10 глава
Сердце остановилось.
Я не могла дышать.
Я тут же отпрянула от двери и прижалась спиной к гардеробу.
– Пузырик? – окликнул меня Чонгук и откинулся на диване, чтобы увидеть меня из гостиной.
Выпучив глаза, я уставилась на него и изо всех сил замотала головой.
– Что случилось? – спросил он громче.
Я быстро осмотрела себя. Поскольку мой план на оставшийся день состоял в том, чтобы валяться на диване и смотреть телевизор, я уже выбралась из своих обтягивающих джинсов и сменила их на уютные тренировочные брюки. Еще на мне была белая рубашка, которая оказалась слишком велика мне, размера на два. Я еще не смыла макияж, но уже некоторое время не смотрела в зеркало. Наверное, кое-где косметика размазалась. Не говоря уже о моих волосах. В таком виде я никак не могла открыть дверь.
Чонгук сделал несколько шагов ко мне и мрачно посмотрел на меня, прежде чем тоже бросить взгляд в глазок.
Снова раздался дверной звонок, три раза подряд.
– Это… – Он поднял обе брови.
– Моя мама, – прошептала я, надеясь, что он меня понял.
– Джейн! – приглушенно раздался ее голос с другой стороны двери. Затем последовал энергичный стук.
На этот раз мое сердце действительно остановилось.
– Джейн Дженнифер Ким, я точно знаю, что ты там! Я отследила твой мобильный телефон!
Мои пальцы дрожали, и я предприняла попытку пригладить рубашку. Чонгук шагнул вперед и схватил меня за плечи. Его глаза стали совсем темными, когда он напряженно изучал мое лицо. Он понятия не имел, что здесь происходит, но его взгляд подсказывал, что он догадался, что мне нужна помощь.
– Переодевайся спокойно, – хладнокровно сказал он. – Я приготовлю ей чашку кофе или что-то в этом роде.
Говорить я не могла, только кивала.
– Для этого тебе лучше всего пойти в свою комнату, Дженни, – спокойно произнес он, выталкивая меня из коридора.
Мои ноги были тяжелыми, будто налились свинцом, когда я вернулась в свою комнату и закрыла за собой дверь. Мой взгляд упал на письменный стол, который был хоть и не грязным, но все же не таким аккуратным, как нравилось маме. Одежда, которую я надевала сегодня, лежала на письменном столе, а диван я даже не задвинула.
Я оглядела комнату мамиными глазами, и мне стало тошно.
Разозлившись, я стянула штаны и проскользнула в джинсы. Я слышала голоса из коридора, но не понимала, что говорят. Словно в трансе, я вытащила из шкафа розовую блузку, которую в последний раз носила в Инчхоне. Но когда я достала выпрямитель волос из комода, то остановилась.
Нет.
Я не буду переодеваться.
Я бросила взгляд на зеркало. Мой макияж был в порядке, мои волосы тоже. Внезапно меня охватило странное спокойствие.
Я чувствовала бы себя более комфортно, если бы была самой собой, и не дам ей возможности одним своим присутствием превратить меня в прежнюю неудачницу. В итоге, я запихнула блузку обратно в шкаф и вместо этого надела огромную рубашку.
Теперь мне оставалось только контролировать пульс. Рано или поздно мне все равно пришлось бы снова столкнуться с ней.
Холодный пот стекал по моей спине, а руки стали липкими, когда я открыла дверь и решительно вошла в гостиную. Мама сидела спиной ко мне на высоком стуле у кухонной стойки. Чонгук что-то говорил ей, но я была слишком взволнована, чтобы понять хоть одно его слово.
– Здравствуй, мама, – буркнула я.
Словно в замедленной съемке, она обернулась. Я затаила дыхание. Меня будто перенесли обратно на нашу кухню в Инчхоне на несколько недель назад, когда я впервые рассказала родителям о своих планах относительно учебы в колледже. Властный взгляд мамы, приподнятый подбородок, идеальный темный длинный боб. И выражение чистого ужаса на ее лице, которое от частых визитов к пластическому хирургу всегда казалось неестественно жестким.
– Боже, Джейн. Как ты выглядишь? – ее голос звучал ошеломленно, словно она смотрела на что-то особенно отвратительное.
– Как? – Я удивленно посмотрела на нее.
– Что ты сделала со своими волосами? – продолжила она и сползла со стула. Она разгладила костюм, который наверняка стоил больше, чем вся обстановка в квартире Чонгука, а затем, сощурив глаза, сделала шаг ко мне.
