Глава 20
Сюрприз
Кузен и брат опять ругались.
- Ты долбанный ублюдок.
- Ага, - голос Раума звучал до того вкрадчиво и сладко, что Мэла передернуло. - Но слово ди Небироса не пустой звук, дорогой кузен. Так что выбирай сам: маленькое эротическое приключение или потеря всех прав на человечку.
Последняя фраза Мэлу особенно не понравилась. Он распахнул дверь и уставился на спорщиков подозрительным взглядом.
- О чем разговор?
- Так, пустяки, - торжествующее выражение лица ди Форкалонена спорило со смыслом его слов. - Твой брат проиграл пари и теперь должен поучаствовать в групповушке или уступить мне свои права на нашу девочку.
С огромным трудом сохраняя каменное выражение лица, Мэл повернулся к брату.
- Ты спорил с ним?
Тот кивнул. Он выглядел раздавленным и взбешенным одновременно.
Как всегда после пари с Раумом.
«Идиот!» - сказал ему Мэл. Мысленно.
Он ещё не настолько сошел с ума, чтобы говорить это брату вслух, когда тот балансирует на грани боевой трансформации.
Вместо этого Мэл сосредоточился на кузене.
- Каковы были условия пари?
- Надеешься найти лазейку? - прозорливо ухмыльнулся тот. - Не выйдет. Мы поспорили, что у человечки есть важный секрет, о котором наш Господин Совершенство ни слухом, ни духом, и в котором она призналась мне.
- Какой секрет?
- О! Тебе она тоже не сказала? - фальшиво удивился беловолосый. И кивнул на пачку спектрографий на кофейном столике. - Так ознакомься.
Мэл ознакомился. Ему не понравилось. Очень не понравилось.
Особенно тот снимок, где Тася сидела у него на коленях с распущенной шнуровкой на корсаже. Он приставал к ней в Академии всего один раз, но она так нервничала и зажималась, что Мэл решил больше этого не делать, несмотря на то, что риск быть застигнутым здорово заводил.
- И? - все так же сдержанно спросил он.
- Эта гребаная вампирша шантажировала ее, чтобы пить кровь! - взорвался Дэмиан.
Демон вскочил и в бешенстве запустил стаканом в стену. Хрусталь разлетелся льдистым крошевом осколков.
- Вот почему она ходила такая бледная, - прорычал старший ди Небирос. И обвиняюще ткнул в Мэла пальцем. - Это все ты! Нудел, что мы ее затрахали! Говорил, чтобы оставили в покое! Какого хрена я тебя послушал?!
Второй стакан отправился вслед за первым.
- Ты так всю посуду перебьешь, - со смешком сказал Раум. - Иди-ка буянить в другое место.
Дэмиан в ответ зарычал, вскочил на подоконник, вынес телом стекло, на ходу меняя форму. Тяжело захлопали по воздуху кожистые крылья. Черный силуэт на миг заслонил солнце и исчез.
Мэл выдохнул, разделяя в полной мере негодование брата. К злости примешивалась обида - почему Таисия не доверилась ему? Почему Рауму?
- Пусть полетает, развеется, - кузен сегодня был сама доброжелательность. - Ты-то, мистер «Я Всегда Держу Покерфэйс», надеюсь, не станешь доламывать мой дом?
- Что с вампиршей? - оправдывая ожидания ди Форкалонена, Мэл не изменился в лице.
- Я позаботился о ней.
- Как?
Раум дернул плечом. Этот допрос начал раздражать. Младший ди Небирос вообще часто раздражал его. Не реагировал на подначки, не велся на провокации, был требователен и осторожен до занудства и в конечном итоге слишком часто оказывался прав.
- Отправил на свидание с первопредком. На вот - почитай.
В лицо Мэлу полетела газета. Статья на передовой кричала жирнющими буквами: «Кровавое возмездие! Вампирша-психопатка пала жертвой собственной жажды!»
