Глава 2
Когда Данте уходит, я подхожу к зеркалу в полный рост и начинаю разглядывать себя. Медленно гуляю большими карими глазами по своему лицу. Красивая. Только вид болезненный. Бледная кожа, остро выделяющиеся скулы. Пухлые губы искусаны от нервов, а помада съедена за весь день. Достаю из шуфлядки в столе красную матовую помаду и обвожу ей губы. Так я чувствую себя спокойнее и увереннее. Невольно улыбаюсь.
Чуть выше поднимаю чёрную юбку, плотно облегающую бёдра. Расстёгиваю все пуговицы того же цвета пиджака и три верхние белой рубашки. Провожу пальцами по выпирающим ключицам и верчусь возле зеркала пару раз, любуясь фигурой.
Вытягиваю пряди чёрных длинных волос у висков, что собраны в объёмный пучок на затылке, а потом и вовсе распускаю их.
И внезапно я замираю от понимания, что всё это время параллельно думаю о Мефистофеле. Не как о враге. И даже без презрения. Сейчас он интересен мне как мужчина. Я всё никак не могу представить как он выглядит. Какого цвета его глаза? А волосы? Насколько сильны его руки? У него такой же хриплый, надменный, медленный и интимный голос, которым я его представляю? Он действительно психопат или ему выгодны все эти слухи? Есть ли у него женщина? И... умеет ли это чудовище любить?
Глубоко вздыхаю. Его прозвище вуалью ложится на разум, закрывая истинное лицо перед людьми. Он словно загадка. Изощрённая загадка. Пленит мысли. Мефистофель подобен призраку: кажется, он существует только в сознании, а за его пределами оставляет лишь следы боли, страха, жестокости. Его прозвище звучит как отголосок дьявольской сущности. Он чудовище. И я ненавижу это чудовище. Хотя бы за то, что он начал угрожать жизнью моей малышки, и мне пришлось с ней разлучится. Но это на время. Данте сказал правильно: когда Мефистофель останется позади, мы с Мэлоди снова будем вместе. Это всё лишь меры предосторожности...
Мефистофель играет разумом. Жестокость и садизм — это лишь часть его личности. Остальное предоставляется манипулированию, психологическому давлению и изящному управлению марионетками вроде меня. Мефистофелю нужны чувства. Нужен страх. Он питается им и играет дальше. Это чудовище ничего больше не узнает о моём ребёнке. Если я его жертва, то он мой охотник. Хищник, что так и норовится прыгнуть на испуганного зверька, потому что страх возбуждает его. Но если ты хочешь спастись, нужно быть равнодушной, что я и пытаюсь делать, ведь нанести ответный удар в моём положении невозможно.
В этом танце жизни и смерти каждое действие может быть губительным, и из нас с ним выживет лишь сильнейший.
На столе вибрирует телефон. Я подхожу и смотрю на экран. Сердце набирает бешеный ритм. «Мне кажется, что ребёнок должен быть рядом с матерью, дорогая Инга». Я успеваю дочитать до конца, прежде чем сообщение удаляется. По телу бьёт мелкая дрожь, которая за считанные секунды перерастает в крупную.
Перед глазами появляется моя малышка. Маленькая, беззаботная, хрупкая малышка. На её лице часто можно увидеть улыбку, наполненную добротой и наивностью. Я каждую ночь вспоминаю её детский запах. Мне жаль, что нам с Мэлоди приходится жить отдельно. Мне безумно больно от одной мысли, что я здесь, а она там. Однако продолжение совместной жизни с ней было бы чрезвычайно рискованный. Когда произошёл тот ужасный инцидент с её исчезновением, я незамедлительно сняла квартиру Мэлоди и её няне, миссис Сторми, за Майами. Они в тот же день направились туда. Вокруг дома охрана, внутри квартиры тоже есть охрана и видеонаблюдение.
Мефистофель же без сожаления уничтожит невинного ребёнка. Сегодня Данте рассказал, что он без сожаления убил дочерей французского мафиози Бастиана. Это же дети... Самые безгрешные существа... Могу сказать, что я плохой и ужасный человек. Но никогда не смогу причинить вред ребёнку. Каким деспотом нужно быть, чтобы убивать столь маленьких созданий? Если у Мефистофеля когда-нибудь появятся дети, он не полюбит их. Он будет жестоким отцом, раз так поступает с чужими детьми.
Этого мужчину действительно стоит бояться. Но сейчас я боюсь не его. Я боюсь того, что он может сделать с моей малышкой в случае моей неосмотрительности.