Она ухватила меня за подбородок и повернула голову из стороны в сторону, потом презрительно дернула за несколько прядей волос. Мне пришлось сильно стиснуть зубы, чтобы не оттолкнуть ее руку.
– И правда. Я ожидала от тебя большего.
– Я тоже рада тебя видеть, мама, – выдавила я, заставив себя улыбнуться.
Она цокнула языком, а потом прошла мимо меня к дивану.
Я последовала за ней на некотором расстоянии.
– Чем обязана такой чести? – спросила я.
Она закинула ногу на ногу и положила рядом с собой сумочку от Chanel. Она снова наморщила нос, оглядывая гостиную. Потом пригладила свои идеально уложенные волосы.
– Ты не отвечала на мои звонки. Мы с отцом беспокоимся.
Я рассмеялась.
– Ах, неужели?
– Не веди себя по-детски, Джейн.
Каждый раз, когда она называла меня так, я вздрагивала.
– Мы считаем, что экскурсия в этот твой… городок, – казалось, ей было трудно это выговорить, – достаточно затянулась. Прекрати наконец этот нелепый бунт.
Чонгук поставил чашку с кофе на столик в гостиной перед мамой. Его челюсть была странно напряжена, будто ему приходилось сдерживаться, чтобы не вмешаться в наш разговор.
– Взгляни на себя. – оттопырив мизинец, она потянулась за чашкой, не поблагодарив Чонгука. – Ты же полностью опускаешься. Сколько килограмм ты набрала с тех пор, как живешь здесь?
Я тяжело сглотнула и молча терпела, пока ее ледяной взгляд медленно скользил по моему телу. Затем она посмотрела на блюдо с суши на столе.
– Неудивительно, с такой-то жратвой.
Чонгук издал непонятный звук. Мама посмотрела на него, подняв брови, и я знала, что она собирается нанести следующий удар. На этот раз по нему. Я встала между ними.
– Ты пришла сюда только для того, чтобы осудить мою жизнь, или хотела что-то сообщить?
– Мы с твоим отцом думаем, что ты вернешься домой еще до Дня благодарения. Нет ничего такого в ожидании, что наша дочь примет участие в ежегодном благотворительном вечере.
Я приложила все усилия, чтобы подавить презрительное фырканье. Мне приходилось посещать бесчисленные вечера и мероприятия с родителями. Скорее ад замерзнет, чем я еще хоть раз буду присутствовать на чем-то подобном.
– Я не собираюсь бросать учебу только потому, что ты считаешь, будто этот путь не подходит мне, мама.
Она поджала свои идеально накрашенные губы и склонила голову.
– Ты должна прекратить этот ребяческий бунт, Джейн. У тебя есть обязанности, хочешь ты этого или нет.
– Не знаю, сколько раз тебе это говорить, но я учусь, чтобы стать учительницей, – выдавила я сквозь сжатые зубы.
– Ах, дитя. Не знаю, сколько раз тебе повторять, что с этой профессией у тебя нет будущего, – сказала она, качая головой. – Ты должна быть рада, что мы платим за твое обучение.
Ногти впились в мои ладони, так крепко я сжала кулаки.
– Это самое меньшее после того, что мне пришлось пережить из-за тебя! – прошипела я.
Мне было все равно, что Чонгук стоял рядом с нами и все слушал. Мне на все наплевать. Она должна исчезнуть.
– Самое меньшее? – Она притворно рассмеялась, прикрыв рот наманикюренной рукой. – Ты так наивна и играешь в жертву, хотя прекрасно знаешь, что…
– Замолчи, – сказала я дрожащим голосом.
– Я не позволю собственной дочери затыкать мне рот! – она снова пригладила свои волосы. – Поверь мне, Джейн. Мы приняли правильное решение. И даже сейчас я хочу сделать тебе одолжение. Только оглянись. Ты живешь с… этим ничтожеством. – она бросила на Чонгука презрительный взгляд. – Ты полностью запускаешь себя. Разве ты не осознаешь, как выглядишь? – она покачала головой. – Я хочу только лучшего для тебя.
Я стояла так неподвижно, что спина начала болеть.
– Ты можешь оскорблять меня, сколько захочешь, мама. Но моего соседа ты оставишь в покое.
Она надменно улыбнулась:
– Какая прелесть. Ты прыгаешь в постель с татуированным сопляком и думаешь, что можешь вести себя как хочешь. Слушай, я здесь не для того, чтобы…
Она не закончила. Чонгук встал передо мной, скрестив руки на груди.
– Думаю, будет лучше, если вы уйдете.
Мама уставилась на него. Улыбка не сходила с ее губ, даже когда Чонгук сделал еще один шаг к ней. Она грациозно поднялась и потянулась за своей сумкой.
