золотая молодежь

 «Милые щёчки!»

     Чимин непонимающе моргает и снова изучает аккуратный и незнакомый почерк на затрёпанном кусочке бумаги, нахмурившись. 

 — Что там? — Тэхён жмётся в любопытстве поближе, почти утыкаясь носом в записку. — Ха-а? «Милые щёчки»? Ей Богу, кто этот первоклассник? 

 — Будь тише, — шикает Чимин на друга, чтобы никто не обращал на них больше положенного внимания, и окидывает аудиторию взглядом: уставший профессор медленно оканчивает монотонную речь, изредка поглядывая с надеждой на часы, пока до конца пары не остаётся десять минут; несколько студентов уже уткнулись лбами в импровизированную руками подушку и что-то негромко бурчат пихающим их одногруппникам; кто-то кладёт голову на плечо друга и, прикрыв глаза, следит за тем, чтобы его дыхание оставалось ровным. 

 — Снова ты, блять, пялишься, — тихо рычит кому-то Тэхён, страшно нахмурившись.

      Чимин только сейчас замечает розововолосого омегу, что нервно оглядывается на него и вечно сглатывает. Когда он встречается взглядом с Чимином, то сначала замирает, а потом смущённо улыбается, нерешительно махнув рукой. Чимин в ответ улыбается тоже, принимаясь писать новую записку, и, ткнув в плечо впереди сидящего альфу, просит передать.

                                                                                            * * *

— ...мы улетели в Милан уже на следующий день!

      Чимин слабо улыбается, с интересом ловя каждое слово нового знакомого, и придерживает пальто, накинутое на плечи, чтобы то не спало.

     Крепкие родные руки несколько неожиданно окольцовывают талию, и омега прижимается спиной к любимой широкой груди, расслабляясь спустя несколько мгновений; запах сосны заполняет лёгкие, расцветая горячей розой у сердца, и заставляет приятно задрожать. 

 — Ты чего так долго? 

 — Препод, — кратко отвечает Юнги, уложив голову на плечо Чимина. 

 — Что с ним? — омега в объятиях поворачивается к Мину, взяв его лицо в свои ладони, и оставляет на щеке короткий, такой нужный им обоим поцелуй, трогательно встав на носочки. 

 — Да просто по теме разговорились, — альфа от усталости хрипит и говорит тише, чем обычно. Он прижимает Чимина ближе к себе, прикрыв глаза и зарывшись носом в мягкие волосы, что пахнут лавандой и мятным шампунем, и даже не замечает второго омегу. 

 — Я что, стал невидимым? — напоминает о себе тот.

  Юнги немного хмурится и окидывает заговорившего взглядом. Чимин тушуется стыдливо, забыв о новом друге: альфа в секунду заставил думать только о нём. 

 — Ты кто вообще?

     Розововолосый в удивлении распахивает глаза и драматично вздыхает на вопрос Мина. Юнги щурится, пытаясь понять, почему этот человек кажется ему знакомым. Тело неприятно напрягается от первой мысли, пришедшей в голову: не дай Бог это один из омег, которого Мин мог трахнуть когда-то в своём прошлом. 

 — Серьёзно? Меня не было всего три года, а ты уже забыл?

    Альфа застывает на секунду, и, возможно, не один он слышал, как его пронзило осознание. 

 — Марк...?

   Чимин с вопросом смотрит то на Юнги, то на нового знакомого, пытаясь понять, что происходит, и почему они знают друг друга. 

 — Зачем вернулся? — продолжает Мин, не выпуская своего любопытного и несколько растерянного омегу из объятий. 

 — Боже мой, Юнги, — Марк закатывает глаза, шумно вздыхая, — я думал, что хотя бы Чимин изменил тебя, а ты всё та же ледышка. Твой друг прилетел обратно спустя столько лет! 

 — Круто, — ровным, немного безразличным тоном произносит альфа. Он смотрит на Чимина и начинает слабо улыбаться, потому что сердце (всё ещё немного непривычно, но чертовски приятно) трепещет каждый раз, стоит просто взглянуть на омегу. Всё, чего хочет Мин: приехать домой, принять душ и зацеловать свою детку. 

 — Мы с Юнги знакомы уже лет пять, — объясняет Марк, обращаясь к Чимину. 

 — Почему ты не сказал мне с самого начала? 

 — Ну... Я хотел, чтобы Юни узнал лично? Чтобы никто не проговорился случайно, понимаешь? 

 — Юни? — переспрашивает Чимин. Он, до этого расслабленный, немного напрягается. Марк отмахивается в ответ, заставив нахмуриться. 