Пытаюсь перевести дыхание. Сердце громко бьётся в груди. Я слышу его в ушах. Глотать становится труднее, а оставаться в здравом уме ещё сложнее.
Я подхожу к стене и прислоняюсь к ней лбом, обессиленно ударяя в неё кулаком. Я хнычу и ещё раз бьюсь в стену, только на этот раз сильнее. Сначала кулаком, потом ногой, явно портя состояние туфель.
Сжимаю второй кулак и понимаю, что в нём телефон. Дрожащими руками набираю номер миссис Сторми.
Гудки идут долго. Мучительно. Изматывая меня эмоционально ещё сильнее. Второй гудок сменяет первый, и так несколько раз. Вызов обрывается. С появившейся паникой я вновь набираю номер женщины. Секунды тянутся медленно... Я как будто погружаюсь в вечность. Никто не отвечает.
«А если Мефистофель вычислил их и уже что-то сделал?», — эта мысль заставляет меня содрогнуться. Моя малышка... Моя маленькая малышка...
Клянусь, я найду Босса «Vida Negra» и вцеплюсь зубами ему в глотку, если с Мэлоди что-то произойдёт по его вине...
Мысленно я молюсь, чтобы на мой звонок ответили. Начинаю нервничать. Хожу пару шагов вперёд, столько же назад и так по кругу. Притрагиваюсь к губам пальцами. Когда я уже готова сама завершать вызов и открыть видеонаблюдение, приглушённый голос миссис Сторми всё-таки отвечает на мой звонок.
— Миссис Дарден, здравствуйте. У вас всё в порядке? — женщина говорит тихо и сонно. Наверное, я разбудила. Чёрт, уже полночь. Конечно же, я разбудила её...
Услышав здоровый голос женщины, я облегчённо выдыхаю. Точно, Мефистофель ничего не делал, просто она спала...
— Миссис Сторми, наверное, я вас разбудила. Прошу прощения.
Мысленно я отношусь к людям хуже, чем нейтрально. Я мало кого уважаю. Но эта женщина способна покорить своей добротой. Такие люди притягивают меня к себе. В этом мерзком и лживом мире я ценю только добро, потому что в любовь не верю. И няню своей дочери я уважаю. Поэтому полностью ей доверяю.
С хорошими людьми даже злодей станет добрее...
— Что вы, миссис Дарден, в этом нет проблем. Мэлоди давно уснула, и я тоже решила подремать. Скажите, а у вас всё хорошо? Вы бы не стали просто так звонить в такой час... — с размышлением тянет женщина.
Она чертовски права. В моей жизни случилась катастрофа. В моей жизни случились угрозы Мефистофеля.
— Просто плохо спится. Всё время думаю о дочери. Как она там... Вот и решила позвонить. Знаю, я уже звонила сегодня днём, но... На душе неспокойно. Как у вас дела? После моего звонка ничего подозрительного не происходило?
Женщина молчит пару секунд, раздумывая над ответом.
— Кажется, нет... Точно нет. Всё как обычно, — заверяет меня миссис Сторми. — Миссис Дарден... — обращается ко мне женщина после затянувшейся тишины, в который я размышляла о своём. — Приезжайте... Пожалуйста... Мэлоди плачет... Зовёт маму... Конечно, вы редко бываете с нами, но ребёнок всё равно чувствует вас. Она скучает. Много плачет. Она ждёт и просит маму. Она чувствует, что я чужая... Пожалуйста, приезжайте, миссис Дарден...
Я закусываю губу от боли. Мэлоди моё единственное слабое место. Не так сильно для врагов, как для меня самой. Я безумно люблю эту малышку. Это первый человек, к которому я испытала это чувство. Она единственное, что осталось у меня от Альберта. Единственное и неповторимое. И мне так больно, что ей меня не хватает... У меня сердце болит, когда я представляю её в слезах...
— Я приеду... — шепчу я. — Завтра... Спокойной ночи.
Не жду её ответа и сбрасываю вызов.
Сложно. Очень сложно проживать это всё. Мне так стыдно перед Мэлоди... Я лишаю её материнского тепла... «Прости меня, моя малышка... Это всё ради твоей безопасности... Прости... Я понимаю тебя... Мне тоже очень сложно». Меня не существовало бы без дочери. Я всё делаю ради её жизни. Я живу только ради неё... Сколько раз я хотела покончить с жизнью после всех издевательств Альберта... Но держалась только за её ангельский облик...
Я тяжело выдыхаю. Во мне так много боли... Каждый раз, когда я выдыхаю, мне кажется, что я становлюсь чище и светлее. Но это ведь неправда... Это просто невозможно.
