачным кристаллом, словно в нем были заключены снега Наянсыка, и надел его на палец Манджуна, читая тихую клятву, которую мог услышать лишь его теперь уже муж, затем то же самое сделал и омега. Только кольцо, надетое на палец Хосоку было более массивным, но изящно-витиеватым, с россыпью играющих на свете маленьких камушков, украшающих белый металл, словно слезинки.

Церемония бракосочетания была завершена. Светлые короли поспешили подняться на ноги, и темные эльфы, вместе с народом Наянсыка последовали их примеру.

Тэхен же, поднимаясь на ноги, все не мог перестать думать лишь о том, что церемонии бракосочетания у светлых эльфов столь сильно отличается от их церемонии. Они с Чонгуком друг другу ладони резали, скрепляли клятвы на крови, а здесь... цветочки, узелки. Красиво, конечно, но как будто бы в этом не хватало немного серьезности.

А может быть омега просто привык к их обычаям, оттого и чуждым ему казалось происходящее. Но красоты это уж точно не отнимало.

Его взгляд на мгновение скользнул к плащу Юнги. Уж больно он был похож на тот, что Манджун водрузил на плечи Хосока.

Чонгук, заметив взгляд мужа, немного склонился к нему:

— Этот плащ с его собственной церемонии, вышитый мужем. То, что он надел его — знак уважения к брачующимся и его личное одобрение союза.

Тэхен закивал, продолжая вглядываться в одеяния короля. Теперь стало отчетливо видно неумелые стежки золотой нити, легкую потрепанность ткани, которой было уже много лет, и омега невольно улыбнулся, представив, как Чимин собственноручно вышивал узор на одеянии. Тогда они, наверное, были совсем другими. Сколько точно лет прошло с их свадьбы, младший король Чонгонана не помнил, но точно знал, что это было еще до того, как на плечах Юнги и Чимина оказалось тяжкое бремя власти.

Короли подошли к новоиспеченным супругам и тихо заговорили. Это были теплые напутственные слова, тихие пожелания счастья, мира, тепла и любви для них, их семьи.

Слушая королей, Манджун скромно опустил глаза, держа теперь уже своего мужа под руку, невольно касаясь большим пальцем кольца на своем безымянном пальце. Теперь оно будет его успокаивать, будет свидетельством того, что у него теперь есть тот, кому он может довериться, кто может довериться ему. Они теперь навеки будут поддержкой и опорой друг для друга.

— Благодарю вас за пожелание и благословение, мои короли, — сказал Хосок и, стоило Манджуну отпустить его локоть, мужчина поклонился и, взяв руку старшего короля, легко прижал ее к своему лбу, а после коснулся губами, а затем взял ладонь Чимина.

Эта маленькая изящная кисть, которой ему никогда нельзя было касаться. И сколько бы рук он не держал в своей, он всегда видел в их ладонях одни только изъяны. Недостаточно маленькая, недостаточно хрупкая, недостаточно нежная. Не принадлежит Чимину, сердце которому вовек отдано лучшему другу Хосока.

Сейчас же, когда могила, скрывшая под толщей земли, песка и камней его чувства к этому эльфу и его ледяным глазам, была почти засыпана, Хосок завершал похороны своей любви, топтал ее в своем сердце. Он отправлял последние горсти на гробовой холм, целуя руку, которая никогда ему не принадлежала и никогда уже не будет принадлежать.

Надежда была уничтожена, потому что так правильно. Потому что так завещала корона и сами Боги.

Вслед за мужем Маджун поцеловал руки королей, принимая благостные напутствия от них.

— Прошу пройти всех в торжественный зал для продолжения празднества, — громкий голос хонсарина, приглашающий гостей к торжеству, нарушил негромкий гул, стоящий в оранжерее.

Хосок взглянул на Манджуна, который мягко улыбнулся ему, и вышел вперед вместе с супругом. Сегодня им было позволено идти впереди королей, вести за собой гостей в бальный зал, который столь кропотливо украшал Манджун на протяжении нескольких недель.

— Волнительно, — тихо прошептал Манджун.

Его муж вопросительно вскинул бровь.

— Отчего же? Основное действо торжества уже прошло, мы можем зваться мужьями. Боги благословили союз, разве же есть поводы для волнения? — его искренне удивляло столь трепетное отношение этого омеги к мнениям других эльфов, потому что даже сейчас причина явно крылась в этом.

И он не прогадал.

