Пунктик на чистоту // Hyunlix

Феликс делает глубокий вдох. Жарко, очень жарко. Он почти уверен в том, что усиленные феромоны течки, закончившейся вчера, разносятся по людной улице и каждый прохожий их ощущает. Это немного смущает, потому что несколько дней после течки Феликс обычно проводит дома в попытке восстановить свои феромоны, дабы не привлекать лишнее внимание. Однако Хенджин сказал, что сегодня последний его выходной.

- Извини, задержался, - Феликс отвлекается от наблюдения за рекой Хан и поворачивается к Хенджину, чувствуя свежий кокосовый запах. Такой, будто Хенджин только что вышел из душа. Хотя так оно и есть, потому что черные волосы кажутся влажными. - Я заехал домой, чтобы сходить в душ, а то работа автомеханика... Сам понимаешь, не хочется неприятно пахнуть.

Феликс складывает губы в полуулыбке и переводит взгляд за чужую спину.

- А где твой мотоцикл?

- Не то настроение, чтобы кататься на нем. Да и пробки сумасшедшие, так что сегодня провожаю тебя до дома пешком.

- А кто сказал, что меня нужно провожать?

Хенджин щурится и складывает увитые татуировками руки на груди. Феликс признает, что неопрятно уложенные волосы выглядят привлекательно, поэтому хмурится, пытаясь увести мысли в другое русло. Все-таки стоило остаться дома на пару дней, чтобы отойти от течки.

- Ты вредничаешь, - утверждает альфа.

- Какой есть.

***

- Значит, ты работаешь преподавателем английского? - в ответ Феликс, ковыряясь пластмассовой ложечкой в мороженом Макфлури, кивает. - А за границу когда-нибудь ездил?

- Ни разу.

Хенджин расплывется в ехидной улыбке и убирает давным-давно высохшие волосы назад. Феликс думает, что прежде всего стоило помыть или протереть руки, а только потом касаться чистых волос, но ничего не говорит и опускает взгляд на большой картонный стаканчик с белой крышкой. Мороженое уже растаяло и стало смесью из чего-то приторного шоколадно-карамельного.

- Я тоже никогда не был в другой стране, - Хенджин качает головой и прислоняется спиной к ярко-желтому вырвиглазному сидению. Он кивает на мороженое и спрашивает: - Ну что, вкусное?

- Зубы свело, - Феликс придвигает стаканчик ближе, закусывает губу и принимается разглядывать сидящих в зале людей. Куча подростков и несколько парочек за дальними столиками. Наверняка они пришли на свидание. - Я не могу дать тебе попробовать.

- Почему?

- Ничего личного, но... Просто не могу.

Чонин бы не погладил Феликса по голове за такой ответ.

Вообще-то, это все очень тяжело. Феликс привык к тому, что перед выходом на улицу нужно обязательно проверить, на месте ли антисептик и влажные антибактериальные салфетки, от которых несет спиртом за километр. Привык к тому, что не может пить из одной бутылки или есть из одной тарелки с кем-то другим. Исключением является лишь один Чонин, потому что они слишком близки и Феликс знает, что друг ничем не болеет.

И, несомненно, Феликс привык к тому, что помешан на запахе стирального порошка и не заправляет одеяло в пододеяльник, только чтобы обнимать этот самый пододеяльник и ощущать, как он пахнет. Во многом он действительно странный - такие вещи могут отталкивать людей, но Феликс не знает, что с ними сделать.

Просто он такой: чистоплотный и не желающий выбираться из зоны своего комфорта.

- А, ладно, - Хван прищуривается и подпирает подбородок кулаком. - Я все понимаю.

- Нет, правда, ничего личного...

- Да я понял, все в порядке.

Ли прислоняет ладони внешней стороной к щекам и убеждается: они горят. Стыдно намекать человеку на свою брезгливость - кто угодно может подумать, что это неадекватно. Хотя Хван не выглядит так, словно и впрямь подумал об этом, поэтому, возможно, он не смотрит с насмешкой и отвращением. Это всего лишь личные границы, и Ли провел четкую черту. Они знают друг о друге только поверхностно, говорят о том, что забывается после каждой новой встречи, потому что это не имеет значения. Ли не любит говорить о себе и открываться людям, но он также вовсе не заинтересован в чужой жизни. Можно послушать человека, но какой в этом смысл, если он не участвует в жизни своего собеседника и от него ничего не зависит.