 — Йоу! — Хосок неожиданно выходит из шумящей толпы, накидывая ветровку, и тоже застывает ненадолго, окинув взглядом розововолосого. — Марк? 

 — Хоби! — вскрикивает радостно омега, заключая подошедшего в некрепкие объятия. — Ты рад меня видеть? 

 — Очень, — Чон освобождается из кольца чужих рук, с почти незаметным раздражением (потому что Чимин заметил) скидывая их со своих плеч. 

 — Это, конечно, классно всё, — произносит Юнги спустя минут десять бесполезных разговоров, — но можно мы уже домой поедем?

   Хосок посмеивается с друга, Чимин тоже, привычно немного навалившись на Мина. Тот слабо улыбается, потому что, возможно, это и забавно, но чертовски сейчас необходимо. 

 — Ха? Тебе стало неприятно моё общество? — возмущается Марк. Юнги закатывает глаза и шумно вздыхает, сунув руки в карманы. 

 — Слушай, можешь не ебать мне мозг? — устало хрипит он. — Я устал, и всё, что мне нужно: малыш. 

 — Малыш? — когда спрашивает Марк, Чимин внимательно следит за тем, как поменялся чужой взгляд голубых глаз. 

 — Мой малыш, — Юнги кивает на Чимина, снова не сдержав улыбки. — Мы с ним вместе, ты забыл?

    Розововолосый кивает, странно затихнув, и кажется, что Юнги был единственным, кто не заметил этого. 

 — Не думал, что у вас так, — говорит Марк напоследок. — Что ж, тогда по домам.

                                                                                            * * *

     Юнги расцеловывает шею Чимина, неконтролируемо тихо порыкивая от истомы и прижимаясь губами к пульсирующей венке и аккуратной родинке. Когда он устало валится на омегу, крепко обнимая, тот тепло улыбается, перебирая мокрые после душа локоны Мина, подушечками пальцев вырисовывает незамысловатые узоры на поцарапанных им же плечах и спине альфы, пока Юнги уже почти сопит, уткнувшись в шею своего вечного солнца.

— Юнги? — тихо зовёт Чимин, чтобы не потревожить возможный хрупкий сон. 

 — М? — хрипло тянет Мин. 

 — Сладкий...? — шепчет омега ещё раз, а у Юнги по спине бегут мурашки, сердце странно вздрагивает, и необъяснимая волна тепла бьёт по щекам. Он прячет лицо в изгибе плеча и шеи Чимина, сдавленно пробурчав: «Слушаю». 

 — Родной, — омега растягивает гласные сладко, подобно колыбельной поёт, и Мин поднимает голову, чтобы взглянуть прямо в любимые глаза с искрящимися бесстыжими звёздами, потому что больше он не выдержит; хмурится, потому что Чимин заставляет медленно сходить с ума прямо сейчас. — Почему ты не рассказал про Марка раньше?

     Юнги в который раз за этот день шумно вздыхает и закатывает глаза, роняя голову на родное плечо снова. 

 — Зачем, если он не сыграл ничего важного в моей жизни? — устало еле говорит Мин. — Тем более, мы уже год не общаемся. Такими темпами мне придётся рассказывать тебе о каждом прохожем.

   Чимин, почему-то, слабо улыбается. Возможно, ему очень тепло (и тяжеловато немного), пока альфа лежит на нём, сонно бурча, и млеет, ведёт плечом, чтобы малыш снова провёл так пальцами по нему. 

 — Почему вы не общались?

    Юнги по-доброму рычит, потому что хочет спать, потому что сегодня был трудный день, но он просто не может оставить своё солнце наедине с вопросами и без единого ответа. 

 — Не знаю? Просто забили. Ну, я забил. 

 — Жестоко. 

 — А смысл? 

 — Тот же, по которому ты общаешься с остальными?

     Юнги кряхтит, переворачиваясь на бок, смотря Чимину прямо в глаза, забывая о словах, которые хотел сказать пару секунд назад, и мыслях. Он только осторожно поправляет выбившуюся прядь омеге за ушко, хотя с ней Чимин выглядел не менее превосходно. 

 — Знаешь, с кем я общаюсь? С Намджуном, например. С человеком, с которым я вырос и прошёл бок о бок детство. Или с Хосоком, потому что этот парень не давал мне вешать нос и тоже частенько был рядом. Бывает, с Джином, как с другом и омегой Намджуна, или с Чонгуком, потому что он правда неплохой малый, просто глупит иногда. 