— Дворянам должно быть не скучно на празднестве, надеюсь, так оно и будет. Я долго выбирал развлечения для гостей, музыку, украшения... Надеюсь, Его Высочество Тиен не успел наделать бед и попасть в этот зал до того, как туда войдем мы.

Хосок усмехнулся и качнул головой. Нет, омега бы не успел. Ведь Хосок все же решился на очередной разговор с Юнги — Тиена даже близко не подпускали к торжественному залу все это время. Уж лучше так, чем его супруг будет вновь горевать из-за каких-нибудь цветов или скатертей.

Стражники отворили тяжелые перед ними еще в тот момент, как вся процессия ступила на нежно-голубую ковровую дорожку вдоль длинного коридора. Даже здесь была видна рука Манджуна — длинные белые шторы, нежные цветы, что украшали собой стены и канделябры. Омега продумал все до мелочей. Что уж говорить о самом бальном зале, где были расставлены многочисленные столы для гостей.

— Прошу, сюда, — позвал один из слуг и указал королевской семье на тот стол, что был ближе всего к столу молодых.

Чимин оглянулся на Чонгука и Тэхена. Те о чем-то негромко шептались, шли совсем рядом друг к другу. Младший король Наянсыка позволил себе коснуться ладонью предплечья Тэхена, который с непривычки вздрогнул, ощутив, насколько холодной была рука младшего короля Наянсыка. Он почувствовал это даже сквозь свои одеяния.

— Присядьте с нами. Это небольшой жест уважения к вашей семье с нашей стороны.

Тэхен улыбнулся, кивнул, не став отпираться, и неспешно подошел к нужному столу. Он сел лишь тогда, когда Чонгук отодвинул для него стул, не позволив сделать это слуге, и окинул взглядом многочисленные яства. Благо, у этих эльфов не было желания накормить их одной лишь травой, это он заметил еще на вчерашнем ужине и, если быть честным, был безмерно благодарен.

И все-таки светлые и темные эльфы были куда ближе друг к другу, чем к своим лесным прародителям. Но вслух говорить об этом было еще совсем рано.

Хонсарин не занял места за столом обрушившихся только что эльфов, встал подле них, чтобы завершить еще одну небольшую традицию. Осталось совсем немного, и он сможет спокойно отдохнуть.

— Теперь же настала пора для первых подарков друг к другу. Как вы знаете, это крайне важная традиция. Те, кому суждено обручиться, должны знать друг друга очень хорошо, чтобы подготовить поистине чудесный свадебный подарок, нужный и драгоценный в прямом или переносном смысле.

Неловко и взволнованно улыбнувшись, Манджун взглянул на супруга. До него словно только сейчас начала доходить мысль о том, что мечта действительно сбылась. Это их свадьба, Хосок теперь ему мужем приходится, Боги благословили союз, и теперь только смерть их разлучит.

— Позвольте мне преподнести мне подарок первым, — попросил он.

После короткого кивка, омега приподнял несколько цветов, украшающих стол и вынул оттуда небольшой шелковый мешочек.

— Я... вот уже много лет я наблюдаю за вами издалека, и мне удалось заметить, что вы часто не можете подолгу уснуть, будто что-то тревожит и гложет вас. Поэтому я подумал, что музыкальная шкатулка, под мелодию которой вы сможете успокоиться, будет хорошим подарком. Даже если меня не будет рядом с вами, вы всегда сможете завести ее, чтобы ощутить умиротворение и вспомнить, что где-то есть тот, кому вы... действительно по-настоящему небезразличны, Хосок.

На глазах омеги заблестели слезы. Теперь ведь можно действительно говорить о своих чувствах, даже если их в этот самый момент слушали все, кто пришел их поздравить.

Приняв потрясающей красоты шкатулку из рук омеги, Хосок поцеловал его тонкие дрожащие пальцы. Разумеется, он и раньше догадывался о том, что Манджун влюблен в него, но лишь сейчас он осознал, насколько. Увидел, что чувство его не было мимолетным, отнюдь. Оно было сильным и крепким, омега ласково и нежно взрастил его в себе.

— Поставлю ее в своем кабинете. По долгу службы я так или иначе буду обязан проводить там большую часть дня, но теперь со мной будет и маленькая частичка вас.