Слушать о Чонине - это другое. Феликс знает его вдоль и поперек, знает местонахождение шрамов и родинок на откровенных частях тела и знает мысли Чонина, а порой и вовсе может предугадать реакции на разные ситуации. И Чонин, конечно же, тоже выучил Феликса целиком. Вплоть до самых ужасных переживаний.

А Хенджин чужой, незнакомый персонаж, и Феликс не совсем понимает, что интересного этот альфа нашел в нем.

- Так зачем ты это делаешь?

- Делаю что? - Хван поднимает одну бровь. Ли замечает, что он часто реагирует именно так.

- Общаешься со мной и пытаешься узнать обо мне что-то.

- А как ты думаешь, для чего люди узнают друг друга?

Ли неоднозначно пожимает плечами, водя пальцем по складкам на серых брюках.

- Понятия не имею.

- Почему ты говоришь так, будто тобой никогда не интересуются?

- Интересуются. Моей внешностью и тем, что спрятано под одеждой.

Пульс замедленный, но Ли отчего-то ощущает его в собственной глотке. Ведь и вправду оказывается, что им никогда не интересовались так, чтобы просто подружиться. Обычно это было ради выгоды и секса. Альфы зачастую думают, что если омега красивый, то он просто обязан быть легкодоступным и готовым запрыгнуть в постель после первого же второсортного комплимента. Хван заметно напрягается и снова трет шею. Сомневается или переживает.

- Иногда людям бывает интересно просто поговорить. Если тебя это как-то раздражает, то мы можем прекратить.

- Нет, я не против, но не хочу, чтобы ты желал получить какую-то выгоду из этого. Надеюсь, ты понимаешь, о чем я говорю.

Когда большое светлое помещение пустеет, Феликс извиняется и уходит в туалет. Руки липкие, он дважды моет их с мылом и достает из кармана телефон, чтобы изучить диалог с Чонином. Надо ли написать о том, что Феликс совершенно не уверен в себе и не умеет разговаривать с людьми? Нет, тогда Чонин, как оно обычно и бывает, скажет, что Феликс глупо себя ведет. И, разумеется, пообещает побить его, как только они встретятся. Ну и сверху приправит это дело парочкой комплиментов. Дверь одной из кабинок со скрипом приоткрывается, и Феликс спешит выйти из туалета. Он ищет нужный столик и садится на желтый стул.

- Все хорошо? - недоверчиво спрашивает Хенджин.

- Да.

- Ты же врешь.

- Это очевидно.

- Хочешь домой?

Феликс лишь кивает, опуская и напряженные плечи, и взгляд. Стоит извиниться перед Хенджином за испорченную прогулку и свое отвратительное поведение. Феликс никогда не обращал внимание на то, как он общается с другими и задевает ли их вообще. Если хотел уйти, то вставал и уходил. Если не желал разговаривать или уставал, то заканчивал разговор. Но перед Хенджином постоянно становится стыдно - он выглядит довольно милым и дружелюбным.

- Прости, что все вышло так.

К вечеру на улице заметно похолодало. Феликс прячет руки за спиной и цепляет взглядом свой дом, виднеющийся в ста метрах. Омега, живущий этажом выше, выгуливает золотистого ретривера. Он и сам похож на ретривера: такой же пушистый, яркий и радостный. Интересно, Феликс тоже схож со своим котом?

Альфа останавливается около знакомого подъезда и почти эфемерно касается омежьей руки. И омега почему-то не увиливает от касания, хотя он совсем не тактилен с чужими людьми. Он лишь молчит, когда к глазам подступают слезы, и чувствует теплое дыхание на макушке. Большие ладони обвивают лопатки.

- Наверное, сначала мне стоило спросить, а только потом делать это, да?

