НАЧАЛО. Безымянный.
«Если в этом мире на твоём пути встанет разбойник, или ты на войне впадёшь в ужас, или у тебя появится нужда, прочти тихо это Слово или прочти громко это Слово, приносящее победу, и добьёшься желаемого»
(зороастрийская молитва Святого Слова)
- Абу! Абу! Если мы не вернемся к обеду, эфенди с нас шкуру спустит! Абу!!!! – крик растворился между деревьями и остался без ответа.
Он уже обошел почти все предгорье, еще немного и начнутся густые гирканские леса (1), а этого несносного парня нигде не было.
- Попался! – чужие руки крепко обхватили и прижали к груди. – Я поймал тебя, Маахди!
- Перестань! Тебе сколько лет? Девять? – он с трудом повернулся и уперся ладонями в грудь высокого парня.
Черные как смоль волосы, обычно лежащие красивой волной на плечах, сейчас были в полном беспорядке. Глаза цвета спелой сливы смотрели насмешливо, словно ожидая от него очередных нравоучений и уже заранее пуская их мимо ушей.
- Эфенди (2) спрашивал о тебе пару часов назад, а потом отправил меня на поиски, - он неловко вынул из волос Абу застрявшие сухие травинки. – Да отпусти меня, наконец!..
- Маахди! Нет времени спорить, идем скорее, - вцепившись в рукав рубашки, Абу потащил его за собой. – Мне нужно рассказать кое-что важное.... Но сначала ты должен увидеть!
- Да что я не видел в этом лесу! Засохшие деревья? Абу, нам надо возвращаться.
Маахди с тревогой оглянулся в сторону города, золотистое солнце уже почти коснулось крыш, скоро наступит время вечерней молитвы, и затея Абу грозилась обернуться большими неприятностями. Сегодня главный мантэр (3) собирался читать Ашем Воху (4) и принести дары священному огню, а значит их отсутствие в общем ряду учеников не останется незамеченным.
Стоило еще раз напомнить этому любителю приключений, что ученикам вообще запрещалось покидать территорию фируза. Но разве его слова что-то изменят? Абу, скорее всего, отделается очередным предупреждением, а вот с него главный жрец точно спустит шкуру, если не все три. Не то чтобы он жаловался, такова была его доля, и Маахди принимал настоящее без сожалений, ведь для него все могло сложиться гораздо хуже.
***
В фируз (5) он попал, когда ему было лет четырнадцать. К этому времени юркий босоногий мальчишка успел сменить несколько городов и пару десятков имен. Где его дом и родители, никто не знал, свое имя он не помнил. Обучая его «карманному» ремеслу, один из воров Шираза говорил, что родом пацаненок откуда-то с севера, а к ним попал с очередной партией рабов. Но, как оказался на улице, оставалось загадкой – из старых вещей при нем ничего не было, и воспоминаний тоже. Только ярко-синие глаза и более светлые, чем у других, волосы выделяли его среди толпы. На самом деле это было настоящим проклятием – если волосы он еще мог спрятать, намотав на голову тряпки, то глаза привлекали ненужное внимание. Сколько раз приходилось срываться с насиженного места, чтобы не оказаться на невольничьем рынке. Не то, чтобы эта участь пугала – скорее всего его ждали гарем или роль служки в богатом доме, но как же не хотелось терять свободу.
Именно этот страх заставлял бежать при малейшем намеке на опасность, меняя города, – Табриз, Ксхан, Шираз (6)... Они слились в памяти в пестрое полотно рыночных палаток, между которыми он обычно обитал и при случае подворовывал еду или деньги у зазевавшихся горожан. У него даже был свой кодекс чести – бедняков он обходил стороной, предпочитая срезать кошельки у богатеев или заезжих купцов. В конце концов, именно этот кодекс его и подвел.