Тиен, наблюдающий за ними, думал лишь о том, как же жаль, что он не добрался до этой чертовой шкатулки... он совсем тихо фыркнул себе под нос и мгновенно ощутил под столом толчок ногой со стороны своего папы. Тиен притих, а Чимин бросил на него лишь мимолетный строгий взгляд. Они сидели за одним круглым столом с королями Чонгонана, а этот маленький негодник, кажется, даже не думал о том, в каком свете он может себя выставить.

Хосок же не стал долго медлить. Он отпустил ладонь своего супруга, чтобы сделать короткий жест рукой для слуг у двери, и те поспешили распахнуть ее.

— Надеюсь, и мой подарок придется вам по душе, Манджун.

Хосок сказал это тихо, так, чтобы лишь омега услышал его, и стоило Манджуну обратить свой взгляд к двери, как его сердце на мгновение остановилось. Он смог лишь восхищенно выдохнуть, когда увидел, как двое альф несут к столу огромную корзину триацинтов. Столь большую, что один эльф никак не смог бы ее удержать.

Столь дорогие сердцу цветы были поднесены к самому столу и Хосок, бросив короткий взгляд на супруга, понял, что сделал правильный выбор. Он видел восхищение в его глазах, которое не пряталось даже за мелкими кристалликами слез, и, кажется, он впервые за долгое время смог сделать хоть что-то по-настоящему хорошее для этого омеги.

— Боги... Где же вы их достали? Когда они только успели... — Манджун не мог найти слов, пока его супруг, вытащив несколько плотных зеленых стеблей собирал небольшой букет. Он был вручен в его руки, и омега зарылся в цветы носом, вдохнув мягкий и нежный аромат сине-сапфировых бутонов.

Он был столь же сильно счастлив, сколь сильно несчастен в этот самый момент был Тиен, который прикусил губы и уперся взглядом в пустую тарелку перед собой. Казалось, еще немного и он не сдержит слез. Разве же Хосок был влюблен в этого омегу? Или не знал значения такого подарка?

Он был столь сосредоточен на своем горе, что даже не заметил на себе взгляда отца. Внимательного, но печального. Он смотрел украдкой, видел каждую эмоцию на лице своего сына, но сказать при всех ничего не посмел.

— Триацинты — цветы любви, — улыбнулся Тэхен. — Чудесный свадебный подарок.

Он лишь мельком взглянул на расстроенного Тиена, но также смолчал. Кажется, он был прав насчет влюбленности этого омеги. Но ничего, это уж точно пройдет. Он знал по себе. Было время, и сам Тэхен вздыхал по рыцарю из их губернии, который прислуживал его отцу. А сейчас он не помнил даже его лица, лишь имя сохранилось на подкорке сознания, но Тэхен даже не был уверен, что оно было верным.

Хонсарин наконец пригласил всех начать пир, и гости смогли приступить к еде.

Тэхен больше не стеснялся: взял для себя несколько кусочков мяса, овощей, и поблагодарил слугу, который наполнил его бокал вином.

— А какие подарки дарили вы друг другу в день свадьбы? — решил поинтересоваться он, взглянув на Чимина и Юнги.

Чимин на мгновение задумался и неоднозначно повел плечами.

— К сожалению, в те времена у нас не было возможности подарить нечто вроде корзины триацинтов, и наши подарки друг другу были скромны. Юнги преподнес мне алмазное ожерелье, а я подарил ему меч, который выковал королевский кузнец. Но увы, он был утерян во время подавления восстания.

Юнги кивнул. К сожалению, у него не осталось даже рукояти. Хотя на тот момент он думал даже не о подарке, а о том, как выжить и вернуться к мужу и детям. Это было куда дороже даже свадебного подарка.

— Прошу прощения, — Тиен прервал негромкий разговор и поспешил встать со своего места, чтобы выйти в сторону балкона. Он не стал объясняться, подхватил длинный подол одеяний и ушел так быстро, чтобы уж никто наверняка не смог ему что-то сказать.

Юнги отложил приборы, собираясь встать со своего места и пойти следом за сыном, но голос Чонгука прервал его.

— Джиун, — для того, кто обращался к своему брату, он прозвучал весьма строго.

Джиун, мгновенно поняв, что от него требуется, поднялся с места и, извинившись, вышел следом под настороженный и совсем неодобрительный взгляд Юнги.

— Это излишне, — отметил альфа, но Чонгук лишь пожал плечами.

— Они подростки. К тому же, обоим будет полезно пообщаться хотя бы ради нахождения общего языка.