Телефон разрывает звонок. Не глядя на экран, я отвечаю на вызов и подношу телефон к уху.
— Слушаю, — равнодушно отвечаю.
— Инга... — слышу женские рыдания.
Я дёргаюсь, словно ошпаренная.
— Кэт... Солнце... Что случилось? — лепечу я.
— Инга, пожалуйста... Пожалуйста, приезжай ко мне. Инга, мне очень плохо... Мне так плохо... Я не хочу жить... Пожалуйста, помоги мне...
— Катерина... — бегло говорю я и уже выбегаю из кабинета. — Ты где?
— Не знаю... Пожалуйста, приезжай... — она всхлипывает.
— Отправь геолокацию. Прямо сейчас, Кэт. Я еду.
— Я не могу так больше... Я не хочу...
— Солнце, отправь геолокацию. Я еду. Через пару минут буду возле тебя и помогу. Я заберу тебя. Только отправь мне адрес.
Мчусь на бешеной скорости по ночному Майами. Сердце колотится в груди от переживаний. Частый пульс сдавливает голову тисками, и перед глазами словно размывается дорога. Крепче сжимаю руль и выдыхаю. Мой мир внутри перевернулся, когда на том конце я услышала рыдания Катерины.
Адреналин кипит в крови, когда я маневрирую в некогда безопасном районе Аллапаттах. Теперь же это квартал красных фонарей, уровень беззакония которого выходит за рамки привычного диапазона. Преступники, драки, наркотики, пресса. Единственное место, в котором невозможно навести порядок. Что она может делать в этом опасном районе?
Глядя на маршрут, я сдвигаю брови. С подозрением останавливаюсь напротив бара. Я хочу набрать подруге и спросить, ничего ли она не перепутала, но понимаю, что это будет лишним.
— Как тебя туда занесло, Кэт? — бормочу себе под нос и быстро выскакиваю из машины.
Бегом иду к бару и захожу внутрь. В нос ударяет запах алкоголя и сигарет. Я морщусь от смрада.
Вдоль тёмной деревянной стены стоят столы со стульчиками. Свет яркий, бьёт в глаза, не щадя, но меня это не тревожит. Напрягает только большое количество мужчин, которые пьют дешёвое пиво, смотрят футбол и сжимают руками всевозможные части тел своих спутниц. В висках слегка покалывает от их криков, но я понимала, куда иду.
Глаза многих мужчин устремляются на меня. Начинается обследование с головы до ног с похотливыми взглядами, в которых уже возможно прочесть фантазии. Становится паршиво. Ненавижу это. Я в силах вынести изучающий, с нотками сексуального намёка, взгляд Босса другой группировки. Боссы всегда презентабельные, и я их уважаю. Редко можно встретить среди них неотёсанных. Я улыбаюсь им и даже позволяю себе флиртовать. Но мужчины с отросшими животами, пьющие пиво и на виду у всех лапающие своих — или даже не своих — девушек, заставляют кривить губы от отвращения и мерзости.
Я хожу на бокс, стреляю, бегаю, плаваю и нахожусь в отличной физической форме. Но я не уверена, что смогла бы поставить на место насильника. Одна мысль об этом сковывает меня. А что, если всё будет происходить в живую? После брака я больше не сталкивалась с насилием. И не могу точно утверждать, что не впаду в ступор от воспоминаний...
Во всех этих размышлениях я судорожно ищу глазами подругу. Сердце сжимается, когда я нахожу её возле стойки. Плечи девушки сгорблены, накрученные светлые локоны перекинуты через плечо. Я стремительно иду к ней, не глядя по сторонам.
— Эй, солнце, — кладу ладонь на её плечо.
Ко мне поворачивается девушка, абсолютно не похожая на мою Кэт, и я тут же отдёргиваю руку.
— Простите, — сухо бросаю я и отхожу от неё.
В недоумении скольжу взглядом по всем присутствующим и в отчаянии закусываю губу, не находя подругу. Достаю телефон, чтобы набрать ей, но вижу сообщение, пришедшее три минуты назад: «Инга, прости. Меня Джордан увёз домой. Пожалуйста, не злись. Если бы я знала, что так будет, то не беспокоила бы тебя. Мы с ним сильно поссорились, но он нашёл меня, и теперь мы едем домой. Инга, ещё раз извини. Я люблю тебя. Понимаю, я наговорила страшные вещи о том, что жить не хочу. Была под градусом. Да и до сих пор, знаешь ли... Слишком остро восприняла нашу ссору. Прости. Извини, что сорвала тебя. Не звони мне пока. Завтра вечером я сама тебе наберу. Там и поговорим обо всём. Спокойной ночи!»
