Эфир №46 (окончен)
01010010 01100101 01110110
01101111 01101100 01110101
01110100 01101001 01101111
01101110
День был едва ли отличим от вечера. Ни одного солнечного луча не проникало сквозь затонированные стекла двигающейся на приличной скорости аэрокара. И пока как минимум водитель был рад отсутствию светящего в глаза и отвлекающего фактора, совершенно нельзя было так сказать про девушку, которая откровенно скучала, разглядывая вид из окна.
Её красное платье в темени салона казалось кроваво-бордовым, а веснушки, казалось, совсем угасли и стёрлись с её лица. Айвис периодически переводила усталый взгляд на маму — миссис Каллоди, которая напротив была чем-то усердно занята перед своим экраном.
— Ну и зачем мне ехать с тобой? — наконец-то озвучила свои мысли и прервала тишину девушка. И неразборчиво пробубнила что-то под нос: — Осталась бы дома, на крайняк.
— Мне так спокойнее, — тихо, но уверено ответила миссис Каллоди. А затем продолжила более настойчиво: — К тому же, сразу после моего репортажа мы поедем на собеседование в новую школу, частную.
Девушка тяжело вздохнула.
— Это обязательно?
— Конечно. Разве не видишь, что творится? — ответила она заметно беспокойнее: — Там попросту небезопасно.
— А то ты видишь, — язвительно сорвалось с языка Айвис, за что она себя мысленно одёрнула — наверное, грубо прозвучало.
Её мама же проигнорировала подобное высказывание, уткнувшись обратно в экран перед её глазами. Чтобы через лишнюю секунду спокойнее и мягче ответить:
— Ивиса, хватит. Думаешь, у нас был бы этот транспорт, если бы не моя работа?
— Айвис, — настойчиво поправила девушка и отвернулась к окну.
— Это старомодно, — ответив дочери в шутку, миссис Каллоди на короткий миг просияла искренней улыбкой.
На что девушка только сказала, пожав плечами, продолжая наблюдать за затемнённым видом снаружи:
— Мне так нравится.
Остаток дороги прошел в молчании, которое повисло долгой паузой в разговоре и не покидало салон аэрокара. Водитель не был говоруном, за что ему и платили в частности. А Каллоди с дочерью попросту не нашли тем для разговора — одна была по уши в работе, когда вторая пыталась отвлечься от мрачных мыслей.
А вот они преследовали почти всех в этот день-вечер. От них было не укрыться даже в Пантеоне, где проводились обычно заседания, и куда направлялась репортёр, в надежде сегодняшним делом развеять общественные сомнения. Информирование ведь её работа.
Купол на крыше массивного бетонного здания открылся, впуская на площадку для приземления аэрокар и вертолёт, что следовал за ними, и мигом закрылся обратно, как только колеса коснулись асфальта.
Пассажиры вертолёта, которых была целая новостная команда, быстро выбежали с какой-то аппаратурой. А миссис Каллоди направилась за ними, руководить процессом. В попытке впопыхах добраться до нужного места, никто не торопил Айвис, которая размеренно спускалась по лестнице и осматривала всё вокруг. Не каждый день удавалось побывать в главном здании страны, внутри тем более.
А этажом ниже крыши с куполом ожидало произведение искусства, которое не рассмотреть — было преступлением. Тяга к геометрическим фигурам сохранилась и в интерьере, и бетонные стены по-прежнему были отчуждёнными и холодными. Но что-то в середине — то ли зеркальные элементы, то ли ступени, которые казались ненастоящими, — захватывало дух и оставляло некое сомнительное желание побывать тут ещё. Ведь тут ощущалась сдержанная роскошь, и одновременно серьёзность. Где ещё найти подобное в таком сочетании в эти дни?
— Камеры на семьдесят градусов к северу, — донеслось к девушке откуда-то из теле-команды, и за этой фразой едва заметный скрежет техники, которая благодаря голосовому управлению безоговорочно выполнила команду.
Миссис Каллоди готовили к эфиру: закрепляли микрофон, прихорашивали. Будто заметив или услышав что-то странное, похожее на гул, женщина обратилась к кому-то из группы:
— Шумоподавления добавь ещё немного.
И когда звукорежиссёр прислушался к её просьбе, она по профессиональной привычке нашла камеру глазами и натянула лёгкую улыбку.
