Глава 18
Уже дома, в замке, я ходила туда-сюда, пытаясь найти себе хоть какое-то место. Если честно, то план Тэхена с конем казался мне совершенно неясным: конь, как конь. Не саблезубый, вполне себе обычный.
Как обычная лошадь могла вызволить моего мужа из темницы?
Мне принесли чай.
Сделав несколько глотков, я услышала уже знакомый каждодневный душераздирающий крик.
Дух родственницы Кима, заключенный в хрустальную статую, снова проснулся.
На секунду задумалась: может, сходить на нее посмотреть?
На всякий случай я спросила об этой идее у служанки.
— Вы можете спуститься и лицезреть госпожу Мин. Никого еще эта статуя не утянула на ту сторону жизни, – улыбнулась Момо. — Мы, слуги, частенько приходим стереть с нее пыль.
Что ж, прекрасная новость!
Служанка проводила меня в нужную комнату. Я заглянула за приоткрытую дверь, невольно кутаясь в вязанную из тонкого пуха шаль – от каменных стен исходил холод.
— Какая она красивая! – неожиданно слетело с моих губ.
Статуя действительно была прекрасна: высокая длинноволосая женщина в красивом струящемся одеянии была выполнена из хрустала. Ее лицо было наполнено печалью и тоской. Почему-то мне вдруг захотелось остаться здесь одной.
— Послушай, можешь уйти? Я хочу немного побыть здесь в одиночестве, – попросила я служанку.
— Конечно же, – кивнула та, и очень скоро ушла.
А я подошла к изваянию ближе, прикасаясь пальцами к ледяному хрустальному краю одеяния госпожи Мин.
— Почему вы здесь оказались? Как вам помочь? – прошептала я, убирая руку и отступая на шаг назад.
В это же мгновение я совершенно явственно услышала чей-то вздох. После еще и еще....
— Помоги… – прошептал женский голос.
Посмотрела на статую и едва не закричала от ужаса.
У каменной скульптуры горели, будто раскаленные угли, глаза. Это выглядело настолько зловеще и страшно, что от ужаса я кинулась было к двери, но не смогла сделать и шага. Я совершенно точно почувствовала, как ледяные пальцы схватили вдруг меня за щиколотку.
Захотелось плакать.
Зачем только я сюда пришла?!
Захотелось приключений что ли снова?
Мало мне Тэхена?
— Не бойся! – вновь услышала я шепот. — Не бойся, прошу… Помоги мне… Только ты можешь мне помочь!
Только я?
— О какой помощи идет речь? – осторожно спросила я.
Что-то зашелестело рядом, как будто бы где-то ветер подхватил пергаментный лист бумаги.
Я почувствовала, как пространство вокруг меня пришло вдруг в движение, я видела рябь, которая волнами расходилась от статуи, и в какой-то момент я поняла, что вижу перед собой не хрустальное изваяние, но величественную и грациозную женщину.
— Ну, вот мы и встретились, наследница рода Монкут! – сказала она.
Ее голос был хрустальным, пронзительным, звонким. Таким было бы хорошо петь сольные партии где-нибудь в опере. А теперь все, что могла эта женщина – это кричать, оказываясь запертой в статуе.
— Что вы от меня хотите? – спросила я.
— Свободы, – просто ответила Мин.
— Свободы? Но разве я могу вам ее дать?
— Можешь… Дело в том, что тот, кто заточил меня здесь, был очень коварен и жесток. Настолько, что моя душа не может отныне покинуть этот мир. А ведь во мне тоже была частица крови Монкут… И моя кровь притянула другую кровь, тебя!
— Как мне помочь? – снова спросила я, не понимая, чем могу быть полезна, если даже великий Ким не смог освободить несчастную.
А мне почему-то кажется, что он наверняка пытался.
— В силу своего пребывания между жизнью и смертью, девочка, я вижу чуть больше, чем все остальные. Я вижу твое будущее… То, что тебя ждет. Вижу, что происходит с тобой и вне тебя… Очень скоро тебе будет грозить большая опасность от злых людей, которые вынашивают недоброе. Чтобы освободить меня, в статую нужно заключить другую душу. Если приведешь своего врага ко мне, я сумею поменяться с ним местами.
Я невольно нахмурилась.
О какой опасности идет речь?
О каких злых людях?
Связано ли это как-то с нападением тогда на наш экипаж?
И связано это как-либо с Чонгуком?