 — Почему ты разделил «как с другом» и «как с омегой Намджуна»? — Чимин чувствует, когда по телу бегут мурашки, потому что Юнги кладёт ладонь на талию и медленно поглаживает нежную кожу большим пальцем, вздёрнув свою же футболку на омеге. Чимин кажется ещё меньше в его вещах и каждый раз отказывается их снимать, потому что так младший чувствует себя лучше, и Юнги вообще не против: он хоть всю свою одежду отдаст, лишь бы сердце не переставало ёкать каждый раз при виде взъерошенного, только пробудившегося после сна Чимина, что сладко зевает и трогательно сжимает пальцами ткань белой рубашки Мина на себе. 

 — Не знаю? Мы можем шутить, как друзья. Но я также в курсе, что он не всё рассказывает Намджуну, потому что считает, что в этом нет необходимости, поэтому я могу спросить, всё ли в порядке и нет ли людей, с кем у него проблемы или что-то вроде. 

 — Меня ты о таком не спрашиваешь! — Чимин в шутку хмурится и мило дует щёки, но Юнги становится заметно серьёзным, дышит не так легко и сводит брови к переносице, дав понять, что ему не до шуток. 

 — Я рядом и всегда пытаюсь сделать всё, чтобы таких людей не было, но ещё я не могу быть рядом постоянно, поэтому тебе нужно говорить, если что-то не в порядке, ясно? — альфа хрипит, почти рычит под конец, и Чимин сжимается, потому что это приятно – то, как ведёт себя Юнги. Очень, чертовски приятно. 

 — Ясно, — слабо улыбаясь, омега медленно гладит пальцами скулы Мина и прижимается к любимым губам своими, немного задерживаясь на них поцелуем. 

 — И я хочу, чтобы мы вовремя разговаривали друг с другом, понимаешь? — тихо произносит альфа, когда Чимин немного отстраняется. 

 — Понимаю, — он прижимается к груди Мина вновь, спрятавшись в тёплых объятиях крепких рук. — Есть что-то, что ты хотел бы сказать мне? 

 — Ну, кхм... — Юнги путается пальцами в мягких волосах омеги, перебирая локоны, и прочищает горло. — Мне скоро нужно будет улететь по работе в Нью-Йорк на пару недель. Полетишь со мной?

     Чимин замирает ненадолго и чувствует, как горячо бьётся сердце в желании безоговорочно согласиться, но учёба стоит за спиной, точно тёмный, обнажающий в жуткой улыбке блестящие клыки, монстр. 

 — Ты... Почему раньше не сказал? 

 — Так я сам узнал только сегодня, — отвечает Юнги, невесомо поглаживая плечи Чимина сквозь тёмную ткань футболки. — Отец позвонил, когда ты был в душе. 

 — Нам что, в душ теперь только вместе ходить?! — омега возмущается, отстраняясь, и забавно, по мнению Мина, хмурится. 

 — Заметь, я ведь предлагал тебе. Чимин, закатив глаза, цокает и отпихивает от себя альфу, поворачиваясь к нему спиной. 

 — Что? Ты обижаешься? — Юнги пристраивается сзади, снова прижимая к себе, целует в изгиб плеча, где сползла футболка, и опаляет дыханием золотую кожу. Чимин начинает задыхаться, стоит руке Мина медленно спуститься от талии к бедру. — На меня не за что обижаться, детка.

     Омега рвано выдыхает, когда Юнги шепчет на ухо последние слова, и несильно сжимает простыни, уткнувшись в подушку. Он переворачивается на живот, ненароком выпячивая задницу навстречу скользящей по телу руке альфы, и с мольбой смотрит на Мина. 

 — Мой малыш такой чувствительный, — Юнги улыбается, подобно какому-то хищному зверю, и нависает над младшим, расцеловывая любимые плечи.

     Чимин мечется под ним, сбивая белоснежные простыни, и скулит жалобно, вскидывая бёдра, пока альфа сквозь домашние треники прижимается стояком к любимой мягкой заднице и спускается поцелуями по узкой спине ниже. Чёрт возьми, они оба действительно завелись от простых прикосновений к друг другу. 

 — Это ты мне про чувст..а-ах, — с усмешкой пытался омега, но давится стоном, стоит Юнги сделать один несдержанный толчок. 

 — Что? — старший точно издевается, переспрашивая и цепляя пальцами резинки трусов Чимина. — ...ч-чувствительность..говоришь..?

— Не понимаю, — Мин хмыкает и видит, как начинают дрожать его руки от прикосновений к Чимину. Слишком хорошо, слишком всё космически. 