- Да, было бы неплохо, но уже поздно, - омега усмехается и прислоняется лицом к коричневой футболке на крепком плече, принимаясь разглядывать полупустой двор. Все тот же омега с ретривером уходит в сторону парка, где есть площадка для выгула собак. Альфа продолжает дышать тихо и размеренно - в груди, прижатой к омежьей, медленно стучит сердце.

- Я не знаю, в чем дело, но ты очень тревожишься и переживаешь. Это видно. И я правда не пытаюсь извлечь какую-либо выгоду или затащить тебя в постель, мне просто приятно с тобой общаться и приятно уделять тебе внимание.

В горле застревает ком, и омега, чтобы избавиться от него, прокашливается. А руки наконец обнимают в ответ. Вообще-то, он совершенно не понимает, что должен сказать в ответ. Нужно ли говорить в принципе?

- У меня, кстати, есть кот, - зачем-то произносит Феликс, когда вроде как успокаивается и отстраняется, выпутываясь из объятий. Хенджин глупо улыбается, замечая на Феликсовых губах такую же глупую улыбку. - Могу показать фотографии.

- Давай.

- Его зовут Коко.

- Милый. Вы похожи.

Все-таки похожи.

Хенджин перелистывает на фотографию, где Коко спит на груди Феликса, прижавшись макушкой к его подбородку, и пускает смешок.

- А это?..

- Мой друг Чонин, - отвечает Феликс и рассматривает снимок с Чонином, который убаюкивает кота как ребенка. - Это он подарил мне Коко и сказал, что я одинокий и грустный, поэтому мне срочно нужен домашний питомец.

- А ты одинокий и грустный?

- Выходит, что так.

- Так ты пойдешь домой? Я думаю, что твой кот тебя заждался, - Хенджин тоже прячет руки за спиной, и Феликс, всматриваясь в нечитаемое выражение лица, прищуривается. Домой не хочется.

- Уже прогоняешь меня? - он отходит от подъездной двери, когда слышит писк домофона, и склоняет голову вбок. На чужих губах снова цветет улыбка - та самая, которой Хенджин наверняка сбивает каждого встречного омегу с ног. Но Феликс на нее не ведется. Ладно, может быть, совсем чуть-чуть.

- Честно говоря, была бы моя воля, я бы тебя домой не отпускал. Но мне завтра на работу, и я планировал лечь пораньше хотя бы сегодня.

Феликс кивает и отворачивается, чтобы набрать код на домофоне. За прозрачными подъездными дверьми пусто и светло. Феликс на секунду задумывается и все-таки поворачивается к улыбающемуся Хенджину.

- И не вздумай завтра прислать мне очередной подарок.

- Я и не собирался.

***

- Ну конечно... - Феликс выглядывает из квартиры, услышав подозрительные шорохи на лестничной клетке. Прямо рядом с входной дверью лежит бледно-голубая коробка с большой банкой чая и несколькими упаковками шоколада «Toblerone». Феликс пускает недовольный выдох - но улыбка все равно лезет на губы - и печатает Хенджину: «Все-таки с тобой бессмысленно разговаривать». В ответ присылают лишь несколько скобочек. Затем Феликс пишет Чонину: «Приходи объедаться сладким и пить чай».

- Ох, ну какой же это кайф! - Чонин бьет ладонью по столу и закрывает глаза, пережевывая кусочек дорогого шоколада. Его рыжие волосы выглядят очень мягкими и здоровыми, а на шее, в местечке под ухом, красуется бледноватый засос. Феликс усмехается и, сделав другу новую порцию чая, прогоняет Коко со своего стула. - Мне кажется, что Чан думает о том, что я изменяю ему за спиной, а не прихожу к тебе в гости.

- Но ты ведь пахнешь мной.

- Ты не забывай, что он в курсе нашей связи, - взяв кружку из чужих рук, Чонин прячет шоколад в упаковку и вздыхает. - Он мне постоянно говорит, что я прихожу домой довольный и пахну тобой. А я довольный из-за того, что я объедаюсь у тебя. У нас дома вообще нет нормальной еды, Чан стал есть брокколи и хочет, чтобы я был его моральной поддержкой и тоже начал питаться этим ужасом.