У меня было столько вопросов, но я не сумела задать ни один из ни — время духа вышло.
Пространство вокруг меня и статуи вновь стало совсем обычным, а я больше не услышала ни слова, сколько не пыталась спрашивать.
Я отошла в сторону.
Вздохнула.
Появилось стойкое ощущение, что я попалась в какую-то паутину, из которой не понимаю, как выбраться.
Очень хотелось рассказать обо всем мужу, но рядом его сейчас не было. Да и жизнь его зависела, по сути, от какого-то коня...
— Барышня… – услышала я за спиной голос одной из служанок. — Мы слышали здесь голоса… У вас все в порядке?
— Все хорошо, я уже ухожу, – улыбнулась я.
Выходя из комнаты, оглянулась еще раз на статую.
Наверное, мучительно проводить свое время так?
Если у меня получится помочь, я попытаюсь сделать это. Но, если честно, пока вообще не понимаю, как у меня получится что-либо сделать.
* * *
В это же время в резиденции Ким Чонгука.
Когда девушка ушла, Чонгук весьма резво поднялся с подушек. Попросил принести себе чаю, а лучше крепкого кофе. Несколько раз он прогулялся вокруг особняка: один раз по часовой стрелке и два – против. Посмотрел на вечереющее небо, потом на подаренного коня. Потом покачался на больших увитых диким виноградом качелях. В мечтательном порыве сорвал ромашку, и василек, и лист большого декоративного папоротника.
Снова подошел к коню.
Ему показалось, что на губах у горделивого животного расплывается странная улыбка.
Умеют ли кони улыбаться?
Мужчина не знал ответа на этот вопрос. К лошадям он вообще был прежде довольно прохладен, но сейчас почему-то не мог оторвать глаз.
— Послушай, Сехун… – он подозвал к себе кошюшего. — Как зовут это животное?
— Имя ему должны вы выбрать, ваш же подарок, – сказал паренек, чуть разведя руками.
— М-м-м…
Он вновь посмотрел на коня.
Вгляделся в его умную выразительную морду. На этот раз ему показалось, что конь ухмыляется. Ехидно так, будто бы все его планы знает. А еще задумал какую-то пакость.
— Как-как? – не расслышал конюх.
— Пусть будет Мон!
Конечно же, – это было сокращение от “Монкут”, мужчина решил, что конь обязательно принесет ему удачу.
Конюх ушел дальше чистить стойла, а Чонгук остался со своим подарком наедине.
— Золото, почет, слава, девки! – вдруг отчетливо услышал Ким.
Причем услышал это не откуда-то, а прямо из пасти коня.
Или рта?
В общем, он не знал, что там у лошадей, где зубы, но голос шел прямо оттуда, откуда должно было по его мнению доноситься ржание.
Мужчина приложил ладонь ко лбу. Наверное, последствия лечения…
Он хотел уйти, развернулся, но за его спиной раздалось это:
— Тыц-тыц-тыц-тыц! Я покажу тебе небо в алмазах!
Чонгук резко развернулся.
Замер, хмуро оглядывая скотинку.
— Это ты сейчас со мной говорил?
Конь кивнул, отчетливо так. А после подмигнул, очень залихвацки, с задором и огоньком.
— С тобой, красавчик!
— Так… – выдохнул мужчина, растирая костяшками виски. — Ты кто такой вообще?
— Узник… – вздохнул грустно конь. — Узник этого прекрасного лошадиного облика! Когда-то давно меня обратила прекрасная дева вот в это животное… Но Кимы – особенный род, и рядом с представителями вашего рода я обретаю подобие человеческого разума и могу говорить!
Он приподнял бровь.
— А небо в алмазах тут при чем? Какое-то странное непонятное выражение…
— Оно сулит тебе счастье, милок! – конь вполне натурально цыкнул, а мужчине показалось, что в его рту блеснул золотой зубик. — Ты даже не представляешь, что тебе сулит наша встреча!
— И что же? – недоверчиво уточнил альбинос.
— Полную ж… Полную жизни чашу! Хочешь девицу Монкут, верно? Эту, княжну, что меня купила?
Чонгук нахмурился, но все же кивнул.
Конь обладал удивительной силой проницательности.
— И что, если хочу?
— Сегодня твоей будет!
Младший Ким расхохотался.