Мэл изучил ее внимательно, мысленно отмечая нестыковки и переводя с языка бульварных статеек на язык фактов. Закончив, он перевел глаза на верх страницы.
- «В замочную скважину», - прочел он название таблоида. - Желтее, чем моча циррозника. Чего-то более авторитетного нет?
Ди Форкалонен покачал головой:
- Опасно. Ее отец - мировой судья д'Эстен. Если слишком активно формировать общественное мнение, до него могут дойти слухи. А мне бы не хотелось избавляться от судьи. Он партнер моего папаши по гольфу.
- И ты уверен, что замел все следы? - на всякий случай переспросил Мэл.
Беловолосый фыркнул:
- Не будь занудой, ди Небирос. Я подсунул ей парня, накаченного вересковой настойкой, потом еще добавил через шприц почти двадцать кубиков. Вытряс, где она хранила фотки, погрузил в машину, отключил систему безопасности и разбил тачку. С огнем пришлось повозиться, проклятая колымага никак не хотела загораться. Но в целом все прошло идеально. Хоть в учебник заноси. Даже связи в полиции не понадобились.
- Впечатляет, - вынужден был признать Мэл.
Ему не было ни на мгновение жаль погибшую. Во-первых, наглая, капризная и недалекая Присцилла раздражала его всю ту неделю, пока считалась девушкой Дэмиана. Во-вторых, она посмела обидеть Тасю...
Тася! При мысли о ней он снова ощутил ярость и обиду. Почему она не пришла к нему? Почему к Рауму?! Мэл умеет устранять нежелательных людей и нелюдей не хуже, а то и лучше ди Форкалонена.
- И вот теперь я, как герой-освободитель, получу свой маленький приз, - беловолосый довольно хохотнул.
- Зачем тебе это? - несмотря на все старания, злость, которую он испытывал, не удалось скрыть.
Раум обезоруживающе улыбнулся:
- Всего лишь маленькая эротическая фантазия, дорогой кузен, - его голос стал бархатным, вкрадчивым. - Не хочешь присоединиться?
- Нет! - излишне резко ответил Мэл, чувствуя, что еще немного, и тоже начнет швыряться стаканами.
- Ммм... жаль. Как знать, что мы сделаем с человечкой вдвоем, без тебя, мой разумный кузен? - Раум издал смешок. - Особенно Дэмиан. Братец в последнее время, когда о ней заходит речь, так плохо себя контролирует. Значит, отдашь ее нам, а сам запрешься и будешь зубрить экономику?
- Ну ты и сволочь! - беспомощно выругался Мэл, заглядывая в торжествующие красные глаза.
- Ага. Так что скажешь?
Армеллин молчал долго. Он мог отказаться. Ему не нравилась мысль делить с кем-то Тасю, его Тасю. И он был уверен, что ей будет неприятно и гадко участвовать в «эротической фантазии» Раума. Он достаточно вслушивался в ее эмоции, чтобы понять, как унижает девушку ощущение, что ее используют как секс-куклу. Было время, когда он сам играл на этом отвращении, стараясь не сближаться с ней.
Но ди Форкалонен, мать его, прав. Если оставить ситуацию без контроля, если там не будет Мэла, в присутствии Раума - вечного соперника и провокатора - у Дэмиана может просто сорвать крышу.
А ведь кузен этого и добивался с самого начала. Так ловко все рассчитал...
- Когда?
- Думаю, дней через десять, - Раум облизнулся. - Хочу, чтобы она была в форме и оценила мой сюрприз в должной мере.
* * *
Неделя прошла спокойно. Хозяева не трогали Тасю, давая полностью восстановиться после кровопускания, устроенного Присциллой. Армеллин даже напоил своей кровью, совсем как его брат раньше.
- Много не пей! Пару глотков, больше может быть вредно, - а когда она сделала эти пару глотков, обнял и спросил с каким-то тихим отчаянием. - Почему ты не пришла ко мне?