Тоюн едва не хрюкнул, мысленно прокрутив в своей голове весьма пошлое: «Я бы тоже не отказался поискать общий язык с симпатичным омегой». Шутка, совсем уж недостойная принца, но взгляд Юнги на него был таким убийственным, что он поспешил скрыть улыбку и замолкнуть.

Темные эльфы благоразумно сделали вид, что ничего не заметили и даже не стали переглядываться. Что взять с ребенка?

Проходя сквозь светлых эльфов, которые внимательно разглядывали чужеземца и, не стесняясь, шептались, Джиун заметил, как слуги разносят по залу триацинты и добавляют их в украшения, разбавляя ослепительно-нежную белизну лазоревыми пятнами, оживляя общий вид. Поистине красиво.

Только вот омега не мог разделить его восторга.

И хоть Тиен и стоял, гордо выпрямив спину, как и учил его папа, он был подавлен. Этим поступком, своим подарком, Хосок его растоптал. Просто изничтожил всю надежду на то, что этот брак для него ничего не значит, что однажды Хосок оставит своего неудавшегося муженька и позовет под венец его, Тиена. Возьмет за руку, нежно улыбнется и подарит ему эти нелепые триацинты.

Но теперь это, кажется, невозможно.

— Вам не стоит печалиться здесь в одиночестве, Тиен, — тихо и осторожно сказал Джиун, подойдя к омеге ближе, — Что так сильно вас опечалило?

Поджилки у темного эльфа тряслись как никогда. Он до этого вообще с омегами толком не разговаривал, особенно с теми, кто был его ровесником или немного младше. Особенно с такими красивыми, как Тиен. Он был похож на героя древней легенды. Красивый, печальный и с большим добрым сердцем, спрятанным ото всех за толстой коркой льда. Растопить ее сможет лишь поцелуй истинной любви. Именно так звучало главное условие всех сказаний, о которых ему читали в детстве.

Видимо, брат его считал, что Джиуну стоит начать вести светскую беседу и с такими омегами, не только с Тэхеном.

— Это не ваше дело, — холодно отчеканил омега, — Во избежание слухов вам стоит вернуться за стол... Джиун?

Тиен словно нарочно сделал вид, что даже не сразу смог вспомнить его имя. Видимо, ему особенно сильно хотелось показать всю степень безразличия к этому эльфу.

К сожалению или к счастью его план не сработал: Джиун, мягко улыбнувшись, подошел и встал рядом с ним, как и Тиен сложив руки на перила. Только вот омега словно сам состоял изо льда, он даже не замерзал, в отличие от несчастного Джиуна. И все-таки альфа не торопился уходить.

— Позволите мне проводить вас обратно к столу? Ваш отец встревожен вашим самочувствием, он переживает о вас.

Поняв, что в покое его никто не оставит, а поплакать можно будет позже в одиночестве и под защитой своих покоев, омега, гордо вздернув подбородок, резко развернулся и, взяв предложенный локоть Джиуна, направился с ним обратно.

— Я вернусь, но только и исключительно из уважения к моему отцу и нежеланию волновать его, так что не думайте ничего гадкого. И сотрите эту победную улыбку со своего лица, она вам не идет.

Если манеру речи он перенимал у своего папы, Тиен сказочно преуспел в этом искусстве, но Джиун не обижался, не сердился, хоть и не совсем понимал, почему именно омега с ним разговаривал именно так.

— Если вы хотите, можете пригласить меня на танец, — совершенно неожиданно сказал Тиен, когда они уже почти вернулись за стол.

Несчастный Джиун, опешив от такого напора, словно рыба открыл рот, закрыл его, но так ни звука и не проронил, не понимая, что же ему теперь делать и точно ли можно сделать так, как омега сказал. А что, если он лишь вызовет еще больший гнев его родителей? Или своего брата. Им с Тэхеном сейчас и без него проблем хватало.

Но даже находясь в растерянности, Джиун сумел проявить галантность — помог омеге присесть на свое место, лишь после усевшись на свое.

Теперь ему было неловко настолько, что он не смел поднять глаз ни на королей, ни на брата, ни тем более на беловолосого омегу, красоту которого тот портрет, показанный ему Сокджином, действительно не в силах был передать.

Чимин не особо довольно поджал губы и искоса глянул на своего супруга. Да, сейчас Юнги точно был не в духе, потому как испепелял Джиуна таким взглядом, будто мечтал изничтожить его к чертям своей аннигиляцией.