– Рано или поздно ты вернешься домой, Джейн. Когда все пойдет под откос, ты будешь, рыдая, стоять у нашей двери и просить тебя пустить. Только не удивляйся, если мы с твоим отцом не будем готовы к примирению.
Она в последний раз бросила на меня пренебрежительный взгляд, потом исчезла в коридоре. Через несколько секунд я услышала, как захлопнулась входная дверь, но я совсем не осознавала этого.
Слова матери эхом отражались в моей голове, даже когда я вышла из гостиной, чтобы запереться в своей комнате. Как добралась до кровати, я не знала. Словно мое тело не принадлежало мне. Больше всего на свете я хотела бы заплакать, но слезы не приходили. Вместо этого внутри меня появилась эта пустота, которая была мне слишком знакома.
Я не слышала, как в мою комнату вошел Чонгук. Он что-то говорил, но я не могла его понять. В какой-то момент его лицо оказалось перед моим. Я слегка подняла голову. Все вокруг меня расплылось.
– Уходи, – буркнула я.
Он опустился передо мной на корточки и пристально посмотрел на меня. Его темные глаза блуждали по моему лицу, вниз, к моим сжатым рукам, и обратно. Он выглядел удивительно спокойным.
– Эй, – тихо сказал он.
Во рту было сухо, и мне пришлось пару раз провести языком по губам, чтобы смочить их.
– Я бы предпочла сейчас побыть в одиночестве, – прошептала я.
Он нахмурился.
– Я не оставлю тебя одну в таком состоянии.
– Просто уходи, Чонгук.
– Нет.
– Я сказала, чтобы ты убирался отсюда! – прорычала я, пытаясь отвернуться от него, но он схватил меня за запястья. Он потянул меня вперед, и мне пришлось буквально раздвинуть ноги, потому что он присел на корточки прямо перед моей кроватью.
– Чонгук, – предупредила я его.
– Я не покину эту комнату до тех пор, пока не смогу быть уверен, что ты ничего с собой не сделаешь.
Я подняла брови.
– Даже не собиралась.
– Прекрасно. Я не покину эту комнату, пока не смогу убедиться, что ты забыла каждое слово этой… женщины… – я была почти уверена, что он на самом деле хотел выбрать другое слово, но остановился на нейтральном варианте только из уважения ко мне, – …и снова выглядишь не как затравленный щенок.
Чонгук провел большими пальцами по моим рукам.
– И вовсе я не похожа на побитого щенка, – пробормотала я.
Он придвинулся еще ближе и нахмурился.
– Это правда, Дженни.
– В лучшем случае как кошка.
– Ммм?
– Я имею в виду, что предпочла бы выглядеть как побитая кошка. Я их больше люблю.
Я заметила, как постепенно расслабляюсь.
– Кошки те еще хитрюги, – вслух размышлял Чонгук. – По-моему, они не могут быть побитыми.
Я слабо улыбнулась.
– Так уже лучше, – удовлетворенно сказал он. Потом снова задумался, и хватка вокруг моих запястий стала крепче. – Ничто из того, что она сказала, не является правдой. Ты же это знаешь?
Его голос был тихим, но все же убедительным.
Я пожала плечами.
– Она сама Круэлла де Виль. Не хватало только далматинской шубы.
– Дженни, ты не можешь воспринимать эту женщину всерьез, – ошеломленно продолжил Чонгук.
– Но она права! – воскликнула я.
– Такая чепуха! – Чонгук заговорил громче. – Что из этого должно быть правдой?
– Я… я набрала вес! – в отчаянии воскликнула я. Я освободилась из его хватки и прижала руки к лицу. Пальцы Чонгука теперь лежали на моих бедрах.
– Хорошо, возможно, это правда.
Я посмотрела сквозь пальцы.
– Большое спасибо.
– Ну, это же правда, – он усмехнулся. – Когда мы впервые встретились, ты выглядела как чертова худышка. Теперь у тебя есть изгибы. Это очень сексуально, Пузырик.
Он пихнул меня в бок, и я шлепнула его в ответ. Он со смехом увернулся. В последний раз он наклонился и внимательно осмотрел меня. Потом кивнул.
– Теперь я могу оставить тебя в одиночестве.
С этими словами он поднялся и вышел из моей комнаты. Я с трудом сглотнула. Чонгук хотел как лучше. Но потребуется больше, чем несколько ободряющих слов, чтобы прогнать пустоту, которую оставил внутри меня визит моей матери.
И против нее я знала только одно лекарство.