— Я тебе не верю… Нет такой силы, которая могла бы заставить ее вдруг воспылать ко мне чувствами! Тем более, что она уже очарована моим братом. Я вижу это в ее глазах, в ее поступках. Хоть мне и гадко, но пока мне честно в этой борьбе не выиграть… – сказал мужчина.
— А кто сказал, что честно? Я, может, обладаю, любовной магией!
Тот заинтересованно посмотрел на коняшку.
Если умеет разговаривать, то, может, что действительно обладает… Приворожить строптивую княжну?
Утереть нос братцу?
А потом стерпится-слюбится!
— И как твоя магия действует?
Конь улыбнулся, и теперь он уж точно удостоверился, что золотой зуб в его улыбке присутствовал.
— Кариес, – пояснил Мон, заметив интерес мужчины. — Хороший стоматолог и качественная бормашинка – не всегда залог успеха! А залог успеха что? Конечно же талант! Например, талант к любви! А у меня, если быть точным, к любовным посланиям.
— Не понял, – снова нахмурился Ким.
— Да все проще простого! Ты даешь мне вкусненькое, а я выплевываю тебе зачарованный своей суперсилой листок бумаги, на котором ты под мою диктовку пишешь письмо своей даме сердца!
Чонгук не сомневался в том, что он бы и сам без труда справился с любовным письмом, на что конь лишь фыркнул, и сказал, что тогда он не сможет давать гарантию на свою работу.
А ему эти гарантии ох как получить хотелось.
Может, поэтому, он согласился?
А, может, потому что зверь обладал куда более интересной магией, чем любовная. В любом случае, альбинос согласился…
Не только согласился, но и велел слугам принести и сервировать для коня самый изысканный стол, который только мог быть. Лучшие сорта моркови, яблоки, свежая зелень, отборный овес…
Все, о чем бы мог мечтать обычный среднестатистический конь!
На всякий случай, для пущего расположения, господин велел конюху начистить ему копыта.
Мон был не против. Вот только к моркови интерес не сильно проявлял. Немного пожевал яблоки, да и все. Овес вообще заставил его сморщиться и отвернуться.
—Так, сейчас рыгну чудо-бумажкой! Лови! – сообщил коняшка.
Мужчина замер в ожидании.
Процесс появления волшебного пергамента его смущал, но ради дела он был готов на многое.
Да что там, на все!
Он был готов на все!
Конь напрягся. Выпучил глаза. Его брюхо вдруг округлилось, все больше и больше возрастая в размерах.
Чонгук невольно покосился на оставленные конем недоеденные яблочки и подумал о том, что надо будет сказать слугам, чтобы такие ему не приносили в обед.
Из коняжьего нутра раздался дикий рев. В воздухе пахнуло озоном.
— Буэ-э-э! – поэтически названный Мон раззявил рот и оттуда ворохом посыпалась различная макулатура.
Рекламные листовки, со свежей типографской краской воспарили в воздух, и Ким даже поймал одну из них.
“Ремонт холодильников! Мороз, заморозь меня нежно! Два-два-три-два-один-один! Цена – скидка! Три тысячи приветиков!”
На рекламке была изображена непонятная ему машина.
Холодильник?
Это что-то относящееся к новым прорывным изобретениям?
Да нет… Холодильник – это погреб. Но тут почему-то ящик.
Моргнув несколько раз, Чонгук перевел взгляд на свой четвероногий подарок и поинтересовался, как на такой бумаге писать, если на ней и так уже все написано.
— Да все пучком, лапуля! – ободрил его конь. — Вот! Прекрасный экземпляр! Как раз, того, для любовных посланий!
На “экземпляре” и правда была лишь картинка. Настолько непристойная и притягательная, что мужчина поспешил ее перевернуть. Ну, бумага была волшебной, значит, плевать, что там нарисовано.
Если девица Монкут на это клюнет, то…
— Вели принести чернила! – распорядился конь.
Тот крикнул слугам, чтобы принесли чернила, столик для письма и письменные принадлежности. Очень скоро все оказалось в саду, и он настроился, чтобы написать душераздирающие строки, которые должны были поразить княжну Квон в самую пятку.
— Готово! – сообщил Чонгук.
Конь ехидно осклабился, но отчего-то Ким, все больше проникающийся к нему симпатией, решил, что это самая милая и добродушная улыбка из всех, что он видел.
— Пиши! – скомандовал Мон и начал диктовать.
“Драгоценная мозоль моей души…”