 — Ты говоришь мне..а-агх-х..ты говоришь мне о чувствительности, когда-а-ах... — у Чимина сводит сердце и душу, когда Юнги хватает его за бёдра и грубым рывком тянет к себе, заставив красиво прогнуться в спине и уткнуться смущённо в подушку. — Когда у самого уже стоит.

    Мин слышит, как чуть ли не перед каждым словом Чимин молится и задыхается; омега призывающе виляет сладкой задницей и знает, что старший сходит с ума от этого. 

 — Да что же ты со мной делаешь? — шепчет горячо Юнги на ухо, посылая по телу дикий табун мурашек, зарывается носом в чёрные мягкие локоны и трётся через одежду так плавно, что Чимину хочется скулить. — Прекращай, детка, мне скоро в дурку.

    Омега прикусывает губу, чтобы не завыть, и только сдавленно стонет, когда Мин осыпает поцелуями метку, вылизывает, оставляя мокрый след, покусывает осторожно нежную кожу, стараясь не касаться клыками, и тихо игриво рычит.

    Чимин хихикает, потому что альфа щекотно ведёт кончиком носа к шее и тяжело дышит, разгоняя по телу бешеные мурашки. У омеги почти весь кислород из лёгких выбивает, стоит Юнги в очередной раз смять его мягкие ягодицы в своих грубых ладонях.

    Чимин что-то скулит, уткнувшись лицом в подушку, и снова жмётся задницей к Мину, боясь сгореть от чувства, что рождается в груди и расходится по всему телу, скапливаясь у щёк ярким румянцем.

     Альфа хрипит, когда чувствует, каким мокрым стал его мальчик, как это льстит, и телефон Юнги вдруг издевательски и неожиданно оповещает о новом сообщении. Мин рычит на смартфон, не прекращая выцеловывать свою детку, что мечется и сбивает простыни всё больше, но за первым уведомлением следует второе и через пару секунд (хотя время с Чимином считать невозможно) третье. 

 — Кто..а-ах, кто тебе пишет? — омега не сдерживается и уже сам трётся о Мина, сжимая подушку до побеления пальцев. Он хмурится, кусает пухлые и уже красные губы, ловит пару фейерверков и чувствует, как каждое касание альфы отдаётся пульсацией, проходящей по всему телу к низу живота.

— Не знаю, — быстро отвечает Юнги и переворачивает Чимина на спину довольно неожиданно. Он, наконец, целует любимые губы так пошловато, вылизывает каждую свежую ранку, сплетает языки в страстном танце, отстраняется с мокрым чмоком и целует снова. Омега зарывается пальцами в тёмные волосы Мина, и тот просто сходит с ума от того, насколько успел привыкнуть. 

 — Если... это отец? — Чимин слышит, как приходит очередное сообщение, и чувствует, как раздражается альфа всем телом. 

 — Потом, — Юнги жадно целует омежью шею, оставляя на месте вчерашних отметин новые; Чимин цепляется за широкие плечи, царапает короткими ногтями голую спину альфы и пытается вдохнуть что-то кроме сводящего с ума соснового запаха. 

— Ю-Юни, — зовёт Чимин, упираясь ладошками в плечи Мина, пока тот кусает осторожно, но так же жадно ключицы, рыча, чтобы омега даже не думал останавливать его. — О-ох, родно-ой, тебе звонят.

Юнги выглядит бешеным, когда отрывается от своего малыша и, заметив входящий только сейчас, быстро отвечает, даже не взглянув на дисплей, чтобы знать, с кем говорить. 

 — Ало? — рявкает он раздражённо и осматривает смущённо сжавшегося под ним Чимина. Такой, чёрт возьми, хрупкий и милый, что разгорается нездоровое желание взять его как можно грубее. 

   «Ха?! Почему ты не отвечаешь мне?» — у Юнги ступор из-за знакомого голоса, звучащего с той стороны. 

 — А ты не прихуел ли, Марк?

   «Ох, Юни, ну почему ты такой?» — наигранно ноет второй абонент, и Чимин, отчего-то, напрягается. 

 — Если я не ответил тебе с первого раза, значит я занят, ясно? Сколько мне повторять? — Мин встречается взглядом с любимыми глазами напротив и пытается понять, какой именно вопрос сейчас играет в них.

    «Почему ты такой злой?» — Юнги закипает, не видя повода продолжать разговор дальше. 

 — Потому что ты меня раздражаешь, — шипит Мин и сбрасывает, откидывая телефон куда-то в сторону. 

 — Ты чего? 

 — Почему он называет тебя «Юни»? — спрашивает Чимин и почти не шевелится, смотря в глаза альфы слишком внимательно.