Чонгук, кажется, был единственным эльфом за этим столом, кто был воистину доволен произошедшим, если не считать Тоюна, который, хмыкнув, изучил своего брата взглядом. Вот уж кто точно придумал в своей голове очередную причину для шуток и издевок.

Они сидели за столом достаточно долго, прежде чем музыка сменилась с тихой и размеренной на более громкую и помпезную. Тэхен скользнул взглядом по вышедшим для танца парам и коротко взглянул на Чонгука, который, мгновенно поняв его желание, позволил себе встать из-за стола и подать мужу ладонь.

Тэхен улыбнулся, приняв его предложение, и уже через мгновение они оба закружились в танце, мало отличающимся от тех, что были на светских вечерах в Чонгонане.

Юнги несколько секунд изучал взглядом Джиуна, которому в отсутствии брата стало совсем уж не по себе, и совсем не по-королевски оперся локтем в стол, склонившись чуть ближе.

Сейчас, когда все выпили, светлые эльфы смотрели на нормы поведения проще. Во всяком случае короля уж точно никто не стал бы порицать за поставленные на край стола локти.

— Кажется, ваш брат, Джиун, достаточно строг с вами, — отметил он.

Молодой альфа, от одного лишь осознания, что король Наянсыка соизволил заговорить с ним самостоятельно, неловко замялся на месте, но нашел в себе силы проявить учтивость: улыбнулся и выпрямил спину. Так, как его учили.

— Что вы, не всегда. Однако после смерти родителей мое воспитание полностью легло на его плечи. Я не скажу, что он смог заменить мне отца, но во многом он мне не только брат, но и наставник. В конце концов, король.

Он старался отвечать так, чтобы никто не смог придраться ни к единому его слову. Вроде бы и развернуто, но в то же время выдавая совсем уж небольшие крохи информации. Так его учил Чонгук, и именно такое общение было наиболее безопасно во всех смыслах этого слова.

— Раз вам уже почти сто лет отроду, у вас наверняка проявилась какая-то сила, Джиун? — вдруг поинтересовался Тоюн и подобно своему отцу поставил один локоть на стол. Джиун, взглянув на альфу, качнул головой.

— Вовсе нет. Не все в нашем королевстве обладают какой-либо силой, а в королевском роду она передается крайне выборочно. Посмею оставить за собой право не раскрывать подробностей на этот счет.

Тоюн хотел возмутиться, но замолчал, когда отец одобрительно кивнул.

— Это ваше право, Джиун. Сдержанность в подобных беседах — признак благоразумия.

Тоюн тихо фыркнул, а Тиен, склонив голову набок, хитро улыбнулся.

— А мне досталась сила моего отца. Я могу уничтожить что угодно одним лишь прикосновением, — проговорил он.

И если изначально омега этой силы не хотел и боялся, то сейчас все приняло совершенно другой оборот.

Юнги не стал останавливать сына от этого хвастовства, взглянул на него задумчиво, но мягко. Было отрадно знать, что он своего дара больше не боится. Только бы использовал его с умом, и цены бы этому юному принцу не было.

— Это удивительно, — сдержанно отметил Джиун, улыбнувшись.

А затем на мгновение пожалел о том, что согласился пригласить этого омегу на танец. В конце концов, не сделает же Тиен ничего дурного, верно? Хотелось верить в то, что и омега будет в состоянии проявить свое благоразумие и не выбросит ничего непозволительного.

Джиуну было невдомек, что хихикающий над ним Тиен в глубине души восхищался тем, насколько прекрасными созданиями оказались темные эльфы. Жидкое золото вместо радужек заставляло сердце омеги трепетать. Такие... другие. Эти существа были просто другими, это завораживало его, но он никогда не подал бы вида, ведь знал, что папа может подумать совсем не то, сравнить его со старшим братом и прийти в ужас от мысли, что Тиен желает повторить его судьбу.

А это было вовсе не так.

Такое восхищение, какое в нем вызывал Хосок, пожалуй, никто и никогда уже не сможет вызвать. Никогда больше его сердце не будет так трепетать, а щеки краснеть от того, что объект воздыхания просто прошел мимо.

Невдомек было юному эльфу, что за свою длинную, почти бесконечную по меркам человека жизнь, он успеет еще столько раз полюбить и разочароваться, что к концу жизни его сердце станет черствее хлеба, пролежавшего в забытье с месяц. И уж абсолютно точно он был уверен, что будет вспоминать этот день с болью в сердце, а не со смехом и забавой.