Айвис нашла себе место, затерявшись за спинами немногих людей и встала рядом с охранной, чтобы не мешать и не попадаться на вид, однако в её ярком наряде это было очень сложно. Тем не менее, девушка постаралась укрыться недалеко от огромных серых штор, которые, как казалось, достигали более трёх метров и висели с самого потолка. Не успела она их рассмотреть должным образом, когда услышала:
— Вот, он уже идёт, работаем!
Всё уставились в сторону только что открытой двери, из которой вышло несколько людей, среди которых интересовавшая всех личность. Это было сигналом начала, потому Каллоди произнесла:
— Всех приветствую на государственном канале №46, вы смотрите прямой эфир из здания Пантеона. Прямо сейчас мы проведём небольшое интервью с Сенатором Регнардом и, с его согласия, он ответит на все наиболее популярные вопросы, которые в последнее время волнуют многих из нас.
Все взгляды и камеры были направлены только на одного человека — мужчину в изящной черной одежде, которая весьма контрастно выглядела на фоне серого бетона. Он был немного полноват, в средних годах своей жизни. Его взгляд излучал уверенность и серьёзность, но он немного смягчился, когда к Сенатору подошла репортёр с телегруппой.
— Сенатор Регнард, вы не против нескольких вопросов от наших зрителей? Очень хотелось бы услышать комментарий от человека из правительства, как надёжный источник информации.
Сенатор приветливо поднял уголки губ.
— Конечно, всё для нашего народа.
— Скажите пожалуйста, — начала миссис Каллоди. — Обществом ходят странные слухи в последнее время, в особенности из-за некой статьи, которая распространилась по неосторожности. Что вы думаете на этот счёт?
Мужчина немного напряженно вздохнул, но непромедлил с ответом:
— Что я могу сказать… Все новости в той статье очевидная ложь. Не знаю, кто и как пустил такую опасную дезинформацию в массы, но она определённо вводит людей в заблуждение.
Айвис, которая не придавала значения происходящему и пыталась отвлечься до этого, метнула резкий взгляд в сторону Сенатора и всех тех людей, которые его окружали. Среди них в том числе неподалёку стояло несколько охранников. Она прислушалась.
— Очевидно то, что кто-то отчаянно пытается искусственно создать раскол в обществе за счёт таких высказываний, — продолжал мужчина. — Мы, всё же, живём в демократическом государстве и в первую очередь провели опрос среди граждан.
Миссис Каллоди несколько раз молчаливо кивнула в поддержку.
— Девяносто два процента людей в возрастной категории, которая имеет право учувствовать в выборах, поддерживают почти все решения нынешней власти и довольны нашей работой на благо народа.
Айвис посмотрела на мать, которая негласно продолжала соглашаться со словами политика. И медленно перевела взгляд обратно на шторы. Что-то в них не давало ей покоя. Уж излишне длинными и тяжелыми они были, что по-прежнему ни луча света не проникало внутрь.
— То есть, в городах безопасно? А что насчёт детей, которых родители боятся отпускать в общественные школы? Государство гарантирует то, что все ужасные слухи — неправда?
— Конечно. В первую очередь мы заявляем: сенат рассматривал этот случай на заседании сегодня и мы уверены в той информации, которую предоставляем. Ради безопасности всех.
Айвис могло (только могло!) на секунду показаться, что мужчина отвёл взгляд куда-то вниз. В конце концов, сложно было что-то наверняка рассмотреть. Она сделала несколько шагов в толпу, чтобы встать поближе.
— Смею предположить, что юная леди в красном — ваша дочь? — Сенатор, который просиял какой-то странной улыбкой, смотрел в толпу, прямо на девушку. И спросил, обращаясь точно к ней: — Присоединитесь к нам ненадолго?
Пока миссис Каллоди, держа лицо, ради продолжения эфира явно не возражала присутствия дочки в интервью, Айвис хотелось испариться. Ну почему она оказалась единственным подростком в этом холе сейчас? Во время этой темы?
Но выбора, кажется, не оставалось. Поэтому пройдя мимо расступившихся перед ней людей, она уверено встала рядом с матерью, в полной уверенности, что та знает, что делать.
— Как ваше имя? — продолжил Сенатор Регнард, всё с той же улыбкой глядя на неё.
Не успела девушка произнести «А…», когда миссис Каллоди сказала:
— Ивиса, — и посмотрела на дочь со всевозможно-телевизионной заботой во взгляде.