Тогда он только-только перебрался в Йезд и обживался на местном рынке, когда приметил у входа роскошный паланкин. Деревянные панели были украшены затейливой резьбой, образуя орнамент в виде гранатового дерева. Он наблюдал, как, откинув парчовую штору, из него выбрался богатый господин и направился вдоль рядов, рассматривая товар. Потянувшись за кошельком, плохо спрятанным за золотым кушаком, он и попался. Причем поймал его не сам хозяин, а охранник, чью тень он заметил слишком поздно.
- Дяденька, пощады... - запищал он, повышая уже давно сломавшийся голос.
Резкий удар в ноги заставил упасть на колени и, недолго думая, он низко склонился, обнимая руками обувь знатного господина. И пусть со стороны это выглядело унизительно, он ничуть не переживал. Лучше пять минут в пыли, чем вся жизнь на плахе. Слуга попытался оттащить его от хозяина, шипя сквозь зубы ругательства, но он намертво вцепился в ноги, обутые в парчовые остроносые туфли.
- Папа, что случилось? – мелодичный голос разом заставил их замолчать.
Он зыркнул наверх и тогда впервые увидел эти глаза... Своим цветом они напомнили спелую сливу, что ему однажды удалось увидеть на рынке Бандар Аббаса (7).
Следующие события ему запомнились плохо. Его, конечно же, наказали. Десять ударов плетью выбили из него дух, но не лишили жизни. Лежа в холодном сарае на старом тюфяке, он метался в бреду, и вдруг почувствовал, что до его спины дотронулись чьи-то пальцы.
- Не двигайся, я принес мазь. Я помогу, - руки осторожно коснулись ран на спине, но он все равно закричал и потерял сознание.
Когда очнулся, служанка ставила рядом с ним кувшин с водой. Она же сказала, что он провел в имении Сатваади уже две ночи и три дня. На остальные вопросы женщина отвечать отказалась и бесшумно выскользнула из сарая.
Через несколько минут дверь снова скрипнула и, не открывая глаз, он прошептал:
- Ты все же пришла?
- Да, - знакомый голос теперь звучал насмешливо, а темные глаза откровенно разглядывали его. – Я «пришла». Мое имя Абусанаи Саатвади. Но домашние зовут меня просто Абу. Откуда ты?
Между ними установилась неловкая тишина. Желания разговаривать не было, и он уткнулся носом в пахнущий сеном и пылью тюфяк.
- Ну, хорошо, скоро придет мой отец, ты просто со всем соглашайся! - Абу поднялся с корточек и направился к двери, но все же замешкался на пороге. – Если что... я сказал, что тебя зовут Маахди.
«Поцелованный судьбой».
-----------------------------------------------
(1) Гирка́нские леса́ — экорегион умеренных широколиственных и смешанных лесов у южных берегов Каспийского моря на территории Ирана и Азербайджана. Название лесов происходит от древнегреческого именования места их произрастания — Гиркании.
(2) Эфенди – в данном контексте используется как «учитель», «наставник» (авт.).
(3) Мантэр – старший учитель, так называли тех, кто после тщательного и продолжительного обучения мог абсолютно правильно читать все слова мантры (молитвы), равно как и другие священные стихи и тексты, с их особым ритмом и весьма специфическим методом. Ответственность за передачу мантр (молитв) и обучение их правильному произношению была и остаётся огромной, о чём в правилах зороастрийской религии сказано: «Мантры не должны передаваться кому-либо, кроме как отцом своему сыну, братом - брату, и учителем - своему ученику».
(4) Ашем Воху – одна из трех главных молитв в зороастризме. Молитва Огня и Света звучит как «Истина есть Благо. Истина ведёт к Блаженству. Благодать даётся тому, кто следует Истине» Молитва Огня и Света.»
(5) Фируз – в данном контексте используется как «школа», «интернат», «заведение для послушников» (авт.).
(6) Табриз, Ксхан, Шираз – города на территории древнего Ирана.
(7) Бандар Аббаса – портовый город на юге древнего Ирана на берегу Персидского залива.