- Не надо гнать на брокколи, они очень даже ничего.

Чонин кривится в отвращении и делает глоток. В маленькой Феликсовой кухне привычно пахнет им. На самом деле Феликс уверен в том, что запах любимого друга въелся в квартиру еще несколько лет назад, потому что даже после генеральной уборки и проветривания Феликс все равно ощущает сладкий аромат.

- Ну да, с твоими-то пристрастиями... - Ян замолкает на пару секунд, отвлекаясь на сообщение, и снова поднимает на друга печальный взгляд. - Ну вот, Чан опять приготовил брокколи. Я не хочу заниматься спортом вместе с ним, а то потом стану... - он втягивает щеки и изображает мертвеца, заставляя Ли улыбнуться. - Задохликом каким-то. Мне вот нравятся твои бедра, они такие классные и мягкие, их только трогать и трогать.

Ли бросает взгляд на свои бедра. Штанов или шорт нет, только трусы - все остальное сохнет после стирки. Но перед Яном ходить в таком прикиде уже давно не стыдно.

- Твои бедра тоже хорошие. Худые, красивые.

- Костлявые, Феликс, так и скажи, - поправляет друг.

Феликс кивает, начиная улыбаться. Костлявые, конечно. Чонин высокий и имеет вполне неплохую фигуру, и иногда Феликс отдает ему свою одежду с пометкой «на вырост». Некоторое время Чонин молчит, глядя в окно на многоэтажные дома, и подтягивает к себе ноги.

- Так, ладно, как там у тебя с твоим горячим красавчиком?

И Феликс точно чувствует, как к щекам приливает жар, хотя ничего сомнительного не может припомнить. Да, он почти разрыдался перед Хенджином и обнимался с ним, когда они прощались, но это не то, что должно смущать в таком возрасте. Вот был бы Феликс моложе лет так на десять...

- Мы обнимались, - тихо, словно стыдясь этой информации, отвечает он. В густом запахе друга проскальзывают ноты удивления, и Феликс отводит взгляд в сторону, наигранно интересуясь горшочком кактуса на столе. - На самом деле я чуть не расплакался и хотел написать тебе, что я обречен на вечные страдания и смерть в одиночестве, но все не так плохо.

- Почему ты чуть не расплакался?

- Потому что я не понимаю, зачем он со мной общается. Никто со мной не общается, у меня нет друзей - только ты, но ведь мы с тобой познакомились еще в младшей школе.

- Ты что, считаешь себя неинтересным? - Чонин подается ближе и кладет руки на стол. Феликс замечает в его глазах тоску и думает, что со стороны выглядит совсем жалко: в этих кружевных черных трусах, с пучком грязных волос и сопливым носом. Чонин вздыхает, цепляет длинную белоснежную прядь, чтобы убрать ее Феликсу за ухо, и сочувственно поджимает губы. - Почему ты так считаешь?

- Потому что никто мной не интересуется просто так. И, возможно, во мне и вправду нет ничего такого.

- Это не правда, Феликс.

- Конечно, ты так говоришь лишь потому, что мы друзья.

- Нет, я так говорю, потому что я знаю это, - Чонин встает из-за стола, и Феликс поднимается следом - понимает, что сейчас окажется в объятиях. У Чонина мягкие теплые ладони ненамного больше Феликсовых. Он укладывает одну Феликсу на щеку и разглядывает расстроенное лицо с таким участливым вниманием, что глубоко в груди беспощадно болит сердце. - Дорогой, я серьезно. Ты же такой милашка... Да, иногда бываешь занудой, но ты ведь правда чудесный. Ты привлекательный, умный, хорошо пахнешь, знаешь английский в идеале и прекрасно готовишь.

- Ты забыл сказать, что я готовлю брокколи, - уныло бурчит Феликс, ткнувшись лицом в гладкую сладкую шею. От тела Чонина идет приятное тепло, и Феликс немного расслабляется под мягкостью его нежных рук.