Из меня вырывается вздох облегчения. Я очень рада, что Катерина всего лишь поссорилась с мужем и не произошло ничего серьёзного. И я не злюсь. Я слишком сильно переживала за Катерину, чтобы сейчас взять и разозлится.
Прихожу в себя и поднимаю голову вверх. Расправляю плечи и элегантной, медленной походкой направляюсь прочь из этого ужасного заведения.
Оказавшись на улице, я отхожу в сторону от дверей и останавливаюсь. Прижимаюсь спиной к двери, запрокидываю голову и прикрываю глаза, выравнивая дыхание.
Здесь спокойно. Совершенно нет людей. Ни одного. Только шум лёгкого ветра ласкает слух. А вот различные мысли терзают голову. Не могу представить, как сильно могли поругаться Катерина и Джордан, раз она впервые за пять лет брака сорвалась. Её муж работает на меня, он занимает должностное лицо в компании. И вот когда я его встречу...
— Нет, я сказал... — мои мысли перебивает мужской голос. Словно мелодия в тёмной ночи, он проникает в глубину души и вызывает неописуемые, непонятные ощущения.
Напрочь сбиваюсь со своих мыслей и пытаюсь понять, откуда исходит этот загадочный звук. За углом. Выдыхаю. В этом грёбаном притяжение пытаюсь внушить себе, что мне всё равно. И продолжаю дальше стоять, глядя на яркие небесные звёзды.
Ещё чуть-чуть постою и обязательно поеду домой. Просто... Что-то не пускает меня. Ноги не тянут. Я просто наслаждаюсь моментом, когда можно в полном спокойствии подышать свежим воздухом. В суете повседневной рутины я, к сожалению, не придаю никакого значения таким моментам.
— А теперь послушай меня, сукин ты сын... — этот спокойный, ровный и тихий тон вселяет лишь опасность. Слишком уверенный. Это звучание окутывает угрозой и беспредельной властью.
И обладатели таких голосов определённо озвучивают фильмы для взрослых.
Во мне просыпается грызущий интерес. Склоняю голову и поворачиваю её в сторону, сомневаясь в том, что хочу сделать. Но я отчего-то невольно улыбаюсь. И с этой глупой улыбкой медленной и плавной походкой я тихо подкрадываюсь за угол.
В ночи, под мерцающими звёздами, я вижу его. Мужчину, что обращён ко мне спиной в чёрном костюме, который акцентирует каждый мускул его крепкого тела. Невольно любуюсь и обвожу взглядом ладную высокую фигуру с хорошо развитыми плечами.
Вальяжно прислоняюсь одним плечом к кирпичной стене, складывая руки на груди и скрещивая лодыжки. Моё сердце по непонятным причинам замирает от изумления. У меня не выходит оторвать взгляд от мощной мужской фигуры, которая словно окутана ореолом власти и опасности. Я чувствую его притягательность и уверенность. И это заставляет меня испытывать настоящую силу и мужественность.
Отражение этого мужчины в моих глазах пробуждает внутри лёгкий трепет. И я прекрасно понимаю, что прямо сейчас смотрю на того, кто таит в себе нечто большее, чем просто власть и опасность.
— Нет, ты не понял. Такой вариант меня не устраивает. — равнодушный голос проникает под кожу. Мужчина разговаривает с кем-то по телефону, и я всё с той же глупой улыбкой слушаю его. Звучание его голоса окутывает угрозой, но во мне это вызывает лишь больший интерес.
И в одно мгновение этот голос становится ритмом моего сердца. Он заставляет замирать, проводя леденцовой дрожью по телу.
— Будет так, как скажу я. — вновь этот голос, что оставляет после себя неизгладимый отпечаток.
— Вообще-то будет так, как я скажу, — вырывается из меня.
Я не сразу понимаю, что натворила. Эти слова вырвались из меня случайно, но я не теряюсь. Подобное лишь вводит меня в кураж. И с кошачьей улыбкой я продолжаю исследовать тело незнакомца.
Мужчина замолкает. Он опускает руку с телефоном и прячет его в карман брюк. Медленно поворачивает в мою сторону голову. Лунный свет очерчивает его чёткую линию челюсти. На мгновение я чувствую дрожь, но сразу забываю о ней, когда встречаю блеск его глаз. Он слишком далеко, и я не могу разглядеть его, но... Мне прекрасно удаётся увидеть, как он резко направляет пистолет в мою сторону.
Раздаётся оглушающий выстрел.