- Я не думала, что вам есть до этого дело.
- Дурочка, - грустно сказал он.
И ушел.
Дэмиан злился. Он просто невероятно злился, осыпал Тасю оскорблениями и обещал «всыпать по полной», как только она наберется сил. Девушка пугалась, шарахалась и пряталась от него, чем злила демона еще больше.
А Раум предвкушал. Он казался Тасе сытым котом, играющим с мышью. Забавлялся, намекал на что-то и наслаждался ее тревогой, которая росла с каждым днем.
Тася боялась спрашивать ди Форкалонена, что именно произошло с вампиршей. Легче было верить, что Присцилла действительно не различила в крови случайно подцепленного в баре парня привкус вересковой настойки (ее еще называли «антивампирской» - в слабой концентрации она вызывала у вампиров просто сильнейшее опьянение, а в сильной действовала, как яд, блокирующий способность к регенерации), что села пьяная за руль и разбилась.
Ага. И все это как раз после того, как один беловолосый демон пообещал «разобраться» с ней.
Навязчивые мысли о вампирше и страх перед грядущим наказанием не оставляли ее даже ночью. Приходили в кошмарах из детства. Запах крови, шаги, свет луны на ощеренных клыках...
На этом моменте Тася всегда раньше просыпалась с криком, благословляя Великую Мать за избавление от жуткого сна. Но теперь...
Теперь сны не прерывались. Они заканчивались иначе. Тасю окутывало тепло, ощущение гармонии и абсолютной силы. За спиной словно вырастали крылья. Она сжимала в ладонях ослепительно сияющий шар света и протягивала его навстречу оскаленному бледному мороку.
А тот вспыхивал. И начинал гореть заживо, распространяя вокруг нестерпимый запах паленой плоти.
Тася просыпалась в холодном поту, с колотящимся сердцем. И отчаянно щипала себя, пытаясь прийти в чувство.
Казалось, ещё немного и она сама вся вспыхнет изнутри, став шаром ослепительно яркого, убийственного света.
А неделю спустя к ней в комнату без стука зашел Раум. На лице беловолосого сияла азартная улыбка, глаза возбужденно блестели.
- Собирайся, детка, - промурлыкал он. - Пришло время для наказания.
* * *
- Ничего не могу поделать - нет состава преступления. Дело закрыто, - следователь пожал плечами и отодвинул бумаги.
- Дочь судьи д'Эстен убита, а вы не видите состава преступления?!
- Молодой человек, - терпеливо отозвался страж порядка. - Понимаю ваше горе. Но ваша подружка была в машине одна. И она была пьяна, как сапожник. В таком состоянии немудрено перепутать стену с парковкой.
Полицейский рассуждал доброжелательно и спокойно, не подозревая, по краю какой пропасти он ступает.
- К слову, тот парень из бара попал в реанимацию от кровопотери. И он утверждает, что не подписывал добровольного донорства. Более того, это не первая и даже не десятая подобная жалоба на погибшую, - он бросил взгляд на папку. - Присциллу д'Эстен. Обычно дело решалось деньгами, и потерпевшие забирали жалобы. Но несколько раз дела чудом не дошли до суда. У девушки были большие проблемы с самоконтролем.
Вот так.
Эксперты были неумолимы - вербена попала в организм вместе с кровью. Тот парень из бара пил вербеновую настойку. Могло ли это быть случайностью?
Могла ли быть случайностью несработавшая система безопасности? Пожар, уничтоживший все возможные улики?
Он поднялся, понимая, что не найдет здесь правосудия. Не стоило и пытаться.
Присцилла мертва. Она была невозможной, наглой, эгоистичной сукой.
И она была единственной для него. Смыслом и светом. Всем.
Смысла больше нет, а он все еще жив. Для чего?
«Отомсти за меня. Убей человечку!»
Он вышел из здания полиции и поднял лицо к предзакатному, словно окровавленному, небу:
- Отомщу.