- Это, конечно, огромный минус, потому что я ненавижу брокколи, но я уверен, что ты прекрасно их готовишь. Но я все равно их никогда не попробую.

Феликс улыбается и шутливо произносит:

- Ну все, бросай Чана и возвращайся ко мне. Я умею готовить не только брокколи.

Чонин отзеркаливает улыбку.

- Я всегда буду с тобой, ты это знаешь. С Чаном или без - какая разница? Отношения для меня никогда не будут важнее дружбы, тем более если это дружба с тобой.

Феликс кивает, получая поцелуй в лоб, и забирает пустую кружку со стола, чтобы помыть ее. За спиной слышится звук уведомления, и спустя пару секунд Чонин со смешком протягивает:

- Скажи своему Хенджину, чтобы он покупал подарки и на меня.

- Он что-то написал?

- Да, спросил, как у тебя дела. Мне ответить ему, что прямо сейчас ты моешь кружку и на тебе очень сексуальные трусы?

- Дурак, - Феликс подходит к столу и отправляет сообщение с тем же вопросом. - Растяжение мышц спины... Мы виделись только вчера, когда он успел? - замолкнув, он отрывается от телефона и растягивает губы в неловкой улыбке. - Может, мне...

- Да поезжай уже, - отмахивается друг, сделав последний глоток. У них точно ментальная связь, думает Феликс.

***

Идея спонтанная и, возможно, глупая. Сейчас бы омега мог заниматься своими делами: например, постирать остатки одежды, сходить за кормом для кота и купить продукты. Но в реальности все оказалось иначе.

Омега смотрит в окна многоэтажного дома и делает глубокий вдох. Опрятный двор, все дома вокруг аккуратные и, судя по не запачканным слоями пыли и выхлопных газов стенам, новые. С собой у омеги сумка с более или менее сухими шортами и лонгсливом, потому что уровень близости еще не так высок, чтобы носить чужую одежду. Нет, идея все-таки глупая. Но альфа отреагировал на нее приятным удивлением и сказал, что будет не против, если омега приедет помочь.

Феликс поднимается на десятый этаж и мнется у двери, давая себе еще некоторое время на размышления о том, что еще вполне возможно развернуться и поехать домой, но перед ним неожиданно открывается дверь.

- У меня прозвон на домофоне, - Хенджин улыбается, всматриваясь в потерянное выражение лица, и впускает Феликса в квартиру. Она просторная и вполне чистая, если не считать внушительной стопки вещей прямо на полу у спальни. Феликс сверлит ее подозрительным взглядом, и Хенджин поворачивает голову. - Ой, я же собирался кинуть это в стирку.

Еще пару минут Феликсу приходится наблюдать за тем, как Хенджин, хватаясь за спину и охая, относит одежду в ванную. Рядом с низким комодом в прихожей стоят черные тапочки. Феликс как можно тише переобувается, так же тихо выглядывает из-за углов и почему-то боится спросить, можно ли ему помыть руки, но Хенджин молча указывает в сторону ванной и, когда Феликс возвращается оттуда, кладет на тумбу пачку антибактериальных салфеток, будто предугадав чужие мысли.

- Ты не говорил, что у тебя тоже есть кот, - оказавшись в большой и единственной комнате, Ли замечает питомца, пугливо вжавшегося в ткань какой-то вещи на компьютерном кресле. - Откуда ты взял такого маленького? Мне кажется, ему нет и месяца.

- Это та самая история о том, как я потянул спину. Мы оставили двери в сервисе открытыми из-за жары, и он пробрался внутрь и каким-то образом залез на стеллажи с инструментами. А у нас стеллажи два с половиной метра в высоту... Мне пришлось его доставать.

- И ты потянул спину, пытаясь добраться до стеллажей? - хмурится Ли.

- Да, я использовал стремянку, - Хван кивает и тут же шумно выдыхает, прижав ладонь к пояснице. Ли разглядывает свернувшегося в клубок котенка, пока убирает длинные волосы в пучок, и думает о том, как сильно Хвану придется потратиться на его содержание.