— Думаю, что за неё вы тоже тревожитесь как мать, и я могу вас понять так же, как и всех жителей страны, — говорил уверенно Регнард. — Но я готов вас заверить в том, что вашей дочери ничего не грозит…
Айвис должна была избежать этой ситуации изначально.
— … И первым приоритетом для нас является безопасность детей. Ведь за ними и только — будущее.
Что-то во взгляде девушки переменилось, но настолько незаметно, что едва ли камеры сумели это запечатлеть, какими бы инновационными технологии не были. Нечто ощущалось неправильным вокруг всей этой ситуации. И больше всего на свете Айвис хотела уйти из кадра, чтобы немного поразмышлять наедине с собой.
Когда миссис Каллоди умело перевела тему, девушку в красном платье наконец-то отпустили вновь. Она вернулась на то же самое место, где и стояла две минуты назад. Рядом стоял охранник, а по периметру несколько его товарищей по званию. Айвис взглянула на шторы снова. Гул, почему-то усилился.
— И прежде, чем мы закончим, у меня остался к вам последний вопрос…
Репортёр Каллоди не успела закончить фразу, когда двери вновь отворились, и оттуда вышли несколько десятков сенаторов после заседания, которые захватили всё внимание и Регнарда, и теле-команды.
И, что не менее важно, охранников. Ведь те тут же собрались кучей и отошли от периметра к, видимо, более важным людям. Айвис же, не упуская шанса, тут же ускользнула за массивные шторы, да настолько удачно, что этого не заметил никто.
Первым, что она заметила по ту сторону стал большой рычаг, немного в старомодном стиле, который скорее был похож на рубильник. Не сложно было догадаться, для чего он предназначался.
Потому что следующая картина происходящего за окном заставила девушку застыть. Безмолвно, просто остановиться, чтобы осознать всё, что она увидела. Нет. Нет! Нельзя стоять и бездействовать во время этого эфира. Может именно это шанс всем показать правду, прямую трансляцию ведь не изменить. Нельзя вырезать что-то в процессе или отредактировать по своему вкусу. И хорошо, что нельзя. Будущее за детьми, как сказал Сенатор. Для детей. В их руках и только…
Айвис выскользнула обратно в зал из-за штор, которые от неё больше ничего не скрывали. Быстро сообразив, что команда, мама и Регнард всё ещё отвлечены, она подобралась поближе к камерам, чтобы в какой-то момент достаточно громко сказать:
— Камера на девяносто градусов к западу!
Когда объектив был направлен в серую ткань, девушка юрко мелькнула к рубильнику, чтобы потянуть за рычаг вниз с такой силой, которая только была ей подвластна.
Прежде, чем все повернулись налево и осознали, что случилось, миллионам зрителей эфира предстала картина: яркий солнечный свет из окна, которое больше не было закрыто тканью. Девушка в ярко-красном платье, чьи веснушки, кажется, от одного этого луча зажглись вновь, а на фоне которой за стеклом десятки, сотни, если не тысячи людей. Снаружи здания Пантеона шёл массовый протест. Люди кричали, но совершенно ничего не было слышно внутри. В только что открывшееся окно, как только протестующие снаружи заметили, направилось несколько тяжелых кирпичей и все как один отлетели от стекла как плюшевые игрушки — окна бронированные.
Айвис стояла посередине, привлекая внимание как никогда ранее. Но через миг по ту сторону влетело тяжелое металлическое ведро, а на фоне девушки взрыв краски в цвет её платья размылся по стеклу.
Все, кажется даже телегруппа, замерли. Миссис Каллоди не смогла вымолвить ни слова. Сенатор Регнард побледнел, на его лбу вздулась вена. Но он, в отличии от большинства, быстро собрался.
Аккуратным жестом руки куда-то в сторону, он на что-то намекнул нескольким охранникам, которые пошли в сторону выхода с оружием, а сам уверенно и строго сказал, глядя в повернутую обратно камеру:
— Закон есть закон.
Репортёр ещё раз перевела взгляд на окно, где стояла её дочь. За размытием на стекле не было точно видно, что происходит. Но несколько людей в строгой форме вышли, а цвет на стекле местами запятнался бордовым.
Оператор уставился на миссис Каллоди, в ожидании незамедлительных действий — время поджимает, надо принять решение и выйти из ситуации. Она же, собрав волю в дрожащий кулак, тихо и нервно произнесла:
— На этом наш репортаж окончен. Студия?..