+/- Чувство

В центре 6 купола упирался в небо огромный бочонок, напоминающий своим пламенным блеском слиток золота. Локи спокойно приложил руку к знакомой панели центра защиты населения. Вены здания набухли фиолетовым – второй уровень доступа – члены семьи сотрудников управления, и он беспрепятственно вошел внутрь.

Несколько десятков толстых трубок, расположенных как будто в разброс, пронизывали здания с первого по последний этаж. Лифты постоянно семенили по ним между ячейками из плотного темного стекла. В небольших кабинетах, словно в сотах улья, на благо общества трудились работники управления безопасностью. Через прозрачные полы здания можно было видеть множество ног в идеально отполированных черных ботинках. Эти ноги не знали ни минуты покоя: они ходили, тряслись, стукали, топали, ерзали, скрипели, пританцовывали, носки некоторых ботинок взмывали в воздух и плавно опускались, покачивались, бились друг о дружку, потягивались, отчаянно следую за мыслью своих хозяев.

В каждой клеточки этого места Локи невольно видел черты своего отца. Он до сих пор помнил, как очутился здесь, будучи крохотным мальчуганом. Тогда на нем был синий маленький костюмчик с бордовым галстучком. Угольно-черные кудри на непропорционально большой головке подпрыгивали при каждом шаге, который он делал вслед за отцом. Локи старался, изо всех сил, выглядеть также уверенно, но все равно чувствовал робость в этих угловатых коридорах под взглядами сотрудников, камер и разноцветных экранов информационных панелей, которыми было утыкано здание. Отец не обращал внимания на неуверенность сына, и только иногда бывало, что запыхавшийся мальчик тыкался в статную фигуру, потому что та неожиданно замедлялась. Локи вспыхивал, большая рука трепала его по головке и, абсолютно счастливый, он готов был следовать за отцом куда угодно.

Но внешнее сходство не означает внутреннего совпадения. Локи отучился на следователя, но нашел себя на поприще матери. Планы отца не сбылись. Так и не найдя возможности для близости, они отдалились друг от друга окончательно, хотя и продолжали соблюдать некоторые условности. Локи некоторое время раздумывал, стоит ли сначала зайти к нему, но передумал.

Когда лифт, ставший ему за все годы другом, открылся, он узнал одного из учеников его отца. Кай был, пожалуй, самым странным из персонажей, которые когда-либо бывали в общем доме семьи. Всегда молчаливый и вечно голодный. Он походил на живого мертвеца со своей осунувшейся тонкой кожей щек и синюшными пухлыми губами. Даже сейчас он что-то жевал, иногда причмокивая своей жертвой. Черные короткие волосы лежали плотной шапкой. Белки с серыми зрачками суетились в глубоких впадинах глазниц. Тяжесть такого заключения делало их жадными до окружающего мира, и они все что-то выискивали, словно истеричный вор-карманник, обыскивающий найденный им труп.

Локи побаивался этого взгляда и недолюбливал самого парня, в тайне понимая, что именно Кай стал его заменой.

Кай лениво улыбнулся, не выпуская длинную съестную гадость из своих белых зубов:

- Наверх?

- Нет. По привычке подошел. – Локи перешел к другому лифту, но Кай не отпустил его так просто. Локи ощущал немое преследование этих болезненных глаз. Он догадывался, что сейчас его появление здесь подвергается тщательному анализу. И очередная сложная логическая цепочка мыслей и доводов привели Кая к одной единственной фразе:

- Не скучно.

Но, что вообще значило это «Не скучно»? Кай всегда говорил односложно, как будто вырывая фразы из контекста своих мыслей, что каждого ставило в тупик. И только, когда речь шла о сложной задачке, он скрещивал свои костлявые руки, встряхивал плечами, словно съеживаясь от холода, и раскладывал решение на множество мелких ящичков, так что смог бы понять даже самый маленький ребенок. Говорил он медленно, ровно и без пауз, разделяя вздохами свою монотонную речь.

Вместе они поднялись на 25 этаж, где их пути, к глубокому облегчению Локи, разошлись. Кай пошел дальше по коридору, а Локи зашел в кабинет к следователю.

Как только он увидел следователя, неприятный осадок от встречи с Каем исчез. Рыжие длинные волосы, собранные в хвост на затылке, и большие голубые глаза. Локи сразу узнал Нэйла. Самого молодого и успешного ученика отца. Сразу после университета он прошел стажировку в одном из престижнейших мест на земле – в центральном управлении 1 купола и сразу же стал следователем. За ним закрепилась слава человека с самой молниеносной раскрываемостью. С Локи они были хорошо знакомы. Нэйл часто бывал у них на семейных праздниках и ужинах. Общение всегда было крайне приятным и комфортных для обеих сторон. Для Локи Нэйл казался довольно поверхностным, но веселым человеком. С ним он мог посмотреть на повседневные вещи через призму розовых очков, и это давало ему возможность отдохнуть от себя самого, временами слишком тяжелого.

Как только Локи подошел к столу своего предполагаемого мучителя тот приветливо улыбнулся и пожал ему руку.

- Мне от тебя много не нужно – проговорил он быстро. На работе Нэйл старался быть серьезнее, хотя и не мог до конца скрыть веселого нрава. – Просто расскажи мне в мельчайших подробностях, что там произошло. Уж ты-то умеешь – подмигнул он парню. - И что не так с этой старушкой – может поле какое-то особенное вокруг нее, что камеры не работают – добавил он озадаченно.

Локи заметно оживился при последних словах:

- А что случилось? Неужели... записей нет?

- Увы. Повезло тебе, что за старушкой числиться странное дельце, а то мне пришлось бы тебя задержать. А так... показания девчонки и дело закрыто. – Нэйл вытянулся на этих словах. В каждой черточке его лица читался триумф от успешно выполненного долга, поддерживающего его шикарную репутацию.

Что ж. Локи описал во всех подробностях и, как и полагается хорошему писателю – они кишели правдоподобностью достаточной, чтобы закрыть дело. Единственное, что его беспокоило – Селена.

- Нэйл, можно ли как-то обойтись без допроса? Ей всего 16 и она безумно испугалась.

- Ммм. Дай подумать. Может ей немного полежать в больнице. Небольшое заключение врача о её нервном истощении и закрою даже раньше – он победоносно ткнул пальцем в воздух. – Я думаю, ты знаешь, как это делается – сказал он одними только губами.