- А мазь какая-то есть? Или таблетки? Не знаю, что обычно делают при растяжениях, у меня их не было.

- Есть, разумеется. У каждого старика должна быть коробка с мазями.

- Забавно слышать такое от человека, который младше меня на три года.

Хенджин улыбчиво щурится и уходит в ванную, чтобы через некоторое время положить на кровать пластиковую коробку-аптечку. Он роется внутри, поочередно вытаскивая запечатанные упаковки, и Феликс находит себе местечко на самом краю кровати, ведь это все еще не его территория - нужно быть тактичным и порядочным.

- Зачем ты купил столько мазей? - выискивая знакомые названия на тюбиках, он принюхивается к каждому и досадливо хмурится. Воняют они отвратительно. С Хенджиновых губ слетает глухой смешок, котенок где-то сзади мяукает и спрыгивает на пол. Феликса вдруг посещает мысль о том, что Хенджину совершенно не подходят коты. Ему бы какую-нибудь громкую овчарку или добермана, но точно не котенка с серой шерсткой и белой грудью. - Ладно... Раздевайся давай.

- Так быстро?

- Да, ты будешь снизу, - Феликс скалится, выдавливает пахучую мазь на ладонь и в конце концов не сдерживает улыбки - Хенджин перестает ухмыляться и округляет глаза. - Я серьезно, чем быстрее я нанесу эту мазь, тем быстрее все заживет.

Оторвать взгляд от крепкой спины совсем не получается. Феликс узнал о том, что у Хенджина есть шесть кубиков, когда тот снял черную майку и принялся ждать. Еще Феликс знает, что на ключицах и груди есть родинки. Прямо там же, где и у него. Феликса это заставляет усмехнуться и ощутить жар в щеках, поэтому он поскорее просит Хенджина лечь на живот и, стараясь выровнять дыхание, садится сверху. Внутренний голос напоминает, что можно было не делать этого, но от него отмахиваются.

У Хенджина и в самом деле очень красивое тело: рельефное, слегка загорелое, с широкими альфими плечами и узковатыми бедрами. Феликсу приходится прикладывать усилия, чтобы спрятать почти вырывающиеся наружу феромоны и заниматься важным делом, а не просто наблюдать. Возможно, ему не хватало тела альфы и ощущений от прикосновений к теплой коже. По крайней мере такого тела не хватало точно.

- Очень больно, - альфа выдавливает болезненный стон в подушку, и омега вздрагивает, замечая, что надавил на поясницу сильнее, чем надо.

- Прости, это вышло случайно.

Руки касаются мягче в попытке сделать какой-никакой массаж. Омега все-таки засматривается на маленькие родинки, водя пальцами вдоль позвоночника. Тело под ними заметно расслабляется, а дыхание становится глубоким и ровным, и омега принюхивается, боясь уловить в смеси из запаха мази и феромонов альфы что-то, что точно не должен поймать. Но и чужие феромоны пахнут спокойствием, терпковато-сладким на кончике языка.

Феликс закусывает губу и ерзает.

- Вроде бы все.

- А можно... Еще немного?

- Что?

- Еще немного помассировать. Просто у тебя очень мягкие ладони, - Хенджин приподнимает голову и оборачивается, с мольбой заглядывая ему в глаза, и Феликс прячет их, смотря на свои руки. Вдруг становится неуютно вот так сидеть на каком-то альфе и делать ему массаж. Феликс не делал массаж даже своим альфам, а что уж говорить о чужих. - Нет, если ты устал...

- Все в порядке, давай.

Собственные феромоны, оказывается, иногда бывает крайне тяжело сдерживать.

Домой Феликс возвращается только ближе к позднему вечеру на любезно оплаченном Хенджином такси. В черепной коробке пустота, в теле сводящая мышцы пульсация, а в белье ужасно влажно. Хенджин спрашивает, доехал ли он до дома, и Феликс, хмурясь, отвечает ему на сообщение благодарностью. А затем наконец идет в ванную.

И трогает себя впервые за два месяца.