— Тиен, — прервал размышления принца Джиун, — Позвольте мне пригласить вас на танец? Я был бы...

— Нет! — резко ответил омега.

Настолько резко, что от этого растерялись все. И Джиун, и даже Юнги с Чимином. Только танцующие Тэхен и Чонгук ничего не знали о произошедшем конфузе.

Чимин несколько секунд пытался собрать мысли в кучу, прежде чем его брови строго нахмурились. И нет, ему совсем не нравилось то, что темные эльфы пытались столь сильно сблизиться с их семьей, но такое невежество...

— Ты ведь сам изъявил желание потанцевать, или я ошибаюсь? — Юнги постарался обратиться к сыну мягко, но был прерван Чимином.

— Он согласен потанцевать с вами, Джиун, у него своеобразный юмор. Он просто еще слишком мал, чтобы осознавать, с кем можно шутить, а с кем стоит от подобного воздержаться.

Тиен бы возмутился, но взгляд Чимина заставил его встать с места и все же принять предложение Джиуна, который вновь слишком уж сильно покраснел.

Чимин посмотрел вслед этим двоим и, шумно вздохнув, переглянулся с Юнги. Тоюн совсем негромко хохотнул, но видят Боги, лучше бы он затих.

— Сегодняшний день, стараниями вас обоих, похож на дорогу позора для меня и твоего папы, Тоюн, и это вовсе не смешно. У Джиуна не было родителей, которые могли бы его воспитать, но видят Боги, даже этот... темный эльф ведет себя куда благоразумнее, чем вы оба, — голос Юнги сквозил разочарованием, но говорить еще что-то он не стал.

За столом повисла еще более напряженная тишина, и он, сделав крупный глоток вина, проследил за тем, как Джиун уводит Тиена в танце поближе к Чонгуку и Тэхену. Он не был в восторге от этой близости, не был в восторге от своих детей и, кажется, впервые в жизни он не испытывал чувства гордости за свою семью.

Чимин тихо вздохнул, кивнув Тоюну на какого-то юного дворянина, и тот также поднялся с места, чтобы пригласить на танец омегу. Видимо, родители хотели побыть наедине, да и чего ему возражать? Лучше уж с симпатичным омегой потанцевать, чем слушать недовольства своих родителей.

— Думаешь, было плохой идеей приглашать их на свадьбу? — совсем негромко спросил альфа, и Чимин, прикусив губы, неоднозначно повел плечами.

— Кто сказал, что перемирие дастся легко? В конце концов они здесь ради той же выгоды, ради которой мы все это затеяли. Надеюсь лишь, что Тиен и Тоюн будут давать нам меньше повода для того, чтобы сгорать от стыда.

Они немного помолчали, и за стол вернулись короли Чонгонана. Тэхен выглядел довольным и, кажется, расслабленным. Словно они действительно решили посетить свадьбу старых друзей, а не заехали в пристанище своего бывшего врага ради исполнения формальности.

А с другой стороны, хоть кто-то наслаждался всем этим.

— Балы у вас до безумия чудны, — улыбнулся он и, подхватив бокал, сделал глоток вина, присаживаясь за стол с помощью супруга.

— Мы рады, что вы все же приняли наше приглашение и посетили эту свадьбу, Тэхен. Это послужит уроком для обоих наших народов. Мы разделили яства, распили вино, осталось лишь проверить друг друга в беде, — заметил Юнги и поднял бокал, — Пусть Боги всем нам даруют достаточно мудрости, чтобы быть добрыми с теми, кто заслуживает доброты, и огрызаться на тех, кто доброго слова не достоин.

Весьма своеобразный и красноречивый тост. И Тэхен, и Чонгук, смысл его уловили и поняли.

Бокалы встретились с хрустальным перезвоном, и четверо королей, переглядываясь, сделали по глотку вина. Разумеется, никто из них дураком не был. И темные эльфы, и светлые старались проявлять осторожность с теми, кто еще несколько месяцев назад являлся заклятым и самым опасным врагом.

Именно потому, что Чимин этого не забывал, он краем глаза следил за тем, как темный эльф кружил в нежном танце его сына. Смотрел и молился всем Богам, чтобы Тиен никогда не повторил судьбу его любимого сына, того, у кого был лишь булыжник вместо могильной плиты, вместе с которым была похоронена часть его сердца, тепла и доброты.

Пусть Боги уберегут его...